скачать книгу бесплатно
– Норин так не говорила.
– Я так сказала, – заявляет Норин холодным тоном.
– Ну что за глупости? Понюхай базилик, Норин.
– Я сейчас дам тебе понюхать асафетиду, – развернувшись, угрожает Норин, и я вдруг думаю, что асафетида – это как минимум ядерная бомба, потому что взгляд у тети сердитый.
– Все в порядке, вы чего? – я приподнимаю ладони в сдающемся жесте и встаю из-за стола. Норин и Мэри-Линетт синхронно переводят на меня взгляды. Никогда раньше я не замечала, что они так похожи. – Я могу разобрать вещи сейчас, а завтра пойду в школу.
– Это необязательно.
– Тетя Мэри, все в порядке. Мне плевать, правда. Не хочу ни о чем думать, а в школу пойду, чтобы занять мысли.
– Реджина велела бы тебе идти, не пропускать занятия и не терять времени, – шепчет Норин, но на меня не смотрит, а пялится на свои руки и кромсает моцареллу. В груди у меня начинает покалывать. – Она не оставила бы тебя дома, потому что надо двигаться дальше, и я хочу, чтобы ты двигалась дальше. Понимаешь?
Мы смотрим друг на друга. Взгляд у тети Норин пронзительный. Меня немного трясет. Я сжимаю кулаки.
– Понимаю. Я в комнату пойду, хорошо? А поем попозже.
– Тебя проводить? – приподнявшись, спрашивает тетя Мэри, но я качаю головой: – Не надо.
– В доме много спален.
– Не волнуйся. Я найду, а потом спущусь к вам – попозже. – Я пытаюсь выдавить из себя улыбку, но выходит паршиво. Мэри-Линетт бледнеет. – Все в порядке. Честно!
Я не знаю, зачем говорю это, кого пытаюсь убедить. В горле застревает колючий ком, будто крик, готовый вырваться наружу, и, подхватив с пола сумки, я срываюсь с места, надеясь как можно скорее найти свою комнату и спрятаться.
Никто за мной не идет. Ношусь, словно сумасшедшая от одной двери к другой, а когда нахожу нужную спальню, пятки у меня пылают, будто бы я металась по горящим углям. Захлопываю дверь, бросаю вещи и начинаю расхаживать по комнатушке туда-сюда. Я ничего не вижу. Не вижу, какого цвета обои, не вижу, стоит ли кровать, есть ли окно. Все превратилось в огромное черное пятно, и оно наваливается на меня, как гигантский камень.
Выпрямляюсь, растерянно оглядываюсь и наталкиваюсь на свое отражение в большом зеркале. Со мной что-то не так, что-то не то с глазами. Подхожу ближе и вижу на щеках мокрые дорожки, сосуды в глазах полопались, а губы дрожат, словно мне жутко холодно. Что за черт! Пытаюсь успокоиться, а внутри так и пылает пожар, неистовый и безжалостный. Прижимаю пальцами веки, но слезы все равно катятся. Стискиваю зубы, подбородок дрожит.
И я просто ложусь на кровать, беспомощно подогнув под себя ноги. Доктор говорил, что однажды мне станет легче. Какой же он все-таки ублюдок!
Не знаю, сколько проходит времени – час или два, я все-таки нахожу в себе силы и поднимаюсь с постели и осматриваюсь. Что ж, комната совсем небольшая, стены черные, широкое окно закрывает серый тюль. Пол старый и потрескавшийся, немного стертый. Но мне нравится. Люблю, когда темно, свет не пробивается сквозь шторки и не врезается в глаза, только тогда мне уютно, будто мрак скрывает то, чем я ни с кем не хочу делиться.
Поднимаюсь с кровати и осматриваю небольшой деревянный комод и стол. Я не должна попусту растрачивать время, но возиться с вещами нет желания. Не люблю я раскладывать по местам то, что потом обязательно окажется черт-те где.
Раскрываю сумки и, особо не заморачиваясь, кучей запихиваю вещи в комод, а потом с трудом задвигаю ящик – дело сделано, и радости моей нет предела. На стол вываливаю книги из второй сумки. Складываю их в шатающуюся пирамиду. Сойдет! Вопрос, что завтра надеть в школу, меня не мучает. Не думаю, что это важно, тем более я не собираюсь производить впечатление – мне не до одобрения людей. Пусть сначала себя одобрят, а потом мне что-то высказывают.
Я стягиваю с себя ветровку и достаю из комода мятый свитер. В самый раз! Нахожу в пакете старые кроссовки – с протертыми пятками, но любимые – и выскакиваю из комнаты, как из тюремной камеры. Мне нужно освежиться.
Не хочу встретить тетушек, поэтому к выходу бегу на носочках, стараясь не скрипеть половицами. Естественно, все тонкости дома мне неизвестны, и к входной двери я крадусь, как бегемотиха, постоянно задевая что-то и снося на своем пути даже то, чего на моем пути не было. У выхода едва не роняю вазу с ярко-сиреневыми орхидеями. Каким-то волшебным образом я подхватываю ее на лету, и на лбу у меня появляется испарина.
– Черт! – Господи, и что со мной? Поворачиваю ручку, дергаю дверь на себя и испуганно цепенею, увидев перед собой бледное лицо тети Мэри.
– Ари?
Вот же лажа! Мэри стоит в такой позе, будто давно меня поджидает. Я застываю от ужаса: лицо у нее белее снега, а глаза горят так, словно в них пляшет пламя.
– Я просто хотела…
– Что хотела?
– Прогуляться. – Я судорожно сглатываю и отбрасываю назад волосы. Мэри-Линетт выпрямляет спину. Взгляд у нее недоверчивый и пронзительный, кажется, она хочет испепелить меня прямо здесь.
– Ночью? Одна? – спрашивает она. – Глупая затея.
– Астерия – криминальный городок?
– Каждый город чем-то опасен. – Тетя Мэри неожиданно расслабляется. Ее плечи опускаются, а на губах появляется знакомая мне легкая улыбка. – Я с тобой пройдусь.
– Мне ведь не пять лет, тетя Мэри.
– Мне, знаешь ли, тоже, но я предпочитаю ходить в компании. И тебе советую.
– Все так плохо? – интересуюсь я и выхожу из дома.
Мэри-Линетт громко хлопает дверью и через несколько секунд оказывается рядом. Она решительно подхватывает меня под локоть. В небе ни звезды. Ветер замер, в воздухе плавает невыносимая жара. Мы идем по пустым улицам, тихо ступая по асфальту. Из открытых окон коттеджей доносятся голоса, музыка… Я пытаюсь убедить себя, что мой дом теперь здесь, но у меня ничего не получается. Это место чужое, пусть и красивое.
– Мне кажется или ты явно преувеличила, когда сказала, что здесь второй Детройт? – спрашиваю я у тети.
– Я просто не хочу, чтобы ты бродила одна по незнакомым улицам, – отвечает Мэри.
– Ну ладно, выкладывай: ты поджидала меня на пороге?
Тетя Мэри усмехается, опускает голову, и ее черные локоны каскадом падают с плеч.
– Даже на улице тебя было слышно, – признается она, – сбегать из дома ты не умеешь.
– Да я никогда не пробовала.
– А я поставила рекорд. Мама постоянно вылавливала меня где-то.
– И почему ты убегала? – Я с интересом смотрю на Мэри-Линетт. Она красивая. Мне кажется, если она и сбегала, то для свиданий с плохими парнями, которые определенно не могли глаз от нее отвести.
– По разным причинам.
– Например?
– Например, меня раздражали правила, вечные правила, которые никто не вправе нарушать. Ты знаешь нашу бабушку. – Мэри бросает на меня лукавый взгляд и улыбается. – С ней трудно было спорить.
– Что за правила? – я почему-то усмехаюсь. – Мама никогда не говорила, что Силест держала вас в ежовых рукавицах.
– Может, потому, что твоей маме меньше всех досталось. Она уехала до того, как Силест атаковала нас параноидальными правилами. Знаешь, Реджина не была любимицей в семье, но она всегда делала все правильно, придраться к ней совершенно невозможно. – Тетя Мэри тяжело вздыхает. В глазах у нее мгновенно проносится столько чувств, что я не успеваю ухватиться ни за одно из них. – Она была хорошим человеком. Я уверена, останься она дома, проблем у нее не возникало бы.
– Да. – Я стискиваю зубы и опускаю голову: – Была.
– А знаешь, что самое смешное? Мы с Норин постоянно с матерью ссорились, рвались на свободу, будто одержимые, а Реджина слушала ее. Всегда. Но именно она уехала.
– Как? Как она решилась?
– Влюбилась.
– Серьезно?!
– Ну да! Встретила Люка, и все само собой завертелось. Мне исполнилось тринадцать, когда ты родилась. Я вообще мало что понимала. Но одно заметила: мама выдохнула, словно с ее плеч груз упал. Она прекратила свои издевательства, мы с Норин задышали! И я тогда не понимала, в чем дело. А сейчас…
– Сейчас понимаешь?
– Немного. – Тетя Мэри пожимает худыми плечами и неожиданно переводит на меня взгляд, полный вины: – Ты не против, что я… говорю о Реджине. Прости!
– Нет, что ты! – энергично киваю головой и придвигаюсь к Мэри-Линетт ближе. – Ты словно соединяешь меня с ней. Правда! Так хочется тебя слушать.
– Ты смелая, Ари.
– Скорее отчаянная. Наверное, стоит забыть обо всем. – Я отворачиваюсь. В груди покалывает. – Стоит отпустить маму, Лору и отца.
– Ну, ты поделись секретом, если получится, Ари! – горько улыбается Мэри-Линетт и вновь пристально глядит на меня. – Вряд ли кому-то удалось избавиться от воспоминаний. В отличие от хороших плохие воспоминания остаются с нами надолго.
Воздух становится прохладным. Я поправляю волосы, оглядываюсь и непроизвольно натыкаюсь на взгляды двух женщин, стоящих на другой стороне дороги. Они смотрят так пристально, что мне становится не по себе. Я дергаю тетю Мэри за руку:
– Что это с ними? – Незнакомки продолжают испепелять нас взглядами. Интересно, тут все такие дружелюбные? Я чувствую, как Мэри-Линетт с силой сжимает мою руку, и недоуменно перевожу на нее взгляд: – В чем дело?
– Ни в чем. – Мы ускоряем шаг. – Не обращай внимания.
– Я могу сделать вид, что ничего не случилось, но это странно. Чего они так пялились? Дай угадаю! Новенькие в Астерии не в почете?
– Ты тут ни при чем.
– Тогда кто при чем?
– Это долгая история, – отмахивается тетя Мэри, но я заинтригована и сбита с толку. В Северной Дакоте никто не стал бы церемониться и уже давным-давно врезал бы таким любопытным идиоткам по лицу. – Нашу семью в Астерии недолюбливают, ты же знаешь.
– Думала, все это выдумки. – Я удивленно вскидываю брови и усмехаюсь: – Неужели жители Астерии действительно сторонятся коттеджа Монфор-л’Амори?
– И не только коттеджа. Вместе с предками нам по наследству перешли еще и глупые предубеждения. Вот что значит – пускайте корни в новом месте, иначе застрянете вместе с паразитами. – Мэри-Линетт хмыкает и тянет меня в обратную сторону: – Думаю, нам пора возвращаться. Если тебе завтра в школу, нужно идти спать.
– Но чего именно боятся горожане? – спрашиваю я. – Мама ничего мне не рассказывала об этом.
– И хорошо, иначе спала бы ты, моя дорогая, по ночам совсем не сладко.
– Я заинтригована. Расскажи, тетя Мэри.
– Ну что ты как маленькая!
– Но мне правда интересно.
– Нет в этом ничего интересного, – всегда веселая и общительная Мэри-Линетт становится печальной. Она отводит взгляд в сторону и шепчет так тихо, что я едва слышу: – Я многое отдала бы, чтобы никогда об этом не знать.
Глава 2
День первый
Я собиралась поехать в школу на машине. Но утром меня разбудили яркие солнечные лучи. Они прорывались сквозь толстые серые шторы, и я, не веря, поднялась с кровати.
В Северной Дакоте все дни промозглые и холодные. Нет, случается тепло, но так редко, что я забывала, каково это – нежиться утром на солнышке. Глупо, да, но у меня возникло желание пройтись пешком по солнечной Астерии, и я понеслась в ванную комнату, дабы не терять времени зря.
Волосы после душа торчали в разные стороны. Я взъерошила их пальцами, пригладила и не глядя вытащила вещи из комода: старую футболку «Рамоунз» и нелюбимые джинсы, потертые и дурацкие, но я нашла их на барахолке и отдала всего три бакса. Экономия стоила того. Сидели они нормально, пусть и бесили меня.
Я никогда не переезжала и ходила в одну школу, поэтому понятия не имела, что нужно взять с собой. Какая разница? Ну, не съедят же меня, если я не возьму пару лишних тетрадей. Ну а даже если и скажут что-то, то пожалеют. Я школу никогда не любила. Правда, есть одна проблема: тут я никто. Нет моего отца, который вставал на мою сторону, что бы ни происходило. И мамы нет, которая взорвала бы мозг обидчикам психологическими формулировками и убеждениями. Тут я одна. Меня никто не спасет, не прикроет, придется самой отвечать за свои поступки. А если учесть, что у семьи Монфор здесь не так много друзей, легко точно не будет.
Спускаюсь по лестнице, скользя ладонями по шероховатым перилам. Этот дом такой старый, но в то же время есть в нем что-то завораживающее. Наверное, меня очаровывает неизвестность. По этим ступеням ходили моя мама, моя бабушка и ее мама. Разве в это так просто поверить? О нет! Как представлю себе призрачные голоса, гуляющие по мансарде, так сразу душа леденеет.
– Ари, зайди на минутку, – слышится с кухни голос тети Норин, и я послушно иду к ней, на ходу разминая плечи. Поспать нормально не получилось. Я ворочалась, невольно вспоминая то, о чем хотела бы забыть. – Твои завтрак и обед.
Тетя Норин, одетая в закрытый свитер и плотные брюки, протягивает мне упаковку с чем-то горячим. Я благодарно улыбаюсь.
– Спасибо, – говорю я и прячу еду в сумку.
– Ты прекрасно выглядишь, – улыбается Норин. Она спокойна, но робка. Такое впечатление, будто тетя всеми силами старается выглядеть отрешенной. – Знаешь, ты очень похожа на бабушку. Тебе говорили?
– Да. Пришлось рассказать, ведь ни у кого в нашей семье нет огненно-рыжих волос. – Я криво ухмыляюсь: – Такое трудно скрыть.
– Глаза у нее тоже были изумрудными, – задумчиво продолжает тетя, приближаясь ко мне почти вплотную, – поразительное сходство.
Неуверенно улыбаюсь. Не знаю, почему сравнение с бабушкой заставляет мою кожу покрыться мурашками, будто бы Силест Монфор была опасным и чужим человеком.
Я собираюсь уйти, однако тетя Норин вскидывает руку и восклицает:
– Подожди, совсем забыла! – Она подбегает к шкафам с травами. Ищет там что-то, бормоча себе что-то под нос. Я с любопытством наблюдаю за ней. Когда тетя Норин выпрямляется, в пальцах у нее перевязанный пучок каких-то сухих растений: – Держи!
Я недоуменно вскидываю брови, но все же принимаю подарок:
– Что это?
– Люцерна.
– Люцерна?
– Это к удаче, Ариадна. Спрячь в сумку или в карман джинсов. Станет страшно, просто прикоснись к ней. Волнения исчезнут, я обещаю.
Растерянно гляжу на тетушку. Так-так, мамины штучки. Она тоже любила говорить нечто подобное, пропитанное магическим смыслом и звучащее как полная околесица. Трава, приносящая удачу? Ну а почему бы и нет, верно?
Я натянуто улыбаюсь:
– Спасибо.
– Я серьезно, – будничным тоном говорит тетя Норин. – Мысли материализуются, а люцерна поможет тебе направить их в нужное русло.
