скачать книгу бесплатно
Дневник добровольца
Дмитрий Артис
«Дневник добровольца» Дмитрия Артиса – история человека, ушедшего добровольцем на СВО, настоящего чернорабочего воинского дела, который увидел и записал пережитое.
Книга Дмитрия Артиса написана в лучших традициях отечественной военной прозы.
«Дюжина выверенных портретов, если вам интересно узнать, кто воюет на этой войне. Две дюжины точно подслушанных диалогов, если вам интересно узнать, о чём думают и говорят участники этой войны. Россыпь метких наблюдений. А всё вместе – история», – так написал о «Дневнике добровольца» Захар Прилепин.
Помимо всего прочего, «Дневник…» еще и самоучитель того, как выживать на войне. Из какого бы времени вы ни читали эту книгу, она сможет вам пригодиться.
Это книга о Человеке на войне, о силе духа и о любви к Отечеству.
Книга содержит нецензурную брань
Дмитрий Артис
Дневник добровольца
(Записи второго круга: 16.06.2023—01.11.2023)
Об авторе
Дмитрий Артис
Родился в г. Королёве Московской области. Учился в Российской Академии театрального искусства (РАТИ-ГИТИС, продюсерский факультет) и в Литературном институте имени Горького. Автор семи поэтических книг. Публиковался в журналах «Новый мир», «Дружба народов», «Дети Ра», «Нева», «Юность» и др. Состоит в Южно-Русском Союзе писателей и Союзе писателей Санкт-Петербурга. Лауреат национальных и международных премий в номинациях «Поэзия», «Драматургия» и «Литературная критика». Участник СВО. Ветеран боевых действий.
Предисловие
На войне грязно, холодно, противно. Там убивают. Там случаются грубые и даже тупые командиры. Там многие приказы кажутся безумными. Ощущение, что тебя кинули на убой и тобой хотят накормить землю, рождается то и дело и потом долго не покидает. Не покидает иной раз десятилетиями. Мы все, кто ещё умеет читать книги, читали мемуары о войне. Особенно о той – Отечественной. Едва ли мы вправе судить о тех, кто пережил тот ад, но скрывать не стану – даже в чтении текстов о Второй мировой у меня есть свои предпочтения. Я не люблю интонацию: «Суки, вы нас предали и продали, будьте прокляты!» Я люблю интонацию: «А было, ребята, дело так…» Что толку сводить счёты: Господь разберётся. Хочется разглядеть людей и расслышать голоса. Моралите я сам придумаю, если мне понадобится.
Дневники поэта и добровольца Дмитрия Артиса – про людей и голоса. Это книга с той самой, нужной мне интонацией: «А было, ребята, дело так…» Наверное, здесь стоит остановиться и коротко рассказать, о ком речь.
Дмитрий Артис родился 14 июля 1973 года в Королёве, Московская область. Корни – белорусские: имеется родная деревушка на реке Крупка, что под Гомелем. Учился в Академии театрального искусства (РАТИ-ГИТИС) и в Литературном институте им. Горького. Работал в разных театрах, основал собственный. Писал пьесы. Получал премии. Выпустил 7 книг стихов: «Мандариновый сад» (2006), «Ко всему прочему» (2010), «Закрытая книга» (2013), «Детский возраст» (2014), «Мелкотемье +» (2018), «Позднее сиротство» (2023), «Он шагает по войне» (2023). Имел имя и работу. Незадолго до пятидесятилетия ушёл добровольцем воевать. На войне вёл дневник, о котором мы и ведём здесь речь. В том дневнике у Артиса обитают многочисленные люди, и он их спокойно, но и пристально наблюдает.
Я всех его героев узнал и запомнил, словно знал их. Это и есть признак наивысшего мастерства рассказчика. Он любит русских людей, всех этих воюющих вместе с ним мужиков, но смотрит на всех трезво. Он их любит, потому что их есть за что любить. Если не за что любить, спокойно сообщает: «Не всякий русский воин доблестный. Есть среди нас откровенные дебилы». Если национально озабоченные на этом месте обиделись, сообщу заодно, что под «русским воином» Артис может понимать человека любой национальности. У него целая галерея российских наций представлена. Цветущая сложность въявь. Мир – русский, а этнически русских иной раз по три страницы не встретишь. То ногаец, то башкир, то коми, то казах, то татарин, то дагестанцы шумною толпой, то даже иранец, то сам автор с артистической фамилией непонятного происхождения.
Артис почти никогда не повышает голоса. Не давит на жалость. В сущности, не использует пафос и патетику, а там, где это может таковым показаться, просто нехитрые мужицкие выводы, до которых он добрёл сам. Когда он говорит, что «на войне без любви делать нечего» – это не «поэтическая фраза». Это – опыт. До него дожить надо. Обратите внимание, что в этих дневниках почти нет восклицательных знаков. Это первое и зримое отличие от других, попадавшихся мне солдатских и офицерских дневников русско-украинской войны. Там восклицательными знаками всё обставлено. То по три рисуют, то по пять. Мужиков распирают эмоции. Они хотят рассказать, а не умеют. Артис – умеет.
Он пошёл на войну с театральной (в самом широком смысле) школой за плечами, как в своё время Виктор Некрасов (автор великой книги «В окопах Сталинграда», заложившей основы лейтенантской прозы). Неслучайное совпадение. Артис не только прижился на войне (в 50 лет, проведя всю сознательную жизнь в театре, это не так просто) – он сжился с ней, вжился в неё, стал её неотличимой внешне составной частью. Однако память о том, что такое «типический характер», что такое «конфликт», что такое «мизансцена», сыграла отличную роль, когда Артис начал записывать. В три строки он даёт объёмный портрет человека. В абзац он вмещает зримый набросок то целой судьбы, то человеческой трагедии. Он владеет искусством формулировки. Он умеет отсекать личное. Да всё он умеет, что нужно для этого жанра: дневник. Понятие «жанр» он, кстати, тоже знает, и за рамки выбранного жанра не торопится выходить, хотя мог бы. Не брать на себя лишнего. Не выдавать себя за кого-то другого. Не кидать понты. Вот Артис. «Я простой солдат. Самый обычный солдат, каких здесь тысячи. У меня нет прошлого и будущего. Есть позывной, есть только здесь и сейчас, есть приказы, и я должен их выполнять, чего бы мне это ни стоило. Никому особо не рассказываю о себе. Никто не знает, что я литератор. Никто не знает, что я пишу стихи, поэтому никто не просит почитать их».
Настоящий чернорабочий воинского дела, который пережил, который увидел, запомнил и записал. Спокойно, без восклицательных знаков констатирую: это отлично исполнено. Дюжина выверенных портретов, если вам интересно узнать, кто воюет на этой войне. Две дюжины точно подслушанных диалогов, если вам интересно узнать, о чём думают и говорят участники этой войны. Россыпь метких наблюдений. А всё вместе – история. Так вот внешне незатейливо, но с колоссальным внутренним сдержанным умением пишется история. Спасибо летописцу. Он сумел. И не со стороны сумел увидеть и записать, а – изнутри. На это мало кто решается. Артис пошёл и сделал. Русский мужик. Здесь бы, к слову, восклицательный знак был бы уместен. Но зачем, и так всё ясно. Помимо всего прочего, это ещё и самоучитель того, как выживать на войне. Из какого бы времени вы ни читали эту книгу – она вам может пригодиться.
Захар Прилепин
На войне без любви делать нечего
16 июня, 10:24
Кому-то надо быть в Тавриде, а кому-то – на войне. Наши люди должны быть везде, и пусть каждый окажется там, где почувствует себя нужным.
Лето – странное время года. Хочется на море с любимой женщиной или в лес на шашлыки. А ещё хочется домашнего уюта, любви и счастья.
Домашнего уюта, любви и счастья хочется в любое время года. Но для этого необходимо как минимум два человека. В одиночку не получится.
Поэтому выбор невелик. Либо сидеть на диване и ныть, что никому не нужен, ожидая, когда позовут на какое-нибудь духоподъёмное мероприятие поиграть лицом героя, либо идти туда, где должен быть каждый уважающий себя мужчина (с поправкой, чтобы никого не обидеть!), не обременённый домашними хлопотами.
Слабо понимаю, как существовать в рамках первого варианта.
Да хранит нас Бог!
29 июня, 18:32
На войне каждый новый день проживаешь как первый, понимая, что он может оказаться последним. Негативные эмоции, обиды, которыми буквально за полтора месяца по возвращении напитала меня гражданка, уже исчезли. Сердце наполнилось благородным светом и любовью.
На войне без любви делать нечего. Любовь к женщине, детям, родителям, любовь к Отечеству. Она движет русским солдатом, даёт ему волю к победе.
Чувства ответственности или долга не всегда работают. Чувства нужные. Но по сравнению с любовью они изрядно проигрывают. Превращают человека в бездушную машину, вынуждают поступать по совести. Обязательства вытесняют потребность. Живёшь по принуждению. С любовью всё иначе. Она даёт силы, а не забирает их.
Я бы не сказал, что любовь – это панацея от всех бед, но были случаи, когда только она помогала. Теперь думаю, что любовь – это и есть Бог, и если человек живёт без любви, то он живёт без Бога. У меня именно так. Не знаю, как у других. Редко разговариваю об этом с людьми.
30 июня, 20:12
Совершенно неожиданно выдалось свободное время. Вернее, оно выдалось ещё вчера, но немного затянулось и, по всей видимости, продлится до завтрашнего утра. Поэтому на связи, а заодно закину в интернет пару наблюдений.
Добровольческие подразделения уплотнились, если можно так сказать. Слабых звеньев не так много. Парни заходят по второму и третьему кругу, с опытом. Новых мало. Не больше десяти процентов. По крайней мере, там, где я сейчас нахожусь.
Основной контингент можно разбить на две категории: солдаты удачи и патриоты. Но есть сложность. Эти категории настолько перемешаны, что сразу не поймешь, кто из них больше патриотичен, а кто идёт чисто подзаработать. Мыслями питаются друг от друга.
Солдаты удачи, как правило, после отработки контракта загуливают на неделю, спускают деньги и возвращаются на войну. Патриоты вкладывают в семью. И там, и там есть исключения.
Но в этот заход я пока не видел парней из третьей категории. Это те, которые попали в долговую яму. Зимой их было много. Надо заметить, должники не сразу открываются. Они долгое время держатся как патриоты или солдаты удачи. Поэтому вывод делать рано.
На первом круге самый молодой парень был о двадцати трёх лет. На втором круге сдружился с пареньком, которому девятнадцать. Назовём его Смайл. Естественно, отношусь к Смайлу как к сыну, и он вроде привязался ко мне.
Смайл закрыл (сдал экзамены) первый курс института и ушёл на войну. Контракт как раз до следующей сессии. На пункт сбора добровольцев приехал с мамой. При всём при этом своей девчонке не сказал, куда уезжает.
Сначала меня это позабавило, а потом подумал, что именно так в его возрасте и надо уходить на войну. Провожать должен самый близкий и дорогой человек. А девчонка… ну, видимо, ещё не доросла до подобного статуса.
Смайл – красивый русский парень. Метр восемьдесят пять ростом. Фигура единоборца. Подтянут, вежлив, прост в общении. Невероятно любопытен. В хорошем смысле этого человеческого качества. Если что-то не понимает, спрашивает. Если ответ не удовлетворяет, ищет информацию в другом месте.
По-моему, он из тех парней, которые умеют быть преданными. Цель прихода на войну в составе добровольческого подразделения – послужить Отечеству. Спросил: а почему не пошёл на срочку? Сказал, что срочников на войну не пускают, да и у него отсрочка от армии, потому что учится в институте. Неожиданный поворот, да?
Ещё один сослуживец, с кем сблизился, – Ахмед. Тоже новичок.
Неделю назад подошёл ко мне и говорит: «Придумал себе позывной!» – «Какой?» – спрашиваю. «Ахмед-аварец-пулемётчик!» – «Длинноватый позывной», – смеюсь.
Ахмед из Дагестана. Неграмотный. Но словарный запас русского языка на удивление существенный.
Буквы знает, а составлять слоги и слова не умеет.
Рассказал, что в детстве учили, но у него голова от занятий болела, поэтому ничему не научился.
По профессии Ахмед пастух. Пасёт овец, лошадей, баранов. В общем, пасёт всё, что пасут в горах. Старше меня на два-три года. Простодушный и добросердечный. Вспыльчивый. Терпеть не может нацистов. Дед Ахмеда воевал с ними на Второй мировой, а теперь вот он пошёл на войну с нацистами сам. Дед орденоносец.
Ахмед говорит:
– Хочу быть Героем России. Иду я, а на меня смотрят и кричат: «Ахмед – Герой России идёт!» А я гордый, грудь такая (показывает) – колесом, на груди ордена, медали… Только бы не испугаться, когда в меня стрелять начнут. Сам я стрелять не умею. Никогда не держал в руках оружия. Но меня ведь научат? Я научусь. Как они могли (это он про хохлов) пойти воевать с Россией? Наши предки обязались жить в мире с русскими, а они… Продались! Как могли? Не понимаю!
Смайл заполнял контракт за Ахмеда, Ахмед расписывался. Расписываться он умеет.
3 июля
За первые восемнадцать дней поменяли три учебные базы. Подготовка всё жёстче и жёстче. К вечеру валишься с ног.
На первой базе занимались вразвалочку. Полдня – боевая подготовка, полдня – теория. Особо не напрягались.
Жили в полевых палатках, на двадцать человек каждая. Кормили хорошо. Три раза в день. Горячее, салаты, супы, каши, яйца, масло, колбаса…
Вторая база максимально приближена к полевым условиям и находится в нескольких километрах от линии фронта. Жили в земляных блиндажах, лисьих норах. Жара, ливни, комары, мыши. Питание в основном – бич-пакеты[1 - Бич-пакеты – лапша быстрого приготовления].
Занятия по двенадцать часов в день в любую погоду.
Полтора литра воды в сутки на человека, даже если жара переваливает за тридцатиградусную отметку.
Третья база уже непосредственно под неусыпным глазом команды полевого командира, которая состоит из инструкторов, прошедших бои вместе с ним.
В шесть утра подъём – и побежали. Теория и практика в одном флаконе. Остановиться можно только к девяти вечера. Живём (вернее, только спим) вольготно. В домах.
Есть вода, газ, свет, душ (дачный вариант), кухня, туалет. Питание полевое. Есть возможность дойти до магазина и купить вкусняшек. Было бы только время и силы.
Теперь уже первый круг начинает казаться детским садом или пионерским лагерем, где основная задача старшего по палате – смотреть за тем, чтобы парни мыли за собой кружки. Подготовка на первом круге была почти никакой, скажу прямо. Да и форма войны за шесть месяцев сильно изменилась.
Если раньше мы как бы нападали, но в основном сидели в обороне, то сейчас мы как бы защищаемся, но количество штурмов (и самих штурмовых отрядов) увеличилось в разы.
4 июля, записано 5-го
Адище адский. Холод невыносим, но жара отупляет сознание, теряешь связь с реальностью. Бегали в поле до обеда. Один сослуживец с тепловым ударом. У меня начались проблемы с вестибулярным аппаратом. Постоянно теряю равновесие.
Начался день с того, что, выпрыгивая из машины, забыл, что мне давно не двадцать, не тридцать и даже не сорок лет. Выпорхнул так, что ударился мыском о какую-то железку, торчавшую из асфальта, и прокатился по нему метров пять. Выбил большой палец на ноге.
Жаловаться стыдно. Пробегал так полдня, стиснув зубы. Падая и снова вставая, падая и вставая. Голова не соображала ничего.
В два часа дня, вернувшись в располагу и сняв ботинки, обнаружил синюю распухшую ступню. Выпил таблетку пенталгина, чтобы снять боль. Больше ничего обезболивающего с собой не было. Боль не утихала. Часам к шести решил дойти до медпункта. В начале восьмого отвезли в город на рентген.
К великому счастью, перелома нет. Сильный ушиб. Стало дико стыдно перед врачами, что обратился с такой пустяковиной, и это чувство было страшнее той боли, которую испытывал.
Вернувшись с рентгена, получил от командиров списки с распределением прибывших со мной парней по командам.
Меня ставили старшим по «молодым» (так здесь называют пополнение). Пятерых из прибывших со мной забрали на б. з. (боевое задание). Охрана отбитого объекта на самом передке. Среди пятерых оказались Смайл и Китаец.
Успел обнять их и сказать: «Не ссыте, братья!» Впрочем, они и не думали ссать.
К девяти вечера мир вроде бы успокоился. Решил немного поспать. Последние три дня спать не мог и есть тоже. К десяти вызвали по рации в штаб. Там получил распоряжение выйти с двенадцати ночи до четырёх утра в караул. Меня приписали к комендантской роте.
Начиная с трёх часов немецкая арта работала по объекту, на который вышли мои боевые товарищи. К шести утра 5 июля удалось на пару часов задремать.
Снился стыд и позор, что я, как последняя сволочь, отсиживаюсь в штабе, а мои друзья шкерятся на объекте от вражеской арты.
Надо искать в себе силы, чтобы есть и спать, иначе я долго не протяну.
5 июля
Начинаю гнобить себя. Хорошим это не кончится.
Выполнять поставленные задачи, меньше думать и рефлексировать.
Съел гадский дошик.
6 июля, 04:12
Не рота, а взвод. Комендантский взвод. Это парни, которые следят за внутренним порядком и охраняют располагу. Помимо прочего. Особенного расслабона на войне не бывает.
Вчера переехал в другой дом, где селится часть взвода. Ахмед-аварец расстроился, что его бросили. Смайл, Китаец, Кубань ушли на своё первое боевое. Я – в комендантский взвод. Ахмед пока ещё не получил распределение. Ворчал, провожая меня. Попытался подбодрить, дескать, я рядом. Но Ахмед всё равно расстроился.
Нога прошла за сутки, несмотря на то что сидеть дома, чтобы дать ей отдых, не получилось. Надыбали стройматериалы и отвезли парням, которые строят баню и кухню. Говорят, в скором времени появится возможность выходить в Сеть.
Находимся там, где мобильная связь полностью отключена. В целях безопасности. Знаю, что за меня волнуются родные и близкие, но я на войне. Писать каждый день о том, что со мной всё в порядке, возможности нет. Простите.
Настроение боевое.
6 июля
Крепко сбитый молодой парень. Ногаец. Постоянно улыбается. Хорошее телосложение, поэтому во дворе дома часто ходит раздетым по пояс. По базе не по форме запрещено. На предплечье две зелёные точки, будто от пули, – входное и выходное отверстия.
Спрашиваю:
– Ранение?
Рассказывает:
– Выходим с боевого. Поле, подстриженная миномётами и автоматами лесополоса, пересечёнка. Бабах – прилёт буквально в трёх метрах от нас. Упали, прижались к земле. Кричу напарнику: «Живой?» – «Да!» – отвечает. «Бежим или лежим?» – «Бежим!» Вскочили, побежали. Слышу – взрыв, оборачиваюсь и вижу: второй прилёт прямо на то место, где мы лежали. Бежим дальше. Развилка. Две тропы. Одна дорога к располаге длиннее, другая – чуть короче. Почему-то свернули на ту, которая длиннее. Снова кричу напарнику: «Нам надо на другую тропу, там путь короче!» – «Разворачиваемся!» Развернулись, побежали к другой тропе. Опять взрыв. Оборачиваюсь и вижу новый прилёт на то место, где должны быть мы, если бы продолжили бежать по прежней тропе. Добегаем до жёлтой зоны, останавливаемся перевести дыхание. Куртка к руке прилипает. Ранило. Поработал пальцами. Сжал в кулак, разжал. Согнул в локте. Двигается. Значит, кость не задета. Врач на базе осмотрел. Осколок прошёл насквозь и застрял на выходе. Достали его. Помазали зелёнкой входную и выходную дырку, перебинтовали. Мы, ногайцы, везучие!
Сегодня снова выходит на боевое.
6–7 июля
Перед выездом на пункт сбора добровольцев зашёл в аптеку, чтобы купить витамины. С ними на войне напряжёнка. Лучше иметь запас. Помогают поддерживать себя в тонусе.
Спросил у аптекарши. Сказала, что есть хорошие витамины для мужчин. Сказала и почему-то лукаво подмигнула. Поначалу не придал этому значения.
