скачать книгу бесплатно
С первого дня, как этот заросший угловатый лейтенант пришёл в отдел, Адиль понял, что, наконец, утолил свой кадровый голод. Своим трудолюбием Ильяс напомнил ему Саиду. Одна из лучших его стажёрок уже два года работала в Каспийских органах, но по-прежнему снабжала отдел банкой чая, когда приезжала к ним в гости.
К своим 27, когда Ильяс закупорил штат убойного отдела Горского РОВД, он уже был Мерлином канцелярии. Под его гелиевым жезлом обычная поножовщина распухала в процессуальный альманах. В то время как начальнический бич полосовал коллег за стенкой, Ильяс клепал анфилады дел, выбивая премии, словно Марио.
Но вместе со скилами бюрокрафта он сохранил ману и на прокачку навыков добротного сыскаря. Тагир, несмотря на то, что в области дознания был трехглавым тирексом, в следственной работе давно достиг своего пика. Он соглашался с мнением шефа о волшебной сущности Ильяса, но выражал признательность нехотя, поглаживая новичка по длинной черной шевелюре.
– Спасибо, Северус. Ты ж наша тёмная лошадка.
Ильяс, не снимая куртки, разглядывал свежую распечатку на столе Адиля.
– Это что-то новое, шеф. Трудовика надо потрясти. Он же выздоровел, я надеюсь?
– Давно.
Адиль и сам предвкушал очередной разговор с Джалилом Шагаевым, уволенным трудовиком гимназии 33. Именно его с раздробленной челюстью и множественными ушибами нашли возле трупа Инесовой. Когда делали фотографию, Адиль считывал на ошарашенном лице Джалила знакомые оттенки мимики, которыми когда-то пестрила физиономия Расима. Но ни один врач, включая Камала, не подтвердил тогда, что хоть какое-либо из увечий было нанесено убитой. Ни единого следа крови девушки, ни каких-либо частиц тела или волокон с её одежды на Шагаеве обнаружено не было.
Помимо травм головы в глаза сразу бросались огромные синяки на плечах Шагаева, сползающие к лопаткам. Все попытки Адиля увязать их с Инесовой оказались напрасны. Камал тогда ясно дал понять, что одетая в лёгкие беговые кроссовки девушка не наносила эти удары уже потому, что такие синяки могли оставить только бутсы.
– Сынишке на футболе недавно зарядили по ноге со всей дури. Наутро синяк такой же был. Видишь, черные точки – это однозначно шипы от бутс. Скорее всего на него прыгнули сверху. Это объясняет почему тот, кто его избил выбрал такую обувь. Легче лазать по деревьям. Хорошо, что он не нашёл альпинистские сапоги.
– Камал, ты хочешь сказать, что какой-то Ван Бастен забежал к ним в кусты, потоптался на Шагаеве, убил девушку и сбежал. Мы проверяли, Шагаев запросто мог затянуть хомуты сам. Сначала прикончил девчонку, убрал все следы, а потом решил привязать себя рядышком, чтоб над нами покуражиться.
– Большие пальцы на руках Шагаева были вплотную прижаты друг к другу, так что вряд ли он затягивал удавку на руках сам. Разве что зубами, но руки у него были за спиной, точнее за стволом дерева, так что не вяжется. Да и зачем ему всё это устраивать? В общем, думай сам, шеф. Как я и сказал, оба удара по плечам наносились одновременно и с огромной силой. Не похоже, чтобы их нанесла Инесова, даже при условии, что отбивалась изо всех сил двумя ногами сразу.
Несмотря на все доводы танатолога, Шагаев во всей этой истории для Адиля был кем угодно, но только не жертвой. Адиль как сейчас помнил визит в травматологию, который он нанёс Шагаеву через неделю после убийства Инесовой. Ему было всё равно, что большая часть лица была забинтована, ему достаточно было разглядеть кантик испарины, обсыпавшей застывшие глаза Джалила. Пока трудовик скупыми жестами пытался убедить следователя, что физически не может ответить ни на один из вопросов, которые тот, будто в издёвку, продолжал накидывать ему в койку, Адиль с наслаждением наблюдал, как в ореолах этих блаженных, впалых под тяжестью собственной невиновности глаз, проступает и поигрывает знакомый бисер.
Ильяс продолжал разглядывать снимок, наклоняя голову то в одну то в другую сторону и проворачивая его в руках, будто выискивал правильный ракурс, пытаясь понять, какой смысл заложил убийца, придав телу Младенцева такое положение. Адиль предпочёл больше не смотреть на Младенцева, до тех пор, пока не прибудет на место.
– Ладно, я к главному. Тагир как вернётся, прозвоните Камалу и ждите меня в машине.
Соник
1
Сидя перед шефом Адиль легко выдержал стандартный комплект полкановских пыхтений, вздохов и взоров, которыми он методично пепелил подчинённых всякий раз, когда незакрытое дело давало о себе знать. Адиль не собирался посыпать голову пеплом, и уж тем более перечить шефу. Этот вызов на ковер изначально не сулил ничего продуктивного, и единственное что хотел Адиль, сделать его как можно короче. В мыслях он уже был на месте убийства и стоически отсчитывал порхания секундной стрелки. Раздался треск календарного листка. Кифер Шапиевич отрывал его не спеша, дырочку за дырочкой. Адиль легко допускал, что на месте листка со змеевидными двойками полковник представляет его ухо.
– Я так понял, ваш кровосос объявился? Тот самый, которого ты обещал прижать ещё к концу прошлого года, я правильно помню?
Для пущего эффекта полковник методично сминал листок, который засасывало в его мясистую пятерню, словно бельё между валиков советской сушилки. Адиль старался до последнего не вступать в разговор. Он прекрасно знал, что гораздо лучше дать полкановой топке выдохнуться, покорно сглатывая летящие из неё искры, и ни в коем случае не подкидывать в неё хворост своих оправданий. Изувеченный листок спланировал в мусорную корзину. Следователь, молча, проводил его взглядом.
– Правильная тактика, Атилов. Хвалю. Ну и что ты там говорил насчёт наблюдения за этим физруком?
– Трудовиком.
– Хреновиком! Скажи спасибо, что я на этого пенсионера итак уже хренову тучу человекодней просрал. А тебе, видите ли, ещё месяц подавай?! Он после травматологии вообще из дома не выходит, хрена ты до него докопался вообще?!
– По вечерам этот старый… – Адиль осекся, он и не думал оспаривать монополию на «хрены», – По вечерам Шагаев ещё как выходит.
– За кефиром и обратно.
– Насколько я знаю, маршрут у него подольше.
– Так, хватит, я сказал! То, что у пердуна карьера педагога не сложилась, ещё не основание его сажать, ты меня понял?
– Директриса что-то недоговаривает. Просто так за пару лет до пенсии не увольняют.
– Ещё раз тебе повторяю, оставь этого сраного дела в покое. Никуда он не денется. И в гимназию эту не суйся больше, ясно?! Отрабатывай других подозреваемых. Тебе-то до пенсии ещё далеко, так что не расслабляйся. Мы все помним твои заслуги, поэтому сделай всё возможное, чтобы не обесценить их. Кудрявого этого потряси. Вот он уж точно что-то недоговаривает. Тагирозавра подключи. Скажи, что полковник, даёт ему полный, как говорится, карт блант.
Адиль с трудом удержался от замечания, что говорится не совсем так. Это было бы очень в его духе – в последний момент подставлять голову скатывающемуся в миллиметре от тебя валуну. Но только не в этот раз.
– Свободен, Атилов.
2
Недостающие части ног Младенцева присыпали листьями, чтобы не возбуждать ненужного любопытства. На беговой дорожке в пяти метрах от места, где нашли труп, уже собралось с дюжину очевидцев. Адиль машинально достал третью сигарету, вглядываясь в горсти пожухлой листвы, надеясь выкурить из головы мысль, что под ними ничего нет. Он не успел поднести зажигалку, как сигарета оказалась во рту Тагира. Он грыз и перекатывал зубами сигарету, смотря в то же место. Обоим было не по себе даже не от очередной новой детали в почерке Упыря, сколько от позы, в которой нашли жертву.
Казалось, что он вот-вот проснётся. Младенцев лёжал на боку, прижав ноги к груди и обхватив их руками. Кончики тонких белых пальцев вымазанных в чём-то алом едва касались листьев. Камал отошёл от тела и посмотрел на Адиля. Тот кивнул головой, готовый выслушать очередное предварительное заключение.
– Рана на шее не обуглена, в отличие от срезов на ногах. Удар по шее нанесён очень резко, приблизительно так же как в случае с Исландеровыми. Насчёт ампутации пока ничего сказать не могу.
– А в чём у него руки?
– Судя по запаху, малиновый сок.
– Бля, ну что за бред! Это я не тебе, Кама, – Тагир продолжал грызть свою сигарету.
Солнце показалось из-за туч. На руке Младенцева сверкнуло обручальное кольцо. Тагир швырнул сигарету в ворону, в припрыжку подступавшей к телу. Птица ретировалась, но сыгравшая позолота на фильтре сманила её обратно. Тагир устремился к вороне, в глубине души выражая ей признательность за столь скорую возможность выместить злобу. Ворона выждала, пока Тагир подбежит совсем близко, и унеслась прочь с сигаретой в клюве.
– Осмотрели дерево. Выемка сухая, если он и разводил огонь этой ночью, то не в ней, – Адиль так проникся сценой, что не заметил, как Ильяс очутился рядом.
– Наш супер Соник не марафонил в этот раз?
– Уже проверили. Нет.
3
Адиль так и не запомнил имени своего первого свидетеля, пользуясь в общении с пареньком кличкой синего ёжика, что подмигивал с его красной худи. После встречи и короткого разговора на месте убийства Бетрейдова им довелось увидеться снова в конце того же лета.
Соник умудрился засветиться на всех наружных камерах города от парка до городского пляжа в ночь убийства Карины Инесовой. Первая же камера засекла Соника через 10 минут после предполагаемого времени смерти девушки. В ответ на вопрос о том, кого парень так испугался, что несся как угорелый до самого берега, Адиль услышал длинную историю, начинающуюся с получения Соником загадочного спама. В сообщении было сказано, что анонимный организатор объявляет о призовом марафоне, участие в котором может принять любой желающий. Для участия в соревновании нужно прийти к 11 вечера ко входу в парк со стороны университетской площади и ожидать сигнала о старте, который поступит на номер телефона, отправленный участником в ответном письме. Первый кто добежит до побережья городского пляжа получит пять тысяч рублей. Соник с неохотой рассказывал о своём участии в марафоне, ссылаясь на то, что денег он так и не получил. Вопрос о доступе к своей электронной почте, на которую пришёл спам, он сразу же предварил оговоркой, что адреса не помнит, а саму почту удалил после этого случая.
Уже через неделю Адиль встретил парня во дворе городской больницы, куда положили Шагаева. Там Адиль снова расспросил Соника про обстоятельства его загадочного забега и слово в слово услышал всё тот же ответ.
– Возможно, ты не знаешь, но в этот же вечер в парке произошло убийство девушки. И вот теперь я нахожу тебя здесь, где лежит один из подозреваемых в этом убийстве. И ты опять ничего не хочешь мне сказать?
– Только то, что навещал друга, если это вам что-нибудь даст.
– Давно вы с Шагаевым сдружились?
– С кем?
– Со стариканом, что лежит здесь с разбитой рожей.
– Да про кого вы говорите, я понять не могу?!
Адиль посмотрел Сонику в глаза. Парень, похоже, и вправду не понимал, о ком говорил следователь.
– Ладно, оставим пока этот вопрос. Даже если вы с ним и встречались раньше, то вряд ли сейчас ты сможешь его узнать. Вернёмся к твоему марафону. Скажи, тебя не удивило, что был единственный спринтер?
– Видимо, все посчитали эту затею розыгрышем, или просто дебильной затеей. В принципе так посчитал и я, просто в тот вечер у меня уже голова не соображала. Уже неделю как сидел дома, работал над логотипом, работа не шла, у меня выходили все сроки, я уже почти потерял заказ, и тогда даже призрачная перспектива пяти тысяч могла меня сподвигнуть.
Лапшу, очевидно, давно замешанную специально для следователя, парень навешивал с такой поспешностью, что Адиль даже поморщился.
– А ты в курсе, что сообщение о том, что ты можешь стартовать, пришло к тебе с его телефона? – указал Адиль на притаившегося в фойе Шагаева.
– Я понятия не имею, кто это, Адиль Рустамович.
– Выходит, эту мумию ты видишь впервые?
– Послушайте, мне, правда, пора идти, – сказал парень, отворачивая лицо, и прыгнул в такси.
Шагаев очень убедительно не замечал Адиля, из последних сил подтаскивая сигарету ко рту. Адилю всё-таки удалось на секунду приковать к себе взгляд Шагаева, когда тот жестами вымаливал у медбрата дать огня. Адиль махнул ему красноречивое – «Не прощаемся» и записал номер машины, на которой уехал Соник, вполне готовый к тому, что следующие звонки на оставленный пареньком номер останутся не отвеченными.
Но парень оказался благоразумнее, чем Адиль предполагал, хоть и продолжал при каждом разговоре придерживаться заученного ответа. Поднял трубку он и в этот раз, как обычно, с первого же гудка.
– Мне опять нужно алиби, Адиль Рустамович? – память на имена у парня была куда лучше, учитывая, что последнему их разговору было больше полугода.
– Нет, просто проведать тебя думал. А-то столько не виделись. Я вроде как обещал приглядывать за тобой.
– Мне в отдел к вам приехать? Я сегодня допоздна на работе, если честно. Новую партию Малоуна подвезли, мозгуем над выкладкой.
– Тогда я сам зайду. Как раз мне можешь отложить флакон.
– Не вопрос. Жду. До встречи.
Тагир паренька недолюбливал и закурил ещё одну сигарету.
– К нему?
– Нет, больно голос расслабленный. Да и не тянет этот кудряш на рецидивиста. Поехали к Шагаеву.
3
Адиль постоянно путал, в каком доме живёт Шагаев. Раз за разом проходя череду панелек он узнавал жилище трудовика по характерному оттенку света, просеянного сквозь зеленоватые занавески, и сгорбленному на их фоне кактусу. В запотевшем окне кухни застыл профиль, судя по комплекции не принадлежавший хозяину. Девушка аккуратно поднесла руку ко рту, держа другую лодочкой под подбородком. Когда она повернулась к холодильнику, Адиль узнал сестру Шагаева. Он видел её лишь однажды, когда допрашивал трудовика после выписки. Она была единственным близким человеком, который остался у Шагаева. В её попытках защитить Шагаева было столько прелести, хрупкая и разрумяненная она порой буквально загораживала от следователей грузное тело брата.
Адиль постучал. Дверной глазок несколько раз сморгнул. Когда Тагир потянулся к звонку, дверь открыли. Адилю было неловко, что вновь встреча с сестрой Шагаева не приносит той ничего кроме досады, от которой её глаза становились ещё выразительнее. Адиль попытался улыбнуться, девушка, не меняясь в лице, впустила следователей. Разглядев спину Шагаева, скрывшегося в конце коридора, Адиль собрался с мыслями.
– Джалил сейчас оденется и выйдет. Проходите в зал.
– Спасибо, Индира. Сразу поясню, мы бы хотели поговорить с ним наедине.
– Пожалуйста. Только я прерву вас через десять минут, ему нужно будет принять лекарство.
– Надеюсь, нам больше времени не потребуется.
Девушка не дождалась пока они разуются и ушла на кухню, закрыв дверь.
Тагир расположился в кресле у окна, изучая подвязанный к батарее фикус. В другом углу на самодельной подставке покоился кинескоповый телевизор. Адиль побарабанил по экрану, пальцы кольнуло статикой. Он хотел было нажать кнопку включения, посмотреть от чего они отвлекли Джалила, но передумал. Его внимание перехватил привалившийся к стене секретер. Внутри бок о бок с хрустальными лодочками и фужерами поигрывали запылённой позолотой призовые дипломы. Спереди каждый подпирала поделка из дерева: хвойный канделябр, дубовые часы с выжженым циферблатом и прокручивающимися стрелками, матрёшка, похожая на папуаску из-за обилия лака. Адилю особенно приглянулась деревянная рюмка, притаившаяся в уголке. Он продолжал смотреть на неё, будто не замечая отразившегося в зеркале Шагаева.
– Как я понимаю, Джалил, рюмашку жюри не оценило?
– Это я делал для себя. Мемориал моему пьянству, так сказать. Вы на неё пришли посмотреть?
– Вы присаживайтесь.
Сидел Джалил до тех пор пока не услышал имя новой жертвы.
– Зачем вы меня мучаете?! Сначала с той девушкой, теперь с ним. Я их не убивал! Я что по-вашему… я из дома раз в неделю выхожу, а может и реже. В магазин приходится за четыре квартала ходить. В нашем мне даже хлеба не продадут. Всё из-за вас!
– Я так понимаю вы с Младенцевым были знакомы?
Джалил рухнул на диван. Индира вбежала в комнату, оттолкнула следователей и обхватила голову брата.
– Пусть они уйдут, Индира, пусть они уйдут.
– Да что вам от него надо?! Я вчера была с ним весь день. Только ему стало лучше и опять вы за своё. Уходите!
Тагир уже стоял в прихожей и похлопывал по ладони ложкой для обуви:
– Весь мир театр.
– Не думаю. Походу не врёт.
В подъезде после первого же пролёта Тагир развернулся.
– Мне, кажется, я понял причину перемены твоих настроений относительно него.
– Да не в ней дело. Ты видел, как он подорвался. Чуть на тебя не накинулся.
– Хорошо бы.
– Ты езжай в отдел лучше. Проверь, как он мог быть связан с юристом.
Адиль оглядел стену, усеянную однозначными посланиями живущему за ней «пидагогу». Половина из нарисованных членов, была нанесена с таким усердием, что даже в стёртом виде угадывались их исполинские контуры. От одного, змеившегося вокруг звонка, осталась только половина. Очевидно, на нём Джалил сдался и смирился со своей участью, дабы не провоцировать появления следующего уже на двери. Адиль стёр самый жирный и поймал себя на мысли, что сделал это не только из уважения к Индире. Ему даже стало неудобно за свой тон в начале разговора. Старику и вправду приходилось нелегко. Такой же затравленный взгляд он увидел на лице Джалила, когда встретил его в больнице.
Они с Ильясом тогда прождали в палате около получаса, ожидая пока закончат перевязку. Медсестра завела Джалила и возмущённая бестактностью полицейских попросила их выйти, пока она поможет больному переодеться и справить естественные надобности. Шагаев не поднимал головы. Налившиеся всеми оттенками травмы синяки на плечах змеились из-под больничной робы, всползая к шее. В коридоре Адиль ещё раз проработал очередность вопросов, но, исходя из обилия бинтов на голове Джалила, понимал, что в каком бы порядке он их не расставлял, толку от них будет не много.
– Может, повременим с допросом?
– Нет. И я думаю, будет интересно его послушать именно сейчас, когда он не в состоянии внятно говорить, понимаешь?
