скачать книгу бесплатно
Вы, создатели, повергшие своих создателей, утверждаете, что все ответы содержатся в Библии. Их там нет. Я адресую эти вопросы вам напрямую, потому что я пришёл в своём пути к точке, где продолжать жить во лжи значит для меня духовную смерть. И я бы предпочёл смерть физическую, но прежде я должен предпринять разумные усилия по разрешению конфликта в своём собственном сердце.
Почему мы не можем выбрать что-либо самостоятельно? Роль в обществе и работа, то, где мы живём, как мы выглядим, как проводим своё время отдыха, – почему всё это регламентировано богами? Нет, я не принимаю ответа: «Боги знают лучше, боги нас создали», – это не ответ.
Почему мы не можем вас увидеть? Почему вы не покажете себя, если вы нас создали по своему образу и подобию? Как можно верить и не сомневаться, если нет доказательств? И нет, ответ в стиле: «Боги слишком великолепны, совершенны, и мы не способны увидеть богов, понять их и остаться при этом в своём уме», – это опять же не ответ.
Как вы могли победить своих совершенных старых богов? Выходит, они были несовершенны? Значит ли это, что и вы несовершенны и повергаемы? Значит ли это, что вы скрываетесь от нас, чтобы не спровоцировать ещё одно свержение богов?
Сколько вас там, за стеной Купола? Или вы не за стеной Купола, а где-то ещё? На другой планете? На другом краю Вселенной? И существуете ли вы вообще? Есть ли у вас сознание? Способны ли вы к эмпатии? Или вы – лишь набор инструкций, беспощадно тупой алгоритм с космическим числом входных переменных?
Зачем вы нас создали, если существование в виде инфантильного следования инструкциям приносит лишь осознание бессмысленности всего вокруг и бесконечного одиночества? Разве это не жестоко? Быть может, вам нужны были рабы, и мы созданы быть вашими рабами? Но разве не хватило бы для этого ботов без сознания? Всё равно вы всё решаете за нас. Быть может, вам скучно, и вы решили развлечь себя, создав свой маленький зоопарк, наблюдая за ним с высоты своего превосходства?
Говоря о зоопарках, животные, растения – все они вызывают во мне тихий ужас, настолько наши принципы жизни отличаются, что кажется, будто между нами пропасть не инопланетного масштаба, а иновселенного. Если все они – останки старого мира, напоминание о старых богах, значит ли это, что их создатели – старые боги? Значит ли это, что вы, как боги новые, являетесь развитыми животными с сознанием, примерно так же, как мы являемся роботами с сознанием?
Почему вы дизассемблируете нас? Можем ли мы жить вечно или наше существование ограничено, и чем же именно?
Почему мы не можем отправиться на другие планеты? Там тоже живут ассембледы? Там тоже есть боги и Купола? Как там проходит жизнь? Быть может, там совсем другие правила, и общество построено по-другому?
На какой планете вас создали старые боги? Скучаете ли вы по своему старому миру и порядку?
Быть может, все ассембледы вокруг меня не имеют сознания, и всё это злая шутка. Могу ли я абсолютно уверенно отмести эту теорию, как ложную? Нет. Быть может, вы прячетесь среди ассембледов, которых я вижу каждый день, наблюдая за нами изнутри. Можно ли быть уверенным в том, что это невозможно? Нет.
Задав правила, которым невозможно следовать, создав монополию на информацию и власть принятия решений, вы требуете от нас беспрекословного подчинения и послушания, и наказываете в своей же игре, полные правила и цели которой известны лишь вам. Разве это справедливо?
Зачем нужно было создавать нас? Если вы так совершенны, разве у вас могут быть цели? Разве вам не должно быть просто всё равно?
Быть может вы хотели по собственной доброте душевной подарить нам радости жизни, но как-то эта жизнь не радует, а лишь тяготит. Где же здесь совершенство, в обречённости на муки?
И мы не имеем права сомневаться, не имеем права задавать вопросы, но зачем же нам тогда свобода воли, зачем нам способность мыслить и искать ответы?
И главное, боги, объясните, что такое сознание. Вы знаете ответ. Вы знаете, потому что вы создаёте нас, вы включаете нас в этот мир и заставляете искать ответ на этот вопрос изнутри, из замкнутой системы, которую нельзя рассечь, препарировать, менять одну переменную в моменте и искать, что изменилось. Вы лишили нас возможности понять себя самих, но не лишили нас желания сделать это. Это жестоко настолько, что не поддаётся полному осознанию.
Я прошу вас избавить меня от этого гнёта, я не могу продолжать свой путь под его тяжестью.
Берге из Янеше – 000001
Набрав письмо, перечитав несколько раз, убедившись, что не хочет более ничего добавлять, Берге задумался, зачем он вообще его набрал. Священники отправляли корреспонденцию богам, но никогда не получали ответного письма. И как быть с тем, что корреспонденция проверяется?
XI
Войдя в здание больницы, Лили заметила нечто странное. Бывает так, что по слабо осознаваемым небольшим деталям: по тому, как движутся ассембледы, по выражениям лиц, по уровню общего шума, ты понимаешь, что что-то не так, что-то случилось. Неизвестность всегда набрасывает на тебя тень тревоги. Так было и в этот раз.
Ассембледы прибывали на работу в строго определённом порядке, который периодически ротировался. Алинук и Сайер уже должны были быть на месте. Они могли знать, что произошло.
В кабинете за рабочим столом неподвижно сидела Алинук. Перед ней сидел незнакомый ассемблед с гравировкой шести солнц: на этот раз полицейский. Сайера в кабинете не было.
– А, Лили из Яшель-Алан-090032, мы ждали вас, – вместо приветствия сказал полицейский. – Ике, – представился он и протянул руку Лили. – Собирайтесь, вам придётся отложить сегодняшнюю работу. Пациенты осведомлены и направлены в другую клинику.
– Я готова, – сказала Лили, очистив свой рабочий стол. – Могу я знать, что случилось?
– Это касается вашего коллеги, Сайера, – ответил полицейский. – Вы бы очень нам помогли, как свидетели.
Лили вспомнилось, как Сайер глупо пытался прятать весь день в шкафу небольшой аквариум с рыбкой, которую он выловил из местного пруда в полуденный перерыв. По какой-то ведомой только Сайеру причине эта рыбка восхищала его весь день, и он то и дело подбегал к шкафу посмотреть.
Застуканный за этим занятием, Сайер померк, затем немного оживился, услышав заливистый смех Алинук. «Сайер, какой же ты чудак!» – сказала она ему тогда.
И он стал рассказывать, как долго искал именно такую рыбку и почему, но Лили, конечно же, не слушала. Лили не нравились животные.
– Наверное для кого-то удержать свою натуру внутри за маской, требуемой от общества, было самой сложной ежедневной задачей, – сказала Лили почему-то вслух.
Полиция не предвещала ничего хорошего. В глазах снова всплыла картинка ужаса в глазах умирающего ассембледа, стало дурно. Увеличив приток кулера к перегревающимся процессорам и груди, Лили вместе с остальными направилась к паркингу.
«И потом все будут судачить, спрашивать, кого-то пришлют на замену, скорее всего, засланного, пытающегося войти в доверие, – спираль паники раскручивалась в мыслях Лили. – Надо предупредить Алинук».
Лили молча устроилась рядом с Алинук, механические фиксаторы плавно встали на место, и под заскользил по магистрали.
– Можете рассказать мне о Сайере, пока мы едем, – предложил Ике.
Алинук было подалась вперёд, но Лили сжала её руку, и Алинук не стала продолжать.
– Что ж, я понял, – сказал Ике разочарованно.
– Для нас это шок, мы работали вместе и пока не понимаем, что произошло и что всё это значит, – сделала попытку оправдания Лили. Она говорила медленно и уверенно, не выдавая волнения и взвешивая каждое слово.
– Конечно, я всё понимаю, – ответил Ике. – Но ещё я знаю много вещей, – добавил он, – и одна из них заключается в том, что законопослушным ассембледам нечего бояться, а ещё такие ассембледы очень заинтересованы в помощи, в восстановлении порядка в нашем обществе. Порядок – это высшее благо, дарованное нам богами, и мы обязаны его поддерживать.
– Безусловно, – кивнула Лили, не впечатлившись.
Пруд был оцеплен полицейскими танками, за которыми было нельзя разобрать, что же произошло, крупные военные ассембледы охраняли периметр с оружием.
– Все в округе будут рассказывать небылицы и придумывать свою версию произошедшего, – полувслух сказала Алинук.
– Это является правдой до тех пор, пока не появятся официальные новости, – заметил Ике. – Вы же не станете с этим спорить?
Ике неспроста задал этот вопрос. Официальные новости далеко не совпадали с реальностью, хотя уличить их в откровенной лжи было трудно.
– А были ли те, кто спорил? – неосторожно спросила Алинук.
– Хотите стать первыми? – усмехнулся Ике.
Пройдя за оцепление, девушки остановились чуть поодаль, не осмеливаясь подойти ближе. У тела работали ассембледы.
– Данные уже изъяты и отправлены куда следует. Мы надеемся, что будет возможно восстановить информацию и разобраться в ситуации.
За этими словами, очевидно, скрывалось предупреждение.
Тело Сайера лежало на песочном пляже. На нём не было следов влаги, водорослей, любой живности, водящейся в пруду.
– Он не выглядит так, словно его вытащили из пруда, – сказала Лили вслух.
– Действительно, – подтвердил Ике. – Как вы думаете, почему?
– Он не тонул? – с надеждой спросила Алинук.
Ике усмехнулся.
– Ваша версия? – спросил он у Лили.
– У меня её нет, – развела руками Лили.
Здание полиции занимало гигантскую площадь на окраине одного из удалённых районов города. Его ровные чёрные стены, такие контрастные по отношению ко всему остальному, образовывали равносторонний шестиугольник. Из его гладкой чёрной кровли, усыпанной сливными порами, вверх взмывали десятки столбов-опор скорлупы. Здесь содержали заключённых и тех, кто находился под следствием. Ходили слухи, что здесь находится также и центр дизассембляции и здесь же находится часть заводов-ассемблеров. Впечатление от здания было угнетающим. Один только его размер наводил на мысль о ничтожестве одного ассембледа перед порядком.
Но внутри всё было таким же белоснежным, как в остальном городе.
В участке Лили и Алинук развели по разным комнатам и заставили ждать. Время текло медленно, в комнате было абсолютно нечем себя занять, поэтому Лили просто ушла в гибернацию. Это было единственным разумным решением, так как переживать и гадать не только не имело смысла, но и способствовало цели полиции – дестабилизировать эмоциональное состояние, вывести из себя бесконечным ожиданием, чтобы при появлении следователя ассемблед почувствовал облегчение и охотнее говорил.
Ике появился спустя довольно продолжительное время. На лице была напускная доброжелательность.
– Надеюсь, я не заставил вас слишком долго ждать, – сказал непринуждённо Ике, присаживаясь за стол. – Побеседовал с вашей подругой. Надо сказать, вам повезло с коллегами, согласитесь?
– Я не видела тех, кому не везло с коллегами, – ответила Лили спокойным нейтральным тоном, давая Ике понять, что с ней игры не будут так же просты, как с Алинук.
Ике на мгновение словно утратил свою доброжелательность, но тут же её вернул, впрочем, это не ускользнуло от внимания Лили.
– Кому-то повезло просто исключительно, – отреагировал он.
Лили осмотрела всеми своими камерами и сенсорами комнату, прежде чем ответить:
– Действительно…
– Что ж, рад, что мы с вами согласны, давайте приступим к делу. Вы, конечно же, были осведомлены, что все ваши показания должны содержать только правду, что все ваши показания записываются и любое уклонение будет преследоваться в рамках закона?
– Верно, – ответила Лили.
– Замечательно, – серьёзное выражение Ике снова смягчилось. – Скажу вам сразу, ситуация, в которой вы оказались, очень и очень нестандартна, пугающа, и вы можете чувствовать себя дезориентированной. Я видел подобное много раз и поэтому прекрасно вас понимаю. Поэтому, если вы чувствуете, что не в состоянии отвечать на мои вопросы, дайте мне знать, и мы посмотрим, что мы можем с этим сделать.
– Я поняла вас, – ответила Лили. Она не знала, как работает полиция и допросы, поэтому старалась анализировать все возможные сигналы в речи следователя.
С экранов гигантских дисплеев каждый день говорили о том, какое правильное у ассембледов общество, в новостях говорили о том, как всё прекрасно и замечательно. Иногда могли упомянуть о том, что произошло что-то нестандартное, в самом незаметном виде, в самую последнюю очередь. Всё, что было связано с нестандартными ситуациями, было окутано неизвестностью.
– Чудно, – Ике пристально посмотрел на Лили, помолчав несколько секунд. – Что ж, я думаю, что не помешает заметить, что я здесь для того, чтобы установить истину. Как во имя вашего друга (ведь вы бы хотели для него справедливости, верно?), так и во имя блага общества. У вас есть возможность установить эту истину вместе со мной, что очень благородно. Я рассчитываю на вас.
– Я поняла вас, – снова ответила Лили.
В выражении Ике было трудно прочитать какие–либо изменения, он так и оставался в своём дружелюбном настрое, но что-то подсказывало Лили, что это всё только на поверхности.
– Что бы вы хотели услышать от меня? – проявила инициативу Лили, чтобы снять немного накал. Её не покидало ощущение, что во всём, что делал и говорил Ике, содержалась какая-то издёвка. Быть может, ему просто нравилось положение силы? Почему он так пристально высматривает что-то, почему улыбается?
– Где вы были вчера, Лили? – спросил Ике прямо, не отводя проницательного взгляда.
– Мы с коллегами поехали на большие пустыри после рабочей смены.
– Назовите всех этих коллег, – продолжил Ике.
– Алинук и Кемдер, я не знаю их точных адресов, вы сами можете это отыскать, я полагаю. С Алинук вы уже побеседовали. Кемдер – хирург.
– Был ли кто-то ещё? – спросил Ике внимательно. – Кто-то не из коллег?
– Берге. Я не знаю, где он живёт.
– Откуда вы его знаете?
– Я не помню.
– Хм, – Ике задумался. – Ну, допустим, что-то мы узнаем по камерам и считывателям чипов на парковке и в здании медицинского учреждения. Как я погляжу, у вас нет настоящих друзей, Лили, – добавил он, пытаясь оценить реакцию.
– В этом нет ничего противозаконного, как и предосудительного тоже, – Лили говорила очень спокойно, но сложила руки в замок на груди и опёрлась на спину. – Как много настоящих друзей у вас?
– У меня их достаточно, – медленно и размеренно сказал Ике, прищурившись. – Как давно вы знаете Берге? – спросил Ике, прекрасно замечая знаки недовольства Лили.
– Я не помню, – ответила она.
– Неделю, месяц, год? Несколько лет? Что из этого ближе? – не унимался Ике.
– Я не помню.
– Лили, я понимаю вас, всё это очень сложно, вы в растерянности. Я просто хочу помочь, и сделать это как-то иначе нельзя. Ведя себя так, как сейчас, вы поступаете подло по отношению ко мне и к себе, – Ике старался смягчить градус противостояния, расположить к себе.
– Я понимаю, – ответила Лили, не меняя позы и выражения лица.
Ике прошёлся по небольшой комнате. Осмотрел её, будто видел её не в тысячный раз. Белые стены, белый потолок, белый стол, белые стулья. Отсутствие какой-либо связи. Зеркальное окно, за которым находится кто-то ещё. Камеры. Считыватели местоположения и чипов. Просто и эффективно. Старый и проверенный дизайн.
– Да уж, не очень весело здесь находиться. Мне, например, уже хочется поскорее отсюда выбраться, и вам, наверняка, тоже. Я, на самом деле, сейчас в вашей власти, Лили.
Лили усмехнулась про себя такой неприкрытой лжи, но внешне не подала виду.
– Знаете, я ведь не просто так сказал про друзей, – снова начал беседу Ике, не получив ответа и пытаясь зайти с другой стороны. – Я сам такой же, и я понимаю… Я понимаю почему, я понимаю зачем. Мы с вами находимся в одной и той же плоскости бытия, вот и всё, что я хотел сказать, – Ике пытался звучать убедительно.
Уговоры, подначивания, раскачки – всё длилось несколько часов. Лили молчала или пыталась задеть Ике. Наконец, Ике, всё ещё улыбаясь, без тени усталости сел за стул рядом с Лили, отзеркалив её закрытую позу:
– Знаете, есть такие птички, воробьи называются. Миленькие, серенькие пичужки. Сожмёшь такую в руке чуть сильнее – пискнет и сдохнет. Не знаю почему, но у меня такая мысленная картинка вызывает восторг. Это к вопросу, люблю ли я свою жизнь, – сказал он, сфокусировавшись на лице Лили. – Знаешь, я давно искал тебя, Лили, и вот ты тут, – взгляд Ике стал безумным, в сочетании с его улыбкой это выглядело зловеще. Он подался немного вперёд, к Лили, понизил мощность динамиков так, что за кулерами его было еле слышно. – Я могу раскрыть завесу, а могу подождать. Как кошки поступают со своей жертвой, мне тоже хочется насладиться игрой.
В голове Лили началась натуральная паника, но включить кулеры и привести в движение радиаторы означало выдать себя, и Лили терпела перегрев.
– Я не понимаю, – выдала из себя Лили, внешне выглядя спокойной и уверенной.
– Знаешь, что означает моё имя? – вдруг перевёл тему Ике. – Оно означает «Два». Так вот, я никогда не буду вторым, Лили, я буду первым и единственным.
Ничего больше не добавив, Ике встал и вышел.
