скачать книгу бесплатно
– Ближе никого не оказалось. Ты извини, Пэ.
– Тогда нечего подначивать – юный друг милиции и все такое… Да ладно, я на этом деле бутылку заработал. И покуражился вволю над одним ментом усатым. Знаете, как он меня обозвал? Вождь палачей!
– А ты что?
– А я попросил Ларионова дать его мне в сопровождающие. И этот усатый битый час ходил за мной хвостиком по месту происшествия. И все ждал, когда я скажу ему гадость. А я взял – и не сказал. Бедняга чуть не помер от натуги. В жизни его, наверное, так не презирали.
– Уф-ф… – шеф помотал головой, что-то соображая. – Не простят они нам. Ох, чую я, не простят.
– Завидуете Железному Феликсу? – поддел его Гусев.
– Это почему? – насторожился шеф.
– Он весьма своевременно помер. Не стал дожидаться, когда за ним придут и начнут не прощать.
– Устал я от тебя, Пэ, – сообщил шеф. – Тебя послушать, так ты и этот момент тоже предусмотрел.
– Естественно. Я изучал историю карательных органов. Причем не только наших. Этот момент наступал всегда. Рано или поздно власть говорит, что революционный террор исчерпал себя, и пора жить тихо-мирно. А что делать с террористами? Спросить, зачем они убили столько народу. Потом казнить их, людоедов – и так доказать собственную чистоту. Это просто ротация символов власти, шеф. Закон природы. В общем, мне незачем стреляться. У меня есть шанс принять смерть в бою. Уж когда за нами-то придут, мы хорошо повеселимся, верно?
Шеф внимательно оглядел Гусева с ног до головы.
– Хорош фрукт, – признал он. – И все ты врешь. Только что придумал.
– Ага, – кивнул Гусев с самым невинным видом.
– Издеваешься?! – рыкнул шеф.
– Безусловно.
Шеф вытащил платок и утер потную шею. Невысокий, лысый, с намечающимся животом, он даже выглядел разительным противоречием быстрому в движениях, подтянутому и моложавому Гусеву. А уж насколько они были непохожи внутренне… Иногда Гусев поверить не мог, что вот этот человек – совершенно нормальный человек, – начальник его отделения. И такой же ветеран.
Может, дело было в том, что шеф занимался кабинетной работой и, по слухам, ни разу не ходил «на маршрут». Как загнали его, отставного следователя, в вожди палачей, так он и просидел в кабинете самые кровавые времена. И Гусев еще, когда был в силе, шпынял его постоянно. «Мало ли, что ты начальник – а у меня зато рукоятка пистолета сама в ладонь прыгает… И ты, дорогой начальник, прекрасно это знаешь».
– Ну и черт с тобой, – вздохнул шеф. – Потрепались, отдохнули… Называется, отдохнули. Расслабились, мать-перемать. Сиди, жди, сейчас с ведомым познакомлю.
– Мне как с ним… не очень? – спросил Гусев. – В свете, так сказать, новых веяний?
– Почему не очень? Как обычно. Все, что понадобится, то и вытворяй. Тебе же с ним на маршрут ходить, не мне.
– Иголку дам попробовать?..
– Ну, если тебе очень надо – угости. Только учти: судя по личному делу, парнишка резкий. Настоящий ганфайтер.
– Дали бы дело почитать.
– Не положено, – мстительно ухмыльнулся шеф.
Гусев поднял глаза к потолку.
– Ну-ну, – пробормотал он. – Интересно, где этого вашего э-э… парнишку натаскивали на пистолет. В спецназе каком-нибудь?
– Нет, в спецназе он с автоматом бегал, и недолго. Думаю, сам научился. Он по жизни оружие любит. До армии занимался биатлоном. А сейчас – член сборной Москвы по пейнтболу. Давно уже кандидат в мастера. Понял, видно, что мастера не вытянет и решил пойти к нам.
Гусев почесал в затылке.
– То, что надо? – понимающе кивнул шеф.
Гусев неопределенно шевельнул подбородком. Современный пейнтбол, когда бои проводятся на очень близкой дистанции, в искусственных декорациях и без камуфляжа – это действительно было неплохо. Да и пейнтбольный маркер во многом походил на штатное оружие выбраковщиков. У «парнишки» могли быть навыки, которые облегчат ему вживание в профессию. За одним маленьким исключением…
– Неплохо. За маленьким исключением. Скорее всего, мой будущий напарник адреналиновый наркоман.
– Это намного хуже, чем тихий алкоголик? – вкрадчиво поинтересовался шеф.
Гусев в ответ выпятил грудь, задрал нос и холодно сверкнул глазами.
– Ладно, ладно, – шеф сунулся было похлопать Гусева по плечу, но тот уклонился от жеста примирения. – В общем, готовься, я сейчас.
– Зачем спортсмен поперся в выбраковку? – задал Гусев риторический вопрос спине шефа. – Что у него, в детстве бандиты денежку отняли?
– Так он же адреналиновый наркоман! – без тени сарказма напомнил шеф и прикрыл за собой дверь.
Глава четвертая
Постоянная готовность к самообороне была в те времена главным и необходимым условием выживания. Тот, кто пытался уклониться от борьбы, неминуемо погибал.
Будущий напарник оказался выше Гусева почти на голову и значительно шире плечами. На лице неофита застыла вежливая полуулыбка. Судя по всему, он нервничал. Хотя, как отметил гусевский наметанный глаз, меньше, чем мог бы. То ли парень очень хотел стать выбраковщиком и получить от этой работы максимум удовольствия, то ли наоборот, в свободное от стрельбы время страдал легким добродушием.
– Итак, – сказал шеф. – Это стажер-уполномоченный Алексей Валюшок. А это старший уполномоченный Павел Гусев. Любить не обязательно, но жаловать – приказываю.
– Леха, – представился Валюшок, протягивая руку.
– Гусев, – лениво бросил Гусев, небрежно сжимая длинные сильные пальцы. Ручка у «парнишки» оказалась тоже дай Бог каждому. Хоть сейчас на лесоповал. – Пэ Гусев, суперагент с лицензией на убийство.
– Вижу, – кротко признал Валюшок.
Гусев испытующе оглядел Валюшка с ног до головы и отметил: задатки у парня что надо. Валюшок совершенно не был похож на выбраковщика. Так, умеренно модный, умеренно интеллектуальный, довольно воспитанный нормальный парень лет двадцати пяти. Все у него оказалось на вид длинное: нос, подбородок, руки, ноги. Длинные волосы, отброшенные назад, лежали на плечах, недельная щетина хорошо гармонировала с прической. Эдакий мушкетер, скорее всего Арамис. Уж больно взгляд хитрющий, и опять эта улыбочка. Слегка расхлябанные движения только подчеркивали общую картину, смысл которой сводился к одной фразе: «Я не опасен, даже наоборот». Блестяще. Это может, во-первых, не раз спасти парня от членовредительства, а во-вторых, не отпугнет его будущих жертв. Тех, кого в выбраковке называли емким словом «клиент».
– Ну-ка пройдись слегка, – попросил Гусев. – Вон туда.
Валюшок, похоже, ждал подвоха. Легким качком головы он наметил взгляд через плечо в сторону шефа, но одумался и пошел, куда сказали. Довольно скованным шагом и немного ссутулившись. «Растерялся, – понял Гусев. – Знай наших. А то уж больно ты в себе уверен, спортсмен».
Шеф неслышно сместился к двери, уходя с предполагаемой линии стрельбы.
– Кру-гом, – негромко скомандовал Гусев, когда Валюшок, пройдя весь класс, уперся в стену носом. – Стой, раз-два.
Валюшок четко выполнил поворот и встал, снова улыбаясь. Не хотел он быть серьезным. Не чувствовал патетику момента.
Гусев достал сигарету, прикурил, выпустил дым и, не оборачиваясь, бросил шефу:
– А действительно ничего.
– И я говорю – ничего, – согласился шеф.
– Валюшок, – сообщил Гусев, – это такой пельмень.
Шеф хрюкнул, Валюшок прищурился. Не агрессивно, типа «давай-давай».
– Свежеслепленный, – развил тему Гусев. – Только что скручен и обвалян, ждет своей очереди в кастрюлю. Симпатичный такой несваренный пельмешек. Эй, Валюшок! Оружие получил?
– Угу, – отозвался Валюшок.
– При тебе?
Валюшок откинул полу куртки, показав пластиковый ложемент с «игольником». Висел пистолет удобно, хотя Гусев его немного передвинул бы. Но у Валюшка и руки длиннее.
– Комбидресс нацепил?
Валюшок ударил себя кулаком в грудь, из-под водолазки раздался глухой стук. Парень явно избегал открывать рот, не желая нарваться на следующую подначку.
– Не жмет? Удобно?
– Привыкаю…
Гусев понимающе кивнул. Валюшок должен был пройти месячный курс тренировок со штатной амуницией. Но конечно, легкий бронекомплект, на жаргоне АСБ – «комбидресс», еще не стал его второй кожей. Настоящий-то выбраковщик даже в булочную не пойдет без брони. Московская улица это вам не пейнтбольный зал. Мало ли, когда и где честным людям может понадобиться вооруженная защита…
– И как он стреляет? – повернулся Гусев к шефу.
– Я же сказал – ганфайтер, – объяснил шеф, еще немного сдвигаясь к двери. «Подыгрывает ему, – догадался Гусев. – Дает сигнал, что пахнет жареным. Понял уже, что парень мне нравится, и хочет теперь подбросить ему лишний шанс произвести впечатление».
– Хм-м… Эй, Валюшок! Кто такой ганфайтер, знаешь?
– Стрелок, – очень емко, дальше некуда, ответил Валюшок, который принял сигнал шефа близко к сердцу и теперь щетинился невидимыми иглами, как готовый к драке еж. Хотя класть руку на оружие или даже упирать ее в бок не спешил, что Гусев также записал ему в плюс.
«Десять шагов – отличная дистанция. Обычно именно на десяти шагах противник вычисляет нас. Ну посмотрим, насколько хорош стрелок Валюшок. Ты, парень, сейчас ждешь развлечения и намерен получить от него свой кайф – это заметно. Но и насчет добродушия я не ошибся: как-то в тебе одно с другим уживается. Что ж, хорошо. Развлечение я тебе обеспечу. Запомнишь на всю жизнь. Правда, ты еще не понял, как это окажется больно и унизительно. А мог бы догадаться, ведь у тебя в стволе та же иголка, что у меня. Вот поэтому никакой ты еще не ганфайтер – так, просто „ган“, один из множества парней, что любят баловаться с оружием. Ну-с, приступим к обучению».
– Молодец, – похвалил Гусев. – В терминах разбираешься. Значит так, стрелок. Я тебе сейчас прочитаю короткую нотацию. Что такое нотация, ты не в курсе. Докладываю: нотация – это речь назидательного характера, никак не подкрепленная доказательно. Нотацию обычно читает старший младшему или, как в нашем случае, ведущий – ведомому. «Ты должен» – говорит старший. И не объясняет, почему ты должен. Поэтому от нотаций обычно никакого толку. Но их почему-то все читают младшим и ведомым. Понял?
Валюшок слегка улыбнулся: мол чего тут понимать-то? И так все ясно.
– Если мы сработаемся, – продолжал Гусев, – ты услышишь от меня кучу нотаций. Я буду делиться с тобой опытом, но без практических занятий. Ну… Во всяком случае, мы не будем специально нарываться. Извини, мне не хочется проходить по второму разу то, что я уже изучил на своей бедной шкуре. Но если вдруг настанет случай, когда моя нотация придется к месту… Ага. Вижу, что понял. Умница. Правильно, у тебя не будет времени что-то вспоминать. Тебе придется мгновенно действовать. Поэтому все мои нотации, будь любезен, проигрывай внутри себя. Представляй, как это было. Так, словно и ты участвовал. Запомни: от того, насколько ты осознаешь смысл каждой моей нотации, будет зависеть твое выживание на маршруте. И если я скажу: «Так нельзя, здесь не стой, туда не суйся», твоя задача – не вякать, а делать, что сказано. Да?
Валюшок кивнул.
– Отлично. Тогда слушай нотацию твоего ведущего Пэ Гусева номер раз. Хороший выбраковщик – это живой выбраковщик. А лучший выбраковщик – это долгожитель. Чтобы стать долгожителем, ты обязан всех и вся опасаться. Не бояться, но опасаться. Ждать, что первый встречный захочет причинить тебе вред. И заранее ненавидеть его за это. Страх за свою жизнь и ненависть к окружающему миру – вот движущая сила выбраковщика. Каждый вор, убийца, вымогатель, насильник на московских улицах – это, конечно, враг народа. Но в первую очередь он твой личный враг. Он угрожает именно твоей жизни. Хочет растоптать именно твои ценности. Он хочет сделать тебе больно. Знаешь, как больно он может тебе сделать? А вот как…
После такой затянувшейся прелюдии Валюшок уже просто обязан был прыгнуть и упасть за парту. И он прыгнул, одновременно вырывая из кобуры пистолет. Но Гусев его переиграл. На протяжении всей «нотации» он размеренно жестикулировал левой рукой с зажатой в ней сигаретой. И Валюшок попался. Нет, конечно, не на простейший гипноз, а на сам факт гипнотического воздействия. Он начал размышлять, как именно его пытаются сбить с толку. Напрасно. Этого противник и хотел.
Рассевшийся на столе выбраковщик был в невыгодной позиции, но пока Валюшок прыгал и выбрасывал перед собой руку с пистолетом, Гусев от бедра дал короткую очередь по ногам. Валюшок грохнулся об пол с таким звуком, будто задался целью проломиться на этаж ниже. После этого монументального обрушения негромкий стук выпавшего из руки оружия прозвучал чуть ли не музыкально.
– Надеюсь, башку не расшиб, – заметил шеф. – А видал, как он…?
– Подыгрывать не надо было, – сварливо ответил Гусев, засовывая игольник на место.
– Это кто подыгрывал? – возмутился шеф. – Ты сам и подыгрывал! Да он заждался уже, когда ты наконец соизволишь поиграть с ним в Клинта Иствуда!
– Заждался и перегорел, – заметил Гусев, слезая с парты и доставая чехол с аптечкой.
– Слушай, Пэ, – задумался шеф. – Ты на работе тоже клиентуре лекции закатываешь?
– Интересное кино! А что такое «птичка», по-вашему? Ее же читать секунд тридцать! Одно спасение – игольник уже у клиента в ухе. Как правило…
Они пересекли класс и остановились над лежащим в углу бездыханным телом. Голову Валюшок не расшиб, но вид у парня оказался неважнецкий. Парализатор не мешал ему дышать, и глаза жертвы тоже слегка шевелились. Боли в этих глазах оказалось столько, что шеф поспешил отойти подальше.
Гусев присел на корточки, отыскал на бедре у Валюшка желтое пятнышко хвостовика-стабилизатора, осторожно потянул за него и вытащил иглу.
– Одна из трех, – сказал он. – Надо было ниже брать. Парта дурацкая помешала. Ничего, Леша, потерпи. Так надо.
Валюшок страдальчески всхлипнул. За месяц тренировок ему рассказали про выбраковку все, что можно. Но фирменный гусевский приемчик «дать попробовать иголку» в стандартный набор не входил. Более того, никто о нем не знал кроме шефа и ведомых Гусева. Случись кому проболтаться, Агентство устроило бы своему эксцентричному ветерану настоящий остракизм. Скорее всего, другие ведущие и командиры групп сочли бы Гусева законченным подонком. Не говоря уже о том, что никакой педагогикой здесь и не пахло, а вот психопатия цвела махровым цветом. Учить ведомого жизни, стреляя в него, значит навсегда поселить в душе человека ту самую боязнь пополам с ненавистью, о которой Гусев сейчас распинался. Только эта сильная эмоция была бы направлена не против окружающего мира, а против самого ведущего.
Но Гусев считал иначе.
– Вот теперь, – сказал он, доставая шприц с антидотом, – ты знаешь, коллега, что тебе предстоит делать с людьми. Со всяким отребьем, с нравственными уродами, с врагами общества и лично твоими врагами. Но все-таки с людьми, способными кое-что чувствовать. Ты будешь направо и налево раздавать боль. Жуткую боль. Невыносимую.
Он ввел парализованному лекарство и улыбнулся.
– Скоро отпустит, – пообещал он. – И если ты к этому моменту не передумаешь, то милости просим в Агентство Социальной Безопасности. Знаешь, как меня на днях один милиционер обозвал? «Вождь палачей», вот как. А я, дурак, все думал, что последний из могикан.
Глава пятая
Стокер действительно погрешил против истины: Влад не питался кровью своих подданных, предпочитая менее экзотические блюда. Однако свое прозвище он носил более чем заслуженно.
Патруль им достался «урожайный», вечерний – с шестнадцати до полуночи, это Гусев нарочно попросил. Валюшок явился на инструктаж в положенное время, был тих, скромен и по сторонам лишний раз не оглядывался. Хотя посмотреть было на что: по центру города «заступала» группа Мышкина и еще четыре тройки, одна другой колоритнее. И все, сидящие в классе, разумеется, нет-нет да бросали взгляд на новичка. Без комментариев вслух, но с откровенной тоской. Внешность и манеры новоиспеченного выбраковщика могли убедить ветеранов только в одном: АСБ вырождается. Сегодня в классе собрались матерые волки, шерифы без страха и упрека, привыкшие к тому, что они – Закон и даже больше. Люди, твердо уверенные, что мир до сих пор не рухнул лишь благодаря им, их желанию служить обществу до последнего вздоха.
Валюшок по таким понятиям даже на помощника шерифа не тянул. Не было у него в глазах безоговорочной готовности бросаться на выручку добрым гражданам. Вот хоть ты тресни – не было. Так, еще один молодой дурак, решивший, что ему на работе позволено будет вволю повыпендриваться. Ну и чувствовать себя более защищенным в обычной жизни.
Гусев, который эту повисшую в воздухе легкую неприязнь отлично чуял, на всякий случай поймал взгляд сидевшего неподалеку Мышкина и ему подмигнул. Но Мышкин только неопределенно двинул гигантской нижней челюстью и отвернулся.
«Тем лучше, – подумал Гусев. – Значит, у парня будет меньше шансов сдружиться с нашими бравыми паладинами и нахвататься от них всяких глупостей. Вон, тот же Мышкин на днях нес околесицу насчет господствующей расы и ее великого предназначения. Наверное это лозунг „У нерусских не покупаем“ так на него подействовал. Жутко внушаемый наш Мышкин. Прочтет шизоидную книжку, и тут же заделывается апологетом новой веры. Сначала он был убежденный йог, потом жуткий антисемит, в прошлом году из церквей не вылезал, а теперь, по-моему, в нацисты метит. А у него ведь, извини-подвинься, двадцать человек, и он им постоянно мозги компостирует… Может, подарить ему что-нибудь про экстрасенсов? Пускай откроет в себе волшебный дар ясновидения и общается с Космосом. Хотя опасно: вдруг ему прямо из недр мироздания какая-нибудь чушь послышится…»
– …и обязаны немедленно прибыть в указанную точку, – привычно бубнил шеф. – Также прошу вести себя корректно с сотрудниками МВД. Не далее как вчера один из бойцов группы… неважно, какой группы, позволил себе грубость и нетактичное поведение. С этим надо кончать. Хотя по статусу Агентство находится на равных с МВД, тем не менее, одна из наших основных задач – всемерная и неукоснительная поддержка…
– Пусть тогда сами дворняг отстреливают, – прогудел Мышкин. – Если, значит, на равных. А то, короче, совсем обнаглели, взяли моду языки распускать. Мне все Данила рассказал, не извольте сомневаться.
Шеф смерил Мышкина оценивающим взглядом.
– Чтобы это – в последний раз! – процедил он.
– Я больше не буду, – пообещал Мышкин вызывающим тоном. В классе одобрительно захихикали.
