скачать книгу бесплатно
Увы, я не могла работать с Августом. Мне это было не по силам, мертвому человеку работать с живым. Я должна была отказаться. И отказалась.
Но это же Август. Со свойственным ему простодушием, граничащим с жестокостью, он вызвал меня на трудный разговор, вспоминать который лишний раз не хочется – разговор о прошлом и будущем, о жизни и смерти, о жертвах и смыслах. Если коротко, я узнала о себе много нового тогда, включая такие факты биографии, о которых сама не подозревала. И кое-что для себя решила. И подписала контракт ассистента – для начала на год.
Кстати, у меня есть своя красная машинка – как сказал Август, фантастический раритет. Моя детская игрушка, моя подружка Мэри Энн, точная копия машины, на которой ходил мой далекий предок, – ее знали все коллекционеры мира. А я нашла ее на чердаке дедовского большого дома. Дед рассмеялся: он тоже играл с ней в детстве. Она неубиваемая. Он и сказал, что ее зовут Мэри Энн. Я в нее влюбилась и отобрала у братьев. Когда уехала в колледж, взяла с собой. Она всюду путешествует со мной. А теперь она живет на специальном постаментике, который для нее заказал Август, на моем рабочем столе. Август очень хочет купить ее. Я не продаю. И это в его глазах прибавляет мне уважения.
…Коктейль-пати оказался самой обычной вечеринкой, на мой взгляд. Не знаю, я не сильна в великосветском этикете, может, тут и были какие-то тонкие, но значимые для элиты различия в сервировке и напитках. Но по-моему, коктейль-пати эту сходку обозвали лишь потому, что Дэн Тэгги решил представить на суд общества экзотический напиток по древнему рецепту, найденному недавно в семейных архивах.
Приглашенных было человек семьсот. Это еще одна примета Таниры – здесь даже субботние ужины «только для своих» собирали по сто гостей. Хозяин дома встретил нас у входа, радостно приветствовал. И по секрету шепнул, что женщинам свой коктейль не предлагает – а то последствия непредсказуемы. Коктейль очень вкусный, но коварный, с ним и мужчина не всякий справится. Видимо, пару веков назад все Тэгги были чрезвычайно крепки на голову и сильны желудком. Семье есть чем гордиться. Но надо будет еще поработать над рецептом.
Я пришла в самом обычном черном платье до середины бедра и выглядела на порядок элегантней большинства дам. Притом что на мне не было ни одной побрякушки. Во-первых, я ассистент – читай, помесь доверенного секретаря с оперативником, мне по протоколу не полагается, а во-вторых, у меня попросту не было дорогих украшений. Я носила бижутерию. Но на такие сборища лучше прийти голой, чем в бижутерии.
Я не надела даже браслет к чипу. По этикету, на закрытые вечеринки не полагается брать никакие элементы «сбруи», включая линзы, но это правило все игнорируют. Вдруг случится нечто забавное – не пересказывать же потом, как лорд имярек, образец манер и икона стиля, неподражаемо великосветски блевал в фонтан. Не беспокойтесь, запись никогда не попадет в открытые Сети. Это будет эксклюзив строго для своих. И лорд имярек будет над ним смеяться – неподражаемо великосветски. Невинные тайны высшего общества, обмениваясь которыми в узком кругу, оно только крепче сплачивается… А если на вечеринке вы заметили незнакомца в полной «сбруе», будьте уверены, это влиятельный репортер-профессионал, сам по себе звезда и интересная личность. Возможно, ему кое-что покажут сегодня для общедоступной светской хроники. Вряд ли что-то серьезнее падения в бассейн, и, скорее всего, роли уже расписаны.
Мы медленно прошлись по залу, было скучно.
– Делла, мне нужно кое с кем поговорить, – сказал Август тихо. – Если не знаешь, чем заняться – тридцать градусов влево и увидишь.
Он исчез. А я, разумеется, посмотрела налево.
Ах-ах, сюрприз не удался. Я заметила Макса раньше. Да и Август предупредил.
Кажется, мой бывший еще похорошел за те два года, что мы не виделись. Куда уж дальше… И ведь что интересно: он же не молоденький, уже тридцать восемь исполнилось. Но молодые рядом с ним не смотрелись вообще. Если только Август… Правда, Август никогда не выглядел юнцом.
Макс был красив, как демон. Его черные вьющиеся волосы ниже плеч были отброшены назад небрежной гривой, глаза в искусственном освещении казались совсем синими, хотя от природы были ярко-голубыми. Утонченный профиль, шикарный рисунок чувственного рта, высокие скулы – и неуловимая сумасшедшинка то ли в лихом росчерке бровей, то ли в чарующей улыбке.
Макс был таким же рослым, как и Август, но значительно более стройным, за счет этого казался гибче. Он двигался с подчеркнутой ленивой грацией, от какой юные курсантки Военного Университета закатывали глазки и слабели, бери их тепленькими. Харизма Макса сверкала как бриллиант – в блеске глаз и улыбке, в гордой посадке головы, в медленном и опасном движении плечом, когда он поворачивался к мужчине.
Конечно, он пришел не один. Я знала его спутницу только понаслышке да по фото. Эмбер Мелроуз, полная противоположность мне. Высокая блондинка с прекрасными манерами, воплощенная женственность. Макс встречался с ней уже два года. И два года каждый месяц мне звонила его сестра Татьяна и закатывала истерику по федеральному каналу связи. Татьяна люто ненавидела «эту Эмбер». У Татьяны начиналась мигрень от одной мысли, что Эмбер станет княгиней Сонно. Татьяна считала ее лицемерной, насквозь деланой лживой сучкой, которая ищет мужа с деньгами и титулом, а Макс, осел, ведется на ее ужимки. С особым удовольствием Татьяна смаковала внешность девушки, уверяя – вылитая мартышка, вылитая. Самая настоящая кучерявая мартышка, нос размером с булавочную головку, глаза круглые, хоть циркулем проверяй, и мозгов столько же. Татьяна даже не обращала внимания, что ее характеристика весьма противоречива: либо лживая сучка, либо глупая мартышка.
На мой взгляд, Татьяна была излишне пристрастной. Личико Эмбер оказалось далеко от идеалов классической красоты, но все-таки она была прехорошенькой курносой куклой. Ничего лживого или лицемерного лично я в ней не находила: обычная наивная барышня из хорошей семьи. Ее ума хватило, чтобы закончить Гуманитарный университет по специальности «английская литература викторианской эпохи», а что до жизненной мудрости, то откуда ей взяться в двадцать четыре года? Положим, я ненамного старше, но у меня и опыта побольше. Армия иллюзий не оставляет. А Эмбер росла как оранжерейный цветочек, над ней мамочка по сей день трясется, мамочке заняться больше нечем, и ведь не бунтует девушка, принимает заботу как должное.
Единственное, чего я не понимала, так это что в ней нашел Макс. Но чужая душа потемки. Может, Эмбер была умней меня в одном-единственном отношении – она смотрела на Макса снизу вверх и находила такое положение естественным.
Макс наконец заметил меня. Хищно прищурился и решительно направился на перехват. Вместе со спутницей.
– Делла, – сказал Макс светским тоном, – это Эмбер Мелроуз. Эмбер, это Делла Берг…
– О, очень приятно! – Девушка протянула мне руку и расцвела в совершенно искренней улыбке. Она готова была любить всех, кому симпатизировал Макс, и неважно, женщина это или мужчина.
– …моя жена, – добавил Макс.
Эмбер потеряла дар речи. Она растерялась, не зная, что делать дальше и что из возможного будет прилично. Я пожалела ее. А на самом деле – себя.
– Бывшая, Макс. – Я ослепительно улыбнулась. – Вот поэтому я и подала на развод – потому что твои шутки стали злыми. Эмбер, не беспокойтесь, я не выйду за него замуж второй раз. Ну если только мне предварительно сделают лоботомию. Мы совершенно несовместимы.
Сценку учуял Август, бесшумно подкрался сзади и вырос за моим плечом, огромный, как блуждающий донжон. Августа, однако, интересовали не перипетии моего брака, а Эмбер.
– Эмбер, это Август-Александер Пол Николас…
Тут я, к ужасу своему, сообразила, что не помню, какое имя у него пятое: Валентиниан или Константин?
– И еще двенадцать имен, – невозмутимо продолжил Август. – Маккинби.
– Эмбер Мелроуз, – я представила даму боссу, подождала, пока они обменяются рукопожатием. Эмбер ответила уверенно, значит, привыкла, что мужчины часто проявляют к ней деловой, а не личный интерес. – Август, а с Максимиллианом вы…
– Мы знакомы, – ледяным тоном перебил Макс, сверля глазами Августа.
Ох, как его задело, что я поставила Августа выше его! Я, конечно, понимаю, что это мелкая шпилька, но как по мне – Макс заслужил шлепок по самолюбию.
– Позвольте угостить вашу даму шампанским? – как ни в чем не бывало, спросил Август и тут же, не дожидаясь ответа, увел обомлевшую Эмбер. Мы с Максом остались вдвоем посреди зала, как два полосатых столба в чистом поле.
– Что вы не поделили?
– Тебе совершенно незачем это знать, – процедил Макс с ненавистью, глядя в широкую спину Августа.
Очень интересно. Я ведь помнила другое. Еще будучи студентом, Маккинби очень серьезно выручил Берга, о чем тот узнал уже постфактум. А затем Макс в трудную минуту помог Августу, тоже на расстоянии и не афишируя свой поступок. Какая кошка между ними пробежала? Наверняка поссорились из-за полной ерунды. На что способны эти два красавца, я примерно догадывалась.
– А-а, – ухмыльнулась я понимающе, – поединок. И ты огреб по морде.
– С чего ты взяла?
– С того, что если бы ты победил, то лучился бы великодушием по отношению к бывшему противнику.
Макс резко перевел взгляд на меня:
– Отлично выглядишь. Но чего-то не хватает.
– Не надо только говорить, что того самого бриллиантового гарнитура.
– Совершенно верно. Тебе идет носить платья.
– А ты и не знал, – я хохотнула. – Кстати, Август считает, что без платья я выглядела бы еще лучше.
Макс помолчал:
– И у кого тут шутки злые…
– Ты про Августа? Окстись, милый. У Августа нет чувства юмора, и он никогда не шутит.
– Ах вот оно в чем дело. И часто он видит тебя без платья?
– Каждое утро, в тренажерном зале.
– Ха, – фыркнул Макс.
– Совсем без ничего тоже видел. Как и я его.
– О как. И что скажешь?
– Сложен он, конечно, роскошно. Древние греки обрыдались бы от зависти. Пропорции изумительные.
У Макса заиграли желваки под высокими скулами.
– Дело было в полицейской душевой, – интригующе уточнила я. – Нам пришлось мыться в одной кабинке.
Макс изобразил улыбку. Улыбка была похожа на оскал.
– Какая романтика, черт подери.
– Милый, если тебя окунуть в канализационный коллектор – тебе будет ну абсолютно наплевать на всю романтику. Ты будешь мечтать только об одном: смыть с себя эту дрянь. И условия помывки тебя заинтересуют в последнюю очередь. Да хоть посреди казармы. А если вода горячая – хоть посреди улицы.
– Это где такое было?
– На Люктоне, год назад. Что меня убило – в полиции мне с гордостью сказали, мол, у нас тут цивилизация, все как на Большом Йорке, и нормы воды те же – пятнадцать литров в сутки на голову.
– Кошмар, – согласился Макс. – На корабле двадцать пять. А если пятнадцать, да отмывать химию – это только вдвоем. Иначе никак. Тридцать литров – еще куда ни шло.
На полсекунды повисла неприятная пауза. Чтобы заполнить ее, я вежливо спросила:
– Надолго в наши края? Или уедешь вместе с Эмбер?
Макс задумался:
– Насчет Эмбер точно не скажу. Она обмолвилась, что у ее матери немного барахлят почки, врачи советовали попить воды из какого-то местного источника. Так что мамаша Мелроуз ругалась-ругалась, но поехала сюда, в это невыносимо скучное место. А я просто хочу отдохнуть. Хотя бы месяц. Последний год был сплошным кошмаром. Я под конец уже ловил себя на мысли – скорей бы дед помер.
– Ты ж любишь его.
Макс покачал головой:
– Дел, я любил его. Пока он год назад не допился до инсульта. Потом начался дурдом. Они из-за какой-то ерунды поругались с матерью, дед ушел к себе, заперся, выжрал бутылку водки – в дополнение к той, которую уговорил за ужином, и неизвестно, сколько было днем, а сколько еще было каждый день в течение пары лет до этого… Его хватил удар, он упал и пролежал так шестнадцать часов. Когда он не вышел к завтраку, никто и не почесался. Но когда его не было на обеде, мать послала слугу разбудить деда. Еще через час решили сломать дверь. Нашли его. Вызвали меня. С Земли, ага. Причину не назвали, я и не торопился. Прилетел через три дня. Он даже в себя не приходил. Врачи сказали – только импланты. Вместо половины мозга компьютер… Мать в шоке, как же так, благородный человек станет каким-то киборгом. Я сказал – оперируйте. И лучше бы я послушал мать. Иногда она дельные вещи говорит. Деда прооперировали, отпустили домой. Держался живчиком. Врачи запретили алкоголь настрого. А дед прекрасно себя чувствует – нет повода не выпить. Тайком добыл бутылку – и оторвался так, что у него в голове половина цепей просто сгорела. Вторую операцию можно было сделать не раньше чем через год. И весь этот год я был надсмотрщиком в дурдоме. Потому что мать сочла, что забота о ее отце – мой священный долг. А мне деваться некуда. Если бы я не контролировал буквально каждый шаг всей родни и всех слуг – деда упустили бы. Я хотел довести его до второй операции. Но все чаще думал, что благородный человек обязан умирать сразу. Упал – умер. Или надо законом разрешить добивание аристократов, превратившихся в овощи. Это оскорбление человеческого достоинства, а не жизнь. И ты представь себе, каков подлец? Год я с ним мучился. До операции оставалась неделя. А он взял и помер. Тихо и спокойно. Просто не проснулся утром. Я прямо с похорон сюда улетел. Сказал, мне нужен курорт, кто дернет – убью к чертовой матери.
– Сочувствую.
Макс коротко поморщился:
– Не стоит. Уже все кончилось. Шампанского хочешь?
– Ты собираешься угощать шампанским бывшую жену? Макс, это пошло.
– Да мне плевать. Надеюсь, ты научилась танцевать.
– Представь себе, и неплохо.
– Отлично. Раз ты умеешь танцевать, почему бы мне не угостить шампанским бывшую жену?
Мы выпили по бокалу и пошли танцевать. И буквально в первую минуту я испытала горькое разочарование. Увы, при всей своей хищной грации Макс танцевал очень и очень средне. Подобно многим мужчинам, Макс не чувствовал дистанцию и не оставлял партнерше пространства для движения. Я моментально запуталась в ногах и сбилась с такта – и все потому, что там, куда я собиралась поставить ногу, уже был Макс. Я отодвинулась, но Макс немедленно сократил расстояние. Так было и раньше, я помнила. Просто я не понимала этого, поскольку сама двигалась не лучше колоды.
– Если это называется «научилась, и неплохо», то я – шанхайский император.
О, ну конечно, приберечь свое бесценное мнение для себя любимого – это не про Макса. Ему не жалко, у него еще есть, наслаждайся, дорогая.
– Макс, – прошипела я, – твой учитель танцев никогда не говорил, что в танце еще и партнерша есть?
– В смысле?
– В смысле, что это ты танцевать не умеешь!
– Делла, – снисходительно заметил Макс, – не с твоим уровнем судить о моем умении. Ты первая, кто жалуется. У остальных почему-то получалось. Не знаешь, почему?
– Танцуй с другими, какие проблемы? – Я бросила его посреди площадки и быстро пошла прочь.
Меня перехватил непонятно откуда взявшийся Август. Вернул на площадку; Макса там уже не было. Мелодия кончилась, началась другая, быстрая. Никаких трудностей я не испытывала и несколько расслабилась. Вот ведь загадка: Август на пятнадцать килограммов тяжелее Макса, заметно шире и сложен как шкаф. Пока стоит, изящества в нем столько же, сколько в том шкафу. А едва шевельнется – откуда что берется.
– Ты уже наговорился с Эмбер?
– Что ты. Я увидел, что вы с Максом собрались прилюдно поссориться, и поспешил сюда.
Я пожаловалась ему.
– Макс никогда не умел танцевать, – согласился Август. – Но кто же ему скажет? Если только ты. Тебе ведь не нужно завоевывать его расположение. Делла, ты совершенно не обязана терпеть его общество. Можешь присоединиться к нам. Или поехать домой.
Разумеется, я не стала присоединяться к нему и Эмбер. Чего это я буду им мешать? Я поболтала с хозяйкой, Брендой Тэгги, рослой блондинкой скандинавского типа, потом еще с кем-то, и еще… А потом рядом материализовался Макс, подав мне бокал шампанского с таким видом, словно отлучался именно за ним. Я отпила глоток, Макс предложил проветриться, мы вышли в сад, там было еще больше народу, чем в доме. Потом он, заметив, что Август все еще вешает лапшу на уши доверчивой Эмбер, предложил рискнуть и попробовать коктейль по семейному рецепту Тэгги. Говорят, очень вкусная штука. В конце концов, мы оба потомственные военные, нас так просто не свалишь с ног. Кажется, после коктейля мы опять танцевали. Мне было уже глубоко фиолетово, насколько хорошо танцует Макс, и танцует ли вообще. И вроде бы я выпила еще один коктейль. Наверняка скажу лишь, что в роскошном номере гостиницы, где остановился Макс, мы пили сонский портвейн, предмет княжеской гордости. И это было совершенно лишнее, потому что у меня, несмотря на происхождение, офицерская печень, а не солдатская.
Потом я обнаружила себя в постели, а Макса на мне, и не нашла в этом положении ничего предосудительного. В следующий проблеск сознания я сказала Максу, что устала, с меня довольно, и уснула.
* * *
Я полулежала на подушках и пила утренний кофе. Макс в халате сидел за столиком у окна, тоже пил утренний кофе и курил утреннюю сигарету. Однажды мы провели вместе целые две недели, и я изучила все его привычки. Их оказалось не так много. Всего, что не укладывалось в рамки привычек, Макс тщательно избегал. Поиск приключений на свою аристократическую задницу, кстати, был главной его привычкой.
Я рассказывала ему о серии убийств, а Макс старательно доказывал, что может заменить Августа не только в постели – замечание, что я ни разу не занималась любовью со своим боссом, он пропустил мимо ушей. Впрочем, это я сказала вчера, между двумя стаканами портвейна. Сонский портвейн – уважительный повод забыть не только эту незначительную обмолвку.
– Между ними есть связь, – говорил Макс. – И ключик к связи надо искать среди эльфов лорда Рассела. Убитый парень не был случайным свидетелем, он знал слишком много для этого. Я поговорю с Расселом, он пригласит тебя погостить. Под каким-нибудь невинным предлогом, вроде охоты.
– Макс, я не имею права вести расследование, во-первых, любых преступлений, кроме тех, на какие подписан договор, а во-вторых, без санкции моего босса.
– Это не твои проблемы, дорогая.
– Макс, – сказала я устало, – мы разведены. Подумаешь, танцевали. Подумаешь, даже проснулись в одной постели. Не называй меня «дорогой», ясно?!
– Мы не только проснулись рядом. Мы еще кое-чем занимались, прежде чем уснуть.
– Ты просто самоутверждался! Ты захотел утереть нос Августу и показать, что в любой момент можешь уложить меня в постель!
– А что, не так? – удивился Макс. – Не могу, по-твоему?
– Вот еще один глоток твоей княжеской гордости – и не смог бы. Потому что я провела бы ночь в уборной… Послушай, Августу плевать, с кем я сплю, и сплю ли хоть с кем-нибудь. Я наемный работник, не более того. Занимаюсь интересным делом за хорошие деньги.
– И конечно, из чистой жадности не пустишь в это дело меня. Чтоб все самое вкусное досталось тебе. А скажешь, что я хотел запереть тебя дома.
