скачать книгу бесплатно
– Это Даша. Дядя Матвей, бабушка не отвечает. У меня нет номера деда.
– Дед дня три как уехал на обследование. Ты не переживай, я сейчас перезвоню.
– Я уже подъезжаю, – выпалила я.
Дядя тут же сообразил:
– Сразу позвони, Даша!
– Да, конечно.
Минут через пятнадцать мы остановились у нашей дачи.
– Пожалуйста, подождите меня, – попросила водителя.
Бабушка лежала у кровати:
– Дашенька, не могу встать, – заплакала она.
– Сейчас, бабуль, – я сама чуть не разрыдалась, подхватила её под руки, втащила обратно на кровать.
– Бабуль, давай оденешься, там нас такси ждёт.
Я быстро вытащила из шкафа бабушкино повседневное платье, накинула платок, натянула носки, летние башмаки.
– Ба, где документы? – Бабуля махнула на сумку, я на мгновение почувствовала себя неловко, но всё же пересилила, проверила паспорт и медицинскую страховку. В боковом кармашке нашёлся мобильник. – Всё на месте. – Я посмотрела на бабушку и оценила свои силы, – бабуль, ты посиди, я шофёра попрошу помочь.
Вместе с таксистом мы аккуратно усадили бабушку на заднее сиденье.
– Дядя Матвей, мы подъедем к приемному покою 2-й больницы, встретимся там. Бабушка сама не знает, что случилось, двигается с трудом… Спокойна… Да, хорошо.
Бабуля успокоилась, я тихонько пожала ей руку, подбадривая.
У ворот больницы уже стояли Димка с дядей Матвеем. Только такси остановилось, как мужчины подскочили. Димка стал рассчитываться с водителем. Дядя Матвей открыл дверцу и стал помогать бабушке:
– Не волнуйся, мам, доктора разберутся.
Я забрала бабулину сумку, поблагодарила водителя. Димка подхватил бабушку с другой стороны.
* * *
– Воспаление седалищного нерва при остеохондрозе пояснично-крестцового отдела позвоночника, – любезно пояснил доктор всем нам троим, ожидающим в отсеке для посетителей. – Паника, шок, испуг – в этом возрасте не шутки. Первым делом необходимо снять болевой синдром. Для этого назначим курс инъекций. Кроме этого, мягкое успокоительное, любые противовоспалительные сборы заваривать. Не греть, тяжести не поднимать, резких движений не совершать. После окончания курса записаться на физиопроцедуры, далее по состоянию выпишет врач в поликлинике.
Он вручил дяде Матвею список рекомендаций и строго закончил:
– И уж, конечно, никакой дачи ближайшие три месяца!
* * *
С работы я позвонила Иртанову.
– Дача отменяется. Бабушка сильно заболела. Я задержусь сегодня.
– Понял.
– Как вы там?
– Благополучно.
Вот и поговорили.
* * *
Бабушка ругалась и отмахивалась от нас:
– Не придумывайте! Чего это я у вас валяться буду, когда у самой двухкомнатная квартира пустует!
– Но, мам, как ты будешь управляться?
– Прекрасно управлюсь. Ольга из 12-й квартиры сделает уколы, чтобы в поликлинику не таскаться. Лягу на родной диван и буду телевизор смотреть. Вези меня домой, Матвей, – если б не тревожность ситуации, можно было бы сказать, что бабушкин голос звучит довольно и чуть ли не радостно.
– Бабуль, только ты повесь телефон на шнурок. Чтоб на шее висел. А если спать ляжешь, то чтоб под рукой был, – напоминала я.
– И если что, сразу звони, – хмуро добавил Димка.
Мы вышли провожать бабушку с дядей Матвеем. Она уже совсем оправилась, если и болело, то вида не показывала. Ну это мне да тёте Гале, а сын с внуком и так чувствовали.
– Дашка, ты, вроде, и переживаешь по виду, а по мне – как будто никого рядом нет. Прости, но очень неприятно, – мрачно сказал Димка, провожая взглядом отцов автомобиль. Тётя Галя не вышла, стало быть, у нас минутка откровенности.
– Но ведь так лучше, чем было в феврале? – меня снова захлестнула обида. Что ж такое, я же давно всё простила!
– Не уверен, – сказал брат, помялся и спросил, – как ты это сделала?
– Не знаю, Дим, – я пожала плечами.
– Зайдёшь? – он мотнул головой в сторону подъезда.
– Нет, поеду, пожалуй.
– Как знаешь.
Он, не оглядываясь, направился домой.
* * *
Я шла и глотала слёзы. Этот суматошный тяжёлый день совсем меня подкосил. Димка явно не поверил. Да и, похоже, если раньше рядом со мной ему было неприятно из-за сильной безответной влюблённости, то теперь – из-за того, что рядом со мной его чутьё сбоит. Но если был бы выбор, то меня так больше устраивало. И то, что бабушка меня "не видит" – тоже устраивало.
"О! У вас есть хранитель! – Лали улыбалась, – вот кто вас скрывал всё это время!"
Точно! Вот кому надо быть благодарной. Я присела на ограду газона и вытащила дракончика.
– Спасибо, мой хороший, – ласково погладила его шейку. И он снова мне подмигнул!
– Так, значит, всё правда? Ты хочешь имя? Антошкой будешь? – дракончик закивал. – Ты только никому не показывайся, ладно? Я теперь буду бояться тебя потерять.
Рыжей каплей Тошка перетёк мне на запястье, обвился браслетом. Если брелок был – вид в профиль, то теперь – двухмерный вид сверху со сложенными крыльями. Кончик хвоста традиционно зажат в пасти. Оба фиолетовых глаза смотрят на меня. Один подмигивает.
– Пошли домой? – Я тоже подмигиваю. – Нас ждут.
* * *
Несса давно ушла спать. Я сидела на кухне со своим традиционным уже стаканом минералки. Надо будет спросить, сколько длится эффект после ирженя. Сегодня пятый день, как я перестала нуждаться в еде. Здорово, конечно, но уж очень мне не хотелось это демонстрировать при лейтенанте или коллегах. Частью из-за этого и к Кавьярам не вернулась. Тётя Галя начала бы хлопотать вокруг меня, угощать, как бы отбрыкивалась?
Дракончик поблёскивал рыжим гребнем.
– Тошка, не спишь ещё?
"Сплю"
– Разговариваешь? – обрадовалась я.
"Сплю"
В наконец-то наступившей летней ночи не было темноты, я куталась в пушистые тёплые сумерки. За окном шелестели берёзовые кисти. Папа с мамой сами сажали эту красавицу, а теперь она выше нашего этажа.
Положа руку на сердце, признавалась себе, что идти в общество спесивых магов и недалёких крестьян мне совсем не хочется. Тут оставались родные, друзья. Я успела привязаться и к Нессе. Хотелось узнать, как сложится её судьба.
В это бесконечное мгновение-распутье мне хотелось замереть. Я ещё не ушла от одного и не приблизилась к другому.
Дверь тихо открылась, и льер сел рядом. Я покрутила в руках стакан, отпила, негромко проговорила:
– Завтра – самый длинный день в году. Мне кажется это время мистически красивым. Самая короткая ночь.
Редрих рассеянно глянул в окно, подумав, взял стакан и плеснул воды. Кажется, чтобы было что держать. Какая-то мысль донимала его. Я снова отпила, глядя на колышущиеся ветви в будничном свете фонарей. Луны не было видно, она оставалась за домом. Комары обычно легко забирались на высоту четвертого этажа, зудели, но в эту ночь почему-то было тихо.
– Константин сказал, что у вас заболела бабушка, – Редрих тоже поднёс бокал к губам. Чтоб намочить, не иначе.
– Как это он расстался с кусочком информации просто так? – риторически вопросила я. – Да, заболела. Она выздоровеет. Ничего страшного.
– Я могу помочь, Даша.
Я очень спокойно посмотрела на него. Не хватало бабушке подсовывать всякие панацеи. Уточнила ехидно:
– Сделаете иржень?
Однако, сегодняшние происшествия сделали меня злой. А мне с этим человеком ещё жить как минимум неделю, он-то ни в чём не виноват. Я взяла себя в руки:
– Простите.
– Прощаю, – серьёзно произнёс льер, – иржень не повторить в условиях этого мира. Но я могу зарядить любое ваше лекарство.
Мне вдруг захотелось пожаловаться этому волшебнику. Эффект попутчиков в купе, наверное:
– Знаете, Редрих, ваш иржень Лали мне подсунула в прошлое воскресенье. Сегодня пятый день, когда я чувствую себя не в своей тарелке, и уж всяко не желаю такого родному человеку.
– К сожалению, я не знал, – он сочувствующе покачал головой и поцокал, – Лали не хотела дурного, наоборот, для льерис это очень полезный напиток. Даша, вы сказали «чувствую», на вашем языке это так многозначно. Позвольте уточнить, вы чувствуете телом или умом?
– Воображением. Слишком оно у меня чувствительное.
Помрачнение ума – вот что со мной. Сижу с минералкой в такую чудесную ночь рядом с красавчиком-магом и развиваю дурацкую тему! Теряешься, Озерова! Я снова уткнулась в ночной пейзаж.
– Пока не могу ничего сказать, это так необычно, – торопливо заговорил Редрих.
Видение будущего в качестве подопытного кролика где-то на Йонисе подмигнуло мне жёлтым сумасшедшим глазом и растаяло улыбкой Чеширского кота. Льер, не заметив моей паники, продолжил:
– Я заметил, вы едите не больше ребёнка, только не стал привлекать внимание лейтенанта.
Видение вернулось, теперь надо мной возвышались льер с лейтенантом в белых халатах и со скальпелями в руках. Улыбка Чеширского оказалась зубастой. На фиг такие откровенности.
– Премного благодарна. У меня плохое настроение и мрачные шутки. Я весьма плотно обедаю на работе. Это просто была забава после рассказа Нессы. У вас же, наверное, тоже льерис подражают льерам? – заулыбалась я.
– Да, у нас существует такое направление среди льерис. Они стараются есть меньше или не есть при чужих, – он снисходительно посмотрел на меня, – можете больше не скрываться.
– Я берегу фигуру, льер, – серьёзно сказала я, – если плотно завтракать и ужинать, то будут проблемы с лишним весом, особенно, если малоподвижная работа. А обедать надо обязательно. Если хорошо пообедать, то и силы будут, и еда переварится до сна. Насчет бабушки я вам очень благодарна за заботу. Но ей гораздо лучше. Кажется, она обрадовалась возможности полежать на диване перед телевизором.
Кто ж меня за язык тянет-то!
– Да, порой наши льерис заболевают, казалось бы, только для того, чтобы отдохнуть.
Я поднесла стакан ко рту, чтобы не сболтнуть что-то ещё.
– Наверное, уже пора спать, – с сожалением оглянулась на такую прекрасную ночь, – скоро утро. До завтра, льер!
– До завтра.
* * *
– Ложишься? – сонно пробормотала Несса, скидывая одеяло, – жарко.
– Несси, твой папа мне сказал, что может зарядить наши лекарства, как иржень.
– Угу, – она снова стала засыпать.
– А сколько длится эффект после ирженя?
– Полчаса, может, час, это как хорошенько помыться после грязной работы, а что? – она распахнула свои глазищи.
– Ничего, просто думаю, стоит ли. Там и так хорошие лекарства бабуле выписали, – почти не соврала я.
