скачать книгу бесплатно
– Начнем еще раз сначала, – прозвучал голос моего отца. Я вздрогнула, потому что в этом голосе чувствовалось столько отвращения, что я буквально физически ощутила всю его ненависть. – И на этот раз обойдемся без твоего высокомерия. Итак, кто тебя прислал?
Я заглянула в одну из щелей и увидела волосы моего отца орехового цвета. По крайней мере, на мгновение, потому что его слабо освещенный силуэт раздраженно метался из стороны в сторону, то исчезая из моего поля зрения, то появляясь снова. Казалось, что он в ярости. Таким разъяренным я видела его лишь однажды, когда мой самый старший брат Адам поставил его перед фактом, что он влюбился и хочет съехать.
Мягкий смех заставил пыльный воздух вибрировать. Это был чертовски устрашающий шум, глубокий и ясный – больше, чем просто пугающий. Определенно не то, что я ожидала от пленника.
Как можно тише я постаралась отыскать точку обзора получше. Мне нужно было узнать, как выглядел человек, которому принадлежит этот смех. Но, как бы я ни старалась, нормально разглядеть незнакомца мне не удавалось. Винные бочки, бутылки и даже хрупкое дерево полки, что предоставила мне возможность наблюдать за ситуацией через расщелины, кажется, сговорились против моего любопытства. Я всего лишь могла видеть, что пленник сидел на коленях спиной ко мне. Его запястья повисли, закованные в тяжелые цепи, которые были натянуты вокруг двух массивных колонн. Казалось, что, если их затянуть немного туже, ему оторвет руки.
Пленник внезапно захрипел, корчась в цепях. Когда мой отец стал подходить все ближе к чужаку, я в ужасе зажала свой рот ладонью. Это был не первый раз, когда я видела его готовым кого-то избить. В конце концов, папа довольно часто не щадил моих братьев во время тренировок. Но здесь и сейчас было другое. Это было жестоко и рассчитано лишь на то, чтобы причинить как можно больше боли. Через какое-то время он схватил пленника за рыжие волосы и заставил наклонить голову. Я была глубоко потрясена ледяным триумфом в его голосе.
– Как думаешь, сколько ты еще выдержишь?
Вновь раздался тот жуткий смех, но на этот раз он был слабее из-за сбившегося дыхания.
– А я уже и забыл, как я вас, золотых воинов, терпеть не могу.
Слова незнакомца заставили моего отца застыть. Его лицо превратилось в злобную гримасу. Он ударил. Ударил с такой силой, что его волосы, обычно аккуратно уложенные по пробору, теперь растрепались в разные стороны.
– Кто тебя прислал? – прокричал он, пока его кулаки колотили незнакомца. На его светлую рубашку брызнула кровь. Мне пришлось закрыть глаза, потому что я не выносила этого зрелища. Как мой отец мог настолько потерять самообладание?
Между ударами голос незнакомца внезапно пронзил подвал:
– Убирайся!
Звучание одного единственного слова пробралось под мою кожу с силой, которой я не знала до этого. Ползущее щекочущее чувство было настолько мучительным, что мне тут же захотелось кататься по полу, лишь бы унять его.
Внезапно все стихло.
– Убирайся! – повторил незнакомец. – И возвращайся, когда будешь готов выслушать меня.
Между деревянными рейками я увидела, как мой отец развернулся и покинул помещение. Вдруг осознание пронзило меня, словно гром среди ясного неба. Этот мужчина был таким же, как мы. И он использовал силу слова с такой точностью, которая вывернула все мое нутро наизнанку. Даже мне пришлось сопротивляться желанию подчиниться его приказу, хотя эта сила была направлена на другого человека.
Теперь, когда мой отец ушел, в подвале повисла гнетущая тишина. Это была такая тишина, которую могло сотворить только одиночество. Но, по глупому стечению обстоятельств, незнакомец был не один. Внезапно мое дыхание стало невероятно громким. Я вторглась сюда и, на самом деле, мне следовало уйти как можно скорее. Но все равно у меня не получалось оторвать взгляда от незнакомца, который, казалось, был живым воплощением ответов на все мои вопросы. Он неподвижно повис на своих цепях. Голова чужака покоилась на его груди, и лишь едва заметные движения грудной клетки при дыхании говорили о том, что он еще жив. А потом его тело на мгновение застыло. Незнакомец поднял свою голову, слегка повернул ее и прислушался.
Теперь я могла немного разглядеть часть его лица. Энергично вздернутая бровь, на которой запеклась кровь. Длинные ресницы на прикрытых веках, острые скулы и… полуулыбка.
– Я знаю, что ты здесь, – сказал он тихо. Внезапно незнакомец распахнул свои темные, почти черные глаза. В них сверкали золотые пятна, будто зрачки были сделаны из кусочков тлеющего угля.
Невозможно! Я находилась в тени, спрятанная за бочками, бутылками и полками. И я не издала ни звука. Как же он увидел меня? Или он блефовал?
– Покажись! – приказал пленник, и мои руки будто сами по себе коснулись деревянных досок, словно пытаясь опрокинуть полку. Я почувствовала силу, которая была в его словах, и ощутила противное шевеление под моей кожей. Нет, нет, нет…
«Туман и яркий свет луны —
Маленький шаг в звездную ночь…»
В панике я цеплялась за мелодию, которая так часто спасала меня и как минимум частично возвращала мне контроль над действиями. С большим трудом мне удалось засунуть руки в карманы. Мысленно я продолжала настойчиво петь, и мне в действительности удалось сделать шаг назад. По дурацкому стечению обстоятельств, я наступила на подушку, потеряла равновесие и упала. Моя голова обо что-то ударилась, и дикий грохот выдал, в конце концов, мое присутствие. Это была коробка для карандашей Мо. С трудом удержавшись от ругательства, я схватила ее и убежала.
Полированное красное дерево и огненные пропасти
Ужин был настоящей пыткой. Мо рисовал рядом со своей тарелкой. Он был на седьмом небе от счастья, когда я принесла обратно его карандаши. Анни сидела рядом с Мо. Она была в отличном расположении духа и тараторила без перебоя, заваливая Ника и Адама вопросами про охоту на перевертыша хаоса. Мой отец переодел рубашку и вел себя так, будто ничего не произошло. Кроме того, он выглядел непривычно бледным и обессиленным.
Последующая ночь была еще хуже, чем ужин, потому что мне потребовалась вечность, чтобы заснуть. Я часами таращилась на дверь моего стенного шкафа, забаррикадированную стулом, и убеждала себя в том, что это было сделано лишь затем, чтобы никто не смог проникнуть в мою комнату через этот жуткий потайной ход, пока я сплю. Но, честно говоря, дело было в том, что я все еще слышала в голове голос незнакомца, который приказывал мне показаться.
В конце концов прозвонил будильник, и стало понятно, что мне и в самом деле удалось поспать, просто мой организм не чувствовал себя отдохнувшим. Как это часто бывает, я проклинала наш обязательный семейный завтрак. Кому хочется подниматься в выходные уже в половине девятого? Как ни странно, на кухне вместо моих родителей был Адам, который как раз разбивал яйца для омлета. Как обычно, он был окружен аурой меланхолии, которая придавала ему флер меланхоличного героя. На самом деле, он никогда не относился к типу радостных парней, но с тех пор, как Адаму пришлось расстаться с девушкой, в которую он был влюблен, мой брат, казалось, страдал беспрерывно. Это состояние не менялось последние семь лет.
– Доброе утро, Майя, – поприветствовал он меня стоически.
– Доброе утро! – напевала Дженни, которая воодушевленно накрывала на стол. Судя по всему, она вернулась от своей «подруги» ранним утром.
– Доброе, Джен. – Я достала столовые приборы из ящика и начала ей помогать. – Ну и как прошел ваш девичник?
Моя сестра ткнула меня своим локтем в ребра, на что я отреагировала усмешкой. Дженни была просто слишком самовлюбленной, так я не могла не поддразнивать ее время от времени. Она соответствовала типичному образу девушки-блондинки: ей нравились пастельные тона, кудри, крема для кожи и жемчужные серьги. Все это действительно не совсем мое. Может быть, по этой причине мы приходили к взаимопониманию довольно редко: например, только когда речь шла о том, чтобы прикрыть друг друга.
– Было весело, – громко сказала Дженни, предостерегающе взглянув на меня. – Мы посмотрели парочку фильмов, ели пиццу и попкорн.
– Приберегите ваш спектакль для кого-то, кто на это купится. – Голос Адама звучал раздраженно. Неудивительно, что он знал о любовных приключениях Дженни. Как старший брат, он считал своим долгом приглядывать за всеми нами.
– То, что ты не можешь повеселиться, не значит, что я должна жить как монашка, – шикнула на него Дженни.
– Кто здесь должен жить как монашка? – спросил ничего не подозревающий Ник, неторопливо плетясь на кухню.
Дженни застонала:
– Это тебя совсем не касается!
Ник поднял руки в оборонительном жесте со своим «какого черта» взглядом и решил больше не задавать вопросов. Незадолго после этого на кухню ворвались Анни и Мо. Оба были погружены в жаркую дискуссию о Мона Лизе, что означало, что Анни говорила, а Мо пытался сбежать.
– Ну пожа-а-алуйста, тогда я буду очень тихо сидеть! – заверила моя младшая сестра.
Мо закатил глаза. Он уселся на один из кухонных стульев и продолжил работу над своим новым творением. Я удивленно вскинула брови. Это был мой портрет, выполненный углем.
– Майя-я-я, скажи ему, он должен и меня тоже нарисовать! – капризничала Анни. – Я даже тренировалась улыбаться, как Мона Лиза.
С громким звуком Адам положил тарелку с омлетом на середину стола:
– Прекрати его доставать, Анни. Мо и сам может решить, кого ему рисовать, а кого нет.
Ого, сегодня Адам был еще больше не в духе, чем обычно. Мы все сели за стол и потом… в замешательстве посмотрели друг на друга. Наши родители еще никогда так не опаздывали к воскресному завтраку.
– Мама и папа проспали? – спросила Анни, оглядывая нас всех.
Ник пожал плечами:
– Без понятия. Борьба с перевертышем хаоса была крайне напряженной. Возможно…
– Вы дрались с перевертышем хаоса?! – перебила его Дженни.
– А почему, ты думаешь, наша мать хотела, чтобы ты пришла домой? – огрызнулся на нее Адам. – Начинайте есть. Они скоро придут.
Ну, заместитель нашего папы был у руля, и, поскольку никому не пришла в голову идея получше, мы сделали то, что он сказал.
Пока другие были заняты тостами, омлетом и, в случае Мо, кукурузными хлопьями, я спрашивала себя, не из-за пленного ли отсутствовали наши родители. В какой-то момент мне пришла в голову мысль рассказать правду своим братьям и сестрам. Они имели право знать о том, какая опасность скрывается в нашем подвале. Но потом я услышала, как Ник засмеялся над какой-то шуткой Анни. Я увидела, как Дженни незаметно немного отодвинула свою тарелку, чтобы у Мо было больше места для рисования. А Адам решил скормить мне дополнительный тост, потому что заметил, что я стала есть меньше, когда узнала о болезни Зои. Это увидел только он.
Хоть мы шестеро и были такими разными, все мы являлись единым целым. И пока я не знала ничего наверняка, не стоило подвергать испытанию эту сплоченность.
– ЧТО сказал тот мальчик из твоего класса?! – гневный тон Ника заставил меня перевести взгляд на него. Он строго смотрел на Анни.
– Пожалуйста, не раздувай из мухи слона, – взмолилась наша младшая сестра и состроила такую мордашку, которая растопила бы сердце даже самого свирепого преступника. – Уже многие заметили, что мы не похожи между собой.
– Тем не менее никто не смеет называть нашу мать тварью, – жутким голосом произнес Ник.
Я вздохнула. Это была та тема, что постоянно всплывала на каждом новом месте жительства: никто из внешнего мира не верил, что мы были родственниками. Честно признать, у белокурого Мо с его пухлыми щечками было немного общего с тощей Анни и ее оживленным характером. Дженни выглядела как кукла Барби, в то время как Ник, с его загорелой кожей и черной блестящей копной волос, походил скорее на латиноамериканца. Он был довольно накачанный, но не высокий – совсем не похож на Адама, нашего долговязого великана с грустными глазами и короткими светло-каштановыми волосами. В этой компании была, конечно же, и я тоже – фарфоровая кукла с темными кудрями на голове.
Мы и в самом деле ни капельки не похожи ни на родителей, ни между собой. И никто из нас не пытался разгадать эту загадку. На самом деле тут, скорее всего, стоит поблагодарить родителей за очередную манипуляцию над нами.
Знакомый скрип привлек всеобщее внимание к кухонной двери. За ней находилась гостиная, а затем там возник наш отец. Он тащил безжизненное тело.
– Мам! – испуганно закричала Анни и собралась было подпрыгнуть. Но наш отец остановил ее, остановил всех нас.
– Оставайтесь на своих местах и не обращайте на нас никакого внимания.
Я плюхнулась обратно на мой стул.
«Туман и яркий свет луны…»
В то время как мои братья и сестры снова погрузились в прошлую дискуссию, я сконцентрировалась на том, чтобы противостоять приказу моего отца. Поскольку у меня не получалось сосредоточиться на нескольких вещах одновременно, я смирилась с необходимостью сидеть на месте и постаралась хотя бы не забыть увиденное. Удивительным образом в этот раз мне гораздо проще удалось противостоять манипуляции.
Краем глаза я заметила, как мой отец положил маму на диван. Он выглядел обеспокоенно и выплеснул на нее жидкость из какой-то светлой бутылочки. От этого она тут же очнулась, закричала и начала извиваться, словно была отравлена. Моему отцу потребовалась вся его сила, чтобы удержать ее на диване. Это было странно. Драматический триллер в гостиной и счастливая семья здесь, на кухне. Никто не реагировал на вопли нашей матери. Мне казалось, будто я одновременно находилась в двух разных реальностях. И лучше не становилось. Ни после завтрака, ни остаток недели.
Моя мать быстро поправилась уже к следующему утру, но каждый день спектакль начинался сначала. Родители возвращались из подвала все в пятнах крови. Либо один из них был без сознания, либо оба были полностью вне себя. Затем они делали глоток из маленькой бутылочки. Они слетали с катушек, и никто кроме меня не осознавал масштабы происходящего безумия. Из-за чрезвычайной опасности нам до сих пор ни разу не позволили пойти в школу. Мама официально освободила нас от занятий, якобы по семейным обстоятельствам.
Это привело к тому, что я, в конце концов, начала сходить с ума. Особенно потому, что Мо решил временно использовать мою комнату в качестве своей новой лисьей норы и целыми днями рисовал у меня. Поэтому я все чаще перебиралась на чердак. Мне нужно было освободить голову, а это удавалось только во время танца.
Там, на чердаке, находилось самое важное помещение для нашей семьи. После каждого переезда персональным заданием Ника и Адама было построить эту комнату. Часто она размещалась рядом с гостиной, и этим помещением был наш личный маленький спортзал. Там находился боксерский ринг для моих братьев, коврики для йоги, которой занималась Дженни и, конечно же, батут Анни. У стен стояли шкафы с оружием, рядом висели мишени, а в заднем углу покоились манекены в ожидании боевой подготовки.
Последнее было тем, на чем родители всегда настаивали для всех нас: в случае необходимости мы хотя бы в некоторой степени должны были быть в состоянии постоять за себя. Необходимое зло, которое я видела изнутри, даже если я этого не хотела.
Но сейчас речь шла не об этом. Я бросила свое полотенце на пол и поставила сверху мой магнитофон. Кому нужны враги, оружие или еще какие инструменты, если есть достаточно места и музыки? Целеустремленно я выбрала свой плейлист «Танцы весь день напролет» и установила громкость на всю катушку. На первых песнях был разогрев, а потом существовала только я наедине с музыкой. Мое беспокойство о Зои ушло. Ушла моя злоба на родителей и даже мое любопытство, которое и в самом деле заставило меня пойти в подвал через жуткие ходы. В танце выплескивались мои негативные эмоции. Я кружилась вихрем по комнате, прыгала, комбинируя пируэты с движениями хип-хопа, элементами фламенко и арабеска. В какой-то момент я схватила платок, которым было занавешено зеркало. Он развевался, колыхался, следовал за моими движениями.
Внезапно музыка прекратилась. Ник стоял над моим телефоном, согнувшись. На нем была спортивная одежда. На его руках уже красовались повязки, точно как у Адама, который как раз уже стоял на ринге.
– Эй, что за фигня? Я еще не закончила! – выругалась я на них, тяжело дыша. У нас были простые правила: кто успел, тот присел.
Ник повел плечами и завязал свои волосы в тугой хвост.
– Отец ждет тебя в кабинете. Сейчас. – Больше он ничего не сказал, просто запрыгнул на ринг к Адаму, где оба тут же принялись тренироваться.
Это неплохо подпортило мне настроение. Разозлило не только то, что меня прервали, но и то, что указы отца и мое последующее послушание были чем-то само собой разумеющимся. Ворчливо я собрала свои вещи. Мне удавалось на многое закрывать глаза, но чаша терпения переполнялась, когда у меня отнимали танцы.
Отец знал это, поэтому я не спешила переодеваться. Должен же он был увидеть, от чего он меня отвлек. Тяжелой походкой я, босая, спустилась на первый этаж и забарабанила в дверь его кабинета. Он и раньше время от времени вызывал меня к себе. При этом речь почти всегда шла о каких-то пустяках вроде слухов, правил поведения во время смены десятилетия или о моей задаче быть примером для Мо и Анни.
– Входи, – к моему удивлению, прозвучал голос матери. Это было что-то новенькое и могло значить только то, что на этот раз речь пойдет о чем-то серьезном.
– Закрой дверь, – сказал мой отец. – И сядь.
Ощутив в груди неприятное чувство, я выполнила его указания. Моя мать стояла возле окна и не спускала с меня глаз. Так же, как и папа, который сидел за столом скрестив руки и ждал, пока я сяду на стул напротив него.
– Я не собираюсь ходить вокруг да около, Майя. Нам нужна твоя помощь. – У него было серьезное выражение лица. Судя по всему, сложившаяся ситуация ему очень и очень не нравилась.
– Помощь в чем? – спросила я настороженно.
Мой отец стряхнул частичку пыли со своего стерильно чистого стола. Как бы ни был спроектирован и обставлен его кабинет, порядок внутреннего интерьера всегда был на высоте.
– Нам нужно, чтобы ты помогла с нашим гостем, что сейчас находится в подвале.
Я моргнула пару раз в полном ошеломлении. Мой отец только что добровольно рассказал мне о своем пленном?! И как же мне следовало реагировать в этой ситуации? Или это значило, что он раскусил меня?
– Ээ? – было единственным, что я смогла выдавить из себя.
Моя мать вздохнула:
– Даже не пытайся это отрицать. Нам известно, что ты знаешь о нем.
Это заставило меня остолбенеть. Если бы они оба нацепили клоунские носы и станцевали вместе танец маленьких утят, это бы не смогло сбить меня с толку еще больше.
– Мы уже давно знаем о том, что ты способна противостоять нашей воле, – пояснил мне папа. – Следовательно, это был лишь вопрос времени, когда нам пришлось бы тебе рассказать всю правду.
– Я вся во внимании, – на стуле я сидела прямо и таращилась на них. Вот-вот мне должны были открыться ответы на все мои вопросы. Но мой отец тут же разрушил всю надежду.
– Сначала ты должна нам помочь. В настоящий момент мы все в большой опасности. Мы расскажем тебе правду, но только тогда, когда наша крайне неблагоприятная ситуация будет разрешена.
Это звучало подозрительно и было похоже на отвлекающий маневр, но я кивнула:
– Что мне нужно сделать?
– Противостоять воле пленного так же, как ты противостоишь нам. Мы должны узнать, зачем он здесь, и ты разузнаешь это от него.
Его воле? Речь шла о силе слова? Об этой воле? Часть головоломки, которая только что открылась, очень взволновала меня. Я стояла, словно пораженная громом, и только через несколько мгновений поняла, о чем меня просили родители.
– Я должна его… допросить?
Судя по всему, ужас и смятение были написаны у меня на лице, потому что в какой-то момент я почувствовала руку моей матери на плече.
– Не бойся. Мы будем рядом с тобой.
Ну ничего себе. Это было самое большое проявление материнской заботы, что я когда-либо получала от нее. И все же из ее уст эти слова звучали фальшиво, как будто кто-то принудил ее это сказать. Что здесь творилось? Они пообещали мне правду, и они знали наверняка, что я пойду ради этого на все. Появилось нехорошее предчувствие. Но разве у меня был выбор?
– Когда? – осведомилась я.
