скачать книгу бесплатно
Пришли!
Поднявшись по скрипучему крыльцу, Павел распахнул передо мной дверь и кивком пригласил войти внутрь.
Опасения опять всколыхнулись, но в этот раз я не дала паранойе разыграться на полную, и просто перешагнула через порог, не позволяя себе сомневаться. Здесь всяко лучше, чем одной посреди леса!
Стоило мне сделать первый шаг, как меня едва не повалил на пол большой лохматый волкодав. Он радостно бросился ко мне и начал прыгать, норовя лизнуть в нос.
– Да-да, я ее привел, – проворчал мой спаситель, оттесняя пса в сторону, – смотри не обделайся от радости.
Волкодав был счастлив. Он продолжал крутить хвостом и скакать из стороны в сторону, подлетая ко мне, то к Павлу.
Приятно, когда тебя так встречают, даже если это незнакомая псина, которую ты видишь второй раз в жизни.
***
– Мне бы умыться, – скромно созналась я.
– Вон умывальник. Вода есть, правда холодная. Могу кипятка плеснуть, чтоб подогреть. Полотенце, – он на миг задумался, – сейчас дам.
Со скрипом выдвинул верхний ящик у покосившегося комода и достал какую-то тряпку. Я покорно ее взяла, поблагодарила хозяина и пошла к эмалированной раковине, притаившейся в углу.
Старый умывальник поверг меня в легкий ступор – емкость с пимпочкой снизу. Рядом, к стене привернула мыльница, на которой поился коричневый обмылок.
М-да. Я думала, такое только в глухих деревнях осталось, в прошлом.
Павел, как и обещал, принес ковш горячей воды и плеснул его внутрь умывальника.
– Живее давай, а то опять остынет.
Дважды меня упрашивать не пришлось. Я чувствовала себя очень грязной, очень пыльной, и возможность непритязательной водной процедуры приводила меня в дикий восторг. Намылила лицо, руки, шею. Смыла и еще раз намылила, возомнив, что я в своей квартире с централизованным водопроводом. В общем, вода закончилась, а я по-прежнему стояла зажмурившись, отплевываясь от мыльной пены.
И что теперь?
Признаваться в том, что я спустила всю воду и не смогла нормально умыться почему-то было стыдно. Поэтому подергала еще пимпочку, в надежде выдавить еще несколько капель, потерла лицо в надежде избавиться от пены. В итоге начало щипать глаза, причем так сильно, что, не сдержавшись, зашипела от боли. Хорошее мыло, ядреное. А уж вонючее!
– Что ты там пыхтишь? – поинтересовался голос совсем рядом.
Деваться некуда, пришлось признаваться:
– Вода закончилась.
– Так сказала бы! – проворчал он.
Раздались шаги, плеск воды, и я снова была спасена бородатым дровосеком.
Остатки мыла смывала экономно, старалась не пролить ни капли мимо. Еще раз позориться перед хозяином не хотелось.
Вытерлась жесткой тряпкой и в нерешительности на него посмотрела, не зная, что делать дальше.
– Садись, ешь, – Павел тем временем выставил на стол тарелку, полную похлебки. Овощи, картофель, солидный шматок мяса. У меня слюни потекли едва я увидела содержимое тарелки.
Господи! Как я проголодалась!
Села за стол, взяла большую алюминиевую ложку и принялась за еду. Мне казалось, я в жизни ничего прекраснее ела. Вроде так просто, без изысков, но так вкусно, горячо, ароматно, что уплетала за обе щеки.
Хотелось, конечно, сделать это красиво и элегантно, как истинная леди, но голод подгонял, заставляя орудовать ложкой гораздо быстрее чем обычно. При этом не забывала наблюдать за хозяином.
Дровосек тем временем налил чай в две кружки, себе и мне, достал из кухонного ящичка пакет с поломанным печеньем и сел напротив.
– Сильно ты проголодалась, – он с усмешкой смотрел, как я подгребаю остатки еды, тщательно скребакая по дну металлической тарелки.
– Вчера днем ела. Перед тем как в дорогу отправиться, – прошамкала, блаженно облизывая ложку и посматривая по сторонам в поисках добавки. Еще бы столько же. Да в два захода!
Потом все-таки решила, что на ночь много есть вредно и со вздохом отложила ложку в сторону.
Впереди ждал чай. Мерзкий, вонючий с неприглядного вида печеньем. Но в свете последних событий это не казалось мне такой уж катастрофой. Наоборот, набив живот, я подобрела, перестала трястись и вздрагивать, страх притупился и паника, которая держала с своих удушающих объятиях, погасла. Такое чувство, словно охмелела от сытости, и теперь могла только разморено глазами хлопать и блаженно улыбаться, сложив руки на пузике. На сытый желудок и дом казался не таким зловещим, и лес не таким дремучим, и вся эта ситуация не такой кошмарной. Да и сам дровосек не такое уж и чудовище, как показалось изначально.
А что? Видный мужик. Высокий, сильный. Невольно взглядом скользнула по мощным плечам, по рукам с четко проступающими венами, по широкой груди. И глаза у него красивые, яркие, словно летнее небо. Бороденку в порядок привести и вообще цены ему не будет. Пришлось поспешно отворачиваться, чтобы бы он не заметил усмешку, которая отчаянно рвалась наружу.
Хотя, ерунда все это. И бороденка, и цвет глаз. Это не главное.
Что по-настоящему меня в нем покорило, так это забота. То, как он пришел за бестолковой истеричной дамочкой, хотя вовсе и не обязан был этого делать. Пришел, забрал в свой дом, накормил. Это подкупает. Я вот знаю некоторых мужиков, которые палец о палец в такой ситуации не ударили бы, еще и сказали бы с видом умудренного опытом философа «сама виновата».
Меня точно от сытного ужина развезло! Глупости всякие в голову лезут!
Псина тем временем тыкалась мне в колени холодным носом.
– Он – сладкоежка. Печенье клянчит. Не давай, а то потом не отвяжется, – коротко сообщил хозяин с укором посматривая на пса.
– Хорошо, – согласилась я и украдкой все-таки сунула волкодаву обломок печеньки, за что тут же была восторженно обслюнявлена.
К концу нашего молчаливого ужина я начала откровенно клевать носом. Усталость, стресс последних дней навалились в полную силу, и хотелось только одного – свернуться клубочком на лавочке, прикрыть глаза и уснуть.
– Можешь устраиваться в той же комнате, где ночевала сегодня, – дровосек кивнул куда-то в сторону, – к сожалению шелковых простыней нет.
– Плевать, – только рукой махнула, поднимаясь из-за стола. Мне сейчас хоть соломы клок и то рада буду.
Уже в дверях остановилась и, развернувшись к нему лицом, искренне произнесла:
– Спасибо, что вернулся за мной.
Павел только плечами пожал:
– Не за что, – а потом меланхолично добавился, – дверь на ночь советую прикрыть.
– Хорошо, – покорно согласилась я и уже через три минуты, едва коснувшись головой подушки, заснула.
Глава 4
Ночью было прохладно. Иногда выплывая из тревожной дремы, я натягивала на себя повыше колючее, дурно пахнущее одеяло, и чтобы не думать о проблемах, быстренько снова засыпала. Сначала снилась какая-то серая тревожная муть, а потом приснился сон. Будто кто-то большой, сильный, а главное теплый пришел и согрел меня. Хороший сон, приятный, а самое главное такой реалистичный – мне действительно стало тепло, уютно, и до утра я больше не просыпалась.
Разбудила меня одна наглая коза, которая встала под моим окном и громко, изо всей козлиной мочи заорала «беееее». А мне, между прочим, снился принц на белом коне, спасающий меня от дракона! Дракон почему-то был с густой рыжей бородой, а принц размахивал не мечом, а бензопилой, но это мелочи, все равно приятно, когда тебя спасают.
Я изо всех сил попыталась ухватиться за чудесный сон и провалилась в него обратно.
– Я спасу тебя, моя прекрасная Джулия, – голосом Антонио Бандероса пообещал принц, мужественно заслоняя меня от кровожадного дракона, – мы уедем к морю, в мой сказочный замок.
– Да! – завопила я, уже представляя, как стою в роскошном платье, на балконе с мраморными перилами и умиротворенно смотрю на закатное море.
– Мы будем любить друг друга вечно.
– Да!!! – к моим балконным грезам добавился восхитительный мужчина, глядящий на меня с обожанием.
– Наши ночи будут полны страсти.
– Да. Да. Да.
Дракон в моем сне не торопился нападать, задумчиво почесывая кустистую бороду, и накручивая лохматые усы на кривой коготь, а принц продолжал вещать:
– Я отнесу тебя в спальню, на шелковые простыни. Медленно сниму с тебя платье!
Можно и быстро! Я и так уже готова упасть в твои объятия!
– Буду тебя целовать, а потом…
– Что потом? – с придыханием, чувствуя, как кружится голова.
– Потом, беееееее!
– Чего??? – сон закрутился стремительным вихрем.
– Бе! – коротко ответил принц, и ускакал в поле, задорно подпрыгивая на ходу.
Я ошалело распахнула глаза, теряя осколки сновидения.
Под окном надрывалась Агриппина, будь она не ладна. А еще… В постели со мной кто-то был. Лежал за спиной, закинул на меня тяжелую лапищу и размеренно дышал в затылок. Проклятый дровосек! Все-таки решил воспользоваться моей слабостью и беззащитностью! И я хороша! Вчера уши развесила, наелась до одури, расслабилась, подумала, что в нем есть что-то нормальное, человеческое. Дура!
«Все-таки маньяк!» – пронеслось в мозгу, когда он сильнее прижался ко мне, и едва сдержалась чтобы не вскочить на ноги, словно ошпаренная.
Пока соображала, что делать дальше, как спасать свою жизнь и девичью честь, лесник понял, что я проснулась. Заворочался, зевнул, и как-то совсем не целомудренно засопел мне в ухо. Я ощущала его дыхание на волосах, шее, плече. От страха начало трясти, а по коже бегали гигантские мурашки, которые не имели ничего общего с возбуждением. И тут, я почувствовала, как он касается губами моего плеча. Потом еще раз и еще.
Меня словно парализовало от ужаса, хотела закричать, да голос пропал. Мной явно собрались воспользоваться как женщиной, а у меня даже не было сил бороться! Липкой паутиной обволакивала апатия, подавляю волю.
Как же я умудрилась так попасть???
Так надо взять себя в руки, собраться духом и оказать отпор. Пинаться, лягаться, по возможности нанести непоправимый урон где-нибудь в области паха, чтобы у него глаза на лоб от боли повыскакивали! И в глаз, кстати, тоже можно тыкнуть! Дважды! Чтобы черт этот лохматый ослеп! Воспользоваться этим и сбежать! В лес! К машине! И плевать на медведя! Если попадется – ему тоже напинаю, так что мало не покажется. Все! Я разозлилась! На счет три, начинаю битву не на жизнь, а на смерть.
Раз…
Два…
– Зря ты дверь на ночь не закрыла, – раздался насмешливый голос от дверей.
Задержав дыхание, медленно перевела взгляд на Павла, стоящего на пороге. Он вытирал полотенцем сырые взлохмаченные волосы, а в густой бороде притаилась улыбка.
– Ты там? – задала единственный вопрос, на который хватило сил.
– Где же мне еще быть?
Скосила взгляд за спину, откуда снова раздавалось размеренное сопение.
– Погоди, ты думала, что это я к тебе ночью пристроился? – бородатый глянул так, что я краской залилась.
– Ну… – подходящих слов не нашлось.
Он правильно истолковал мое нечленораздельное мычание, страдальчески поднял глаза к потолку, покачал головой и вышел обратно в кухню-прихожую, приговаривая себе под нос:
– Дурна девка-то, ой дурна.
Давно я себя такой идиоткой не чувствовала.
Пыхтящее за моей спиной чудовище широко, громко зевнуло, потянулось и, вытянув все свои четыре длинные лапищи, бесцеремонно столкнуло меня на пол. Я только крякнула, плашмя приземлившись на грубые доски.
Бродский свесил морду с дивана, посмотрел на меня снисходительно, слабо вильнул хвостом и снова улегся, зарывшись под одеяло. Диван под его здоровенной тушей протестующе заскрипел.
– Сволочь ты блохастая! – произнесла с укором, поднимаясь на ноги.
Псина сделала вид, что не понимает моих претензий и притворилась спящей.
Как я теперь мужику этому бородатому буду в глаза смотреть? А?
Со стыда была готова провалиться сквозь землю. Вот я все-таки молодец! Огонь девка! А уж какая затейница, словами не описать. По крайней мере цензурными.
С улицы донесся очередной вопль Агриппины.
– Да заткнись ты! – прошипела себе под нос и, набравшись храбрости вышла из комнаты.
***
Мужчина встретил спокойным взглядом, но на долю мгновения мне показалось, что в кудрявой бороде проскочила усмешка. От этого снова стало горячо щекам, поэтому поспешила к умывальнику, к счастью, он был полный, и я тут же начала умываться. Студеная вода приятно холодила кожу – то, что надо, чтобы смыть остатки яркого стыда.
Когда я подошла к столу, на моем лице не оставалась ни намека на смущение смущения. По крайней меря я очень на это надеялась.
– Помочь? – поинтересовалась нерешительно, наблюдая за тем, как дровосек достает ухватом из печи закопчённую кастрюлю.
– Не надо, я сам, – коротко ответил он, выставляя кастрюлю на специальную деревянную доску, – тут сноровка нужна, иначе мигом обваришься.
С помощью большой неказистой прихватки он приподнял крышку и заглянул внутрь. В кастрюле сердито булькала каша и, судя по запаху, она безнадежно пригорела. Вместо того чтобы расстроиться, Павел, наоборот, улыбнулся, и перехватив мой недоуменный взгляд, просто пояснил:
