скачать книгу бесплатно
– Ну, где этот номер? Ты почему цифры не запомнил?!
– М-м-м… – рассеянно отвечает мой проводник. – Где-то здесь…
– Что значит где-то?! Ты издеваешься надо мной?! Где, твою мать, дивизию?!
– Так… вот эта стеклянная дверь, она была вот так же приоткрыта… ага… и вот тут, по правой стороне… Да. Вот эта комната. Здесь.
– Уверен?
– Да, точно, – кивает он. – Это здесь.
Я останавливаюсь и прислушиваюсь. Ничего не слышно. Тогда я с силой стучу в красивую деревянную дверь. Красивая – это ненадолго. Сейчас я её изуродую! Вышибу, разобью, разломаю!
Никто не отвечает. Тогда я берусь за ручку, нажимаю и толкаю дверь. И… и она оказывается не запертой. Я распахиваю её, будто открываю портал в свой собственный ад. В комнате темно и я ничего не вижу.
Шарю рукой по стене в поисках выключателя, прислушиваясь к шорохам и скрипам и вдруг… Моё сердце вскипает, взрывается, выскакивает из груди, проламывая рёбра и разрывая плоть!
– Нет, – слышу я сдавленный девичий голос. – Не надо, пожалуйста. Ну, не надо…
2. Плохая работа
Я нахожу выключатель и зажигаю свет. Проскакиваю через маленькую прихожую и оказываюсь в комнате. Здесь тоже включаю свет и вижу перед собой тушу Печёнкина. Со спины. Ах, ты, сука!
Он стоит на карачках на кровати, без пиджака, в помятой и задравшейся белой рубашке. Из-под неё вываливаются жирные бока. И белая прыщавая жопа. Штаны спущены, а сам он, как упырь склоняется над своей жертвой.
Я вижу только её руки и ноги, торчащие из-под туши этой жабы.
– Не надо, пожалуйста! – раздаётся жалобный стон и меня переклинивает.
Планка или флажок, я не знаю, что именно там у меня падает, но я чувствую страшный беспощадный и разрушительный гнев, рвущийся из груди. Сердце тоже рвётся – в клочья, в хлам, в ремки.
Я хватаю стул, стоящий у стены и, подлетев к Печёнкину, обрушиваю на его хребтину. На голову надо было.
Печёнкин падает вперёд, сильнее прижимая Наташку, а я наношу удар за ударом – по спине, по голове, по рёбрам. Я бью остатками стула, я бью кулаками и ногами.
Он хрипит и сипит, не в силах произнести ни одного слова, а я продолжаю обрушивать на него свою ярость. Он ухитряется вывернуться и посмотреть, кто же это решил его прикончить. Посмотрел? Теперь получай, гнида. Колено приходится ему в нос. Он всхлипывает, разбрызгивая кровь и хватаясь за нос. Кровища заливает постель, пол и всё, что оказывается рядом.
Я стаскиваю его с кровати и молочу, выбиваясь из сил, заставляя выть и захлёбываться в собственной крови. Вот тебе, урод! Сластолюбец. Получай козлина.
– Брагин… – хрипит он. – Перестань… Прекрати… Тебе конец… По… по… жалуйста…
Немного придя в себя, он пытается обороняться. Масса-то у него будь-будь, но ничего, пусть попробует меня достать. Я подпрыгиваю и в прыжке бью носком ботинка ему в голову. Получай фашист гранату от советского солдата.
Я ведь мирный человек. Я даже не возмущался, когда ты послал Суходоева меня завалить, да? Сука! По роже его текут сопли, смешанные с кровью и слезами. Это тебе конец, а не мне! Кажется, перестарался. Да, точно… Печёнкин хлопает глазами, крутит головой и медленно сползает на пол. Я поворачиваюсь к воющей Наташке и… Капец! Это просто жесть…
– Ты кто такая?!
– Эля-я-я… – воет девчонка, размазывая по лицу слёзы, тушь и помаду.
Она пытается натянуть на себя простынь, залитую Печёнкинской кровью, но у неё не получается.
– Какая, нахрен, Эля?! – нависаю над ней я. – Где победительница конкурса?!
– Я… – заикаясь, трясёт она головой, – и… и есть по… бедитель… ница…
– Чё ты мне голову морочишь?! Наталья из Новосибирска победила! Где она?!
– Она, – хнычет Эля, – отказалась… и поэтому я стала побе… дительницей…
– От чего она отказалась? От выигрыша? От титула королевы красоты?
– Да-а-а…
– И где она?
Я смотрю на это горемычное существо и мне так жалко её становится, вот честное слово. Да, мне и Печёнкина уже жалко, уделал я его на волне гнева. Ну, и какой из меня мент и теневой воротила? Тьфу, название одно.
Зелёное платье изодрано в лоскуты. Слава Зайцев счёт космический выставит, тут и к бабке не ходи.
– Откуда ты, Эля? – вздыхаю я и присаживаюсь на край кровати, держась за живот. – Ты проститутка что ли?
– Ты дурак?! – вспыхивает она и тут же заливается горючими слезами.
Желудок схватило. Бляха-муха, больно как, будто ножом вживую вспарывают. Это от нервов, у меня такое бывает. Ещё и не жрал ничего сегодня. Ну и денёк…
– А зачем тогда с этим боровом припёрлась сюда? – устало спрашиваю я.
Я сижу к ней спиной и смотрю в пол. Сейчас, когда дикий гнев и страх за Наташку отступили, я немного плыву, как гипертоник, резко сбивший высокое давление. У меня с бабушкой такое бывало…
– Он меня напои-и-л…
– А ты что, не знаешь, что молоденьким королевам красоты нельзя с толстопузыми козлами напиваться? Мама не учила? Тебе лет-то сколько?
– Семнадцать… Через месяц…
Я только головой качаю.
– Ты москвичка или приезжая?
Ясное дело, не местная она.
– Из Твери, я. На конкурс приехала.
– Понятно. А где остановилась? В какой гостинице?
– У меня билет был на поезд. На ночной. Я думала сразу и уеду.
– Опоздала? – я поворачиваюсь и пристально вглядываюсь в её испуганное лицо.
Она кивает.
– Ну ничего, поезда часто ходят, уедешь на следующем. Тебе призовые выплатили?
Она снова кивает.
– Ну и всё, не переживай. Всё нормально будет. Этот хер тебя изнасиловал?
– Что? – распахивает она глаза.
– Что-что, акт у вас был половой?
Она краснеет так, что даже помада на её лице кажется недостаточно красной.
– Нет, – мотает она головой. – Он не успел.
– Ну, и хорошо, что не успел. Всё, Эля, иди, вот он тебя проводит. Сюда провожал и обратно проводит.
Я бросаю взгляд на молодого охранника, всё это время находившегося здесь. Выглядит он совершенно ошалевшим. Толку от него ноль, конечно, кто только такого на работу принял. Мог бы и помочь в неравной схватке с врагом. Стоит тут.
– Ты живой, как тебя?
– Костя…
– Костя, давай, бери девушку и тащи её к Лиде. Скажешь, что я велел позаботиться.
Раздаётся резкий стук в дверь. Печёнкин стонет, лёжа на полу. Кого там ещё принесло? Номер перевёрнут вверх дном и принимать посетителей сейчас не время. Стук повторяется, на этот раз более настойчиво.
– Откройте немедленно, это дежурная! – раздаётся рассерженный голос.
Этого только не хватало, почему все неприятности вечно прилетают одновременно! Я делаю знак Косте, чтобы открыл, а сам хлопаю себя по карманам, готовясь коррумпировать охранительницу порядка и нравственности.
– Это что тут… – охает дежурная, увидев пока лишь малую часть вселенской катастрофы, разразившейся здесь.
Я подхожу к двери, закрывая собой панораму сражения.
– Вас сколько здесь после одиннадцати?!
Всё-таки, удача иногда поворачивает ко мне своё капризное лицо. В дежурной я узнаю уже однажды подкупленную мной лжесвидетельницу Лену Петрук.
– Елена, я вам всё сейчас объясню, – тихо и дружелюбно начинаю я. – Давайте только выйдем из номера.
Я грудью выдавливаю её в коридор.
– Это форменное безобразие, – качает она головой, давая понять, что дёшево от неё не отделаться.
– Согласен, – с ласковой и смиренной улыбкой киваю я. – Мы сейчас всё с вами уладим. «Всё» значит всё, до малейшего замечания.
Она хмыкает. Зачем этот скепсис, если ты хочешь заработать, милая?
– Елена, я хочу подарить вам всё самое дорогое, что имею, – продолжаю улыбаться я и вкладываю в её моментально захлопывающуюся руку соточку. – Портрет Ильича, вождя международного пролетариата, между прочим.
– Соседи жаловались, девица распутная, драка, – отрицательно мотает головой дежурная. – Боюсь, одного портрета будет недостаточно, чтобы покрыть все расходы.
Я вздыхаю:
– Знакомство с вами мне обходится слишком дорого.
Запускаю руку в карман и выуживаю ещё одного Ильича.
– Что? – хмурится она. – Ну, знаешь, я не…
– К счастью, – не даю я ей договорить, – у него оказался брат близнец.
– Лучше бы у них была тройня, – качает головой дежурная.
– Елена, побойтесь Бога! – говорю я тоном, не терпящим возражений. – Я и так переплатил! Вся ситуация яйца выеденного не стоит.
Она поджимает губы и взяв вторую купюру милостиво разрешает остаться в номере.
– Только, чтобы больше ни одного замечания, иначе я не смогу ничем помочь и буду вызывать милицию. И руки вымой, в крови все. Артист.
Не нужно милицию. Достаточно уже сегодня милиции было. На этом мы расстаёмся. Она идёт на пост, Костя с Элей поднимаются в казино, а я остаюсь с Печёнкиным. Кто-то же должен привести его в чувства и проследить, чтобы он кони не двинул.
Сбрасываю куртку, а потом приподнимаю его за грудки. Ну и туша! Приваливаю спиной к кровати. Он начинает что-то бессвязно мычать. Изо рта вытекает струйка слюны. Присаживаюсь на стул, их тут два было, и жду.
Он шевелит головой и издаёт что-то среднее между стоном и кличем индейцев. Потом открывает глаза и долго тупо и тяжело смотрит на меня. Я тоже на него смотрю. Но думаю сейчас не о нём, а о Рыбкиной.
Куда она делась? Почему отказалась от титула? Поняла, что этот путь приводит вот сюда, в постель Печёнкина или кого-нибудь такого же мудака, как он? Или что? Может быть, она хотела бросить победу к моим ногам, но я не оценил, даже не подошёл? Возможно, она подумала, что так я выразил своё презрение, поэтому психанула и умотала?
И где её искать? И надо ли искать? И вообще, хрен знает, что у неё на уме. А мне надо сожрать «Альмагель», целый флакон и сесть в горячую ванну. Хотя нет, хрен с ней, с ванной, сразу в постель. Очень долгий день сегодня. Долгий и утомительный.
– Брагин, – хрипит Печёнкин, – дай воды…
Я встаю, подхожу к тумбочке и наливаю из графина полный стакан. Возвращаюсь и подношу стакан к пересохшим, покрытым запёкшейся кровью, губам Печёнкина.
Он жадно пьёт, потом морщится и отворачивает голову.
– Там на тумбочке «Анальгин» лежит, – выдыхает он. – Дай две… нет, три таблетки и воды ещё.
Я помогаю ему принять обезболивающие.
– Брагин, – снова начинает говорить он. – Ты е**нулся что ли? Ты чё устроил?
Сказав несколько слов, он останавливается, переводит дух и только тогда продолжает:
– Ты понимаешь, бл*дь, что теперь тебе пи**ец? Тебе надо было меня убить, а сейчас всё. Всё, бл*дь. Сядешь ты, да так, что я тебе не завидую… Но ты мне объясни, правда. Что на тебя нашло?
– Да никуда я не сяду, – устало отвечаю я и поднимаюсь со стула. – Пошёл я, дальше ты уж сам, как-нибудь. В зеркало только смотреть не советую.
