Уроды. Часть первая

скачать книгу бесплатно

Уроды. Часть первая
Наталия Дмитриева

Катастрофа, произошедшая на планете под названием Была, лишила её обитателей возможности дышать и загнала их в Седое море. Но спустя время среди морян появляются странные уроды, которых выбрасывает на сушу неведомая сила. Найдётся ли им место на планете? Разгадают ли они её тайны?

Уроды

Часть первая

Наталия Дмитриева

Иллюстратор Юрий Иванов

© Наталия Дмитриева, 2022

© Юрий Иванов, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-0055-8043-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

вилька

Глава 1. Седое Море

Бульки! Бульки! Бульки! Бульки! Здорово! Вильк – налево! Вильк – направо! Бульк! Такое круглое и гладкое – голо-ва. Сзади такое тонкое и шустрое – виляльник. В голове – смотрелки. Это – папа. Это – мама. Кушать – мама. Папа – большой. Хорошо! Родители плывут рядом. Вокруг плывёт мир. Колышется. То подогретый, то ледяной. То прозрачный, то мутный. То лёгкий, то густой. То вдруг страшный, то смешной. Папа – большой. Мама – кушать. Синее, серебристое, голубое, волнистое, бирюзовое, искристое…

Бульки! Бульки! Бульки! В голове – слушалки. Ма-а-аленький! Ми-и-иленький! Хоро-ошенький! Родненький! Не вертись! Кушай! Не отставай! Не уплывай! Не трогай! Не дёргай! Кушай! Не вертись! Кому сказали?!!

Бульки! Бульки! В голове рот. Во рту много всего. Вильк – налево! Вильк – направо! А почему? А зачем? А когда? А сколько? А что, если? Ма-а-ам! Ну, почему-у? С закрытым ртом – неудобно.

Бульки! Что там ещё в голове? Локатор! Не топырить! Откусят. Смотрелки – смотреть, куда плывёшь. Локатор – улавливать обстановку. Рот – молчать. Есть молча!

Вильк! Вильк! Про виляльник ничего такого не говорили. Виляй, сколько влезет! Родители радуются. Виляй весело и ритмично. Вильк – налево, вильк – направо. Вверх-вниз – не надо. Родители сердятся. Почему? Не известно. На вопросы – не отвечают. Не мчись! Не стой! Кушай! Не трогай. Не дёргай. Не вертись. Не мешай!

Да, мамочки мои! Я бы рад, но что-то случилось… Виляльник не слушается. Дергается. Цепляется. Отстаёт. Забегает вперёд. Уже не плоский и не шустрый. И, кажется, на виляльник уже не похож. Помогите! Мама, есть не хочу! Папа, почему…? Да не могу я молчать больше!!!

– Дорогой сынок, – вдруг открыл рот большой папа, – видишь ли, случилось то, что, в общем-то, и должно было случиться. Вещь, так сказать, закономерная. Бояться не надо. Просто теперь. После того. Как твой виляльник отпал естественным образом. И ты не сможешь больше радовать нас своим вилянием. Тебе придётся нас покинуть. Видишь ли, мы – взрослые. У нас море забот, в которых нам приходится вариться с утра до вечера. А иногда и с вечера до утра. У тебя совершенно другой путь. Ты уже большой.

– Не бойся, сынок, – вступила в разговор мама. – Наш мир так устроен. Все дети, которые не могут больше радовать своих родителей весёлым вилянием, отправляются на Зелёное облако, плавающее прямо над нашим Седым морем. К сожалению, мы с папой не помним, были ли сами когда-нибудь маленькими и жили ли сами на этих облаках. Наверное, да. И, наверное, ты тоже когда-нибудь к нам вернёшься. Но сейчас, извини. Ты задаёшь слишком много вопросов. А у нас совершенно нет времени на них отвечать. И вообще, мы не понимаем, зачем надо отвечать. Ничего не изменится от наших ответов! У всех есть смотрелки, и каждый может сам на всё смотреть. У всех есть локаторы, каждый может сам всё улавливать. А у тебя вместо виляльника выросли другие конечности, и ты сам сможешь ещё и потрогать и… В общем, всё прекрасно, мой друг! Я тебя уверяю, на облаке тебе будет гораздо лучше. Потому что с помощью своих нижних конечностей ты сможешь там прекрасно передвигаться, а здесь, в нашем море, без виляльника просто совершенно невозможно нормально жить. Извини, как говорится. Мы сделали всё, что могли.

– Да! – подтвердил большой папа.

Не может быть! Но… Ни папы, ни мамы… И цвета какие-то не такие. Не синие, не бирюзовые. И что-то ещё не так… Что? Не понятно. Не густо, не жидко, не струится, не стремится, не колышется… Страшно. Или нет? Не понятно. Странно… Да! Именно странно. Значит так. Круглое и гладкое – голова. В голове – смотрелки. Зелёное. Оно зелёное? Шевелится. Колется. Щекочет. Не зелёное. Пусть будет розовое. Переливается. Жёлтое. Слепит. Греет? Не понятно. Дует! Да. Дует. Раньше не дуло. И не кололось. Жёлтое греет. Или розовое? Или вон то, наверху – блестящее? И тёмное. Странно. Чёрное или белое? Блестит. Зеркало? Или смотрелка? А голова тогда где?

В голове – локатор. Шелестит. Свистит. Шуршит. Стучит. Дует. Раньше не дуло. Всё молчит. Говорить некому. Можно бежать. Можно стоять. Можно трогать. Можно не кушать. Хочу есть. Но-овость.

Надо встать и идти. Раньше нельзя было встать. Нельзя было идти. Нет, не так. Раньше невозможно было встать. Не на что было встать. Теперь есть чем и есть на что. Конечности! Но-о-овость. Можно пинать. Можно стоять. Можно бежать. Трудно. Вилять – невозможно. Можно дрыгать, но бесполезно.

А всё-таки почему? Почему меня выгнали? Из-за конечностей? Впрочем, будем считать, что не выгнали. Без виляльника в Седом море невозможно вариться. Плыть тяжело. Вилять нечем. А куда он делся? И почему? Хочется есть. Это уже не новость. Мама – не слышит. Папа – большой. Я —…

Кто я? А какая разница? Больше теперь никого нет. Только Я. И разное всякое. Непонятно для чего. Что будет? А было что? Посмотрим. Вот он – край! За краем? Должно быть синее, серебристое, голубое… Нету. Куда делось? Какое-то жёлтое, розовое и… А нет, голубое и серебристое – и жёлтое, и зелёное, и синее. Только всё мутно. Я оттуда или нет? Вообще-то, если я сижу на самом краю, здесь оказался только что, значит… Значит. Что это значит? Никто не отвечает. Как всегда. Ничего не изменилось! Значит… О, мамочки! Изменилось всё! Мамы нет, папы нет, моря нет. Нет, море есть, а меня нет в море. Хорошо. Я на Зелёном облаке. Ладно. Есть хочу.

Это что? Красное. Кислое. Сочное. Вкусно? Не знаю. Ух ты! Я могу сорвать и положить в рот. Конечностью. Так. Это тоже красное. Ой! Горькое. Это красное и то красное. Так. Значит, то красное – вкусное. Это красное – невкусное! Это – жёлтое… Сладко. Ура. Значит, красное – не вкусное. Жёлтое вкусное! Есть не хочу. Странно.

Конечности идут. По одной. Сначала одна вперёд. Потом вторая. Потом третья. Неудобно. Давай по-другому: сначала одна, потом вторая, потом опять первая. По очереди. Сами идут, без меня. А я на них еду. А я кто? Ладно, пока не важно. А может, я не туда еду? Надо же было в море всё разглядеть с высоты края. А вдруг там мама и папа меня ищут? Да нет. Не ищут. Сказали: «Закономерное!» Ладно.

И всё-таки, кто я? Папа сказал «сынок». А, ну да – для папы я сынок! А тут нет никого. Никто не говорит. Может, когда кто-нибудь заговорит со мной, я пойму, кто я такой. Потому что на конечностях еду я тут один. Остальные как-то просто колышутся или маячат, или вовсе не движутся. У них виляльника тоже нет ни у кого. А когда ты родился, у тебя голова, чтобы открывались смотрелки – смотреть и рот – кушать. И локатор – улавливать, и виляльник – вилять. Чтобы радовать родителей! Нет виляльника – нет родителей!!! Хорошо.

А это что? Не понимаю! Но чувствую. Ползёт. По щеке. Откуда? Ещё одна… Капелька моря. Горячая и сладкая. В море тоже было горячо? А много во мне моря? Или я из моря сам весь? Тогда надо осторожно, а то вдруг весь я вытеку? Надо щёки поднять. Вот так. Хорошо. Спокойно. Темно. Или не темно? Вот мама и папа. Ха! В моей голове мама и папа! И синее, серебристое, голубое, волнистое… Главное, не опускать щёки! Внутри – море!

Всё плывёт, колышется, струится… Посмотрим! Куда плывёт? Отчего колышется? К чему стремится? Почему струится? Папа – большой. Плывёт на заботу. У папы много забот, он кругом озабоченный. Первая забота – плыть по правилам. Правила сложные! В первый период[1 - Период – см. Словарик.] сектора[2 - Сектор – см. Словарик.] надо плыть наискосок, чуть в глубину. Во второй – параллельно там чему-то. В третий – делать равномерные рывки; в четвёртый – рывки неравномерные. В пятый период сектора надо выбулькивать пузыри вверх перпендикулярно чему-то там, в шестой – выбулькивать пузыри вниз перпендикулярно снова. Уф! Что из этого всего получается в итоге? Я не видел ни разу. Но! Вторая забота – составлять сплан[3 - Сплан – по неуточнённым данным, может соответствовать человеческому понятию «план».]! Сплан – это когда… Ой! Сплан – это для того, чтобы… Нет! Сплан – это сплан! Папа говорил: «Надо иметь чёткий сплан!» И он его имел. А вот зачем? Плыть всё равно надо было только по правилам. А неправильно плыть было всё равно нельзя. Зачем нужен был сплан? То есть для чего папе нужно было составлять свой чёткий сплан для каждого сектора, если правила уже были чёткие? Это я не знаю! Наверное, сплан надо было класть на правила, чтобы они не сломались? Но! Третья забота – начёт[4 - Начёт – точные соответствия в человеческом языке не найдены.]! Это была самая главная забота!!! Папа нервничал, говорил: «У меня начёт!» И что-то там себе думал! Я так себе представляю: папа думает! Сплан – чёткий! Чёт – нечет! Начёт – подчёт! В голове папы круги, вокруг кругов голова, вокруг головы круги большие! Папа – большой! Круглый… папа.

Мама… Мама успевала. Вообще, мы с ней вместе успевали плыть правильно. Я так думаю. Я же всё помню по периодам. Я плыл точно, как папа. В первый период сектора – наискосок, чуть в глубину. Во второй – параллельно там чему-то. В третий – делал равномерные рывки; в четвёртый – рывки неравномерные. В пятый период сектора пузырил вверх, в шестой – выбулькивал вниз. Уф! И было легко. Я не строил спланы и не составлял начёты. И было весело. Мама плыла тоже точно, как папа. И было ей… Нет. И не-ет. Мама только делала вид, что плывёт, как мы с папой. Она сновала туда-сюда, нарезала круги вокруг нас обоих и вокруг каждого из нас по отдельности. И казалось, что она с нами никуда и не плывёт, а как-то зависает всё время на месте и ничего не делает. Странно. Почему так казалось? Ведь получается, что она на самом деле плыла в три раза быстрее, чем папа. Но у неё всегда был такой вид, будто она совсем не устала. Будто просто её несёт течение, а она ни к чему никаких особых усилий не прикладывает. Мама – кушать… Море, не вытекай!

Я уставал иногда. Было тяжело всё время улавливать, чтобы не отстать и не потеряться. И ещё думать. Вокруг было много интересного. И непонятного, главное! Почему внизу было темнее, чем вверху? Почему иногда там, где светлее, было теплее, а иногда наоборот: там, где светлее, было холоднее? Зачем было заплывать в мутное, если в прозрачном было легче и быстрее? Но если сейчас подумать, то всё это ерунда по сравнению вот с чем! Куда мы все плыли? Зачем надо было обязательно плыть по правилам? И кто эти правила придумал? И почему, если правила были для всех одинаковые, со стороны казалось, что каждый всё равно плывёт по-своему?

Но, вообще, куда мы плыли и зачем, это я здесь сейчас, на облаке, начал думать. С родителями я вилял себе и вилял. И единственное, что мне было интересно, кроме того, чтобы не отстать и не потеряться, на самом деле: кто такие Благие Детяли[5 - Благие Детяли – см. Словарик.]? Я знал, что Благие Детяли – самые пресамые! Они больше папы и заботливее мамы. Потому что они заботятся о моих родителях, и обо мне, и обо всех других морянах. И о море тоже! Благие Детяли не спали никогда, они всё время, не преставая ни на долю периода, думали о Благе! То есть они как бы были родителями моих родителей. Однажды я почти видел одного из них, наверное. Я был совсем маленьким и не помню ясно. И, возможно, я что-нибудь вообще совсем не так запомнил, как было на самом деле, но спросить всё равно не у кого…

В общем, был такой огромнющий выбульк – нас всех перевернуло, мама схватила меня за виляльник так, что чуть меня не проглотила насовсем. Папу отнесло куда-то очень далеко. Мы не видели его несколько периодов. Почти целый сектор! А когда он появился, его виляльник поменялся местами с головой. Это было очень страшно. Но из разговора мамы с папой я узнал, что Благие Детяли, провели очередные исследования Благого Стояния[6 - Благое Стояние – см. Словарик.] и пришли к Выводу. И папа решительно сказал маме, что не станет её утишать, потому что Детяли сказали, что этот Вывод никого не может утишить[7 - Утишить – сделать тише.]. И мама очень громко булькала. Но папа очень быстро научился вилять головой и улавливать ситуацию виляльником. Только у него не сразу получилось правильно есть. Сначала папа объяснял нам требования Вывода и сердился на то, что у нас с мамой не получается плыть вперёд виляльниками. Но вскоре не только мы с мамой, но и сам он не мог отличить, где у него что. И я не знаю до сих пор, то ли он научил нас делать, как он, то ли просто сам стал делать, как мы. И может быть, поэтому мой виляльник потом исчез? Не знаю.

Так или иначе, теперь я с конечностями, сижу на облаке и волную в себе море. Надо прекращать, а то выплеснусь весь сам. Пора обследовать территорию.

Глава 2. Зелёное облако

Ладно. Опускаю щёки. А то в локаторах всё время что-то странное. Шелестит и дует – это я привык. Это всё время, кажется. А что-то такое ещё тут: то очень громко, то совсем не слышно. Не понятно. Ага, конечности – сами, без меня, не идут. Это я иду весь сам, а не еду. Только далеко не надо уходить. Потому что вот эти жёлтые – вкусные – они не везде! Хорошо. Хрум. Хрям. Туп. Тяп. Стоп! …Тишина. Тяп. Топ. Стоп. …Это я, что ли? Хряк. Тяп. Ага! Это я иду и громчу конечностями. Ладно. А тише можно? Там, по-моему, ещё что-то слышно. Это не я. «Ля-ля-ля-ля!» – точно не я. «Ля-ля-ля-ля-а!!» – громче! «Бу-бу-бу», – тихо… Ой, а может, там ещё один я? Вокруг него что-то мелькает. Нет, не я! У него, что ли, виляльников много? Или что это? Вообще-то, я не очень запомнил, как виляльники выглядели. Как вилять, помню. Даже, кажется, и сейчас могу. Оп! Оп! Только раньше после этого плылось! А сейчас вокруг остаётся всё, как было. Да там много конечностей всяких и туловищ, и они как-то плывут и на месте остаются. Волнятся, не плывут! И рябят. А один не рябит. На меня смотрит.

«Ты кто?» – это он говорит кому? «Это ты кому?» – это я говорю ему. И смотрю на его голову. Странная. Локаторы по бокам круглые, растопыренные. Колышутся. Вверху как смотрелка одна – не смотрит. Под ней ещё две смотрелки: одна жёлтая, другая синяя. Смотрят на меня. Ниже смотрелок посередине рот шевелится. «Ты кто?» – это он опять мне. Чудак какой! Я кто? Сынок. Но не ему. А ему кто? А ему я никто. Ясно же! «Как тебя зовут?» – это он меня спрашивает. Меня здесь никто не звал. Я не знаю. Меня так первый раз спросили. Что надо говорить в ответ? «Я не знаю. Подскажи». «Я не смогу подсказать. Просто ты вслушайся. И ответь: как тебя зовут?»

– Вилька, – сказал я ему почему-то.

– Вилька? – повторил он. – Здорово! Красиво. А что это значит?

– А разве должно что-то ещё значить? – удивился я.

– В общем-то, да, – кажется, он тоже удивился. – Обычно что-то это означает. Вот, например, меня Носик зовут.

– Ты что-то носишь?

– Наверное. Но, по-моему, меня просто так родители называли. Я не очень помню. Потому что в моей памяти этой информации просто нет. Но про других родителей я знаю, что они как-нибудь называют своих детей иногда. И про носики я знаю очень много! Они блестящие и маленькие, в основном. Но есть большие и очень даже большие! В общем, я очень много знаю про них. Я тебе сейчас покажу!

– Как ты мне покажешь? У тебя есть приспособления для того, чтобы я заглянул в твою голову?

– Зачем? В моей голове ничего нет, – протараторил Носик.

– Странно. Ты только что сказал, что помнишь очень много, а теперь говоришь, что в голове ничего нет. Шутишь, что ли?

– Сам ты шутишь?! Причём тут голова? Я тебе про информацию говорю!

– Ну, как при чем?! Информация-то где, по-твоему, хранится? Где ты всё запоминаешь? Как ты думаешь?

– В смысле, «думаешь»? А ты что, всё помнишь в своей голове? – огорошил меня Носик.

– Ну, да. А где можно помнить? В локаторе, что ли?

– Вот, дурачок! Причём тут локатор? Смотри, я здесь всё помню, – Носик развернул свою верхнюю конечность и показал маленькую блестящую коробочку размером с его жёлтую смотрелку. – Здесь можно помнить всё про всех, про кого хочешь.

– И про меня тоже можно помнить? – удивился я.

– Ха! Да про кого хочешь, я же сказал.

– А как? – я заволновался. Вдруг я сейчас узнаю про себя?

– Ну, нажимаешь вот тут. Потом вот так. Смотри. Видишь? Это ты. Это я. Это мы стоим и говорим. Я такой тебе объясняю, как про себя вносить в память. Ну, в общем, это не очень интересно. Я тебя сейчас запомню: «Вилька». А это мы спрячем. Это не важно. Но вообще-то, я, что со мной случается, и без носика помню.

– В смысле «без Носика»? Носик, я думал, это ты. Или вот эта штука «Носик»? Ты запутал меня совсем.

– Слушай, Вилька, ты странный какой-то. Говорят тебе. Информация есть. Давай спросим: «Носик, скажи…» А что ты узнать хочешь? Я забыл.

– Ну, ты даёшь! Тебя самого как зовут?

– Носиком зовут. Нормально.

– Нормально. А кто зовёт?

– Ну, кто тут есть. Вокруг.

– А кто тут есть вокруг?

– Ты, что с облака свалился?

– Нет, не с облака. Я из моря, кажется.

– А-а, ну, тогда понятно, – Носик свернул конечность рулетиком и погрузился в транс.

Я рассматривал его в упор, но он никак не реагировал. Хотя казалось, что на дне его смотрелок мелькают какие-то силуэты: в жёлтой что-то как будто вспыхивало, а в синей как будто переливалось. Рот Носика под смотрелками то вытягивался, то втягивался, но звуки не вылетали. Локаторы зависли неподвижно, и казалось, что он игнорирует обстановку полностью. Во всяком случае, на меня он не взглянул ни разу. Я уставился пристально во все его смотрелки, но он молчал и не шевелился. «Носик», – потихоньку проговорил я. Мне хотелось к нему прикоснуться, но я боялся. Я не понимал, что происходит. Мне стало грустно и одиноко. Море снова подкатило к моим щекам. Не вы-те-кай!

Всё-таки, Носик, или как там его звали, мне помог кое-что понять. Во-первых, я теперь Вилька. Почему я так сказал, не знаю, но зато знаю, как отвечать на вопрос: «Как тебя зовут?» Странно: «Вилька!» Это потому что виляльник? Его же уже нет! Или я тот Вилька, который был в море? А теперь я неправильно себя назвал? Но всё равно, уже поздно. Меня запомнил Носик. И как я теперь ему скажу, что меня зовут не Вилька, если по-другому меня никак не зовут? Да и Носик, кажется, не услышит. И всё-таки я не понял: Носик – это кто? Или что? Или сколько их? Ладно, наверное, надо пойти самому выяснять, кто это такие «кто тут есть вокруг». И ещё: как можно было свалиться с облака на облако же? Или я чего-то не понял. Или есть ещё какое-то облако?

Что распрекрасно – я больше не громчу! Вполне себе тихо. Только вот что-то странное появилось во мне. Новые ощущения. Будто я что-то ем или пью. Во рту ничего нет для веса. Но есть для чувства. Горьковатое, сладковатое, какое-то щекочущее или ласкающее. И независимо ни от чего, кажется, эти ощущения то сильнее, то слабее, как звуки. Да, да, как звуки, только не для слуха… И кажется, они не во рту! Ой, снова эти красные: одни горькие, другие кислые. Ого-го! Я чувствую их вкус у себя в голове!!! Проверим… Не вкус. Что-то другое. Не важно, всё равно, можно понять не только по форме, но и по этому ощущению, что следует, а что не следует пробовать. Хорошо! Конечности, вперёд!

Интересно, эти, которые вокруг, могут меня позвать? Зовут же они Носика. Наверное, нет? Меня даже папа с мамой не звали никогда. Хотя им не надо было меня звать – я ведь рядом всё время был. А эти, которые вокруг… Им я не нужен, наверное? Какой с меня прок? Даже Носик не стал меня звать. Как-то грустно. Название есть. А зачем? Вот есть рот, я им думаю и ем. Есть смотрелки, я ими смотрю. Есть локатор, я им ощущаю. Вот был виляльник, я им вилял. Стал плохо вилять – виляльник отпал. Название тоже ведь может отпасть, если им не пользоваться! Хотя нет, слово – не орган, его можно запомнить. Про виляльник же я помню, хотя им уже и не пользуюсь. Интересно. И про маму и папу помню…

– Вилькельм? Добрый свет, Вилькельм! Наконец-то мы тебя видим! Иди в розовую сторону, Вилькельм. Мы тебя ждём! Скорее!

Это что такое? Это кому? И кто всё это? И где этот Вилькельм? И кто он такой? Надо срочно тоже в розовую строну! Скорее. Так. А как узнать, где эта розовая сторона? Может, к Носику вернуться? У него есть информация. Так, конечности, разворот, быстрее!!

– Вилькельм! Ты направляешься не в ту сторону! Мы тебе повторяем: иди в розовую сторону!

Вот беда, этот Вилькельм тоже не знает, где розовая сторона! Какой смысл бежать к Носику? Даже если я узнаю, где эта самая розовая сторона, не факт, что про неё узнает этот Вилькельм! Дела! А зачем мне Вилькельм? И кто это ему говорит-то? Надо бы разобраться.

– Вилькельм, не стой на месте! Иди в розовую сторону! Мы тебя ждём!

Чудеса прямо. Вилькельм тоже почему-то не идёт. Почему, интересно? Не знает, куда идти? Или не хочет? Не понятно! Где он может быть? Надо попробовать поискать самому.

– Вилькельм. Двигайся вперёд прямо. Ты смотришь в розовую сторону. Иди вперёд. Правильно! Продолжай движение.

Так. Ему помогают. И он, наверное, всё-таки дойдёт! А я понятия не имею, где тут какой цвет, потому что в море не было таких цветов, и все названия я цветам раздал просто так! Я вообще никогда не видел розовый цвет и спросить могу только у Носика, потому что никого больше, кто со мной разговаривает, просто нет вокруг. Хоть и тяжело, но – побежали, конечности!

– Вилькельм, не беги! Поверни обратно, ты двигаешься в неверном направлении. Поверни в розовую сторону! Поверни в розовую сторону! Не бойся, Вилькельм! Не беги!

Что-то тут не так! Почему он испугался? И кто это говорит? Совсем не понятно, откуда раздаются голоса. Или голос? Даже это не понятно! И почему этот Вилькельм молчит? И где он? А главное – надо нам в розовую сторону или не надо?

– Носик! Носик! Но-о-оси-и-ик! Помоги!

Ну, надо же! Сидит в той же позе! Не реагирует! Так. Извини, мы тебя сейчас из твоего транса разбудим. Где эта коробочка-то? Вот она!

– А, Вилька, привет! Ты Вилька из моря! Ты смешной. Ты странный. Я тебя знаю!

– Конечно, знаешь. Мы с тобой только что разговаривали.

– О чём мы разговаривали?

– Об информации.

– А, да, помню, ты что-то хотел узнать, – Носик наконец-то сфокусировал на мне зелёный взгляд[8 - Видимо, цвет жёлтой и синей смотрелок, перемешиваясь друг с другом, дают ощущение зелёного взгляда.]. – Спрашивай!

– Носик, скажи, где находится розовая сторона?

– Где находится розовая сторона? – повторил Носик.

Но он повторил это не мне. И тут я услышал те самые голоса (или голос), которые звали Вилькельма. Но только звук шёл из коробочки-носика: «Розовая сторона. Одна из семи сторон света. Находится между алой и фиолетовой сторонами».

– Понял? – это уже Носик мне говорит.

– Нет, конечно, а где алый и фиолетовый? – это я у Носика спрашиваю.

– А где алый и фиолетовый? – это Носик повторяет своему носику.

– «Алый и фиолетовый – основные цвета света, разделённые розовым». «Алый и фиолетовый – насыщенная палитра, объединённая красным оттенком». «Смешать алый и фиолетовый – цвет фуксии». Вот! – обрадовано произнёс Носик без коробочки, – теперь понял?

– Что понял? – я этих Носиков обоих готов был утопить. – Что тут можно понять?

– Ну, смотри, – Носик, который не коробочка, плавно взмахнул конечностью, и я просто оторопел…

Вокруг меня поплыли и стали плавно переливаться совершенно невероятные цвета. Я никогда раньше не видел такие. Причём в направлении каждого цвета от нас с Носиком мерцали какие-то бесконечно стремящиеся, но не убегающие никуда стрелочки. А по ним прыгали какие-то удивительные закорючки! И всё это великолепие сопровождала тонкая, едва уловимая мелодия. Да, да! Это не был просто звук! Из звуков как будто тоже сплели какой-то узор. И я сразу подумал почему-то: «Мелодия!» Просто фантастика! Я, наверное, тоже впал в транс. Я совершенно не помню, сколько времени продолжалась вся эта феерия. Но всё-таки мало-помалу к моему рту стали пробираться слова: «А где же Вилькельм? И где именно розовая сторона? И как называются эти удивительные цвета? Носик, какой из этих цветов – розовый?» Я растопырил смотрелки, чуть-чуть прижал локатор и закричал что есть мочи:

– Носик! Носик! Где розовая сторона?

Но вокруг продолжалось видение, и не было никакого Носика. И никто не отвечал на мои вопросы. Только вдруг я заметил, что одна стрелочка стала как-то настойчивее, ярче и начала удлиняться. «А, была не была», – решил я и побежал что было сил в ту сторону, куда указывала эта самая стрелочка… Очень скоро видение ослабело, как-то расплылось, потускнело, музыка пропала, и я увидел снова тот же самый зелёный мир. Я продолжал бежать, бежать, стараясь никуда не сворачивать. Думать было трудно, потому что, кажется, ртом я не только думал, но ещё и дышал. А дышать и думать одновременно, было невозможно. И я бежал и дышал, дышал и бежал! А вместо мыслей я слышал своё сопение и даже иногда какой-то свист. И я зажмурил смотрелки, потому что все силы нужны были конечностям, чтобы бежать всего меня! Но я успел подумать, что если меня никто не зовёт словом, это не страшно – мне могли показать дорогу туда, где меня ждут! Пусть этот непонятный блестящий носик говорит странными голосами и чудными закорючками, но я его понял! Он показал мне дорогу, когда я спросил: «Где розовая сторона?» Я это знал. Знал! Я правильно бегу туда, куда указывала стрелочка, потому что цвет-то я не запомнил! Я так и не знаю: какой это цвет – розовый!