скачать книгу бесплатно
Он показал забинтованную руку, как подтверждение его слов. Я увидела обрубок.
– Очнувшись, я обнаружил себя в море на обломках судна с двумя трупами. Несколько дней спустя меня подобрал голландский корабль и отправил в Версаль, чтобы засвидетельствовать разгром наших судов.
Моя решительность покачнулась. Что, если этот де Фабель не так уж и плох? Что, если он действительно бился, защищая жизни своих матросов? И что, если… я притворюсь, что не видела его? Шансы лейтенанта сбежать ничтожны, но я не желала препятствовать им и молча отступила.
Этьен де Фабель наблюдал за удаляющимся острием моей шпаги. Свечой я указала на лестницу. Слабый проблеск надежды загорелся в глазах военного: он понял, что я его отпускаю.
Мужчина вскочил на ноги, смущенно бормоча на ходу бессвязные слова благодарности, и со всех ног бросился к лестнице. По пустынному театру эхом пронесся топот его сапог: звуки сумасшедшего бега навстречу жизни…
… которые внезапно оборвались.
Неужели оступился, выбившись из сил? В полутьме я приблизилась к лестнице.
В самом деле де Фабель остановился, но не потому, что поскользнулся. Он споткнулся о непреодолимое препятствие: шпагу в руках высокой фигуры. В контражуре[8 - Контражур – освещение, при котором источник света располагается позади объекта.] лунного света я не могла определить черты незнакомца, но во дворце, где все придворные носили длинные парики, эта короткая стрижка могла принадлежать только одному…
– Зашари?.. – прошептала я.
– Я думал, ты в руках Мариньи, и поспешил на подмогу. Никогда бы не подумал, что оруженосцу твоего уровня потребуется помощь в поимке обычного смертного, к тому же калеки.
Я сглотнула, не зная, что ответить. Находясь в безлюдном театре, я позволила своему сердцу проявить сочувствие, но в глазах королевского оруженосца нельзя казаться слабой, особенно в глазах того, кого так мало знала. Сердце вновь окаменело, став глухим и твердым.
– Этот негодяй сбежал. Благодарю, Зашари, но я справлюсь с ним без тебя.
Подавив щемящую боль в груди, я поднялась по ступенькам к лишенному сил лейтенанту, прекрасно сознавая страшную участь, которая ожидала его в руках швейцарских гвардейцев.
Раздался душераздирающий вопль:
– Нет, я не бежал от вас, мадемуазель: вы сами отпустили меня! Потому что сжалились. К вашему милосердию я взываю вновь!
Лицо де Гран-Домена оставалось в тени, но я почувствовала укол его тяжелого, осуждающего взгляда. Юноша всегда демонстрировал непоколебимую преданность Королю… А если он донесет Нетленному? А если тиран усомнится в моей верности?
– Замолчите! – приказала я безрукому. – Этот вздор не спасет вашу шкуру.
Но тот не унимался:
– Вам только на секунду прикрыть веки, вам и вашему товарищу по оружию, и я испарюсь в кулуарах. Никто ничего не узнает!
– Я вас просила заткнуться!
– Какой возраст скрывают эти странные серебристые волосы? – упрямо продолжал несчастный со слезами на глазах. – Семнадцать? Восемнадцать? Возраст моей дочери Анриетты. И такой же непокорный вид. Только от вас зависит, увижу ли я ее снова. Сожму ли в своих объятиях, как делал каждый раз, возвращаясь из плавания.
– Лучше бы Бледный Фебюс отрезал вам язык, а не руку… – бросила я, чувствуя подступивший к горлу комок.
– Несмотря на ваши жестокие речи, вы не такая, какой хотите казаться, я вижу это, – продолжал лейтенант дрожащим голосом. – Вы не похожи на других оруженосцев. На ваших латах изображено ледяное солнце, но под ними бьется горячее сердце молодой бунтарки, жаждущей справедливости.
Я вздрогнула. В попытках воззвать к моему состраданию этот посторонний только что умудрился невероятно точно ухватить мою суть. Не удержавшись, я взглянула на Зашари, чтобы убедиться: не принял ли он слова лейтенанта за чистую монету… Но лицо оруженосца оставалось непроницаемым.
– Довольно! – воскликнула я. – Единственная справедливость, которой я служу, – справедливость Нетленного. Эти латы защищают его верного солдата. Следующий раз, когда посмеете возводить хулу на моего суверена, станет для вас последним.
Моя шпага из смертоносного серебра коснулась горла Этьена де Фабеля. Я стояла так близко к мужчине, что чувствовала на своем лбу его неровное дыхание. Едкий запах пота раздражал обоняние.
– А теперь идите, – тихо ответила я. – Позвольте без лишнего шума отвести вас в камеру.
Лейтенант не двигался. Проблеск надежды, который я видела в его взгляде, исчез. Глаза беглеца превратились в два темных бездонных колодца.
– Вы обманули меня, – тихо проронил он. – А я, глупец, поверил. – Еще недавно его голос протестовал, защищал, умолял в полную силу, теперь же с губ срывались слабые звуки, едва слышные: голос обреченного, утратившего всякую надежду на спасение. – Я думал, что только бессмертные забавляются человеческими жизнями. Но вы из того же теста. Такая юная, а уже успели ожесточиться, точно столетний вампир. Для вас это всего лишь игра, не правда ли? Подарили надежду на спасение для того, чтобы позже отнять ее.
– Повторяю, я не давала вам возможности убегать, месье, – пробормотала я, вспотевшей рукой сжимая дрожавшую шпагу. – Будьте благоразумны. Примите судьбу с честью, как подобает дворянину.
– Нет чести в том, чтобы умереть, как добыча, на потеху бессмертным придворным. Дворянин не покоряется смерти, он ее обнимает!
Неожиданно арестованный с силой прижал меня к себе. Слишком поздно он понял, что в объятиях встретил свою смерть: моя шпага глубоко вонзилась в его горло.
Потрясенная, я отступила.
Из рассеченной сонной артерии кровь полилась фонтаном, затапливая мраморную лестницу.
Этьен де Фабель рухнул на колени, словно марионетка, которой оборвали ниточки.
Его истерзанное тело кубарем скатилось с лестницы, исчезнув в ночи.
2
Альянс
– Диана де Гастефриш, мы ожидали от вас большего! – заявил Нетленный, когда я появилась в салоне Аполлона.
Взгляды придворных обжигали, словно раскаленные угли. Мой нагрудник и кожаные штаны были заляпаны кровью, часть седых волос забрызгана сгустками вязкой жидкости.
Зашари проводил меня, не проронив ни слова. Его молчание удручало больше, чем все нравоучения, вместе взятые.
– Беглецы схвачены. Ваши товарищи должным образом исполнили приказ, – молвил Король с высоты трона, указав на четверых оруженосцев. – Мадемуазель де Плюминьи с блеском завершила операцию по поимке вероломного адмирала.
С торжествующей улыбкой Эленаис гордо вздернула подбородок.
– Все преступники ожидают исполнения приговора за решеткой, – продолжил Король. – Все, кроме того, единственного, кто избежал данной участи, встретив смерть.
Несмотря на неподвижность золотой маски, мне показалось, что густая львиная шевелюра суверена раздувалась от раздражения.
Вся липкая от крови, я присела в реверансе, рассыпаясь в извинениях:
– Сожалею, что не взяла его живым, Ваше Величество, но он получил по заслугам.
– Кто вы такая, Гастефриш, чтобы решать судьбу Наших подданных? – ледяным тоном изрек монарх. – Возомнили себя выше Нас?
– Конечно нет, Сир…
– Мы вынесли приговор: умереть в галантной охоте, как вульгарному простолюдину. Вы решили по-другому. Обезглавливание – престижная казнь, уготовленная для знати.
Бесполезно настаивать, что де Фабель не был обезглавлен, а сам бросился на мой клинок и распорол себе горло. Объяснения лишь ухудшат мое положение: никто не смеет возражать Нетленному.
Чтобы отвести от себя удар и смягчить гнев монарха, я склонилась перед ним как можно ниже, почти сложившись пополам. Король, трон и Двор – все исчезло, я ничего не видела, кроме пола.
– У меня нет оправданий, Ваше Величество. Я – Ваша покорная слуга навсегда.
– Несомненно. И Мы нашли применение для вас. Вы отправляетесь к берегам Америки.
Сбитая с толку, я осмелилась поднять голову:
– Америки, Сир?
Для меня Американский континент всегда был чем-то далеким, призрачным. Официально их вице-королевства были частью Магны Вампирии, однако поговаривали, будто Кодекс Смертных в Америке мягче, чем в старушке Европе. Именно на Америку Фронда возлагала главные надежды, на революцию, которая однажды могла бы охватить весь мир.
– Точнее, на острова. Мы решили отправить вас на Антильские острова к пиратам Бермуд.
– На Антильские острова, Сир?.. – задохнулась я от изумления. – Но моя нога в жизни не ступала на палубу корабля.
– Что ж, пришло время ангажировать вашу ногу и даже руку, потому что я обещал ее Бледному Фебюсу.
Сердце остановилось, когда до меня дошел смысл сказанного. Я открыла рот, но не смогла произнести ни звука.
– Пока вы предавались кровопролитию в Наших кулуарах, Мы беседовали с ближайшими советниками, – продолжил Король. – Мы, Людовик, решили, что альянс с одним из самых могущественных пиратов выгоден для Нас. Для прочности союза важно скрепить его узами брака.
Я обратила внимание на бессмертных, столпившихся на возвышении с обеих сторон от трона. Конечно же, дело не обошлось без наводящего страх Экзили – Главного Архиатра[9 - Архиатр – в Средние века звание главного врача города, провинции.] Франции, главы гематического Факультета и личного врача Короля. Его мрачная фигура в пурпурной мантии всегда и всюду неотступно следует за монархом. Я также узнала острый профиль Эзешьеля де Мелака[10 - Эзешьель де Мелак (1630–1704) – военный министр государственного секретаря по делам войны маркиза де Луауа, прославился жестокой политикой «опустошения земель».], министра Армии, и гармоничные черты принцессы дез Юрсен[11 - Принцесса дез Юрсен, Мари-Анн (1642–1722) – французская аристократка. Де-факто была правительницей Испании с 1701 по 1714 г.], министра иностранных дел. Ближе всех к трону стояла маленькая фигурка, потонувшая под огромной седой шевелюрой, завитой щипцами: Мишель де Шамийяр[12 - Мишель де Шамийяр (1652–1721) – французский государственный деятель. Занимал пост военного министра и заведовал финансами.], министр финансов.
– Объясните, де Шамийяр! – приказал Король.
– Трехсторонняя торговля с Америкой – главная составляющая экономики королевства, – начал министр гнусавым голосом. – Мы рассчитываем на колонии, чтобы обеспечивать себя золотом и драгоценными металлами, сахаром и кофе, от которого без ума смертные придворные, а также хлопком, чтобы одевать Двор. Годами пираты беспощадно грабили наши суда, отнимая золото. Карательным экспедициям нашего военно-морского флота никогда не удавалось их уничтожить: столько потерянных шпаг в море, осмелюсь заметить…
Маленький вампир бросил злобный взгляд на своего коллегу маркиза де Мелака, ответственного за военные неудачи. Элита государства постоянно вела подковерные игры, чтобы добиться благосклонности Короля и… опорочить соперника в глазах суверена.
– Корсары – презренные трусы, они избегают прямого столкновения, – огрызнулся Мелак. – Атакуют торговые суда в хвосте флотилий, и не только те, что ходят под французским флагом.
– Именно! – вмешался хрустальный голос принцессы дез Юрсен. – Если мы заключим с ними альянс или, по крайней мере, с самым могущественным из них, то сможем контролировать налеты. Они не только пощадят наши корабли, но и удвоят жестокость в отношении судов иностранных держав, особенно тех, чьи амбиции слишком явственны.
Аллюзия самого высокопоставленного дипломата Магны Вампирии прозрачна: годами вице-королевство Англии стремилось освободиться от покровительства Версаля. Английский флот бросал тень на французский.
– Бледный Фебюс – обыкновенный пират, но Мы предложим ему должность королевского корсара, – изрек Нетленный. – Он заставит остальных пиратов Америки принять Наш закон, продолжит грабить вражеские корабли и напомнит иностранным государствам о Нашем превосходстве. Таким образом, Фебюс войдет в орбиту Аполлона, как тому и положено быть. Из двух звезд меньшая должна вращаться вокруг бо?льшей. Таков механизм существования небесных светил. – Золотая маска монарха, воплощение солнечного божества, повернулась ко мне: – Говорят, Наш будущий подданный находит удовольствие в тропических бурях? Что ж. Для него мы создадим фьеф[13 - Фьеф – в Средние века земли, пожалованные сеньором вассалу на условиях несения службы и уплаты налогов.] Урагана: отрезок моря, где он будет царствовать от Нашего имени. Мы ему предложим статус, благодаря которому ваш собственный престиж, мадемуазель, только укрепится: во время церемонии брака Мы пожалуем вам титулы герцога и герцогини.
Монаршее заявление обескуражило меня, его милость сломила. Я прекрасно знала, что Король сам принимает решения о брачных союзах своих оруженосцев, но надеялась, что мой черед придет лишь через несколько лет.
– Почему я, Сир? – запинаясь, пробормотала я.
– Потому что таково Наше волеизъявление. Данный ответ должен удовлетворить вас. Маленькой серой мыши не постичь бессмертное сознание.
Я не могла сказать, что больше раздражало меня – манера Короля разговаривать обо мне как о мебели, которую он мог в любой момент продать по своему желанию, или намек на привязанность, который проскальзывал в его речах. «Маленькая серая мышь» – так любил он называть меня, единственную из его подданных, которую удостоил прозвища.
Я перевела взгляд на остальных оруженосцев. Предложить Прозерпину на свое место? В прошлом я не всегда была искренна с ней, к тому же сомневалась, что Король согласится отправить англичанку для скрепления союза, одна из целей которого ослабить Англию. А вот Эленаис, напротив…
– Ваш выбор делает мне честь, Ваше Величество, – осмелилась я подать голос. – Но не думаю, что я его достойна. У мадемуазель де Плюминьи больше шансов. Она – одна из лучших. Проворнее – мы видели, как ловко она справилась с адмиралом. К тому же богаче. И уж, конечно, намного красивее.
От моих хвалебных слов, сказанных публично, торжествующая улыбка Эленаис стала шире. Нужно сказать, что ее уникальная красота – результат алхимической операции, оплаченной ее отцом, богатейшим бароном Анакреоном де Плюминьи.
– Несомненно, красивее, что не подлежит обсуждению, – согласился Король, словно оплеуху возвращая мне мою собственную неучтивость. – Поэтому я приберег для нее более престижный союз с иностранным двором, где она будет блистать во благо Франции. Нельзя хоронить сияние красоты за туманами Бермудского моря среди грубых флибустьеров без манер – это было бы непростительным расточительством.
Приглушенные комментарии вместе со сдавленными смешками побежали по рядам придворных, но Король не дал времени разгуляться слухам:
– У вас существенное преимущество перед красивым личиком: блестящий ум, – заключил он, заставив насмешников заткнуться. – И нужно им воспользоваться, чтобы соблазнить капитана Бледного Фебюса и заставить его принять Наши взгляды. Мы рассчитываем на вас, де Гастефриш. Завтра, в ночь равноденствия, вы отплываете в Неаполь, оттуда прямиком к Вест-Индии[14 - Вест-Индия – общее название островов Атлантического океана и Карибского моря, расположенных между материками Северная Америка и Южная Америка.]. Не на борту Нашего военного корабля, продемонстрировавшего свою ничтожность, а на судне корсаров, аккредитованном каперским свидетельством[15 - Каперское свидетельство – правительственный документ, разрешавший частному судну атаковать и захватывать суда, принадлежащие вражескому государству.] с Нашей подписью. Отправляйтесь готовить багаж и постарайтесь не разочаровать Нас. В этот раз вам предстоит поймать в сети не жалкого лейтенанта в бегах, а будущего герцога!
С этими словами суверен встал, давая понять, что разговор окончен. Широкие полы его горностаевой мантии пробудили ледяной бриз, задувший пламя сразу нескольких канделябров. Нетленный шагнул в кулуар, выходивший в сады. Поток придворных с необъятными париками, шиньонами, украшенными галеонами, хлынул за ним, напоминая стремительные морские волны, готовые поглотить меня.
* * *
– Должен же быть способ заставить Короля передумать! – в сотый раз воскликнула я.
– Повторяю, решения тирана так же нетленны, как и он сам, – мрачно возразил Главный Конюший.
С первыми лучами солнца, как только бессмертные во дворце опустились в ледяные гробы, я кинулась в «Гранд Экюри». Официально речь шла о том, чтобы последний день в Версале был посвящен прощаниям со старыми друзьями. На деле я даже не заходила в дортуары и классные комнаты, а прямиком бросилась в кабинет директора школы, откуда мы с ним вдвоем спустились по тайному ходу в чрево здания. Там, на глубине тридцати футов под землей, я смогла излить чувства наставнику. Де Монфокон, как и я, вел двойную игру в Версале, где командовал Народной Фрондой и одновременно играл роль придворного.
День пролетел быстро, часы утекали, как крупинки песочных часов. Был почти вечер, а я находилась в том же состоянии, что и утром. Главный Конюший в унылом старом парике хмуро разглядывал меня. Свет фонаря, падавший с влажного потолка, обрисовывал тяжелые мешки под его запавшими глазами. Мне хотелось хорошенько встряхнуть его, но я не двигалась: этот великан двухметрового роста весил вдвое больше меня.
– Необходимо что-то сделать, – взмолилась Наоко. – Нельзя отпускать Жанну завтра на… навсегда.
Юная японка сжала ладони при мысли, что нас навсегда разлучат. Последние шесть месяцев подруга проживала в недрах школы, где де Монфокон удерживал ее с тех пор, как узнал, что ей известна тайна Фронды. У меня вошло в привычку составлять Наоко компанию, когда выдавалось свободное от обязанностей время во дворце. При каждой встрече она показывала мне расписанные ею шелка с изысканными орхидеями и лотосами: искусственные цветы заменяли ей те, живые, любоваться которыми она больше не могла.
– Подумайте о Фронде, месье, – настаивала подруга. – Сопротивление не может позволить себе потерять такого ценного агента, как Жанна.
– Фронда не потеряет Жанну, позволив ей вступить в брак с Бледным Фебюсом, – проворчал де Монфокон, поглаживая лохматую козлиную бородку узловатыми пальцами. – Напротив, сможет заполучить еще одного воина, не менее ценного. Достаточно склонить его к нашему делу.
Я не могла поверить своим ушам! Растерянность уступила место ярости:
– Это, верно, сон? Вы тоже решили, как и Нетленный, примерить на себя роль сводни? Так знайте, я не кусок мяса, который можно выгодно продать!
– Бледный Фебюс ничего не предложил, это ты должна предложить ему себя, – продолжил грубиян с самым серьезным видом. – Тебе придется быть убедительной, если не хочешь, продолжая твою деликатную метафору, пойти на убой, потому как его репутация мясника широко известна.
Потеряв дар речи, я вскочила и в бешенстве с размаху пнула свой стул. Ударившись о холодную плитку, его спинка разлетелась на куски. Не теряя самообладания, Главный Конюший укоризненно покачал головой, словно воспитатель, утомленный капризами ребенка.
– Этот шум бесполезен, – пробормотал он. – Ты ничего не добьешься, а другие только потеряют время. Начиная с Орфео, которому придется чинить то, что ты сломала.
Тут же со скрипом отворилась дверь и на пороге появился мастер на все руки, или, правильнее сказать, – создание, служившее Великому Конюшему, потому что Орфео – не человек, он собран из разных фрагментов человеческой плоти, сшитых между собой. Отшельник покорно приблизился к сломанному стулу, но перед тем как он коснулся обломков, я положила свою руку на его крупную кисть. Прикосновения к коже Орфео, вечно влажной и холодной, усеянной грубыми швами, больше не вызывали у меня отвращения.
– Подожди, – попросила я. – Позволь хозяину хоть раз самому сделать работу.
Орфео поднял на меня свои водянистые нефритовые глаза, два драгоценных камня, оправленных в нелепое лицо болотного цвета.
– Главный Конюший всегда посылает других выполнять за него грязную работу, Орфео, – взорвалась я, дрожа от гнева. – Каждую ночь он позволяет тебе выпускать упырей из логова на расстоянии выстрела из ружья. Прошлой зимой, к примеру, именно меня он отправил в Париж на поимку Дамы Чудес. А Наоко рассказывала, что этот эксплуататор заставлял ее целыми днями корпеть над письмами. Задаром, конечно!
– Наоко – талантливый каллиграф, я использую ее способности на благо Фронды, для составления фальшивых бумаг, – возразил де Монфокон.
