скачать книгу бесплатно
– Фу, как грубо! Это как двойные свидания, только не двойные…а более объемные.
– В общем, обычный сабантуй?
– Да, – Дашка довольно кивает, – но обязательное требование – придти с парой.
– У меня нет пары, – тут же ворчит Алина.
– И у меня, – подхватывает Оксана.
– У нас вообще ни у кого нет пары, – подводит итог дотошная Ленка, – в нашем отряде все птицы вольные. Кто-то давно, кто-то недавно.
– И только Лерка неизменно в старых девах ходит, – с деланным сожалением вздыхает Дашка, и мне очень хочется ее пнуть.
Жалею, что когда-то мне было весело и пьяно, и я была настолько не в себе, что прилюдно похвасталась, мол ни разу ни динь-динь и жду того самого. Единственного и неповторимого. Желательно в сверкающих доспехах и на белом коне.
Веселье прошло, все пьяные разговоры забылись, кроме этого. И теперь Дашка каждый раз, когда не знала, чем меня уесть, заводила разговор на эту тему.
– Так и помрешь девственницей, – потешается она, – но так и быть. Тебя тоже приглашу. Посмотришь хоть на то, как взрослые отдыхают.
Я показываю ей язык и продолжаю жевать невкусный пирог, попутно запивая его приторным кофе три в одном.
К счастью, неудобный разговор быстро разворачивается в сторону главного вопроса, волнующего всех студентов. В сторону сессии. Коллоквиумы сданы, зачеты получены, остается всего ничего – сдать четыре экзамена и можно выдохнуть.
Обсуждая преподов, шпоры и расписания, мы выходим на крыльцо. И в этот момент меня настигает телефонный звонок. Я отвлекаюсь, а Дашка тем временем томно выдыхает:
– О-о-о, девочки, держите меня. Это он! Мужчина моей мечты!
Мужчина ее мечты меня интересует мало, потому что старенький телефон урчит где-то в недрах сумки и мне жизненно необходимо его найти. Это наверняка мама звонит и, если я снова не отвечу – она таких люлей мне навешает, что и представить страшно.
Я еще после пятницы в себя не пришла. На меня так в жизни не орали! Правда я так еще ни разу и не косячила. Мало того, что всю ночь где-то шлялась, на звонки не отвечала, так еще и телефон нормальный потеряла и сумку.
Мне было очень стыдно. Настолько, что теперь всеми силами старалась быть примерной дочерью. Хотя бы пару недель. Хоть на время сессии. Потом наверняка снова накосячу, но к тому времени маман должно отпустить.
– Мам, привет! – поспешно пыхчу в трубку.
– Ты где? – без приветствий начинает она. После последнего прокола она мне не доверяет.
– В университете. Сейчас была консультация по философии. Нам выдали список вопросов, рассказали о том, как будет проходить экзамен в этом году, – лопочу, подробно рассказываю о том, какая я молодец. Как учусь в поте лица. Стараюсь. Просто девочка-одуванчик.
Мама добреет:
– Ладно, пигалица, живи, – произносит уже добродушно, и я облегченно выдыхаю, при этом краем уха, как где-то позади бухтит Дашка:
– Держу пари, он приехал сюда за мной.
Сейчас включит режим обольстительницы. Перекинет волосы через плечо, начнет прогибаться, старательно показывая наличие груди в организме, и кокетливо закусывать губы в попытках очаровать неведомого мужика. Все, как всегда. У нее одна схема. И надо сказать весьма действенная, потому что парней она меняет как перчатки и уже даже не помнит, что такое девственность и в каком месте она вообще находится.
Я все еще не смотрю. Мне некогда. Чуть отойдя в сторону, предано пыхчу в трубку и соглашаюсь на все требования матери. Да, ужин приготовлю. Да, поглажу. И в комнате своей уберусь. Все что угодно, ведь я такая хорошая дочка. Соглашаюсь, а сама прикидываю, как бы половину всего этого свалить на Алиску, пока та не переехала жить в своему Витеньке.
– Вы видели, как он смотрит на меня, видели? – восторженно причитает Кутузова, – У меня аж трусы промокли. Хоть отжимай.
Мне жуть как интересно, что это там за увлажнитель трусов такой завелся, поэтому закончив разговор с матерью, беспечно скидываю телефон в сумочку и протискиваюсь вперед, нагло орудуя локтями.
…А потом чуть не падаю на ровном месте. Потому что узнаю и большую чёрную машину, и ее хозяина, который стоит, привалившись задом к капоту и сложив руки на груди, действительно смотрит в нашу сторону. Только не на Дашу, которая из кожи вон лезет, чтобы привлечь его внимание – вертится, громко смеется, стреляет глазками, а на меня.
Он выделяется на фоне расслабленных беспечных студентов, как волк на псарне. Серьезный, строгий, такой…. Я не знаю какой, но в одном Дашка определенно права.
…Трусы действительно можно отжимать.
Наши взгляды пересекаются, и я чувствую, как тело сковывает паралич. Ни вздохнуть, ни пошевелиться. Будто в капкане, в ледяных силках.
Он едва уловимо кивает головой. Короткое движение, но иллюзий нет никаких. В этом жесте читается однозначный приказ. Он не сомневается, что выполню его. Подожму хвост и подойду.
Тут же хочется сделать назло и сбежать, но понимаю, что глупо. Если он приехал сюда, значит смысла прятаться уже нет. Найдет.
Уже нашел.
Что-то внутри сжимается и трепещет, горячими спазмами разгоняя кровь по венам.
– Вы видели девочки? Видели? Он меня зовет, – Даша растекается в улыбках, а я внезапно чувствую такой всплеск ревности, что даже дыхание сбивается.
– Уймись, Кутузова, – осаживаю подружку, – иди, готовься к своим групповым свиданиям, а это не твоего поля ягода.
– Ха, – она пренебрежительно фыркает, – можно подумать твоего.
– Представь себе, – нагло ухмыляюсь и, поправив сумку на плече, уверенно спускаюсь по лестнице, на ходу бросив остальным снисходительное: – пока.
* * *
Я не оборачиваюсь, потому что боюсь запутаться в своих собственных ногах и позорно растянуться на асфальте, но чувствую изумленные взгляды, впивающиеся мне в спину.
Да-да, смотрите. Это вам не с однокурсниками зажиматься в перерывах между парами. Это другой уровень. Ни за кем из них не приезжают к универу на такой машине, в таком костюме и с такой харизмой. Так что пусть завидуют.
Мне очень хочется создать видимость того, что у нас с этим дядькой есть что-то общее, хочется пустить пыль в глаза. Поэтому иду, активно накручивая булками. Спина прямая, на губах счастливая улыбка.
Он наблюдает за моим приближением с абсолютно бесстрастным выражением лица. Вот просто ноль эмоций. Ни единого отголоска. Будто из бетонной плиты высечен. Надеюсь, девочки достаточно далеко, чтобы не суметь рассмотреть эту постную физиономию.
– Добрый день, – так радостно, будто всегда ждала только его и готова от восторга пустить теплую лужицу. Вся такая счастливая, приторно-сладкая. Просто сахарный пирожок.
Он поднимает одну бровь, смотрит на подружек, потом на меня и едва заметно качает головой.
– Прокатимся, – не спрашивает. Ставит перед фактом.
В другой ситуации, я бы отказалась. Потому что чутье вопило: не надо Лерка, не лезь к нему. Добром это точно не закончится. Но подружки все еще смотрят мне вслед и опозориться перед ними я боюсь больше, чем оказаться с этим типом в машине.
– Конечно, – нагло и с вызовом.
Его глаза хищно суживаются, но только на миг. Потом возвращается маска невозмутимости.
Он распахивает передо мной дверь:
– Прошу, – жестом приглашает внутрь.
Я просто млею. Девки точно обзавидуются. Чтобы вот так по-королевски, с открыванием дверей – такого им и не снилось.
– Вы так любезны, – максимально изящно пытаюсь забраться в салон, но не соотношу ширину юбки и высоту ступеньки, и бездарно спотыкаюсь.
В тот же миг горячая ладонь ложиться мне на талию и уверенно удерживает, не позволяя упасть. Обжигает. У меня плавится в груди, в животе, ниже. Колени становятся ватными. В голове звенит.
– Осторожнее!
– Простите, сударь. Я так неуклюжа, – пытаюсь отшутиться. Что угодно, лишь бы не почувствовал, как бешено у меня колотится сердце.
– Я знаю, – припечатывает он. Помогает забраться в салон, захлопывает дверь и идет к водительскому месту, на ходу раздраженно оттягивая узел на галстуке, будто тот его душит.
Молча усаживается, заводит машину и трогается с места, увозя меня от универа, под завистливыми взглядами подружек.
– Ну, здравствуй… Лера, – мое имя он выделяет голосом, акцентируя внимание на том, что это больше не секрет.
Только тут до меня доходит, что мое желание выпендриться перед девочками привело к тому, что я еду в машине с подозрительным типом в дорогом костюме, и у меня нет ни единого шанса сбежать.
– Здравствуй! – нагло вскидываю подбородок. Если он думает, что я сейчас забьюсь в угол и буду рыдать, то глубоко ошибается, – давно не виделись.
– Не скажу, что соскучился.
– Я так и поняла, когда увидела тебя возле МОЕГО универа.
Отчетливо слышу, как скрипит зубами.
– В честь чего столь фееричное явление?
Я когда чувствую себя неуверенно всегда начинаю пороть какую-то чушь. Защитный механизм. А сейчас неуверенность просто зашкаливает, значит и уровень чуши будет запредельный. Главное не ляпнуть что-то, о чем потом буду жалеть.
– Разговор у нас остался незакрытый.
– По-моему, как раз все закрыто и логически завершено.
– Что это за идиотская выходка с деньгами?
– Не люблю быть обязанной, – огрызаюсь, отворачиваясь от него. Вчера затея с конвертом казалась гениальной, а сейчас мне почему-то было стыдно.
– Это был просто жест доброй воли. Не обязательно было превращать его в цирк, – он будто знает, о чем я думаю, и методично добивает, – если хотела впечатлить, то однозначно мимо.
Мне хочется что-нибудь ответить. Что-нибудь такое, после чего он перестанет смотреть на меня как на капризную девочку, но, как назло, в голове ни одной стоящей мысли. Они куда-то рассыпаются и сбегают, стоит только ему оказаться поблизости. Просто временное помутнее рассудка. Иначе не скажешь.
– Куда ты меня везешь? – наконец нахожу адекватный вопрос.
– Еловая, семнадцать, – выдает, не моргнув глазом, а меня простреливает до самых кончиков пальцев.
– Ты…ты знаешь, где я живу?
– Думаешь, так сложно было выяснить о тебе всю информацию?
Думала. Серьезно. Была уверена, что этот тип меня не найдет. Никогда.
И вот он здесь. И смотрит на меня так, что хочется сигануть из машины прямо на ходу.
– Высади меня! Сама дойду.
– Что за спешка, Ежик? Наслаждайся поездкой. Заодно, покрасуешься перед соседями. Похвастаешься, что тебя привезли на дорогой машине.
– Было бы чем хвастаться!
– Значит, мне показалось, что ты перед своими подружками выпендривалась? – с циничной насмешкой, от которой мороз по коже.
Все понял. Сообразительный гад.
– Подумаешь. Машина, как машина. Видала и получше, – фыркаю и пренебрежительно кривлю губы.
– Сомневаюсь.
– Это еще почему?
– Не дотягиваешь, – короткий ответ, но такой колючий, что мне становится обидно.
– Раз не дотягиваю, то зачем ко мне приехал? – не могу сдержаться, – только ради того, чтобы позлорадствовать, унизить? Или чтобы подоставать своими нудными нравоучениями? Или, может, деньги за такси обратно привез? Так не утруждался бы. Просто закинул мне на телефон. Уверена, его ты тоже знаешь.
– Все сказала? – голос ледяной, как айсберг за полярным кругом, но на скулах нервно играют желваки.
Мистер Замороженный не так спокоен, как хочет казаться. Я чувствую, что за каменным фасадом просто бурлит. Из-за меня. Пока не уверена хорошо это или плохо, но хмелею от понимания, что могу вывести его на эмоции.
Ловлю себя на мысли, что мне хочется дергать его за усы. Смотреть как темнеет взгляд и трепещут крылья носа. Как сжимает зубы и стискивает руль настолько сильно, что белеют костяшки на пальцах. Наверное, это какая-то извращенная разновидность флирта, дурацкий способ показать симпатию. Как в школе, когда мальчики таскают понравившуюся девочку за косички. Только мы не в школе, и роли у нас совершенно иные, но почему-то с ним у меня не получается по-другому. Стоит только ему оказаться рядом, как я превращаюсь в колючий комок противоречий. С одной стороны тянусь за ним, замирая от внутреннего восторга, а с другой – эта манера держаться словно он король мира, а все остальные просто пыль под ногами, выводит из себя.
Бесит!
* * *
Я отворачиваюсь, чтобы не было соблазна смотреть на точеный профиль, но взгляд все равно так и тянется за ним. Не нахожу себе места, тяжко вздыхаю, вожусь на сиденье, не в состоянии удобно устроиться. Изнываю. От желания что-то сказать. Просто поговорить с ним, но, как назло, нет тем.
У нас вообще ничего общего нет. Рядом с ним у меня получается только ерничать, говорить глупости и хамить. Будто снова свалилась в период пубертата и воюю против целого мира. Мозгами понимаю, что просто прячусь за этим протестом, пытаясь скрыть свою неуверенность, рядом со взрослым, состоявшимся мужчиной, но эмоции все равно побеждают.
Справедливо решаю, что надо бы помолчать. Не пороть ерунду, не провоцировать его, и вместе с тем на языке крутятся колкости. Хочется его чем-нибудь поддеть, получить реакцию, ответные эмоции. Потому что когда он вот так молчит, социальная пропасть между нами кажется просто непреодолимой.
– Приехали, – говорит, останавливаясь возле подъезда.
Наклонившись вперед, смотрит через лобовое стекло на мой дом – стандартную пятиэтажку, и я внезапно испытываю острое чувство стыда. Потому что на фоне этой блестящей черной машины весь наш двор выглядит убого и как-то по-нищенски. И двери в подъездах старые темно-коричневые, и асфальт весь в колдобинах, и свежая кучка собачьего дерьма прямо посреди тротуара. Вдобавок ветер выдул с мусорных контейнеров какие-то пакеты и теперь они кружат, еще больше усугубляя ощущение убогости.
Я отцепляю ремень безопасности, пытаюсь выйти из машины, но двери заблокированы
