скачать книгу бесплатно
В «Райских кущах» всегда признавался лишь язык силы. Поэтому зачастую, чтобы получить информацию, приходилось превратить собеседника в кровавое месиво.
Так было раньше. Я давно заслужил себе определенную репутацию в определенных кругах нашего не вполне адекватного социума. Поэтому теперь необходимые ответы давались значительно легче.
Все они знали меня. Знали мое имя.
Праведник.
Вызывает уважение. Дрожь в коленках.
И они говорили. Выкладывали, что знают. А я слушал. Внимательно. Не перебивая. Я – благодарный слушатель.
Этот бар имел особое местоположение. На стыке старых и новых кварталов. В точке соприкосновения двух частей города Ангелов.
Поэтому информация отовсюду стекалась в «Райские кущи». Бесценные новости и дешевые сплетни.
Сегодня ночью я появился в баре именно за этим. Я пришёл за информацией, представляющей для меня серьезную ценность.
Я сел у барной стойки. Закурил сигарету. И взял бокал виски. Дешевое пойло. Ничего не изменилось с моего последнего визита.
Пару минут я крутил головой по сторонам, высматривая хозяина «Райских кущей». Некто невысокий. Лысеющий. С неизменной щетиной на лице. Весь покрытый шрамами и рубцами.
Когда я повернулся обратно к барной стойке, он стоял передо мной и пристально всматривался в мое лицо. Как будто впервые увидел. Я поставил пустой бокал на салфетку.
«Ну здравствуй, парень. Что заставило тебя к нам заглянуть?» – миролюбиво спросил старик и вновь наполнил мой стакан. – «За счет заведения».
Я в двух словах описал причину визита. Лишнего ему знать необязательно. Хотя, возможно, он и так уже все знал.
Персонал заведения обязан был выполнять ряд несложных правил. Одно из которых: никому не предоставлять информацию о посетителях. Кем бы они ни были. И хозяин «Райских кущей» всегда твердо придерживался собственных устоев. Наверное, поэтому на его теле было так много шрамов.
В разное время его пытались разговорить и легавые, и мафия. Ни одним ни другим он не сказал ни слова. Похоже, они почувствовали в старике какую-то силу, раз не прикончили. Раз он до сих пор натирал тряпкой свою обожаемую барную стойку и разливал по стаканам, так называемый, виски.
Бармен. Все звали его именно так. И никак иначе. В принципе, все логично.
Короче говоря, никто так и не сумел выкачать терабайты всевозможных данных, хранящихся в лысеющей голове Бармена. И лишь у меня был рычаг давления. Волшебный ключ, открывающий его рот и развязывающий язык.
Я никогда не злоупотреблял использованием этого ключа. Волшебство тоже имеет обыкновение заканчиваться.
Я приходил в «Райские кущи» не часто. И спрашивал только о том, что имело значение. Прочие сплетни меня ни капли не волновали.
Я ответил Бармену, что мне нужно то же, что и всегда. Я сказал, что пришел сюда не для того, чтобы пить этот дрянной виски. Я сказал: мне нужны ответы. На вопросы. На простейшие вопросы: кто? куда? и когда?
Все, как обычно.
Бармен издал тихий, но тяжелый стон разочарования. Словно, ожидал того, что я скажу, но надеялся услышать иные причины моего визита. А может расстроился из-за того, что я назвал его виски дрянным. Как будто сам этого не знал. Самообман и приверженность излишне иллюзорному восприятию окружающей реальности. Главный порок большинства жителей города Ангелов.
И все же я заставил себя выпить второй стакан, пока внимал негромкой размеренной речи Бармена. Конечно, сначала он пытался ломаться. Строил из себя невинную овцу.
Когда этот приём не сработал, предпринял попытку «образумить меня», воззвать к жалости.
Мне пришлось надавить на него. Я вынул из кармана тот самый кусочек картона, бирдекель, с записанным на нем телефонным номером и кинул старику.
Он все понял. И, наконец, заговорил. Его голос был по-прежнему тихим и, несмотря на сложившуюся ситуацию, не дрогнул. Бармен знал, как сохранить лицо. В любой ситуации.
Черт его дери, он, словно, сказку мне рассказывал. Жестокую и достаточно реалистичную. Само собой, без счастливого конца.
Я получил то, за чем пришел. Эта информация предопределит мои дальнейшие действия. Бармен указал направление. И оно должно было стать единственно верным.
«Подумай, правильно ли ты поступаешь… Я знаю, ты ведь не такой, как они. Поэтому прошу – подумай…» – Снова завел свою заезженную пластинку. Время от времени Бармен пытался устраивать мне лекции о спасении души и главенстве морали в действиях человека.
Лучше бы ремонт сделал в своей забегаловке. Да закупил нормальный алкоголь. И съедобную закуску. Вместо того, чтобы втирать мне свои нравоучения.
Никогда не понимал людей, у которых за душой – своя собственная, персональная гора нерешенных проблем, но они, руководствуясь невероятным великодушием и неискоренимой узколобостью, пытаются влезть в чужую жизнь и установить там свои порядки.
Кто вы такие, чтобы указывать мне?! Советовать… Просить…
Я бы мог ткнуть всех вас длинными носами в ваши же собственные проблемы. А потом стоять и смотреть, как вы тонете в них, не в силах что-либо с этим поделать. Я бы мог стоять так часами напролет, раздавая абсолютно бесплатно мудрые советы.
Это было бы просто прекрасно. Я бы помогал всем вам, барахтающимся и цепляющимся за свои воздушные замки. Я бы стоял и упивался собственным человеколюбием… Стоял и не замечал, как в это же самое время мои проблемы уже накрыли меня с головой.
Поэтому, когда Бармен разразился своей очередной тирадой, в попытке заставить меня жалеть и сострадать, я молча прижал пустым бокалом деньги за первую порцию выпивки, посмотрел в его выцветшие глаза (рефлекторная попытка (увы, безуспешная) поиска частиц разумного и рационального начала в человеке), встал и вышел прочь из бара.
Да, уже стемнело. Причем, судя по часам, довольно давно. Я провел в этой дыре слишком много времени. И, наверное, уже смирился с тем, что поспать сегодня ночью не удастся.
На улице я вновь закурил и обдумал свои дальнейшие действия.
Маму будет не так-то просто разговорить. Он упёртая. Совсем, как Бармен. Только, в отличие от старика, с пышной рыжей шевелюрой на голове. И в короткой юбке. Конечно, не такой короткой, как носили её девочки. Но все же…
Главная проблема заключалась в том, что у меня не было рычагов давления на Маму. Она могла преспокойно послать меня куда подальше, даже не пустив на порог. Таковы особенности её борделя. Случайному пижону, проходящему мимо, будет трудно узреть внутренний мир этого волшебного местечка.
Конечно, я не был случайным пижоном. Мама знала меня. Но от этого было ничуть не легче. Не то, что бы я любил захаживать к её девочкам… Просто случай и взаимный интерес в некоторых делах сводили нас. Этой ночью они вознамерились свести нас вновь.
Каков будет итог встречи, не знали ни я, ни она.
Я докурил и сел в машину. Не люблю, когда курят в салоне. Кожа и пластик отлично впитывают дым. Образовавшийся отвратительный смрад просто сводит с ума. Все это выбивает из равновесия и мешает думать. Мешает сосредоточиться на деле.
Я отправился в Новый город.
В мамином борделе встречался абсолютно разношерстный контингент. Я бывал там ни раз и замечал, как надменных богатеев одетых с иголочки, так и гостей из Старого города, выглядящих совсем иначе.
Мама всегда руководствовалась доступными только ей одной жизненными ориентирами. И критериями в подборе клиентуры. Она опиралась ни сколько на толщину кошелька гостя, сколько на его репутацию.
Мама знала желания любого мужика, стоящего перед ней. И если чертовщина, творящаяся в мозгах этого извращенца, устраивала Маму, он получал от нее великодушно-сдержанную улыбку. А также допуск в вожделенные сады Эдема.
Дальше в работу включались девочки. Их было много. На любой вкус. На любой извращенный вкус.
После их ласк каждый кобель, пришедший сюда с синдромом ежевечернего спермотоксикоза, забывал обо всем на свете, становясь эпицентром сексуальной вселенной. Превращаясь в одну большую безмозглую эрогенную зону и влюбляясь без памяти в этих ночных бабочек, кружащих над его огоньком. Его кошельком.
Клиент оказывался на крючке в считанные минуты. И становился регулярным и нескончаемым источником дохода для этих длинноногих коварных стерв.
Бедный, бедный извращенец…
Ночная жизнь вовсю бурлила в Новом городе, и я поневоле попал в этот водоворот. Я плыл в потоке сверкающих Мерседесов и Бентли. В глазах пылал неон, в ушах гремела музыка и гудела толпа.
Сотни и тысячи толстосумов выволокли своих любовниц на ночной променад по казино и клубам. Их глаза блестели от кокаина и коллекционного шампанского. Их челюсти яростно пережевывали изысканные закуски, подаваемые официантами. Их головы были полностью свободны от любых мыслей и навязчивых тревог.
Богачи без конца хвастались друг перед другом. Своими тачками. Отполированными до зеркального состояния. И своими шлюхами. Перекаченными силиконом по последнему слову моды.
Их шлюхи то и дело кривили свои намалёванные рты и поправляли килограммы бриллиантов, развешенных по всему силиконовому телу.
А еще была несметная армия телохранителей… Они не спускали глаз ни со своих боссов, ни с бриллиантов. Бриллиантов, которые для их боссов были явно дороже шлюх.
Все они только и делали, что кичились собой, презирая остальных. Спесивый сброд. Философы с синдромом Дауна.
Они превратили центральные кварталы в свою бронированную колыбель. В золотую клетку для маленьких желтых канареек.
В то время как кошельки канареек оказались в сотни раз больше самих канареек. Повисли на них мертвым грузом. И не позволили покинуть клетку.
Я тоже был там. С ними. Но я никогда не был заточен в клетку. Любой неволе я предпочел бы смерть.
Некоторые лица, встретившиеся на пути, были мне знакомы. Клиенты. Их много. И практически все живут в Новом городе. Мои услуги стоят недешево, поэтому заказчики из Старого города попадаются крайне редко.
Я свернул с оживленного проспекта на узкую и более тихую улицу. И припарковался там.
Фасады зданий, обращенных на эту улицу, представляли собой огромные витрины. Витражи. За стеклом вертелись полуголые девицы, завлекавшие всех, кто проходил мимо. Они заманчиво улыбались и дразнили, прижимаясь к стеклу то грудью, то задницами.
Я подошел к одной из железных дверей, ведущих в обитель страстей, и нажал кнопку домофона. Ответили мгновенно. Я услышал глубокий и невероятно сексуальный голос Мамы:
«Здравствуй, красавчик».
Затем секундное молчание – она разглядывала меня на экране монитора. И, конечно же, сразу узнала.
«Входи, Праведник».
Голос чуть заметно изменился. Она не хотела меня впускать. Но не могла поступить иначе.
Замок щелкнул, и я вошел внутрь. Поднялся по лестнице. Мама встретила меня на пороге своего борделя. Она улыбалась. Несколько натянуто, как мне показалось. Что ж, я – не самый желанный гость, куда бы ни заявился…
Мы шли по длинному коридору, с десятками дверей по правую и левую руки. За каждой дверью – апартаменты, в которых и происходило основное действо. У Мамы был личный кабинет в конце коридора. Я предложил ей пройти туда для разговора.
В кабинете стоял рабочий стол, пара кожаных кресел, пара стеллажей, заполненных бухгалтерией (конечно же, черной) заведения, неплохой мини бар и еще огромное количество всякой ерунды, имеющей целью украсить и дополнить интерьер помещения. Тяга к различным милым штуковинам так свойственна женщинам.
Я без приглашения уселся в одно из кресел. И молча проследил за тем, как Мама грациозно проплыла к своему столу.
Мать для огромного количества проституток. Тех, что жили в её доме. Строгая, властная, но заботливая и справедливая. Как и подобает настоящей матери.
В борделе Мамы царило что-то вроде гармонии. Местные шлюхи любили Маму, боялись и уважали. А потому отрабатывали каждый заказ по высшему разряду. Чтобы клиент остался доволен. Чтобы он пришел еще. И принес им с Мамочкой денег. А Мамочка похвалила бы их.
Влияние и авторитет Мамы распространялись далеко за пределы её борделя. Конфликтовать с ней было опасно для жизни – она имела серьезных покровителей, а также массу друзей и чокнутых поклонников.
Да, она умела сводить мужчин с ума. Мама виртуозно крутила задом, за которым ухлестывали все новые и новые обреченные Ромео. Но ни одному из них не удалось добиться ничего, кроме обольстительной улыбки.
Её надменно-снисходительный взгляд – один на все случаи жизни. Она смотрела так на всех. И этот щит невозможно было пробить.
В тот момент, в том кабинете, её будоражащий и одновременно леденящий кровь взгляд был прикован ко мне. Я всегда восхищался этой женщиной. Не думаю, что по отношению ко мне она испытывала схожие чувства. Она ненавидела меня.
И боялась. Как и все остальные.
Я сказал Маме, что ищу одну девушку. Проститутку. Я извлек из кармана фотографию этой проститутки. Мама взяла снимок кончиками наманикюренных пальцев. Пару секунд молча изучала. Её лицо не выражало ни одной эмоции.
«У меня она не работает. Более того, я никогда не видела эту девушку», – проникновенно произнесла Мама.
«Её зовут Вика». – Я не собирался сдаваться просто так.
«Это имя ни о чем мне не говорит».
Выражение лица хозяйки борделя оставалось предельно сосредоточенным и непроницаемым. Она никак не выдавала себя. Я пристально следил за ней. За каждым движением. За тем, как расширяются и сужаются её зрачки. Но не мог прочесть её. Никогда не мог… Мама прятала свои истинные эмоции и мысли глубоко-глубоко внутри. Под тысячами разглаженных мимических морщин и километрами наращенных волос.
В свою очередь Мама изучала меня. Горделиво приподняв подбородок. Она смотрела так на всех. Она считала себя выше остальных.
Я отвел глаза в сторону и огляделся. Как будто был здесь впервые. Как будто мы не испытывали на прочность этот стол и кресла.
«Ну что ж… Очень жаль. Я рассчитывал на твою помощь».
Ответом стало молчание.
«Как бизнес? Как девочки?» – Я продолжал брать нахрапом крепостную стену её высокомерного упрямства.
«Все в порядке. Спасибо». – Она, наконец, встала из-за стола и направилась к минибару. – «Выпьешь?»
Вновь за счет заведения. Этой ночью мне везло с бесплатной выпивкой.
«Не откажусь. После тех помоев, которыми напоил меня Бармен, хочется глотнуть нормального виски». – Это был намек. Да, я уже побывал у Бармена. Это был мой выпад, достигший цели. И пусть Мама, по-прежнему, не выдавала себя ни одной лишней эмоцией, я знал: мой укол пробил её защиту.
Она бросила по горсти льда в два бокала олд-фэшн и откупорила бутылку односолодового скотча. Да, эта выпивка не шла ни в какое сравнение с мочой, которую наливали в «Райских кущах».
«Ну а как твой бизнес? Убийство ни в чем не повинных людей до сих пор пользуется спросом?» – Она попыталась сменить тему и перейти в наступление. Это походило на отчаянный прыжок матери-волчицы в попытке защитить своих мелких сучек. Меня не интересовали её сучки. Только одна. За которую заплатили.
«В мире нет безгрешных людей. Ты и сама должна это понимать». – Они все постоянно пытались указать мне на ошибку в выборе жизненного пути. Все. И всегда.
А я никак не мог понять одного: какого хрена всем им сдался именно я?!
«Если ты ни в чем не виновен, никто не станет платить мне деньги за то, чтобы я прикончил тебя. Это иррационально. Но когда мне звонят и просят убрать человека, который кому-то мешает, разве нет в этом его собственной вины? Разве сам он не повинен в том, что мешает жить другим людям?»
«А те, другие люди, твои заказчики, они никому не мешают жить?»
Мама пригубила скотч, извлекла из пачки две сигареты, прикурила и передала одну мне. Вкус её помады, оставшейся на фильтре, был слишком знаком, чтобы быть правдой. Отвлекающий маневр. Она выпустила дым изо рта и сквозь эту дымную пелену взглянула на меня.
Я хорошо помнил, какой она была раньше…
