скачать книгу бесплатно
Игорь выбежал из кабинета. Лукошина посмотрела вслед ему и иронично заметила:
– Уверена, что ему ничего не будет и ему не попадет… а если бы мы с тобой, Аня, проштрафились, то Гришин бы наказал нас, во всяком случае, выговором…
– Ты думаешь, что Лебеденко все сойдет с рук? – спросила Анна.
– Уверена. Редактор не станет наказывать и увольнять Лебеденко. Это мужская солидарность, они друг друга поддерживают…
– Да, ну бог с ними всеми, – сказала Анна, – я буду собираться, времени мало, надо ехать…
Ехали быстро, водитель Павел Николаев давил на газ, потому что они опаздывали. Дорога была скользкой, один раз машину чуть не занесло в кювет. Ремонтные работы на мосту были в самом разгаре, когда они прибыли туда. Организация работы была продумана до мельчайших деталей. Сюда, на место ремонтных работ, заранее доставили жилые вагончики, здесь же установили медпункт, полевую кухню, туалеты, монтажники перед началом работы прошли медкомиссию в медпункте и получили допуск к работе на высоте. Журналисты приехали как раз во время, сейчас должны были менять пролеты моста. Разобранный мост повис в воздухе над огромным участком моря, скованного льдом. Группа рабочих грелась у костра: все небритые, усталые – оказывается, они уже отработали по две ночные смены. Сейчас у них был короткий перекур. Игорь и Анна подошли к ним.
– Прохладно, минус 7 градусов было ночью, – сказал Игорь. – Как вы работаете при такой холодрыге?
– А нам жарко! – ответил, улыбаясь, рабочий Сергей Железняк. Молодой парень, он приехал из Марганца.
– Времени было мало, торопились, работали ночью, расшивали рельсы на мосту, – сказал монтажник Владимир Волощук из Днепропетровска, он, между прочим, – почетный железнодорожник.
Игорь достал из кармана куртки пачку сигарет и закурил. Он поежился от холода, ветер был пронизывающий.
– Да, работа у вас, братцы, еще та, – сказал Игорь. – Тут просто находиться холодно на морозе и леденящем ветру, а вам приходится еще здесь работать…
– А мы не жалуемся, – сказал электромонтер Никитинского участка контактной сети Василий Кроколь.
– Мы дымом греемся, – сказал Сергей Железняк. Все улыбнулись.
Анна увидела полевую кухню, спросила у рабочих:
– Вас хорошо кормят?
– Нормально… не жалуемся, – сказал Владимир Волощук. – Если хотите, и вас можем накормить.
– Не плохая идея, – сказал Игорь.
– И даже ночью давали полноценный обед? – спросила Анна. Она что-то быстро записала у себя в блокноте.
– Как видите, прямо тут стоит полевая кухня, для рабочих готовится горячая пища, что еще нужно на морозе, – заметил монтер Олег Степанов. Он был самым старшим среди рабочих.
Анна поинтересовалась, откуда он приехал.
– Я из Никитино, – сказал Степанов, – нас здесь целая бригада монтеров из Никитино.
Олег Степанов был бригадиром бригады монтеров. Анна внимательно всмотрелась в его лицо. Степанову на вид было около пятидесяти лет. Лицо у него был обветренным с мелкими морщинками, глаза голубые, взгляд строгий, но, в то же время, доброжелательный. Во всем облике сказывалась усталость от прошедших дней. Степанов закурил. Анна посмотрела на его руки, это были мозолистые натруженные руки рабочего человека.
К группе рабочих подошел дорожный мастер Василий Ходцов. Он поздоровался с журналистами.
– Ну что, вы уже позадавали рабочим свои вопросы? – поинтересовался Василий Ходцов. Лицо его было несколько напряжено, он немного побаивался журналистов.
– Да, – утвердительно кивнул Игорь. – У вас здесь все очень хорошо обставлено. Я уже сделал несколько хороших кадров.
– Мы к этому готовились полтора года, сказал Ходцов. – В ремонтных работах задействовано много людей, тяжелая дорогостоящая техника. Как вы знаете, на ремонтные работы отведено мало времени, всего 44 часа. 16 и 17 декабря движение поездов на станции Никитино было приостановлено. В это «окно» как раз и проводились ремонтные работы.
– Кто руководитель всего комплекса работ? – спросил Игорь.
– Руководитель всего комплекса работ – начальник Никитинской дистанции пути Приднепровской железной дороги Андрей Забигайло.
– Какова стоимость ремонтных работ?
– Все ремонтные работы обошлись в 4 миллиона гривен.
– «Окно» ценой в 4 миллиона гривен. Ничего себе! – заметил Игорь. – Впечатляет.
– Участку железной дороги, пролегающей через этот мост, продлят жизнь, по меньшей мере, на 50 лет… Такое событие по масштабам, что-то сродни, БАМу, – хвастливо добавил Ходцов.
– БАМ, по-моему, строили более 12 лет, – заметил Игорь.
– Я имею в виду, по значимости события, – добавил Ходцов, ничуть не смутившись. Он в первый раз участвовал в таком серьезном деле, его распирала гордость от сознания хорошо выполненной работы.
Пока Игорь беседовал с Ходцовым, Анна направилась к руководителю, отвечающему за ремонт моста, прорабу мостопоезда Виктору Андруцкому. Разговаривая, они пошли по шпалам к мосту. Они вышли на мост, высота метров тридцать, высота 12-ти этажного дома. Пролет справа – пролет слева, а посередине пустота. Многочисленные фигурки рыбаков на льду стали выглядеть черными точками. Прораб куда-то исчез. Анна глянула вниз, и у нее закружилась голова. Разве решилась бы она в другой ситуации быть такой смелой. Но очень уж хотелось рассказать читателям, как было все на самом деле, хотелось увидеть все собственными глазами. Вид с моста был завораживающий, но, честно говоря, было очень страшно. Она с детства боялась высоты. Она стала медленно двигаться с моста к земляной насыпи, стараясь сдерживаться, чтобы не перейти на бег… И вдруг! Вы когда-нибудь видели по телевизору, как ползет на вас танк? На весь экран. Вот так прямо на нее по рельсам ползла махина – огромный кран, на платформе которого лежало тяжеленное пролетное строение. На какое-то мгновение страх сковал все естество Анны, все мысли улетучились у нее из головы. Потом пришло на ум то, что она услышала накануне от начальника Никитинской дистанции пути об этом кране. Это был единственный в Украине кран, предназначенный для подобных работ, вес пролета – 130 тонн. Вот это махина! Сейчас уложат новый пролет – наступит исторический момент.
Анна ринулась вниз, чтобы увидеть это зрелище снизу. Там уже собралась толпа зрителей из рабочих и местных жителей, даже рыбаки побросали свои удочки и смотрели на мост. Кран медленно продвигался вперед, пролетное строение занимало свое место. Да, это не «американские горки» – это работа для настоящих мужчин! Потом были крики «ура», радостные поздравления. Вот так происходят события века. Дорожный мастер Ходцов, который курировал этот участок дороги, удовлетворенно произнес: «Работа сделана. Теперь здесь можно будет снять все ограничения скорости движения поездов». Монтеры пути забили последние костыли в шпалы. Путь для поездов был открыт.
Игорь щелкнул фотоаппаратом, сделав несколько удачных кадров, когда укладывали новый пролет. Затем он подошел к Анне, положил руку ей на плечо. Она оглянулась.
– А, это ты… – сказала она, улыбнувшись.
– Нет, что ни говорите, а мосты – самые поэтичные строения на земле, – сказал с воодушевлением Игорь.
– Почему? – спросила она.
– Наверное, потому, что они соединяют людей. Несколько минут – и пролет занял свое место, мост соединился, а еще какое-то время назад эти разные берега моста были оторваны друг от друга, между ними зияла пустота… Анна, я смотрел на тебя, когда ты стояла на мосту. Ты была очень красивая в эту минуту. В своем черном кожаном пальто с рыжим лисьим воротником, волосы выбились из-под шапки, развеваются на ветру… Восторженный задумчивый взгляд. В тебе было что-то такое, торжественное, революционное… нет, я бы даже сказал, героическое что ли… нет, опять не то. О чем ты думала в тот миг?
– Я и не успела ни о чем подумать… честно говоря, я очень испугалась. Я боюсь высоты… с детства. А потом, когда увидела эту махину, медленно надвигающуюся на меня, мне стало, вообще не по себе… Я рада была, что во время сбежала с моста…
– Да, к слову сказать, ты поступила крайне необдуманно, когда поднялась на этот высоченный мост, – с упреком заметил Игорь. – Надо быть осторожней в такие минуты. К тому же, в тот момент, когда должны были укладывать 130-ти тонный пролет… В этом есть какая-то, даже не знаю, как сказать… излишняя эмоциональность что ли… девушки, наверное, все такие легкомысленные существа…
Анна с удивлением посмотрела на Игоря:
– Игорь, ты меня осуждаешь за легкомысленность?
– Ну, я бы не стал так говорить, девочка моя, – покровительственным тоном сказал он, обнимая ее за плечи. – Я – твой старший товарищ, я всегда могу тебе дать дельный совет…
Анна выскользнула из его рук и пошла к машине. Игорь кинулся за ней вслед.
– Анна, ну куда же ты пошла? Мы так хорошо с тобой говорили, – сказал Игорь.
– Мы уже поговорили, – тихо сказала Анна.
Через несколько минут редакционная машина тронулась в путь. Ехали все в приподнятом настроении.
– Что ни говори, – сказал Игорь, – а в репортаже есть что-то этакое… знаменательное. Кстати, это только я заметил или там мы были одни?
– Я тоже не увидела никого из наших коллег из других изданий, – сказала Анна. – Возможно, они приезжали раньше…
– Или приедут позже после нас, – с удовлетворением заметил Игорь, потирая руки. – Нет, мы все-таки молодцы с тобой, Аня, хороший материал сделали! Правда, я чертовски замерз. Мороз, ветер, а я без головного убора, а мы там околачивались час, а то и больше…
– Сегодня мороз не очень большой, наверное, сейчас градусов – 5, не больше, – заметил водитель.
– Тебе хорошо говорить, Павел, ты все время просидел в машине, – сказал пренебрежительно Игорь.
Водитель обиделся и насупился. Анна с укором посмотрела на Игоря и прошептала:
– Ну зачем ты так, Игорь…
– Да ну… я ничего такого не сказал. Ты не замерзла, Аня? Давай я согрею твои руки, – сказал Игорь. Он взял ее руки в свои ладони. – Ого! Какие холодные. Чего ты перчатки не надела?
– Они в сумочке, в них неудобно блокнот и ручку держать в руках.
– Я все записал на диктофон.
Анна пожала плечами:
– Диктофон иногда мешает.
– Это да… Кстати, Аня, уже время обедать, давай с тобой пообедаем где-нибудь, – предложил Игорь. – Я так замерз и такой голодный, давай сейчас поедем в уютное кафе или ресторанчик, где играет хорошая музыка… ужасно не хочется сейчас возвращаться в редакцию. Там холодно и не уютно. И, к тому же, Гришин, точно, придумает какое-нибудь новое задание.
– А репортаж?.. его надо написать и сдать.
– Редактор говорил, что репортаж выйдет через три дня, успеем. Завтра утром он будет готов, я ночью все напишу, там не так уж много текста, больше с фотографиями возиться. Поехали, Ань, со мной, – настаивал Игорь, – ну его… эту работу, она никогда не кончится.
– Не знаю, у меня на два часа назначена встреча с Тимофеем Пасечником, я не могу его подвести, – сказала Анна.
– Что ему нужно на этот раз?! – недовольным тоном заметил Игорь. – Постоянно шляется по редакции этот противный старик.
– Пасечник – наш постоянный читатель, к тому же, он постоянно приносит свои статьи в нашу газету.
– Они все нудные и не интересные…
– Это ты так думаешь, а читатели думают иначе. К тому же, такие люди необходимы газете, надо же чем-то заполнить двенадцать полос.
– Ну, хорошо, согласен. Такие люди нужны. Пасечник – активный, много знает, и пишет неплохо… но при чем здесь он?! Не понимаю! Аня, я просто предложил тебе пойти со мной в кафе.
– Я поеду в редакцию, – сказала Аня, потупив взор.
– Эх, Аня, ты не возможный человек. Где романтика, где журналистский задор?..
Анна рассмеялась. Павел, улыбнувшись одними губами, кинул на нее понимающий взгляд.
– Игорь, по-твоему, журналистский задор заключается в том, чтобы ходить по кафе и ресторанам, – сказала девушка.
– А почему бы и нет?! Мы – творческие люди, мы можем себе это позволить, когда другие вкалывают на производстве или на железной дороге, как вот сегодня мы видели дорожных рабочих, монтеров, бригадиров… Пусть трудятся, обществу нужны дисциплинированные ответственные труженики и специалисты… Кто-то должен выращивать хлеб, водить поезда, работать на заводе…
При этих словах водитель Павел насупился еще больше. Он бросил недовольный взгляд в сторону Лебеденко.
– У нас разные профессии с ними, – продолжал Лебеденко. – Мы – творческие работники, а они – люди труда. Это две большие разницы, мы можем себе позволить гораздо больше, чем они. Во-первых, мы не так скованы жесткой дисциплиной, затем… у нас более гибкий график, ну, и в остальном есть кое-какие преимущества…
Анна решила прекратить этот ненужный разговор. Она отвернулась к окну. Игорь посмотрел на нее и замолчал, томно вздыхая при этом. Дальше ехали молча, каждый думал о своем. Лебеденко попросил водителя остановить возле кафе «Фламинго». Он вышел из машины и, не произнеся ни слова, тут же ушел. Павел посмотрел на него неприязненным взглядом:
– Вот гусь! Ты посмотри, какая у него жизненная философия, делит людей на категории. Пижон!
– Да, Игорь – не простой человек, – согласно кивнула Анна. – Но он хороший журналист… ленивый, правда, немного. Но в целом, с ним можно работать.
– Не люблю я таких людей, – сказал Павел, – от них не знаешь, чего ждать… Куда дальше ехать, Аня?
– В редакцию. Гришин, наверное, уже нас заждался. Честно говоря, никуда не хочется ехать. В редакции холодно, – вздохнув, сказала Анна, – а домой ехать далековато…
– Давай отвезу тебя домой.
– Не-а, не нужно, потом все равно надо возвращаться, не будет времени даже поесть. Павел, давай заскочим в магазин, я куплю что-нибудь поесть, какую-нибудь булочку или йогурт. На работе у меня чай есть.
– В какой именно магазин?
– В любой, мне без разницы.
Они проехали несколько минут и остановились у центрального универмага, там был продуктовый отдел. Анна вышла из машины и направилась к магазину. У входа она случайно встретилась с Тарасовой. Тарасова была довольно эффектной дамой, но абсолютно безвкусно одетой. Все знали, что Тарасова была любительницей одежды из секонд-хенда, именно там она чаще всего выбирала свои наряды. Увидев Анну, Тарасова широко улыбнулась. Не теряя ни минуты, она тут же пригласила Анну на мероприятие в музей, где она работала. Сегодня там открывалась выставка вышитых картин. Надо было написать об этом статью. Анна пообещала, что придет на открытие выставки.
Едва переступив порог редакции, Анна сказала редактору, что она идет на открытие выставки в музей. Пить чай было некогда, до музея надо было идти полчаса, а по городу редактор редко давал машину, добираться пришлось пешком. Булку пришлось жевать на ходу, запивая газировкой. После мероприятия в музее, Анна снова вернулась в редакцию. В кабинете сидела одна Лукошина, Лебеденко еще не появлялся. Анна спросила, где Лебеденко. Лукошина ответила, что Лебеденко недавно звонил и сказал, что «он простыл и сегодня на работу не выйдет». «Так, понятно… вечно Игорь найдет какие-то отговорки, чтобы не выходить на работу», – недовольным тоном проворчала Анна и уселась за свой рабочий стол. Она принялась писать репортаж о ремонте моста. Она хотела закончить эту статью к концу дня, потом надо было приниматься за материал о местных рукодельницах, чьи работы были выставлены в музее. Анна сидела в кабинете одна, Лукошина ушла в горисполком на пресс-конференцию городского головы.
Было 4 часа дня, Анна уже подумывала уйти с работы, когда в кабинет вошел редактор. Он сказал, что Анне и фотокору надо успеть до конца дня сделать блиц-опрос, узнав у прохожих «как они относятся к городской власти». Анна сделала кислое выражение лица и попробовала отказаться, сказав, что «сейчас на улице уже темно, и лучше этот блиц-опрос провести завтра с утра». Но Гришин был категоричен и потребовал, чтобы блиц-опрос провели сегодня. Через несколько минут в кабинет зашел фотокорреспондент Сева Лавринец. Сева скорчил недовольную мину. Он тоже был страшно недоволен тем, что его заставляют работать в конце дня, да еще бегать по морозу с камерой наперевес, и приставать к прохожим с глупыми вопросами. Сева сказал, что «идет курить на улицу и будет там ждать Анну». Он вышел. Анна быстро оделась и, нехотя, вышла на улицу. Над городом сгустились сумерки, уже включили уличное освещение, было прохладно, к вечеру мороз только усилился.
Прошло уже полчаса или, может, больше. Они опросили уже с два десятка горожан, задавая один и тот же вопрос: «Как вы относитесь к городской власти и, лично, к мэру Мороцкому Эдуарду Васильевичу?». Некоторые, завидев журналистов, с недовольными лицами проходили мимо, даже не останавливаясь и не выслушав вопрос. Таких было приблизительно треть. Остальные охотно делились с журналистами своим мнением. Основной ответ был таков – городские власти плохо справляются со своими обязанностями. У обывателей, явно, были претензии к власти и мэру города. В принципе, блиц-опрос был готов, и он был в том ключе, который нужен был для их газеты. Можно было возвращаться в редакцию. Было ужасно холодно, руки примерзали к диктофону. Анна мечтала только об одном, скорей попасть в теплое помещение и выпить горячего чая. Когда зашла в здание редакции, облегченно перевела дух, Сева сразу направился в свою фотолабораторию, а Анна поднялась на второй этаж и пошла по длинному коридору к своему кабинету. На этаже было темно, все уже порасходились. Свет горел только в кабинетах редактора и бухгалтера.
Она прошла в свой кабинет, включила свет. Обогреватель не стала включать, так как не намеревалась долго задерживаться на работе. Анна поднесла окоченевшие руки ко рту, попыталась согреть их своим дыханием. Казалось, от холода продрогли все косточки, безумно хотелось согреться. Анна взяла электрический чайник, намереваясь его включить в розетку, но там не было воды. Она тяжело вздохнула, ей ужасно не хотелось идти через весь длинный коридор в другой конец здания, где находился умывальник, чтобы набрать воды из крана. Анна зашла в кабинет бухгалтера. Там сидели за столами, уткнувшись в свои бумаги, бухгалтер Людмила Антоновна, немолодая уже дама со стервозным, как у всех бухгалтеров, характером, и менеджер по работе с клиентами Анжела, молодая девушка, недавно окончившая школу, она отвечала за распространение газеты и рекламу. Они были немного сосредоточенными, им предстоял годовой отчет. Услышав скрип открывающейся двери, бухгалтер взглянула в сторону Анны недовольным взглядом. Анна подняла вверх чашку и спросила:
– У вас можно взять стакан кипятка? Я ужасно замерзла, только что пришла с блиц-опроса, на улице ужасно холодно.
– У нас нет воды, – недовольно буркнула бухгалтерша и снова уткнулась в свои бумаги. На ее столе рядом с бумагами стояла чашка с дымящимся кофе. Анна знала, что бухгалтерша ее недолюбливала.
Анжела ничего не сказала, она жевала печенье, лишь надменно посмотрела на Анну. Анжела была какой-то дальней родственницей хозяина газеты, она на всех смотрела свысока.
Анна посмотрела на них недоуменным взглядом и вышла из кабинета. Настроение было окончательно испорчено. «Неужели им жаль для меня стакана кипятка? – подумала она. – Они сидят в тепле, а я весь день пробегала на улице, на морозе, добывая материал для газеты (для нашей газеты, между прочим!), а им кипятка жалко для меня. Как можно работать в таких условиях, когда такое отношение… Руки опускаются после этого.» Пребывая в плохом расположении духа, Анна покинула редакцию, даже не попрощавшись с редактором. Она пошла домой. Ужасно хотелось есть. Она вспомнила, что давно ничего не ела. Она зашла в ближайший магазин и купила пачку чипсов. Жуя чипсы на ходу, она подумала: «Странный выбор для голодного человека – чипсы, лучше бы, наверное, было взять булочку или печенье.» Анна отвлеклась от размышлений. Взгляд ее привлекла молодая девушка, шедшая ей навстречу, как для зимы, она была легко одета. На ней было легкое пальто, капроновые колготки и осенние сапожки. Безусловно, красивые и элегантные сапожки, но не утепленные. Модница была без головного убора. Черные волосы красивой волной ниспадали на плечи. «Странно, как им не холодно, – подумала Анна, – что они ходят легко одетые. Может быть, у них на работе и дома тепло, и потому они не мерзнут так, как я».
Переступив порог дома и сняв обувь, Анна устало повалилась в кресло. Мама принесла ей горячего чая. Анна выпила чай и пошла в свою комнату. Она легла на кровать и почти сразу же заснула. Мама не стала ее тревожить. Сквозь сон Анна слышала, как звонил телефон. Трубку сняла мама, она с кем-то разговаривала. По отдельным фразам Анна поняла, что звонил Алексей, но у Анны не было сил подняться с кровати, чтобы поговорить с ним.
Глава 4. Разные судьбы
Утром Лебеденко появился в редакции как всегда с опозданием. Войдя в кабинет без четверти десять, Лебеденко к своему удивлению обнаружил там Тимофея Пасечника. Пасечник сидел на стуле возле стола Анны, они о чем-то беседовали. Лебеденко покосился на Анну:
– Странно. Ты же говорила, что должна была встретиться с ним вчера.
