скачать книгу бесплатно
Вина в окрестностях не продавали, мы довольствовались лимонадом. Я выбрала на свой вкус, это был «Тархун».
– Выглядит странно, но освежает, – новый знакомый впервые открыл для себя любимый напиток моего детства.
Мы заговорили про прошлогоднее путешествие Маттиаса на Украину в поисках дома деда.
Расположенная вдали от крупных центров деревушка была спрятана от приезжих не только неприступными дорогами, вернее, их отсутствием, но и языковым барьером. Чем глубже заходил он внутрь страны, тем менее приветливым было население. Когда люди узнавали, что гость приехал из Германии, становилось только хуже.
– Со мной просто не хотели говорить, показывая всем видом, что делать мне здесь нечего, – печально заметил собеседник.
Я вопросительно посмотрела на него.
– Да, я тоже сначала не понял, потом только нашёл в Google, что в этих местах всех жителей села убили солдаты вермахта. Вот откуда была неприязнь, и вот почему там не покидало ощущение, что война закончилась вчера.
В детстве я любила фильмы о Великой Отечественной, у меня была даже сумочка с красным крестом, с ней я воображала себя медсестрой, спасающей раненых с поля боя. Чаще всего в роли раненого выступал серый плюшевый кот Василий. Киноленты рождали в моём детском сознании много разных «почему?», с которыми я неизменно приставала к бабушке. Именно она как-то сказала мне простые, но от этого не менее важные слова: «Не все немцы – фашисты». Сейчас я уже не помню, о чём был тот разговор. Возможно, так заканчивалась одна из бабушкиных историй про войну, которые я слушала вместо сказок. В них злодей Гитлер даже перед смертью творил особенно страшные в глазах четырёхлетнего ребёнка вещи – травил ядом собак, а бабушка-девочка, не боясь того, что её отругает мать, подкармливала немецких военнопленных морковкой, купленной на центральном рынке Новосибирска. «Жалкие они были, голодные, вот и отдавала я им еду», – буднично завершала бабушка не похожий на героическое кино рассказ.
Одиссея в прошлое Маттиаса всё-таки увенчалась успехом: ему удалось найти дом деда и даже сфотографировать его для матери.
Нашу беседу прервало препятствие: мы стояли перед возвышением, на вершине которого расположились остатки древней защитной башни.
– Как в Сибири относятся к спорту? – в серых глазах моего спутника зажёгся огонёк азарта.
– Хорошо. Только я предпочитаю пить глинтвейн, пока мои друзья покоряют очередную гору, – честно ответила я.
– Понятно, – усмехнулся Маттиас, поднявшись по остаткам лестницы и подавая мне руку.
С каждым шагом тропинка становилась всё уже, а подъём круче. Наконец после усилий мы стояли на самой высокой точке.
Перед нами лежал город. Вдалеке словно нарисованные пастелью горы соприкасались с белыми облаками, пики церквей стремились в небо, коричнево-красные крыши старых домов соседствовали со стеклянными отливами новостроек, безмятежно текла река, перетянутая броским поясом моста Мира.
– Самые лучшие фотографии получаются, когда выходишь за пределы, – мой двухметровый проводник ловко перелез через ограждение, отделявшее от обрыва.
Я не спешила следовать за ним. С видом профессионального репортёра Маттиас искал лучший ракурс.
– Хочешь, сфотаю тебя? – предложила я.
– Не очень-то люблю, но давай, – Маттиас протянул мне смартфон.
Миновав ржавый барьер, я сделала несколько снимков. На них молодой мужчина, сидя на обрыве, смотрит на залитый солнцем Тбилиси.
Мне в голову пришла забавная идея:
– Ты знаешь проект #fallowmeto[10 - Instagram-проект фотографа Мурада Османна и его спутницы Натальи Захаровой. Снимки, на которых Наталья стоит спиной к камере, а её руку держит Мурад, пользуются большой популярностью в интернете.]?
– Нет, но поищу в Google.
– Сейчас ты фотограф, – я взяла Маттиаса за руку и потянула по направлению к обрыву.
Кадры получились удачными.
– Скинь мне их на WhatsApp, – попросила я.
– Кто сказал, что немцы добрые? – лицо Маттиаса выражало крайнюю степень нахальства.
– Не забывай, друг, я хоть и на 1/8, но немка, – мне удалось легко парировать. – И уже начала продумывать план мести.
– Чёрт, точно.
Дорога обратно по полуразрушенным ступеням была не менее сложной, чем подъём. Я старательно цеплялась за уступы, подметая белой юбкой пыль веков.
– Давай-ка сделаем по-другому, – Маттиас спустился на два пролёта ниже и взял меня на руки.
Из мыслей в голове были только «Блин, блин, блин». Но факт оставался фактом: меня несли на руках из высокой башни средневекового замка.
Наконец мы вышли на ровную поверхность. На зелёной полянке у подножия крепости бело-рыжий пёс увлечённо грыз старый башмак.
– Привет, – собака никак не отреагировала на наши заигрывания и продолжила своё дело.
Маттиас обожал животных, и в этом мы были схожи. В каждой стране его ждали подопечные – в общей сложности восемь хвостов. Я же после смерти кошки Шуры, подобранной в подъезде и страдавшей всеми возможными заболеваниями, не заводила питомцев.
– Почему? – поинтересовался мой спутник.
– Это ответственность и привязанность. А мне иногда кажется, что я не знаю, где окажусь завтра, – честно ответила я.
– Понимаю, о чём ты, – в голосе Маттиаса прозвучала грусть.
По дороге к серным баням мы разговаривали о странах: о том, как прекрасен Дрезден в хорошую погоду, и мне, конечно, не повезло в тот дождливый день семь лет назад, и надо повторить; ещё туда постоянно летают самолёты из России – так решил Путин; что горы Алтая манят своей дикой красотой, Санкт-Петербург – особой атмосферой, а в городах Золотого Кольца захватывает дух от тысячелетия, которое смотрит на тебя с блестящих луковиц церквей.
В отличие от истории география в школе не была моим любимым предметом. Раскрашивание абстрактных очертаний в контурных картах навевали скуку, я механически запоминала названия и границы, чтобы сразу после урока забыть. С возрастом мои контурные карты стали другими: жизнь наносила на них людей, события и чувства. На берегу Индийского океана под светом полной луны я со страхом думала о будущем; на тропинках весеннего Версаля расставалась со старым другом и иллюзиями; на клеверном поле Переславля залечивала душу.
Самолёт действует на меня лучше любого психоаналитика. Стоит только оказаться на борту – само собой приходит понимание, что важно и кто важен, чьего звонка или сообщения будешь ждать, а чему настало время потеряться среди облаков. Тбилиси в первый день мая делал всё, чтобы остаться самым ярким воспоминанием на карте памяти.
Жизнь рядом с куполами крыш серных бань кипела: сновали туристы, группка любителей капоэйры[11 - Бразильское национальное боевое искусство, сочетающее в себе элементы танца, акробатики, игры и сопровождающееся национальной бразильской музыкой.] показывала свои пластичные па на зелёной траве, в ресторане на возвышении шло кавказское застолье, музыканты в традиционных одеждах горцев исполняли «Миллион алых роз»[12 - Песня Аллы Пугачёвой на стихи Андрея Вознесенского. Сюжет стихотворения, положенного в основу песни, излагает одну из легенд о знаменитом поступке грузинского художника Нико Пиросмани (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE_%D0%9F%D0%B8%D1%80%D0%BE%D1%81%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B8), питавшего неразделённую любовь к французской актрисе Маргарите де Севр.] на грузинский манер.
– О чём они поют, ты понимаешь? – спросил Маттиас.
– Грузинский я не знаю, но это очень известная песня. Художник Нико Пиросмани был влюблён в актрису и, чтобы завоевать её, продал свой дом и купил на все деньги цветы. Взаимности он так и не получил и умер в бедности, – пересказала я известный сюжет.
– Очевидно, выдумка, – Маттиас включил немца.
– Говорят, что правда, – улыбнулась я.
Культура Грузии полна легендами о любви. Каждый шофёр с удовольствием вам расскажет о том, что Шота Руставели[13 - Шота Руставели (1172—1216) – поэт, государственный деятель Грузии. Автор поэмы «Рыцарь в тигровой шкуре».] в отчаянии от неразделённого чувства к царице Тамаре[14 - Царица Тамара (1166—1213) – царица Грузии, с её именем связан «золотой век грузинской истории».] написал великолепную поэму, прославившую его в веках. Часть обязательной экскурсионной программы в Тбилиси – могила Грибоедова[15 - Александр Грибоедов (1795—1829) – российский дипломат, поэт, драматург. Погиб в Тегеране во время разгрома русской миссии религиозными фанатиками.] с высеченными на камне словами жены Нино: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?». Потеряв мужа в 17 лет, княжна до самой своей смерти носила траур.
Искусство не рождается из уюта семейной жизни, оно растёт из боли расставаний и потерь. Незавершённые истории становятся поэмами и романами, по ним снимают фильмы, пишут картины и создают музыку, но я уверена: герои, чьи судьбы легли в основу произведений, были готовы обменять всё великолепие земной славы на то, чтобы просто быть вместе.
За время нашей прогулки я совсем забыла о своей обычной осторожности. Крем от загара скучал в номере отеля, а щёки предательски горели. Мой спутник выглядел не лучше: на солнце его кожа приобрела красноватый оттенок. Обычная плата за светлую масть. Северянин Маттиас не был героем моих девичьих грёз, в которых я всегда отдавала предпочтение южному обаянию Жана Дюжардена[16 - Французский актёр, кареглазый брюнет.] перед холодной точёной красотой Александра Скарсгарда[17 - Шведский актёр, сероглазый блондин.]. Подростком я заворожённо смотрела на глянцевые фотографии Клаудии Шиффер[18 - Немецкая топ-модель, блондинка.] и Дэвида Копперфильда[19 - Иллюзионист, брюнет.] – абсолютно разные, как день и ночь, вместе они казались идеальной парой, хотя чувств там было столько же, сколько в рекламном ролике про йогурт.
– Похоже, пора искать убежище, – предложила я, когда мы наконец дошли до водопада, скрытого за серными банями.
– Давай найдём какое-нибудь место, чтобы посидеть, правда, времени остаётся совсем немного, – Маттиас посмотрел на часы. – У меня ещё одна встреча с человеком из посольства.
На пути нам попался местный клон Starbacks, который и стал нашим выбором.
Мы заказали холодный чай, лимонад и лепёшку, похожую на мутировавшую кесадилью. Пока я рылась в сумочке в поиске рассыпавшихся лари, мой новый знакомый оплатил заказ с ироничным видом и словами «слишком поздно».
– Окей, следующий счёт – мой, – во мне заговорил победивший феминизм и подозрительность.
«Странный немец, очень странный. Постоянно порывается платить за меня. Может, он проверяет действие правил обольщения русских женщин?» – резонёр внутри искал подвох, но впереди его ждала ещё большая пища для анализа.
Пока Маттиас завершал дела на кассе, я впервые за долгое время взяла в руки смартфон: на меня вывалились сообщения из всех мессенджеров.
– О, приветы из Tinder, наверное, – лицо собеседника изобразило смесь хитрости и любопытства.
– Ничего подобного, – почему-то его слова смутили меня.
– Ты замужем? – похоже, кто-то решил выполнить план первого свидания.
Удивительно, но за несколько часов мы успели обсудить всё, но только не личную жизнь друг друга. В нашем времени вместе были лёгкость и глубина, не прозвучало ни одного стандартного вопроса из анкеты сайта знакомств.
– Нет, – ответила я.
Перенимая эстафету честности, Маттиас заявил:
– Ты должна знать важную вещь обо мне. Я вегетарианец. Вот.
«Конечно, дорогой, на ужин мяса не будет», – ёрничал мой внутренний голос.
Признавшись друг другу, мы продолжили разговор о разнообразии культурных традиций. В этот раз речь зашла о Tinder.
– В России это приложение, скорее, о встречах за чашкой кофе без продолжения, – поделилась я своими наблюдениями.
– Здесь по-другому, мне кажется. Ты же видела этих парней с детьми в профиле? – лицо Маттиаса изобразило пренебрежительную гримасу.
– О да. Очевидно, что они не о долгих разговорах мечтают, – поддержала я мысль.
В целом проведённые здесь несколько дней показали мне, что Грузия была вполне безопасна для женщин, путешествующих в одиночестве. В отличие, например, от курортных районов Турции, где хочется спрятаться за непроницаемой стеной от сальных взглядов. Уставшие на родной земле от спасения изб и коней, мои соотечественницы на отдыхе дают волю чувствам, на радость измученным строгими запретами мусульманским мужчинам. Итогом стал стойкий стереотип о русских Наташах, который порядком портит жизнь тем, кто не ищет страстей.
В ответ на мой монолог об опасностях, подстерегающих женщину в пути, Маттиас понимающе покачал головой:
– Какие твои цели в Tinder? – спросил он.
– Общение, ничего личного.
Слова прозвучали уклончиво, и собеседник заметил с тенью лукавства:
– Ты покраснела.
«Мы что, сейчас флиртуем?» – в моих аналитических программах наметились сбои из-за переизбытка информации за один день.
Выйдя из кафе, мы погрузились в Старый Тбилиси. С приближением вечера ритм города менялся: появлялись новые звуки и движения, на углу молодые люди разучивали традиционный танец, шумная компания курила кальян, уличный музыкант пел что-то из Земфиры.
– Мне пора, – сказал Маттиас.
– Конечно.
– Предлагаю проститься по-немецки, – на этих словах он обнял меня.
Только в номере гостиницы я поняла, что поставила рекорд по пешим прогулкам. Пустоту в голове заполняла Dani California[20 - Песня Red Hot Chilli Peppers.].
Who knew the other side of you
Who knew what others died to prove
Too true to say goodbye to you
Too true, too say, say, say…[21 - Кто знал, какая ты на самом деле? Кто знал, что хотели доказать своей смертью другие? Я слишком искренен, чтобы прощаться с тобой. Слишком искренен…]
Около 23:00 пришло сообщение от Маттиаса: «Не спишь?».
«Ещё нет. Как твой вечер?» – написала я.
«Нормально. Договорились о будущих проектах в Дрездене. Что делаешь? Устала?» – сквозь экран чувствовалось его сомнение.
«Ничего особенного. Валяюсь, слушаю музыку», – я поддержала диалог.
«Это вовсе не ничего. Не найдётся ли местечко для меня?» – после вопроса стоял подмигивающий смайл.
Пауза.
Мои резонёры собрались на совет в Филях, где происходило примерно следующее:
– Так хорошо начиналось.
– Да. А он всё портит.
– Что ответим?
– Проигнорируем.
Мой английский выдал: «Мы замечательно провели день. Но не хочется торопить события».
Поняв замешательство, Маттиас успел за время подготовки стратегического сообщения изобразить штук пять объяснений:
«Честно говоря, я не могу заснуть. Вот и подумал, что лучше погулять и поболтать, чем переписываться».
«Конечно. Я буду рада тебе», – одной рукой я уже «рисовала» лицо.
«Через 10 минут у твоего отеля», – смайлик в конце предложения торжествовал.
