скачать книгу бесплатно
– Нет. И теперь ты вообще не сможешь ее забрать. Никогда не думал, что так скажу, но я сожалею, человек. Из Мира Тишины никто не возвращается просто так…
– Сука ты. И он тоже, – кивнул я головой вслед второму. – А мне что делать? Или помнить ничего не буду?
– Не знаю. Возвращайся. Тебе еще есть что делать в твоем мире.
– Но… как? Шагнуть куда-то? Пальцами пощёлкать? Или посвистеть?
– На твоём ноже – дорога домой. Для этого он сделан. Надеюсь, мы больше не встретимся, Танго. Или не скоро. Живи.
И он исчез.
Я долго смотрел вслед, пытаясь хоть как-то мысленно заполнить пустоту внутри. Вот что мне делать? Ещё ощущалось присутствие Тани, ещё помнил её прикосновение, её дыхание, взгляд… Но пустота внутри начала медленно и неотвратимо забирать эти ощущения.
Я глубоко вдохнул и закрыл глаза. Что делать-то? Чего там этот крылатый ляпнул? На ноже? Дорога домой? Я обессилено опустился на землю, тупо глядя на свой нож. На простую, тяжелую рукоять с деревянными накладками. На мощное, чуть изогнутое лезвие, покрытое вычурной резьбой… Этот нож я купил на барахолке совершенно случайно. Шел по рынку, задумчиво разглядывая всякую чепуху, которую вынесли на продажу. И наткнулся взглядом на потрепанный кожаный чехол, валявшийся вперемешку с какими-то заржавевшими ключами и проводками. Что меня толкнуло – не знаю, но я взял чехол, выудил из него складной нож. Да так и не смог вернуть его продавцу, суетливому старичку со слезящимися глазами. Купил за совершенно смешную цену. И никак не мог оторвать взгляд от гравировки на лезвии… Непонятные значки, переплетенные узорами и причудливыми цветами, вязью идущие по верхней части клинка, над спусками заточки. Очень тонкая и красивая работа. А потом нож стал постоянным спутником и в городе, и в горах. Удобный, тяжелый, постоянно острый – я в нем души не чаял. А он словно благодарил за то, что вытащил его из кучи мусора и забрал к себе, выполняя всю работу, которую я ему подсовывал… Потом кто-то из знакомых мне сообщил, что на лезвии выгравированы руны. Старые и непонятные.
Руны.
Руны?!
Медленно поднял руку, выставив лезвием вперед открытый нож. И начертил в воздухе один из знаков, первый, который уже просто знал наизусть. Что-то неуловимо изменилось, словно расколов воздух, как будто я разрезал его этим знаком. Я с недоумением посмотрел на блеснувший в воздухе почти прозрачный разрез, и сделал еще один, начертив другой знак, который был изображен следом за первым. Разрез стал шире. Так, кажется, понятно… Я быстро дорисовал руны и онемел.
Воздух прочертило яркое сияние. Потом на том месте, где я чертил знаки, замерцало темно-багровым цветом пятно. Осторожно сунул туда руку. И провалился внутрь, как будто меня что-то с силой втащило в пятно…
…Когда меня нашли, я сидел на камне совершенно голый и без единой царапины, сжимающий складной нож с почерневшим лезвием в скрюченных, обожженных пальцах. Так мне сказали, потому что совершенно ничего не помнил. Спасатель, который до меня добрался первым, никак потом не мог понять, как я выжил после падения с высоты в сорок с лишним метров. Причем на мне не обнаружили даже легкого синяка, кроме ожогов на пальцах. А тело Тани нашли в десятке метров от меня. Целой осталась только голова, которую я закрывал руками в попытке защитить ее. Все остальное было переломано…
Я не видел, как перекрестился один из спасателей, когда я опустился на колени и поцеловал Танюшку. А потом заплакал, прижав её к себе, и долго качал, словно убаюкивал…
…Мне тогда долго восстанавливали память. Она частично вернулась, с помощью специалистов-гипнотизеров.
Но я все вспомнил, когда отчистил черное лезвие ножа, который на целых двенадцать лет спрятал в шкаф.
*******
…Я сидел на лавочке, пытаясь раскурить сигарету на ветру. И увидел, как передо мной кто-то остановился.
– Простите…
Я поднял голову:
– Да?
– Мы знакомы?
Я его узнал. Это тот самый человек, с которым мы в последний раз чуть снова не сцепились с Брарро.
Странно, он что, помнит меня?
– Не думаю, – пожал плечами. – Вообще-то, я тихий человек, и у меня почти нет знакомых.
Человек вздохнул, продолжая пристально смотреть на меня. Потом присел рядом:
– Но все же у меня ощущение, что я вас знаю. Будто мы с вами встречались. Причем в таком месте, куда не каждому суждено попасть.
– Я не хожу по сомнительным местам. Думаю, вы просто ошиблись…
Он помолчал. И откинулся на скамейке, сунув руки в карманы:
– Вы знаете… Вам никогда не снились сны? Странные, пугающие? Мне приснился один раз. Будто я умер, и попал в странное место. И за мной пришли дьяволы. Или ангелы смерти, не знаю. Похожие на тех, что часто рисуют в разных книжках. И ощущение, что это конец, что уже все, не видать мне больше ничего этого… – обвел он рукой вокруг себя, – …не покидало меня. Я куда-то шел, вспоминая дорогу, но не мог найти. А потом пришли они, эти ангелы. Или как их там…
– Зачем? – Я с интересом уставился на него, ожидая его версию произошедшего.
– Не знаю, – пожал он плечами. – За мной? Может быть. И я понял, что это мой последний путь. Но тут появились вы… Вернее, не вы. Но он очень был похож на вас. Он даже говорит так же, с легкой хрипотцой, я это хорошо запомнил.
– И что я, вернее он, сделал?
Хорошая у него память, однако…
– Ничего. Вы просто забрали меня у них. Поспорив, что я не прожил свою жизнь сполна. Ангелы проиграли, насколько я понял. Потом мне стало больно. А потом ничего не помню…
Человек смолк. Долго смотрел куда-то вдаль, потом тихо произнес:
– А знаете, я и вправду не прошел до конца свою жизнь. Она только сейчас для меня начинается. Я ведь попал под машину, когда шел на очень важную встречу. И не был уверен в успехе, но теперь все выходит, как нельзя лучше.
Я опять закурил. Он тоже.
– Думаю, тот, который вытащил вас оттуда, был бы рад сейчас услышать ваши слова. И искренне надеюсь, что он не зря это сделал.
– Спасибо, – кивнул он головой. – Мне удалось убедить Министерство в том, что создание сети приютов для детей-бродяг – дело очень важное. И удалось добиться большего. В приютах будут школы.
Я повернулся к нему:
– Серьезно? Это очень хорошая новость! Теперь, я более чем уверен – тот человек очень бы обрадовался, узнав, что он тоже сделал доброе дело.
– Надеюсь… – Человек поднялся и протянул мне руку. – Спасибо, что поддержали беседу.
– Всегда рад, – пожал я руку в ответ.
– Всего доброго!
Человек пошел по аллее, но потом развернулся ко мне и тихо сказал:
– Очень вас прошу: если увидите его, того, кто меня вытащил оттуда, просто передайте ему мое искреннее спасибо.
Я не ответил ничего, только кивнул головой.
– Так ты готов? – спросил Боря и вздохнул.
– Да, всё, иду уже.
Я никак не мог найти маленькую записную книжку, в которой были записаны старые телефоны. И уже приехал Борька. И уже надо было выходить. Пришлось в темпе ворошить большой шкаф, в котором у меня хранилась всякая мелочь, разбросанная по коробкам. И выбросить бы половину, но жаль как-то… Перевернул две коробки, быстро пошарил в куче и стал запихивать обратно. Когда нащупал старый кожаный чехол, то сначала не поверил своим глазам.
Нож!
А я уже думал, что потерял его. Сунул его в карман, поднялся, оставив остатки барахла на полу. Черт с ней, с книжкой, потом найду. Снова затрезвонил мобильник.
– Да иду, иду… – проворчал я, подхватив рюкзак.
Взял связку удочек и выскочил из дома, тщательно захлопнув дверь…
– Чего так долго? – буркнул Боря, заводя машину. – Всю рыбалку проспим!
– Не проспим, не переживай, – примирительно сказал я, усаживаясь поудобнее. – Двинули?
– Двинули. Пристегнись!
Я пристегнулся.
– Знал бы, что ты такой копуша – не стал бы ждать, – незлобливо сказал Боря, выруливая на почти пустую трассу.
– Да что ты говоришь! И что бы ты там один делал?
Борька надавил на педали:
– Сходил бы в деревню, за самогоном. Потом напился бы в одиночку и начал бы танцевать голышом. Под луной!
– Почему под луной? – улыбнулся я.
– Ты ничего не понимаешь! – сказал Боря. – Это же романтично! Представь: ночь, костер, пустая бутыль из-под самогона… Река плещется, птицы ночные орут. И я! Один! Танцую под луной! – Он бросил на меня взгляд и звонко расхохотался: – Правда, после литра самогона я буду тот еще танцор. Комары засмеют…
Я подбросил в костерок пару сучьев потолще и, откинувшись на спальном мешке, закурил.
Вечерело. Облака медленно тянулись тонкими лепестками по небу, окрашенные заходящим солнцем в ярко-розовый цвет. В воздухе плясал табунок мелкой мошкары, перемещаясь с места на место. Носились стрижи, время от времени подныривая на скорости к воде, потом опять взмывали вверх, чуть не врезаясь друг в друга. И как они так умудряются разлетаться – ума не приложу…
– Хорошо-то как… – протянул Борька, почесав в затылке. И подпрыгнул: – Ешкин кот, клюет!
Он рванулся к спиннингу. Сделал резкую подсечку, и начал остервенело крутить катушку с леской. Спиннинг выгнулся дугой, затрещав на стыках. Крупный кто-то, однако.
Я вскочил, подхватил подсачек:
– Боря, держи его! Только не упускай!
– Не дождешься… – пропыхтел друг, воюя с катушкой. – Лишь бы этому гаду не вздумалось сорваться.
– А ты не давай!
Я залез в воду, держа подсачек в руках. Боря продолжал выводить рыбину, бледный и напряженный. И чего так переживать, подумаешь, рыбу тащит… Наконец-то мелькнул тот, кого мы пытались вытащить. Не знаю, кто это, но немаленький. Огромный хвост на мгновение показался над водой, хлопнул по поверхности и снова исчез, заставив жалобно заскрипеть несчастный спиннинг.
– Ух, ты… – выдохнул Боря. – Не упущу…
Мы все-таки выволокли рыбу. Сома. Килограмм эдак на тридцать. Он лежал на берегу, огромный, головастый, и тяжело раскрывал пасть, в которую запросто уместились бы два моих кулака.
А мы сидели рядом, уставшие, измученные, но счастливые донельзя, и курили, неспешно обсуждая трофей.
– А знаешь, какие пельмени из него вкусные… – мечтательно говорил Борька, лениво трогая голой ногой хвост сома. Рыбина недовольно отзывалась, елозя хвостом по песку.
– Пельмени – это да… Но копченый – он просто во рту тает.
– А ты умеешь коптить? – спросил Борька.
– Конечно. Дед научил. И чего там уметь-то? Прямо здесь можно закоптить.
– Да ну? – подпрыгнул Борька. – И чего мы сидим?
– Не знаю, – зашвырнул я окурок в реку. – Копай яму.
– Какую?!
– Обыкновенную. В метр глубиной. Для коптильни. А я пока подготовлю все, что нужно для этого. Нож есть?
– Да, вон, в моем рюкзаке, в левом боковом кармане возьми.
Я перевернул его рюкзак, отстегнул клапан и вытащил нож. Столовый. С закругленным концом. Из какой-то дурацкой мягкой нержавейки.
– Это что?! – изумленно спросил, рассматривая нож.
– Как что? Не видишь, что ли? Нож! – гордо сказал мой друг.
Я покатился со смеху.
– И чего смешного? – обиделся Борька. – Он, между прочим, очень даже режет все! И мясо в том числе!
– Не сомневаюсь. А я вот свой нашел. Думал, что потерял его, подзабыл, что в шкаф просто убрал.
– И где он?
Я вытащил из кармана чехол:
– Со мной, конечно. Только немного лезвие бы почистить. Не помню, чем его запачкал… – Я щелкнул кнопочкой чехла, открывая. – Кстати, а сейчас и почищу. Ты пока яму в песке здесь копай. Примерно по пояс. Потом стружек настрогаю и сома разделаю.
Борька вздохнул и достал из багажника небольшую складную лопатку. Бросил на меня несчастный взгляд и принялся неторопливо копать.
Я открыл нож. Ну, здравствуй… Жалко, что ты не умеешь говорить, хоть рассказал бы мне, где я так тебе лезвие закоптил-то. Сейчас все исправлю, ладно? Присел у воды на небольшой камень, зачерпнул мелкого речного песка и осторожно прошелся им по лезвию. Потом еще, каждый раз аккуратно ополаскивая нож в воде. Я не боялся ржавчины. Почему-то помнил, что этот нож ни разу не ржавел, будто заколдованный. И улыбнулся, когда наконец-то из-под слоя черного нагара блеснуло лезвие. Ну вот и чудесно. Я тебя запачкал, я и почищу. Извини, что забыл о тебе.
– Ух, какой… – протянул Борька, подходя ко мне. Швырнул лопату, и устало опустился рядом. – Красивый нож. Купил? Или сделал сам?
– Не помню, – сказал я, внимательно рассматривая вычищенное лезвие. Интересно, что эти знаки означают? – Ты не поверишь, но я знаю только, что он со мной очень давно. Служит верой и правдой. Только вот почему я его в шкаф убрал? Ты не в курсе, случаем? Хороший ведь нож.
– Да ты вообще сплошная загадка, – улыбнулся Боря.
