Молодые и сильные выживут

скачать книгу бесплатно

Гош покосился на О'Генри и решил старика немного развлечь.

– Невольно вспомнил забавную историю… – начал было он.

– Не стоит, – попросил Сан Сеич.

– Это не из моей прошлой жизни. Из прошлой жизни книги, что у вас в руках. А дело было так. Мотают срок двое грабителей – Эл Дженнингс и Билли Райдер. Днями тачают сапоги в тюремной мастерской, а вечерами от нечего делать сочиняют приключенческий роман «Наездники прерий». И Райдер требует от Дженнингса, чтобы в каждой главе был минимум один труп, иначе роман читать не будут. А Дженнигс возражает, что тогда у них к десятой главе ни одного персонажа не останется. «Слушай, – говорит ему Райдер, – а пойдем, что ли, посоветуемся с Билли Портером. Я знаю, он тоже пишет». Являются они к Портеру, тюремному аптекарю, такому же зеку, бывшему подельнику самого Дженнингса. Так и так, говорят, какие будут идеи? А Портер спрашивает – ребята, можно я вам свой рассказец прочту? Только что закончил. Усаживаются налетчики, и он читает им, – что бы вы думали? – «Рождественский подарок по-ковбойски». Свой первый рассказ. Вот так, Сан Сеич. Между прочим, Дженнингс все-таки стал литератором. Правда, я знаю только одну его вещь – документальную повесть о том, как будучи в бегах, он познакомился с О'Генри, потом неожиданно встретил его в тюрьме, а еще позже расхаживал с ним по Нью-Йорку.

Сан Сеич захлопнул томик.

– Дикий Запад, – произнес он задумчиво. – Молодой и жестокий мир. Вот и думай потом, что судьбы нет. Как нарочно достались ребятам в наследство именно такие книги. Купер, Кервуд, «Сердце Запада» О'Генри… Все бы отдал за хорошую энциклопедию.

– Если слегка напрячься, можно достать, – оживился Гош.

– И не думай.

– Ну хорошо, пусть не я. Пусть ребята в городе пошарят. Я им нарисую, как проехать к библиотеке. Будем надеяться, что еще цела. Тупые как-то по осени загуляли, так едва полгорода не сожгли.

– Слово-то какое дивное – «тупые»! – усмехнулся Сан Сеич. – Поверь мне, Гоша, не стоит так резко противопоставлять себя этим несчастным. Вот увидишь, когда они проснутся, им будет куда хуже, чем тебе сейчас.

– Не верю я, что они проснутся. Им так уютно в их нынешнем состоянии… Закукленный разум, стертая личность, никаких проблем. Живи и радуйся. Зависнут они в этой ипостаси до самого конца. А конец-то близок. Консервы не вечные, пахать-сеять некому. Через несколько лет мы будем за банку «Вискас» убивать.

– Это что такое?

– Еда для кошек. Не верится? Сам удивился, когда в первый раз увидел. То есть, я знал, что за границей такое есть, но чтобы и до нас докатилось… Все-таки удивительно переменилась наша родина за те полтора десятка лет, которые выпали из памяти.

– Хотел бы я пожить в эти годы… – мечтательно протянул Сан Сеич.

Гош собрался было возразить, что жили ведь, хотя и не помнят, но одернул себя. «Действительно, – понял он, – не жили. Чего не помнишь, того не было». Вздохнул и достал сигареты.

– Вздыхаем и вздыхаем, – пробормотал он, закуривая. – Что ни день, то сплошные охи и вздохи. Сан Сеич, а Сан Сеич… Я все забываю спросить – как фамилия-то ваша?

– Корсаков.

– Хм… – протянул Гош. – Знатная фамилия. Случаем не родственник?…

Он чудом успел отбить в сторону кулак Сан Сеича, метивший ему в висок. Упал с дивана вперед, перекатился и встал на одно колено, взводя курок пистолета. Ствол глядел Сан Сеичу в переносицу.

Детский психиатр, тяжело дыша, судорожно вцепился руками в диванную подушку. На оружие Гоша ему было, похоже, наплевать. Он бы и сейчас на него бросился, если бы не решил обуздать свой внезапный агрессивный импульс. Гош медленно убрал пистолет за пазуху.

– Я только сейчас вспомнил, – сказал он примирительно. – Ну простите вы меня… Что такое? Опять Блюма Вульфовна покоя не дает?

– Кто ты?! – выдохнул Сан Сеич.

– Это вас надо спросить, кто я, – заметил Гош. – Или вы все придумали? Включая имя и фамилию? А?

– Нет, – помотал головой Сан Сеич. – Но иногда мне кажется… Кто ты, Георгий?

– Да не знаю! – взорвался Гош, вскакивая на ноги. – Не помню! И нечего меня за провокатора держать! Что, старая перечница, заговор раскрыл?! Какого черта?! Кому ты нужен, педофил несчастный, чтобы к тебе секретного агента подсылать?! Жидомасоны повсюду мерещатся?! Злые козни ЦРУ?!

– Кто-то должен был выжить, – пробормотал Сан Сеич. – Кто-то должен за всем этим ужасом стоять.

– Да я выжил, я!!! – заорал Гош, срывая глотку. – И ты! И мальчишки твои несчастные… И тупых сколько влезет! Да все мы тут тупые! И я тупой, и ты тупой! Понятия не имею, откуда мне известно про династию психиатров Корсаковых! Ну понятия не имею же!

За окном послышался шум мотора. Гош сунул руки в карманы и прошелся по комнате туда-сюда.

– Вы же меня под гипнозом обследовали, – сказал он уже нормальным тоном. – Сами знаете, что там в моей башке…

– Не уверен, – тихо отозвался Сан Сеич. – В последнее время не уверен, что знаю.

Гош внимательно поглядел на него сверху вниз.

– Что еще за заявочки? – поинтересовался он сварливо.

– Я вам не верю, Георгий, – все так же тихо, чуть ли не извиняясь, сказал пожилой мужчина.

– Это как – не верите?

– Мне кажется, что вы совсем не тот, за кого себя выдаете, – признался Сан Сеич.

Гош помотал головой, прислушиваясь к своим ощущениям.

– А знаете, – вдруг сказал он, опуская глаза, – хотелось бы. Чертовски надоело быть тем, кто я есть сейчас. Откровенно говоря, мне совсем не нравится этот человек. Почти ежедневно я вспоминаю какие-то обрывки, которые все никак не хотят сложиться в целую картину. И это меня…

Он не успел договорить. В дверь ввалились объездчики, бряцающие оружием, возбужденные и злые.

– Сан Сеич! – заорал с порога Цыган. – Вы даже не представляете…

– Тихо, мальчики! – властно распорядился Сан Сеич. И указал пальцем в центр гостиной. Туда, где стоял Гош.

Взгляды объездчиков проследили за перстом указующим. И стволы почему-то тоже.

– Арестовать, – приказал Сан Сеич.

Три автоматных предохранителя и один пистолетный курок синхронно клацнули.

– Забрать оружие, обыскать тщательно, запереть в чулане. Запереть так, чтобы не выломал дверь. После этого все ко мне.

Объездчики с каменными лицами дружно направились к Гошу. Тот оценил ситуацию и покорно заложил руки за голову.

– Сволочь ты, – бросил он Сан Сеичу. – И дурак.

– Это ты дурак, – ответил тот. – Ты все хотел меня прощупать. А зря. Я тебя сразу вычислил. Еще в самом начале, когда ты так легко согласился на гипноз. Признаюсь, тебя очень хорошо сделали. Я так и не смог разобраться, какая тебе дана установка, и каким способом ее ввели. Но я найду, как. Обязательно найду. И тогда мы с тобой побеседуем. С настоящим тобой.

– Хорошо бы… – пробормотал Гош.

* * *

В чулане было темно, пыльно и совершенно пусто. До того, как водворить туда арестованного, объездчики не только выволокли из маленькой комнатки все барахло, но даже по совету Кости лампочку вывинтили, дабы узник ее не кокнул, чтобы осколком перепилить себе глотку. Под тем же соусом Костя отобрал у Гоша поясной ремень – хотя вешаться в чулане было несподручно, разве что на дверной петле.

На протяжении всей этой нелепой экзекуции арестованный нагло ржал и давал полезные советы. На прощание ему вручили оцинкованное ведро с крышкой.

– А если я в нем утоплюсь? – жизнерадостно поинтересовался Гош.

Костя молча закрыл дверь. Снаружи раздался стук молотка, косяк задрожал. Гош пинком отправил ведро в угол и принялся наощупь бродить от стены к стене, дожидаясь, пока глаза не привыкнут к темноте.

– Тихо, мальчики… – бормотал он сквозь зубы. – Тихо, мальчики… Как же я раньше не догадался! Хитер Сан Сеич, параноик несчастный. Ох, хитер! За кого же он меня принял, а?

Глаза привыкать к темноте отказывались. Видимо, темнота была слишком темная. Гош старательно ощупал стены и понял, что с голыми руками отсюда не выберешься. Можно было, конечно, попробовать сломать дверь, но такое шумное дело сразу привлекло бы внимание объездчиков. Непосредственно за дверью Сан Сеич охраны не выставил, опасаясь, что Гош как-нибудь на нее воздействует. Говорить было не с кем и незачем. Оставалось ждать, теряясь в догадках. Некоторое время Гош пытался смоделировать логику пожилого шизопараноика, но задача оказалась ему не по силам. Единственное, что пришло на ум, или скорее вспомнилось – старая идея: если на тебя наехал маньяк, его можно «переманьячить». Вычислить, на чем он акцентуирован, и гнать пургу в том же направлении. Увы, в нынешней ситуации эта схема не работала. Гош мог, конечно, сыграть роль эмиссара таинственных завоевателей, но тогда от него потребуют конкретики, а насчет того, какого черта завоевателям надо, и какие они из себя, фантазия Гоша давала ощутимый сбой. Он никогда не размышлял на эту тему раньше, и не собирался задаваться такими вопросами сейчас.

Наконец, он просто не хотел играть. Он уже привык к объездчикам, проникся к ним симпатией, и валять перед ребятами ваньку было просто нечестно. Да и Сан Сеича ему было по-человечески жаль. Еще более одинокий, чем молодые выжившие, старик (хотя не такой уж он и старик) явно оказался в плену характерных для его поколения бессознательных страхов. Объездчики ничего не боялись, они только переживали утрату. А Сан Сеич именно боялся. Его постоянно мучил страх, что за приключившейся с людьми трагедией стоит нечто большее. Так его воспитала советская пропаганда.