скачать книгу бесплатно
September. Anatomy of madness
Max Djeen
Книга, которая раскрывает безумие с совершенно новой, никогда до этого нераскрытой, стороны. Каждый из нас немного безумен, верно?
September
Anatomy of madness
Max Djeen
© Max Djeen, 2017
ISBN 978-5-4490-0551-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора к читателю
Здравствуй, мой дорогой читатель!
Возможно ты ждал эту книгу, возможно просто слышал о ее существовании, возможно нашел ее среди других пыльных книг на полочке у своего друга или подруге. Это не важно. Важно то, что ты сейчас держишь ее в руках. Это уже моя маленькая победа. Ведь в эту книгу я вложил душу и всего себя. С небольшой долей надежды, что она проберется в твое сердце и займет там нишу одной из любимейших книг.
Я знаю, что в наше время чтение книг считается несколько не модным и устаревшим, но не смотря на это, все же история преподнесена именно в форме книги. Ведь именно при чтении мы можем до самого конца погрузиться в тот мир в который гостеприимно приглашает нас автор.
К сожалению (или к счастью) книга не получилась веселой и задорной. В ней практически нет шуток и юмора, но в глубине души – уверен, что прочитав ее от корки до корки тебе захочется перечитывать ее снова и снова. С каждым новым разом находя в ней все новые и новые детали. Влюбляясь в нее все больше и больше.
Книга описывает тяжелое состояние безумия на фоне тяжелейшего жизненного потрясения. Весь кошмар такой ситуации я старался передать максимально красочно и правдоподобно. Некоторые сцены могут показаться Вам страшными, а может даже чрезмерно жутковатыми, но таковы жестокие реалии безумия… По крайней мере в моем понимании.
Так же хотелось бы сказать тебе, дорогой мой читатель, что книга не претендует на звание «научно-достоверной». Все симптомы галлюцинации, да и в целом психо-эмоциональное состояние главного героя – это чистой воды полет моей фантазии опертой на небольшой процент знаний психологии.
Важно!
Если вы психолог, пытающийся найти в сюжете или словах героя пороки самого автора сего труда, то советую отложить эту книгу до лучших времен, ибо вы попросту не поймете главного послания занесенного в строки «Сентября». Вам будет мешать совсем ненужный и неуместный здесь анализ текста. Главнейшей составляющей в получении удовольствия от прочтения книги является полное погружение в мир главного героя, проникновение в его мысли и чувства.
Важнейшей «миссией» же самой книги является, попытка донести к читающему, весь ужас и, в то же время, весь красочный мир, который герой встретит на пути к своему просвещению; попытаться вместе с героем ответить на вопрос «чем же является реальность?»… Учитывая, что главной загадкой при этом останется именно этот вопрос.
«Сентябрь» повествует о большой трагедии маленького человека, о глобальном масштабе локального горя, позволит понять чувства любого человека прошедшего через ад потерь. Несмиренность в бесконечных попытках смирится с тем, чего, увы – не изменить. О загадках, которые привели к таким невеселым поворотам. Книга предложит Вам множество выборов: понять главного героя или осудить; сочувствовать ему, или же ненавидеть; понимать поступки окружающих, становясь на их место, или отвергать мнение общества, обвинив его в элементарнейшей глупости. Все как в жизни!
Стоит проникнуться внутренним миром и понять каждый поворот событий. Только тогда, Вас ожидает то просвещение, к которому придет главный герой (надеюсь, что вместе с Вами)…
«Сентябрь. Анатомия Безумия», претендует занять место Вашей любимейшей и самой запомнившейся книги, по мере прочтения которой Вам откроются совершенно неизведанные стороны личности, которую Вы до момента прочтения считали своей…
А сейчас, я приглашаю Тебя, мой дорогой читатель, в мир иллюзий и неясностей… Добро пожаловать в мир Сентября!
Приятного чтения!
Эту книгу я посвящаю Светлой Памяти своей Матери. ЛЮБЛЮ ТЕБЯ И ПОМНЮ…
Твой сын
Психопатия (от психо – душа, и греч. pаthos – болезнь, страдание) – патологические характеры, психопатические конституции, группа психических болезней, относящихся к так называемой малой, или пограничной, психиатрии, проявляющихся дисгармоничным складом личности, от которого страдают или сами больные, или общество. Чёткая грань между психопатией и вариантами «нормальных» характеров отсутствует. Отнесение психопатии к психическим заболеваниям условно, т. к., в отличие от болезней, имеющих закономерное развитие (возникновение, течение, исход), психопатия стабильна, присуща человеку в течение всей жизни (хотя степень выраженности патологических черт характера может колебаться) и обычно не сопровождаются симптомами резких нарушений психической деятельности (бред, галлюцинации и др.).
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ – http://www.galactic.org.ua
Параноидальная шизофрени?я – один из типов шизофрении, характеризующийся доминированием галлюцинаций и (или) бреда, при этом разорванность речи, ослабление эмоциональных реакций могут присутствовать в лёгкой форме, но не являются основными в клинической картине. Параноидный тип шизофрении – наиболее часто встречающийся. Особенность этого типа – обязательное наличие бреда разных типов.
В. Н. Краснов. Шизофрения. Диагностика шизофрении // Психиатрия: национальное руководство / под ред. Т. Б. Дмитриевой, В. Н. Краснова, Н. Г. Незнанова, В. Я. Семке, А. С. Тиганова. – М.: ГЭОТАР-Медиа, 2011.
Пролог
«Просыпайся!» – прошептал Мир, улыбаясь мне лучиком солнца в замызганное городской копотью окно. Нет причин, чтобы не продолжать существование. И правда – пора бы…
Кофе этим утром пахло как-то по-особенному приятно, как бы давая понять – эй, человек, пора бежать дальше. И все бы хорошо, но только вот почему-то душу травят мысли напоминающие о бесконечном и уже успевшем затянуться одиночестве. Сентябрь…
Вышел на улицу. Я слышу, как птицы напевают уже затертую до дыр свою классику, пусть поют – это не для меня. Любимая песня в плеере, нотки которой раньше казались мне бальзамом, сегодня напоминала скрип старой обшарпанной двери в морге. Странно, но я четко знаю, как выглядит та дверь… Деваться некуда, придется слушать этот, до жути знакомый скрип, до ужаса знакомой двери.
Прогуливаясь по улице, можно было видеть вечно опаздывающих куда-то пиджачков; молодых матерей с проблесками счастья на лицах; незрелых обывателей, ищущих новой дозы яда; страшных людей в форме – служителей закона; повидавших многое сгорбленных от возраста мудрецов. Разными людьми кишат улицы: важными персонажами и не совсем, уставшими и бодрыми, грустными и веселыми, но всех их объединяет одно – они все куда то спешат. И в этой клокочущей и бурлящей каше из людей я казался белой вороной, ведь мне больше не было куда спешить…
Присел. Под ноги упал пожелтевший кленовый лист. Также как и в тот злощастный день. Сегодня, ровно год с того момента, когда я последний раз слышал всхлипы в телефонной трубке и постоянные, но неуверенные призывы держаться. Сегодня ровно год, как я осознал, что ярких красок в мире для меня больше не осталось…
Скрип в ушах стал просто невозможным, душа молила о покое. Мне резко захотелось вернуться домой. Ступив на порог, очень закололо в груди, а по голове словно прошелся слон – ели устоял на ногах…
– И это пройдет… – Люблю повторять эту фразу, люблю ее повторять, зная, что ничего не изменится. Судьбой предначертано мне быть Прометеем, которому изо дня в день старый потрепанный ворон, исклевывает душу. И так каждый раз, возвращаясь домой, я слышу это назойливое карканье, я бы, наверное, даже удивился, если бы однажды не услышал его… Вы наверное заждались. Ну, приступайте, господин, а то уж не по себе как то.
…не могу больше терпеть… Вот он мой, снег, который охладит, ожег на сердце. Белая пыль в мои уставшие от слез глаза. Знаю-знаю, осенью снега нет, но это же моя жизнь, а в ней бывает всякое. Картины в которые трудно верилось до этого стали теперь моим серым бытом. Глубокий вдох… Полетели!
Это другой мир, в нем я становлюсь неуловимой тенью, проходя сквозь стены. Во мне рождается тихое спокойствие и жгучая агрессия… В нем я умею летать, хотя давно уже не ребенок и почти месяц нормально не сплю… Неподдельные чудеса! Я могу оказаться там, где только захочу, но почему то тянет меня в места, где пахнет смертью, где даже воздух пропитан слезами, а лица которые там встретишь никогда не озарятся улыбкой. Ведь здесь хранится память о тех, людях, которые казалось бы совсем недавно представлялись мне смыслом бесполезного существования. Здесь бродят много душ, безустанно ищущих потерянный навек покой. И вот сейчас, когда у меня за спиной крылья, а в душе нет никаких ран, я могу говорить с ними. Вот оно то место… Здесь умерли все мои надежды на беспечную счастливую жизнь. То лицо на мраморной плите до боли похоже на человека, которого я даже не знал… Верней, не успел узнать. Мой сын… А ведь ты даже не успел познать и малой части этого яркого света, как твои маленькие глазки сомкнулись и преисподняя уже встречала тебя тьмой. Господи! Как это вообще возможно пережить?
…Простите, система выдает неудовлетворительный ответ, на запрос. Код ошибки 666: Некорректный запрос. Введите запрос заново и повторите попытку…
Ну да, конечно. Что бы ты еще мне ответил.
Вся моя жизнь является ответом на этот, казалось бы риторический вопрос.
Твое лицо с плиты освещает всех посетителей улыбкой, искренней улыбкой, без фальши и злорадства. Помню, как ты смеялся, когда я делал этот снимок, с отчаянных попыток мамы рассмешить тебя. Да-да, я помню твой смех, и сейчас я бы с радостью посмеялся бы вместе с тобой, если бы так не кололо где-то там в груди… Но ты не переживай, мы еще посмеемся.
Рядом с моим сыном покоится моя жена, моя любимая Ким…
В ту злосчастную осень, ее нервы не выдержали увесистых ударов судьбы, она перестала слышать мой голос, она более не желала умиротворения. Все мои попытки убедить ее жить дальше, оказывались тщетными, ведь я сам не верил в свои слова. И вот, однажды, придя домой, я увидел свою жизнь лежащую на полу в алом озере из крови… «Ничего не вернуть, ничего не поменять. Принимай этот факт» – шептала мне судьба.
Пуля вошедшая в между ее ангельских глаз, нарисовала на белой стене нашей спальни, картину в стиле абстракного экспрессионизма. С меланхоличными потеками и разводами. Может это смешно, но я не стал отмывать следы этого «творчества». Пусть напоминают мне – ничего не вернуть, ничего не поменять… Хотя я и сам это знаю…
И вот Вы здесь, лежите рядышком, мило улыбаетесь мне, а я улыбаюсь вам, и не смоют эту мою улыбку реки истоками которых являются мои глаза. Нет, им не под силу. Мне больше ничего не испортит настроения. Ведь трудно разрушить дом, в который до того случайно угодили ядерной боеголовкой.
А может вы никогда не умирали? А может быть это мое тело лежит под этой плитой, а душа ходит по кладбищу где похоронены ее близкие, и это место стало для нее сущим адом, в котором она медленно горит на костре из страданий и чувства бесконечной вины за смерти близких…
Холодный сентябрь год спустя. Город лениво отпустив летнюю жару, вдоволь дышит прохладой и свежестью осенних дождей. Осень рисует на листьях, палитрой со всеми оттенками красного. Небо тяжелеет свинцовым грузом будущих бесконечных осадков. Когда-то я любил сентябрь, это – то необычайно странное время, когда погода еще не определилась со своим поведением и она, то улыбнется солнышком, то ударится в истерику длинных дождливых недель. И ты сам того не понимая – берешь пример с нее и подражаешь ей. Но сейчас все не так – я возненавидел сентябрьскую свежесть, как и осень… Да собственно, как и всю свою жизнь.
… – Пошли – согреешься, – продолжал он – Ты всю ночь пролежал на мраморной плите, думаю, тебе не помешает…
У меня сложилось такое ощущение, как будто бы я проспал полвека. Проснулся от плеснувшей мне, прям в лицо, холодной, как лед воды. Судя по всему когда осенний снег перестал заживлять мои раны, меня скосило беспробудным сном. Или же я попросту потерял сознание. Но будучи в «том» мире, ноги занесли меня далеко от дома. И вот я здесь, среди крестов покосившихся от времени и надгробий, напоминающих спины неестественно больших жуков. Мне, впервые за этот год, стало не по себе. Ведь не каждый день можно отключится и очутиться на кладбище. Это не совсем весело, даже взяв во внимание факт остро развивающегося во мне цинизма и безразличия ко всему происходящему вокруг. Я начал осматриваться и понял, что нахожусь под козырьком какой-то беседки. Реальность вернулась в сознание ударами обшарпанной ладони о мое лицо. Подняв тяжелую голову, я увидел человека походившего на средневекового мудреца, который засиделся в отпуске.
Увидев, что сознание вернулось ко мне, он резко произнес.
– Вставай, герой! А то я уж подумал, что ты помер.
– Лучше бы так и было – подумал я, поднимаясь.
Его борода своей замысловатой формой напоминала лопату, которая стояла неподалеку от беседки, где мы находились. Все намекало на род его деятельности. Словно во сне.
– Пошли, согреешься, – продолжал он – Ты всю ночь пролежал на мраморной плите, думаю, тебе не помешает.
Как меня сюда занесло? Кто он? Смотря на его потертую одежду и совершенно запущенный внешний вид, я сделал вывод, что он, простой бездомный, который живет на кладбище. Что скорее всего эта беседка и есть его жилищем, в котором я оказался не совсем желанным гостем.
– У меня тут небольшая коморка, – настойчиво продолжал он – я могу напоить тебя чаем, а потом пойдешь… Тебе ведь есть куда идти?.
Я молчал и смотрел на его бороду, которая не просто напоминала, а уже казалась мне лопатой. Не дожидаясь моего ответа, он вышел из беседки, вынул торчащую из свежевскопанной могилы свой профессиональный инструмент и пошел по узенькой тропинке меж надгробных плит. Я не понимал, что происходит, но, словно маленький ребенок за отцом, покорно последовал за ним. Он был сгорбленным и немного хромым. Походка напоминала танец человека, который немного перебрав пытается станцевать под лаунж.
– Здесь не далеко – вдруг заговорил он. Но мне было не до его слов. Меня привлекла и даже немного развлекла надпись на его старой, как и он сам куртке: «Just do it!». Отличный слоган для живущего на кладбище старого гробовщика. Видимо следуя этим простым словам, он пользуется недурным спросом у своих клиентов. Хотя, по его виду этого конечно не скажешь. Я незаметно улыбнулся.
Жилище его полностью соответствовало внешнему виду старика. Словно карточный домик, его хижина состояла из составленных, и опертых на вбитые в землю деревянные палки, огромных ржавых листов железа. Через щель в двери, присмотревшись, можно было изучить начинку этого жилища. Как бы это ни было парадоксально, но внутри было достаточно уютно. Земля была всюду застелена коврами поверх больших дубовых досок. Теплые оттенки ковров, создавали некое подобие домашнего уюта. В углу стояло некое подобие книжной полки, полностью забитое книгами. Конечно «книжная полка» – это слишком громкое название для того, что ею служило. Это была незамысловатая конструкция – на двух вертикально поставленных кирпичах лежала деревянная тонкая плитка, на ней еще два кирпича, также накрыты доской, и так на целых шесть этажей. Судя по всему, старик любил читать. Корешки книг были настолько затасканными и потертыми, что прочитать хотя бы одно слово целиком, даже при должном усилии было сложновато. На самом верху «шкафа» стояла фотография, на ней была запечатлена семья. Еще молодой гробовщик и, судя по всему, его жена с дочерью. Внизу снимка каллиграфическим почерком было написано: «Любимому Тому от любящей жены Эммы и дочери… С приветом из Лондона» Имя дочери скрывала рамка.
«Теперь я знаю его имя…»
На так называемых стенах, висели картины, судя по всему, найденные беднягой где-то на помойке, но как не крути, все же, они отыгрывали свою немаловажную роль для создания общего уюта. Рассматривая их, я вдруг поймал себя на мысли, что за все время нашего с ним знакомства я до сих пор не сказал ни слова. В этот момент мне стало неловко, ведь он, судя по всему, тащил меня на себе, что бы я не замерз насмерть, а я даже не соизволил элементарно поблагодарить его. Что бы как-то исправится я, словно великий ценитель искусства промямлил:
– Отличная… – Ком в горле от продолжительного молчания заставил меня запнуться.
– Что? Повтори… – Хриплым голосом переспросил он.
– Отличная, говорю, у Вас картина! Вы обладаете очень тонким вкусом. – Таким же тонким как мой голос, когда я произносил эту фразу.
Он с неким подозрением строго посмотрел прямо мне в глаза. На секунду стало даже не по себе от такого, но потом он несколько «смягчив» линии лица пояснил.
– Она просто закрывает дыру в стене. Садись – он показал, на матрац, лежащий на земле.
Осознавая, насколько глупо выгляжу, я послушно выполнил его приказ. Все это время, пока я оценивал его жилье, он крутился у некого подобия газовой плитки. Постоянно грохоча металлической посудой.
– На выпей – это согреет, – он протянул алюминиевую кружку. Я почувствовал запах корицы.
– Это глинтвейн, пей пока горячий. – забота с которой он выговорил последнюю фразу, скорее напоминала сюжеты из триллеров, где маньяки, запершие своих жертв в подвалах иногда приносили им еду и воду, что бы последние не умерли с голоду.
Я не мог в это поверить, но вкус напитка был идентичен вкусу напитка, который делала моя Ким… Я замолчал. Даже мелкие намеки на хорошее настроение или капельку позитива растворились в горячем вине. Боль наполнила мое сердце и хлюпала через края, подобно глинтвейну из кружки со смятыми бортиками. Этот запах, этот вкус… Старик что-то говорил мне, но уже его не слышал, я сидел на берегу озера…
Была прохладная ночь. Она достала из рюкзака термос и попросила закрыть глаза. Я почувствовал, как Ким поднесла к моим губам чашку
– Пей – нежным голосом произнесла она.
Чувствую как ее губы приближаются к моим. Чувствую, как от них пахнет корицей и вином. Она целует меня… Ее губы медленно плывут к моему уху
– Я хочу от тебя сына…
… – Эй, парень! Что это с тобой? – голос старика ворвался в мой теплый мир воспоминаний…
– Да, простите, видимо я перемерз сегодня ночью. – оправдываясь произнес я.
Пока я был в том мире, на улице успело стемнеть, и старик зажег несколько свечей, в их свете я наконец-то обратил внимание и рассмотрел его лицо. Как оказалось у него на лбу нашел себе место шрам, очень похожий на четырехконечную звезду. Я не стал спрашивать откуда он. Но при этом, слушая рассказ о его невеселой работенке, просто не мог отвести глаз от этого увечья на его лице.
– Тот мальчонка, на чьей могиле ты лежал, ты знал его? – он из подлобья пронзительно посмотрел на меня.
Словно воткнув два пальца в розетку, меня с ног до головы пробрало морозом. Но я нашел силы ответить.
– Это… Это мой… – боль пролилась на все тело – Это мой сын – выпалил я, закрыв при этом глаза.
– Ох, ну прости парень, я не хотел сделать тебе больно. – он по-отечески похлопал меня по плечу.
Он опустил голову, в его глазах читалась захлестывающая волна печали. Немного помолчав, старик поднялся с места, отошел к двери и, опершись на стену рукой, не поднимая головы заговорил.
– У меня когда-то тоже был ребенок, но… Но она со своей матерью погибла в авиакатастрофе, когда они возвращались от ее родителей из Лондона. Их самолет упал в Атлантический океан – никто не выжил. Ходят слухи, что несколько человек все же удалось спасти, но среди них не было моей жены… – В его голосе было больше горечи чем, в самой горькой на свете правде.
– Потому, я знаю… Я знаю как это… – после небольшой паузы, добавил он
– А девочка? – перебил я – Девочку спасли?
– Нет, среди тел погибших не было и половины летевших в самолете… Ни жены, ни дочери… – Старик помрачнел еще больше, чем прежде.
– Соболезную… Это грустно. – мне хотелось рассказать ему о своей истории, но он продолжал
– Узнав о катастрофе, я впал в траур. И я даже не заметил, как он превратился в шестимесячный алкогольно-наркотический сон, а когда проснулся у меня уже не было ни дома, ни имущества, ни будущего… И семьи, тоже не было – запнувшись добавил он. – Моя жизнь будучи счастливой и прекрасной, вдруг стала холодной и бессмысленной.
Я не стал говорить ничего, ведь как никто понимал всю горечь этой ситуации. Мы просто молчали и смотрели, как догорает свеча.
– Думаю, мне пора – нарушил я тишину.
– Куда? Ночь на дворе. Оставайся. – явно не без доли удивления в голосе, выронил старик.
Мне нечего было сказать ему. Я видел, что у него явно давно не было гостей, да и просто собеседников тоже. Потому, я согласно кивнул ему в ответ, показывая, что он прав и эта моя идея действительно глупа.
Спустя час Тома одолела усталость и он тихо и незаметно уснул.
Столько мыслей навеяла на меня рассказанная им история. Странно, но как бы ни была хороша наша жизнь ее всегда в самый неожиданные и неподходящий момент может подловить в свои сети горе. Он сломался…
Немного посидев, я допил уже остывший целебный напиток, тихо встал, надел свою куртку, и оставил ему сто долларов с надписью «спасибо!»…
Надеюсь, он не обидится.
…в одночасье смех сменился тишиной, а еще мгновение спустя, тишина уступила повторяющемуся слову «люблю», которое словно мой пульс учащалось и плавно затихало… Вот теперь то – свободен…
…в квартире, по-прежнему, было темно. Я не знаю который час, но видимо до утра еще долго. Голова гудела, как переполненная людьми улица огромного мегаполиса… Кажется это последствия глинтвейна. Чувствую привкус корицы на губах… Словно длинная игла вновь поразила мой мозг. Снова боль… Ноет и не дает ни секунды такого необходимого покоя. Этот привкус на ее губах, ее слова «хочу от тебя сына»… Как в тумане, я медленно плыл к нашей спальне. Как жаждущий в пустыне ползет к оазису – я полз к обители своей неутолимой боли. Лишь одно лекарство мне ведомо – пыль заключенная в прозрачные гибкие стены… У меня вырастают крылья. Я вновь лечу…
