|
Дмитрий Лекух.
Мы к Вам приедем (сборник)скачать книгу бесплатно Говорит, что, типа, ему просто нравится людям приятное делать, особенно, когда для него это «приятное» ни фига не обременительно. А у Инги так вообще вся квартира цветами всегда заставлена, хоть и живут они с Глебом уже Бог знает сколько лет вместе. …А тут человек, до этого беззаботно хлопотавший по кухне, даже вроде как напевавший что-то, – вдруг бледнеет как полотно, хватается за сердце, кое-как сползает на стул и плачет беспомощно. – Что-то плохое случилось? – спрашивает. – Да нет. Я ничего, честно говоря, не понимаю, но отвечаю предельно честно. Правда, недоуменно пожимая при этом плечами. Искренне, заметьте. – Просто захотелось тебе цветы подарить. У меня знакомая сегодня из Лондона прилетает, я ей букет покупал. И вот почему-то решил, что тебе тоже будет приятно… Мама опускает голову на руки, продолжает плакать и верить мне явно не собирается ни под каким соусом. Прямо бесовщина какая-то. …Вот я и стою – дурак дураком. И понимаю, какая же я, на самом деле, сволочь, оказывается… …Да и отец мой тоже, наверное… Мама ведь у меня – чуть постарше Али. Ему вроде тридцать восемь уже, ей – всего сорок один недавно исполнился. А если их рядом со мной где-нибудь в кафе за столик посадить, то Глеб будет выглядеть исключительно моим старшим приятелем, ну, чуть повзрослее меня, конечно, но не так уж и сильно. А отнюдь не маминым ровесником. …Про Ингу в этой ситуации я даже и говорить не хочу… Она по внешнему виду маме в дочери годится. И почему, думаю, так получается-то? Наверное, тут не только в деньгах дело – отец, вон, в принципе, тоже неплохо зарабатывает. Весьма. Не так, как Али, конечно, но уж точно никак не меньше Мажора. А сколько, кстати, самому Мажору-то лет? Две дочки у него вроде? Начальник управления, считай, топ-менеджер крупного столичного банка? Блин! Да он же Ингин ровесник, они ж как-то на пати обсуждали, что одного знака по восточному гороскопу! Просто я тогда не знал, что Инге – тридцать пять лет… О, Господи… Я прислоняюсь спиной к холодильнику и медленно сползаю жопой на холодный кафельный пол родительской кухни. Купленные в палатке кустовые гвоздики поникшим веником ложатся между кроссовками. …Я плачу? вместе с мамой, но совершенно о разных с ней вещах… Мама с отцом – ровесники, отец даже моложе на год, ему сорок. Али – тридцать восемь. Гарри и Инге – тридцать пять. Гарри до сих пор стоит в фестлайне, вовсю мутит акции, планирует околофутбольные беспорядки. Они с Али и другими парнями так жгут по ночным клубам и на террасе, что стены, полы и потолки трясутся. Их любят друзья и боятся враги. …А потом, на следующий день, вечером, кто после работы, кто – после занятий в институте, мы с ними встречаемся на площадке и полтора часа гоняем в футбол, толкаясь, пихаясь и лупя друг друга по голеностопам так, что кости трещат. И самым большим грехом в команде считается убирать ноги от стыков.О возрасте там как-то никто и не думает. Ага. Не успеешь задуматься – снесут на фиг. Затопчут. Нет, Али иногда, безусловно, кокетничает. Типа, – старый стал совсем. Одышка, типа, замучила. Но все понимают, что это кокетство, и ржут, как подорванные… А их тогдашняя драка в пабе? …Я на секунду представил на месте Али своего отца… …Нет. Не хочется… …А Инга гоняет в самой успешной стрит-рейсерской команде Москвы, участвует в нелегальных ночных гонках, ездит на полулегальные драговые «схватки» в Питер, Красноярск и Нижний Новгород, каждый год мотается на чемпионат Европы по драг-рейсингу, зажигает танц-пол на вечеринах, слушает ганста-рэп и отлично танцует рок-н-ролл. Интересно, какую музыку слушает в машине моя мама? В нее, в Ингу, безнадежно и – ведь совсем недавно! – влюблялся я сам, чьи – старые и совсем не понимающие ни меня, ни моих вкусов и интересов – родители всего на пять лет старше ее и на два года старше ее мужа, моего друга, с которым мне интересно и прикольно! Мне! Который сбегает из дому или с дачи всякий раз, когда к родакам приезжают их друзья, такие же как они – старые, скучные и неинтересные… Которые, при всем при том, как я сейчас понимаю, в принципе, – все ровесники Али – и почти ровесники Гарри Мажора! Звиздец… …Я просто не знаю, почему это все так… …Я понимаю, что вообще ничего не знаю и ничего не понимаю… …Встаю, аккуратно кладу цветы рядом с раковиной, целую маму в мокрую щеку и иду умываться. Надо ехать в Шереметьево, встречать Лиду. Время уже поджимает. Так, кстати, и не пообедал, блин… Ничего. По дороге что-нибудь в закусочной перехвачу… Или в самом Шарике, если время будет. А нет, – так и ерунда. Прорвемся на фиг… В первый раз, что ли? Самое главное – Лида прилетает… …И я клянусь себе, что никогда – никогда! – не позволю Лиде становится такой, как моя мама, в ее вечном переднике и с лучиками морщин. А себе таким, как мой отец, в его неизменных серых костюмах и полосатых, туго завязанных галстуках… Клянусь! И, насвистывая, сбегаю вниз по лестнице, во двор, к машине. На улице необычно для середины апреля тепло, солнечно и безветренно. Снег давно уже стаял, даже лужи просохли, и на сухом асфальте вечные девочки рисуют мелом свои вечные «классики». Хорошо бы такая погода простояла хотя бы до послезавтра. Послезавтра у нас – важнейшая игра с «Зенитом», вторым по «заклятости» клубом-вражиной после самих коней. Ты извини, Лида. Но если день рождения твоего папы приходится как раз на двадцать третье число, то тебе, кажется, придется туда идти без меня… Вот такие-то дела, красотка… Прыгаю в тачку, поворачиваю ключ зажигания, врубаю «Bloodhound Gang» и выруливаю в сторону Ленинградки… …Лида вылетела из таможенной зоны запыхавшаяся, раскрасневшаяся и жутко недовольная. Объятья Родины, блин. Сначала сорок минут в душной прокуренной очереди на паспортный контроль, потом тусклые тюремные глаза пограничников, потом еще полчаса в ожидании багажа, потом невозможность взять тележку без оплаты «услуг» носильщика, чтобы этот самый багаж самостоятельно вывезти. За границей от этих реалий как-то подозрительно быстро отвыкаешь, по себе знаю… А ей в этот раз пришлось много чего везти: подарки, зимние вещи, книг целую кучу, уже не нужных больше в Лондоне. Несколько сумок набралось, довольно объемистых. Приняла цветы, чмокнула в щеку, потащила к выходу. За нами, как привязанный, тащился «оплаченный» носильщик с совершенно гнусной жирной рожей. Подвез тележку к машине, перегружать вещи в багажник напрочь отказался, зато затянул песню о чаевых, типа, «у нас так принято, перед девушкой не позорься». Я посмотрел на него как на конявого перед дерби, он заткнулся и растворился в воздухе. Мы поехали. Лида первое время, правда, только дулась и смотрела в окно, но потом ничего, оттаяла. А день рождения у ее папы, как оказалось, на наше общее счастье приходится на двадцать второе, а не на двадцать третье. А потом я перетащил вещи в ее квартиру, пообщался, пока она принимала душ, с ее мамой, попил с ними с обеими чаю, проводил маму до дверей и, как-то неожиданно и очень естественно, остался у нее ночевать. Просто позвонил родителям, сказал, что останусь у ребят, а потом мы уедем к приятелю за город на дачу. И все. Я вообще-то, конечно, как-то не совсем так представлял себе свою первую ночь с любимой девушкой. Ну там, типа, – шампанское, вопли, сопли, безумие. А вот ни фига подобного! Все было очень тихо, радостно, светло, но – почему-то очень и очень спокойно и естественно. А потом она, замученная перелетом и всем остальным, уснула, а я завернулся в полотенце и долго курил на балконе, и мне почему-то совсем не было холодно… …С утра меня разбудил звонок дребезжащего на прикроватной тумбочке телефона. Я, сдуру и спросонья, схватился за трубку, совершенно почему-то забыв, где я нахожусь и кто может мне вообще звонить по этому номеру. – Да, – говорю, – слушаю. – Доброе утро, Данила, – отзывается трубка голосом Лидиного папы, – а Лида еще спит? – Угу, спит, – мямлю, – и вам доброго утра, Андрей Евгеньевич. – Ну тогда не буди ее, – вздыхает, – пусть отдохнет ребенок. А как проснется, пусть мне позвонит, нужно с ней кое-что уточнить по сегодняшнему вечеру, хорошо? – Хорошо, – бледнею, соображая, наконец, в какую подставу вляпался. – Вот и отлично, – говорит, – всего доброго. – До свиданья, – выдавливаю и опасливо поглядываю на сопящую на соседней подушке Лиду. Не проснулась, интересно? А какая, блин, думаю, разница. Все равно рассказывать придется… Ой, только бы не убила. И – ведь будет права, такое палево… …Однако, когда я за завтраком рассказал Лиде о случившемся, она только плечиками пожала и засмеялась. – Вот и хорошо, – говорит, – зато не надо ничего придумывать, как им преподнести, что мы какое-то время собрались вместе пожить. И если подойдем друг-другу, то это время может стать неопределенно долгим… – Умеете вы, – вздыхаю завистливо, – финансисты из хороших семей, эдак заковыристо выражаться. И при этом – очень точно формулируете… Она хохочет. – Да уж, не то, что вы, журналисты-словоблуды. Мне, может, вчера хотелось от тебя услышать, как ты меня сильно любишь, а ты вместо этого только пыхтел и краской заливался… – Это я сдерживался, – хмыкаю, – на сегодня речи берег. – Ну так расскажи, – заигрывает. – И расскажу! – смеюсь. …И, кстати, – рассказал. Но об этом уже вам знать – совсем не обязательно… …День рождения ее отца я, между прочим, выдержал просто как солдат, обязанный стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы. Компания ее родаков оказалась точной копией компании моих. Ну может, чуть постарше и потоньше, а так – все то же самое. Надо ее, думаю, с Али познакомить, с Гарри, с Депешем. С Ингой, в конце концов. Чтобы она могла понять, что все может быть совсем по-другому и что к сорока годам вовсе не обязательно становится тем, что почему-то принято называть «взрослым человеком». Потому что я для себя уже все решил. А значит, ей придется принять это мое решение. Или уйти. Как бы это не было больно для нас обоих… …На следующее утро после дня рождения я уселся за ее компьютер, написал материал в газету, загрузил на си-ди элистинские фотографии, а потом отвез все это в редакцию и поехал к парням «разминаться» перед футболом. Лида все поняла и не возражала. Она, по ее словам, слишком долго прожила в Англии, чтобы понимать, что девушка против футбола возражать не должна ни в ком случае. – Себе, – говорит, – дороже. У меня подружка, Сандра, из-за этого дела с бой-френдом рассталась, а у них уже к свадьбе все шло. Оба из хороших семей, красивые. Но когда она вопрос ребром поставила, что ему дороже, он долго мучился, но выбрал все-таки «Челси»… Ну и правильно, думаю. Я бы, наверное, – тоже «Спартак» выбрал. При такой-то дурной постановке вопроса особенно. Но говорить об этом Лиде, естественно, не стал… А вот на футбол идти вместе со мной она наотрез отказалась. – У каждого, – качает головой, – должна быть только его, исключительно его и никого больше, территория. И переться на эту территорию только потому, что ты любишь человека, который этой территорией владеет – праздное занятие. Так что, – иди, болей, пей пиво, дерись. Только береги себя, ты теперь не только себе самому нужен… В общем, – поцеловал ее и поехал. Правда, одним поцелуем, конечно, не обошлось. Но это, опять-таки, – наше с ней исключительно личное дело. Наше. Личное. Отвалите… …Другая фигня, что это «личное дело» у меня, похоже, просто на лбу было написано, когда я к парням в паб приехал. И почему у счастливого человека всегда такие глупые и сложные щщи? Надо бы как-нибудь потом разобраться… …А играли мы безобразно и сгоняли очередную тусклую ничейку, 1:1. Судья, конечно, тот еще маргинал оказался, но и самим свои моменты надо тоже реализовывать. Просто беда какая-то со «Спартаком» в этом году. Хотя какие-то проблески того, Романцевского, стиля, все-таки вроде как начали проявляться. Может, еще все и наладится? А с Питером нам уже следующую игру через неделю играть. На выезде. Правда, молодежным составом на Кубок Федерации, но – какая разница. Выезд в Питер – это всегда праздник. При любых обстоятельствах… Глава 10 |
© 2003-2020 bookZ.ru
