скачать книгу бесплатно
А потом Фейерверк
Дина Валуйских
Три девушки просыпаются в странном месте, непохожем на привычный им мир. Они родом из разных стран, у них разные характеры и судьбы, но всё-таки есть и кое-что общее, иначе бы они никогда не встретились. Понимание приходит по мере того, как героини вспоминают свою земную жизнь…На страницах этой книги эзотерическая притча гармонично сливается с суровым реализмом, а за лёгкой иронией скрываются серьёзные мысли: настоящим человеком, а тем более, настоящей женщиной быть непросто, в любой стране и любом веке. Девушкам удается увидеть то, что следует за фейерверком…
Дина Валуйских
А потом Фейерверк
1
В кристально чистой воде отражались девичьи лица – беззащитные, но вместе с тем – совершенно спокойные. Теперь, когда прежняя жизнь, полная напрасных переживаний, осталась позади, не было на этих блаженных лицах ни усталости, ни напряжения.
Одна за другой, девушки открывали глаза. Там, где они очутились, было светло, но свет не слепил глаза – наоборот, он был мягким и дружелюбным. А ветер ласково шевелил волосы и щекотал кожу…
Первой проснулась Тина. Ей показалось, что она всего лишь моргнула: на мгновение закрыла глаза, за секунду до удара о землю, а открыла их уже в этом райском уголке.
После Тины осторожно приоткрыла глаза Филарета. Она недоверчиво оглянулась вокруг, чуть прищурив глаза.
Затем очнулась Маргарита – худенькая, белокурая, похожая на маленькую птичку. Её глаза тут же наполнились ужасом. Она закрыла лицо руками и заплакала, твердя что-то невнятное о сыне. Внутри её прозрачного тела пульсировал чёрный светящийся шар. От Маргариты исходил запах отчаяния, настолько сильный, что мог убить всё живое вокруг. Именно так пахло на Земле миллионы лет назад, когда вымирали динозавры.
Напротив неё сидела Филарета с мокрыми, будто бы только что вымытыми волосами пшеничного цвета. Большие, печальные голубые глаза казались на её лице чужими: будто она забрала их у кого-то другого и вставила себе в глазницы. На её лице и теле были свежие раны и ссадины. Настроение у Филареты было паршивым – оно не просто упало, а не меньше, чем на дно океана. В груди у неё светился и рвался наружу ярко-красный шар. Девушка пахла обидой, смешанной с жаждой мести – одно из самых ядовитых сочетаний.
Рядом полулежала на траве темноволосая девушка с оранжевыми глазами – единственная из всех, кто был спокоен. Шар внутри неё светился тёплым розовым светом. Она пахла любовью, гармонией и умиротворением. Её короткие волосы послушно развевались на мягком ветерке.
Вокруг них было нескончаемое поле, усыпанное благоухающими цветами. Посреди него – широкая овальная лужа, висевшая в воздухе, подчиняясь чьей-то воле. Вдали – плавная широкая линия горизонта, сливавшегося с небом.
– Либо я умерла, – сказала Тина и выдержала паузу, – либо те конфетки были волшебные.
Её голос нарушил гармоничную тишину.
Словно в доказательство последней мысли некоторые из растущих вокруг неё цветов – а именно те, что были лилового цвета – принялись беспокойно пошатываться в такт дующему ветру.
– Зачем она собрала эту троицу в одном месте? – писклявый голос прозвучал где-то внизу. Услышав его, Филарета растерянно огляделась, но ничего нового не увидела.
– Это не троица, а банальное трио, – ответил другой голосок.
– Что значит трио? А четвёртая где?
Оказалось, беседа велась прямо у неё под носом. Три крохотных существа стояли у её «адидасов».
– А вы не думаете, что можно было бы проявить к нам чуть больше уважения? – Филарета влезла в этот странный разговор, не до конца доверяя тому, что слышала, и сразу же пожалела об этом, обнаружив, что другие две девушки либо ничего не заметили, либо просто не подали виду. Неприятно быть чудаком, который слышит то, чего не слышат другие!
Согнувшись, малюсенькие существа убежали в сторону солнца. Филарета не успела разглядеть их лиц, и вообще, были ли у них лица. Приметила лишь две пары чёрных точек – должно быть, глаза.
Сейчас бы ущипнуть себя, да вернуться в действительность. Но Филарета сомневалась, стоит ли это делать – понятно, что ничего хорошего там не уготовлено.
– Если мы действительно умерли, то умирать не так страшно, как все думают, – сказала Тина.
Для одного дня впечатлений уже было достаточно. Впрочем, их было бы достаточно и для миллиона дней. Девушки хоть и не чувствовали усталости, но решили прилечь и обдумать произошедшее. Казалось, что ничего нового уже не произойдёт: всё, что могло случиться плохого, случилось, и хуже уже не будет…
Тина сменила позу: села по-другому, поджав ноги под себя.
– Только не говори, что ты собралась молиться, – Филарета покрутила пальцем у виска.
– Это называется ваджрасана. Поза ученика, – сказала Тина и целиком ушла в себя.
Тина
2
У природы нет плохой погоды. Это знают все, кто живёт у моря. Все, кроме Тины.
Утром в понедельник миниатюрная спортсменка угрюмо мчала на велосипеде в сторону побережья, не поднимая головы. Впрочем, со стороны трудно было определить, какого пола человек сидит в седле: лицо велосипедиста было спрятано за большими солнечными очками и массивными наушниками, вдобавок прикрыто капюшоном.
Лишь притормозив около ресторанчика, Тина убрала очки в карман и спустила наушники на плечи, не выключая музыку. В этой толстовке она выглядела так, будто пришла сюда что-то украсть.
Прямо у входа она застала женщину в платке, выдающую себя за искалеченную жизнью старуху. Увидев нового зрителя, вызывающая подозрение попрошайка театрально взмолилась:
– Я вынуждена унижаться перед вами, – она прижала кулак к сердцу, – я инвалид. Люди добрые… ноги почти не ходят…
Она замолчала, намекая, что теперь полагается бросить копеечку и идти дальше.
– Какие ещё люди добрые? – Прищурившись, Тина осмотрела пустынную улицу. Вновь повернувшись к женщине, напоролась на пристальный цепкий взгляд. – Что, красномордую девушку видите в первый раз?
После часовой велосипедной прогулки лицо у неё действительно было красным и горячим.
Разговор и без того неловкий, и гудение тяжёлой музыки из наушников не смягчает ситуацию.
Женщина громко сглотнула. Нет, очевидно, театр начинается не с вешалки, а с безысходности бытия. Ну не станет здоровый взрослый человек в здравом уме и трезвой памяти стоять целый день, притворяясь инвалидом!
– Помоги, дочка, ребёнок умирает… – женщина повысила громкость своего голоса до максимума.
– Что, прямо здесь и умирает? – Тина, успевшая восстановить сбитое дыхание, попыталась испугать женщину строгим взглядом. – Бейте меня палками с гвоздями, но не верю ни единому вашему слову!
– А не боишься, доченька, ошибиться? Уж лучше в милости ошибиться, чем в равнодушии! – женщина выдала красивую фразу, явно заученную в церкви, которая находится через одну улицу.
– Знаете что, матушка. Идите-ка вы отсюда, пока я ментов не вызвала.
Она снова посмотрела на попрошайку своими оранжевыми глазами.
У Тины самые сумасшедшие глаза, какие только можно вообразить: цвета хурмы, как линзы, которые подростки покупают на Хэллоуин. И вязкость такая же, что невозможно долго смотреть. С такими глазами Тина могла бы стать «звездой», устраивать шоу и собирать толпы поклонников. Если бы это, конечно, было ей нужно – но ей, собственно, не нужно было от жизни вообще ничего.
– Или давайте так, – помолчав, предложила она, – Я вам – вчерашнюю рыбу, а вы сюда больше ни ногой!
Молчание – знак согласия.
Тина вошла в ресторан, на ходу откидывая капюшон и развязывая объемный шарф:
– Привет!
– Доброе утро, – её помощница Регина поприветствовала Тину, не оборачиваясь – она раздвигала шторы. – Ты видела это шоу-представление за окном? Я её пыталась прогнать – она ни в какую! Ничего-ничего, вот полиция приедет, и её сразу попросят отсюда. Они же здесь постоянно мониторят.
Женщина, словно ощутив, что на неё смотрят, закопошилась в складках своей длинной юбки.
– Ой, – Регина порозовела.
– Спокойно, – сказала Тина. – Ты говорила, у нас рыба со вчерашней вечеринки осталась?
Регина непонимающе кивнула и махнула головой в сторону холодильной комнаты.
Туда и направилась Тина, достав из ящика под барной стойкой ключ, хотя обычно и не подкармливала бездомных, даже если речь шла об умирающих от голода котятах. Но не выбрасывать же полкило сёмги! Из холодильника она вернулась с прозрачным пакетом, полным жареной рыбы, и пол-литровой бутылочкой прохладного имбирного чая.
– А теперь, мать, как договаривались!
– Спасибо, – женщина взяла пакет и быстрым шагом, позабыв про свои почти не ходящие ноги, унеслась прочь. Вот как, оказывается, можно выбить из колеи назойливую попрошайку! Она, наверное, и в страшном сне не могла себе представить, что придётся говорить с кем-то более пяти секунд. Обычно-то оно как происходит: выкрикнешь слёзную историю, упадёшь на колени, и прохожие, через одного, смущённо кидают в шляпу монеты, сколько есть в кармане, не пересчитывая.
– Ты представляешь, да? – засмеялась Тина. – Ничто так не бодрит, как наорать на кого-нибудь.
– То есть, кофе тебе не делать? – уточнила Регина.
– Разумеется, делать!
У них с Региной хорошо слаженный тандем. Если не считать того, что Регина приходит на работу по большей мере для того, чтобы поболтать. А Тина, за несколько лет жизни в полном одиночестве превратившаяся в интроверта или даже в соципата, терпеливо ждет, когда же коллегу отпустит.
Тина села с лэптопом за самый маленький столик в углу зала, надела на нос очки. Плохое зрение она считала своим безусловным минусом, который мешал её образу сильной и независимой нахалки. В них она становилась похожа на стеснительную старшеклассницу.
Через пару минут перед ней уже стоял свежесваренный кофе. Сделав первый глоток, Тина откинулась на спинку стула.
Регина делает кофе по-особенному. Полстакана овсянки смешивает с тремя четвертями соевого молока, щепоткой соли и корицы и варит, пока эта кашица не приобретёт сливочный аромат. После снимает с огня, добавляет палочку корицы и чайную ложку ванильного сахара без горки. Получившуюся массу перекладывает в чашку и только потом вливает сверху эспрессо. Et voila! Эспрессо с овсяной пенкой отправляется в руки клиента.
– Только из-за этого тебя здесь и держу,– Тина взглянула на подругу исподлобья.
– Бестактность – твой конёк.
– Знаю. Спасибо, – Тина соединила руки в «намасте» и благодарно кивнула.
Несмотря на деспотичный характер Тины, Регине нравилось на неё работать. За молчаливыми людьми вообще интересно наблюдать. Что за мысли водятся у них в голове, когда они вот так вот часами почти неподвижно смотрят в окно или в пустой экран лэптопа, не произнося ни звука? А она ведь совсем одна. Днём и ночью. Что сделало её такой?
Тут Тина будто прочитала её мысли.
– Прекращай на меня так пялиться. Некоторые посетители уже подозревают, что мы с тобой две лесбиянки в сезон охоты.
Когда Тина не молчит, она хамит.
– Ещё чего. Я всё еще жду своего принца, – поспешно ответила Регина.
Вернувшись к протиранию столов, Регина прибавила звук на радио. Она то и дело поправляла выбивающиеся из ободка волосы.
– Если не перестанешь красить волосы в жёлтый, так и останешься кудрявым псом, – Тина отвернулась от Регины, которую по-своему любила, но не хотела, чтобы та привязывалась к ней, тем более – приставала с излишне личными вопросами.
Регина была похожа на второстепенную героиню какого-нибудь подросткового сериала. Недостатков у неё был целый багаж: низенькая, маленькие глаза, пышная копна выжженных светлых волос, собранных назад широким ободком. В чём она заявится на работу – каждый раз сюрприз. Обычно это были яркие летние костюмы. Она постоянно подворачивает волнистый локон за ухо, чтобы видно было девичьи татуировки: сердечко за левым ухом, звезда за правым. А на теле у Регины – россыпь из громких лозунгов на латыни, в духе «Veni, Vidi, Vici», которым сама Регина отчего-то не следовала.
– Страшно представить, что у тебя там под трусами набито… – сказала ей Тина в первый день знакомства, когда та пришла на собеседование, – надеюсь на иероглифы? – Для Регины до сих пор остаётся загадкой, почему её в тот день наняли.
В последнее время Тина предпочитает ни с кем подолгу не общаться, но чтобы не зачахнуть дома в четырёх стенах, уходит с утра в свой ресторан и засиживается там до самого вечера. Специфика ресторана была для неё очевидной с самого начала, когда Тина только задумалась об открытии собственного заведения: морепродукты. Всё-таки, на берегу моря с этим добром проблем нет, да и делать с морскими тварями ничего особенного не надо: всего лишь приготовить на гриле (или кто как попросит), полить соусом (выбор из трёх) и подать, либо с вином, либо с холодным чаем.
Её родители были общительными людьми, в чьих телефонах были записаны даже не десятки, а сотни чужих номеров. По выходным в доме всегда были гости, которые заходили просто на чашечку кофе. В детстве Тина с семьёй частенько ездила отдыхать за город, вместе с большой компанией родительских друзей. А теперь, повзрослев, она обожает бывать в одиночестве: гулять по парку, ходить на выставки художников-авангардистов и экспериментальные театральные постановки. Ей не нужны постоянная компания, лишние разговоры, чьи-то непрошеные советы. Ей нравится самой выбирать ресторан, маршрут, музыку. Она любит молчать. Иногда она безвылазно сидит дома, как крот в норе. Читает книги, рисует или просто лежит на полу, закрыв глаза, и думает. Например, о том, как бы ей хотелось увидеть себя в детстве со стороны. Тогда, может, вся её жизнь сложилась бы по-другому…
Она была бы не она, если бы родилась в другом месте. Может, из неё выросла бы балерина, а может, попрошайка, промышляющая на углу улицы у ресторана. Может, она вообще никогда не оказалась бы в этом проклятом городе!
Однажды Тина, спрятавшись в своих мыслях, молчала несколько дней. Могла бы и больше, но жизнь в мегаполисе заставила её говорить.
Своих друзей она могла бы пересчитать по пальцам одной руки, считая Олли – повара и Регину – официантку. Впрочем, что такое настоящий друг? Это человек, у которого можно взять его последнюю пачку чипсов и съесть всё до последней крошки, и тебе за это ничего не будет. Были ли такие люди в окружении Тины? Она сомневалась…
– Мы сегодня собрались на пляж, – сказала Регина, – пойдёшь с нами?
Тина приоткрыла рот и от неожиданности стала запинаться:
– Да. То есть, нет.
– Ты знаешь, что ты единственная в этом городе, кто не ходит на пляж?
– Чего я там не видела? – она наморщила лоб, – У меня много работы,
– Ты уверена? А то я могла бы познакомить тебя кое с кем. И когда ты умрёшь, будет хоть кто-то, кто придёт к тебе на похороны.
От одной мысли, что она может с кем-то встречаться, у Тины начинает подрагивать глаз. Стараться кому-то понравиться, биться головой об стену, лишь бы произвести ложное впечатление? Ещё чего! Нет, эта история не про неё. Она не создана для каких бы то ни было отношений. Никаких мужчин!
– А меня могила не страшит. Всё рождённое должно умереть, – подметила Тина.
– Всё рождённое должно сначала пожить.
Тоже вполне справедливое замечание, которое трудно оспорить.
– Надеюсь, ты не собралась учить меня жизни?
Регина никогда не уговаривала Тину слишком настойчиво. И так ясно, что у неё на всё найдутся отговорки. Зато на тренировки у неё всегда есть время: и на скалодром, и на велосипед, и на йогу.
– Йоганутая ты. Сколько можно сидеть в одиночестве?
– Это не одиночество. Это покой.
Новых людей в свою жизнь Тина почти не впускает, хотя иногда ей этого и хочется. Нет, само собой, она живёт в социуме и контактирует с людьми – с обслуживающим персоналом, будь то продавец или мастер маникюра, с коллегами, с посетителями ресторана, в конце-то концов. А от посетителей отбоя нет: местные жители очень любят это заведение. Так что общения ей хватает с избытком.
– Как скажешь, – Регина смягчилась,– так отпустишь меня сегодня пораньше?
– Обслужишь клиентов и проваливай, – кивнула Тина и вставила в уши наушники, чтобы более не слышать ни слова.
3
