скачать книгу бесплатно
– А сколько вам лет?
– Двадцать семь.
– А вы добровольно эмигрировали?
– Как знать, – пожала плечами Райбис. – Сейчас, в этот момент, я не могу со всей определенностью вспомнить, о чем я тогда думала. Похоже, я ощущала в эмиграции некую духовную компоненту… Передо мной стоял выбор: либо эмигрировать, либо принять сан. Я была воспитана в принципах Научной Легации, однако…
– Партия, – кивнул Ашер. Он все еще пользовался этим старым названием, коммунистическая партия.
– …однако в колледже я постепенно втянулась в церковную работу. И приняла решение. В выборе между Богом и материальным миром я предпочла Бога.
– Одним словом, вы – католичка.
– Да, ХИЦ. Вы использовали запрещенный термин. И как мне кажется, вполне сознательно.
– А мне это как-то по барабану, – усмехнулся Херб Ашер. – Я-то с церковью никак не связан.
– Может, вам бы стоило почитать К. С. Льюиса.
– Нет уж, спасибо.
– Эта болезнь заставляет меня задумываться… – Она на несколько секунд смолкла. – Все-таки стоит воспринимать все, с чем ты сталкиваешься, в плане широкой, всеобъемлющей картины. Сама по себе моя болезнь кажется злом, но она служит некоей высшей цели, которая недоступна нашему пониманию. Или – пока недоступна.
– Вот потому-то я и не читаю К. С. Льюиса, – заметил Ашер.
– Да, – безразлично откликнулась Райбис. – А это верно, что как раз на этом холме клемы поклонялись какому-то своему божку?
– Да вроде бы да, – кивнул Херб Ашер. – Божку по имени Ях.
– Аллилуйя, – сказала Райбис.
– Что? – удивился Ашер.
– Это значит «славься, Ях». А на иврите – Халлелуйях.
– То есть Ях – это Яхве.
– Это имя нельзя произносить. Его называют священным Тетраграмматоном. Слово «Элохим», являющееся, как ни странно, формой единственного числа, а не множественного, означает «Бог», а несколько дальше в Библии упоминается божественное имя Адонай, из чего можно сконструировать формулу «Господь Бог». Мы можем выбирать между именами Элохим и Адонай или использовать их оба вместе, однако нам строжайше запрещено говорить «Яхве».
– А вот вы сейчас сказали.
– Ну что ж, – улыбнулась Райбис, – никто не совершенен. Убейте меня за страшный грех.
– А вы что, и вправду во все это верите?
– Я просто излагаю факты. Сухие исторические факты.
– Но вы же во все это верите. В смысле, что верите в Бога.
– Да.
– Так это Бог наслал на вас рассеянный склероз?
– Не совсем так… – замялась Райбис. – Он допустил его. Но я верю, что Он меня исцелит. Просто есть нечто такое, что я должна узнать, и вот таким образом Он меня учит.
– А Он что, не мог найти способ полегче?
– Видимо, нет.
– Этот самый Ях, – заметил Херб Ашер, – вступил со мной в контакт.
– Нет-нет, это какая-то ошибка. Первоначально иудеи верили, что языческие боги существуют, только они не боги, а дьяволы, а потом им стало ясно, что этих богов, или там дьяволов, и вовсе нет.
– А как же сигналы у меня на входе? – спросил Херб Ашер. – А как же мои записи?
– Вы это что, серьезно?
– Еще как.
– А кроме этих клемов здесь замечались какие-нибудь признаки жизни?
– Не знаю, как в других местах, но там, где стоит мой купол, точно да. Это нечто вроде обычных радиопомех, но только уж больно хитрые эти помехи, явно разумные.
– Проиграйте мне какую-нибудь из этих пленок, – сказала Райбис.
– Ради бога.
Херб Ашер подошел к компьютерному терминалу, побегал пальцами по клавиатуре, разыскивая нужную запись; через несколько секунд из динамиков зазвучал голос Линды Фокс:
Иди, усталый путник,
Куда глаза глядят.
Святому делу нужен
Твой тощий зад.
Райбис захихикала.
– Простите, пожалуйста, – сказала она, отсмеявшись. – А вы точно уверены, что это Ях? А вдруг это какой-нибудь шутник с базового корабля или там с Фомальгаута? Уж больно это похоже на Фокс. Не словами, конечно же, а голосом, интонациями. Нет, Херб, никакой это не Бог, просто кто-то над тобою подшутил. В крайнем случае это клемы.
– Заходил тут сегодня один такой, – мрачно заметил Ашер. – Нужно было с самого начала обработать эту планетку нервным газом, вот и не было бы теперь никаких проблем. И вообще, мне казалось, что человек встречается с Богом только после смерти.
– Бог есть Бог народов и истории. Ну и конечно, природы. Судя по всему, первоначально Яхве был вулканическим божеством, но время от времени он ввязывался в историю, примером чему тот случай, когда он вывел евреев из Египта в Землю обетованную.
Евреи были пастухами и привыкли к свободе, лепить кирпичи было для них чистым кошмаром. А фараон заставлял их собирать солому и каждый день выдавать положенную норму кирпичей. Вечная архетипичная ситуация – Бог выводит людей из рабства на свободу. Фигура фараона символизирует всех тиранов всех времен и народов.
Голос Райбис звучал спокойно и убедительно, Ашер невольно проникся к ней уважением.
– Одним словом, – подытожил он, – человек может встретиться с Богом не только после смерти, но и при жизни.
– При исключительных обстоятельствах. Первоначально Бог разговаривал с Моисеем как человек с человеком.
– И что же потом разладилось?
– В каком смысле разладилось?
– Почему никто больше не слышит Божьего гласа?
– Вот ты же слышал, – улыбнулась Райбис.
– Ну не то чтобы я, его услышала моя аппаратура.
– Все-таки лучше, чем ничего. Но тебя это вроде не очень-то радует.
– Он вламывается в мою жизнь, – напомнил Ашер.
– Вламывается, – согласилась Райбис. – А теперь еще и я вломилась.
Это было правдой, и Ашер не нашел что возразить.
– А чем ты обычно занимаешься? – спросила Райбис. – На что ты тратишь время? Лежишь на койке и слушаешь эту свою Фокс? Доставщик рассказывал мне про твою жизнь, я ему даже не сразу поверила. Как-то это не очень похоже на жизнь.
В Ашере шевельнулась вялая, усталая злость – ему до смерти надоело оправдывать свой образ жизни. Он снова промолчал.
– Я придумала, что я дам тебе почитать, – сказала Райбис. – Льюисову «Проблему боли». В этой книге он…
– Я читал «Молчаливую планету», – оборвал ее Ашер.
– И тебе понравилось?
– Да, в общем-то, да.
– А еще тебе следует прочитать «Письма Баламута». У меня она есть. Даже два экземпляра.
Зачем мне читать эти книги, думал Ашер. Глядя, как ты постепенно умираешь, я узнаю о Боге гораздо больше.
– Послушай, – сказал он, – я член Научной Легации. Член партии, тебе это понятно? Это мой выбор, и выбор вполне сознательный. Нет никакого резона осмысливать болезни и страдания, их нужно попросту искоренять. Нет никакой загробной жизни, и Бога тоже нет. Не считать же Богом ионосферное возмущение, настырно лезущее в мою аппаратуру и стремящееся сжить меня с этой сраной горки. Если после смерти окажется, что я ошибался, я оправдаюсь невежеством и трудным детством. А пока что меня больше волнуют проблемы экранировки и защиты от помех, чем беседы с этим Яхом. У меня есть уйма других занятий и нету козла, чтобы принести ему в жертву. Мне очень жаль погибшие записи Линды Фокс, они для меня бесценны, и я не знаю, когда удастся их заменить. И Бог не вставляет в прекрасные песни выраженьица вроде «твой тощий зад»; лично я не могу себе представить такого Бога.
– Он пытается привлечь твое внимание, – сказала Райбис.
– А к чему такие сложности? Почему Он не скажет попросту: «Слушай, давай поговорим»?
– Скорее всего, здесь обитали некие экзотичные существа, совершенно не похожие на нас. Их Бог мыслит не так, как мы.
– Зараза он, а не Бог.
– А может статься, – задумчиво сказала Райбис, – Он является тебе подобным образом, чтобы тебя защитить.
– Защитить? От чего?
– От него. – Неожиданно для Ашера девушка содрогнулась всем телом, по ее лицу пробежала гримаса боли. – Черти бы драли эту болячку! А тут еще и волосы лезут. – Она неуверенно, с явным трудом поднялась на ноги. – Мне нужно вернуться в свой купол и надеть парик, чтобы выглядеть хоть немного поприличнее. Ужас какой-то. А ты не мог бы меня проводить? Пожалуйста.
Не понимаю, подумал Херб Ашер, как женщина, у которой пачками выпадают волосы, может верить в Бога.
– Я не могу, – сказал он. – Ты уж извини, но никак не могу. И баллонов нет, и за оборудованием нужно присматривать. Ты только чего не подумай, это честно.
Райбис вскинула на него глаза и убито кивнула; похоже, она поверила. Ашера кольнуло чувство вины, но оно было тут же смыто нахлынувшим облегчением. Она уходила, ему не нужно будет с ней общаться, это бремя с него снято, пусть даже на время. А если повезет, временное облегчение может превратиться в постоянное. Если бы он умел молиться, он молился бы сейчас, чтобы она никогда, никогда больше не вошла в его купол. Не вошла бы до конца своей жизни. Довольный и успокоенный, он смотрел, как она надевает скафандр, готовясь в обратный путь. И в мыслях уже решал, какую пленку Линды Фокс он извлечет из своей сокровищницы, когда уйдет наконец Райбис с ее малоприятными шуточками и подкалываниями и он вновь обретет свободу, свободу быть тонким знатоком и преданным ценителем неувядающей красоты. Красоты и совершенства, к которым стремится все сущее: Линды Фокс.
А той же ночью, когда он лежал на койке и спал, некий голос негромко его окликнул:
– Херберт, Херберт[3 - Двойное обращение – намек на то, как Господь обращался к Моисею из неопалимой купины.].
Ашер открыл глаза.
– Сейчас не мое дежурство, – сказал он, решив, что это базовый корабль. – Сейчас дежурит девятый купол. Дайте мне спокойно поспать.
– Взгляни, – сказал голос.
Он взглянул – и увидел, что панель, управлявшая всем его коммуникационным оборудованием, объята пламенем.
– Боже милосердный, – пробормотал Ашер и потянулся к тумблеру, включавшему аварийный огнетушитель. Но тут же замер, осознав нечто неожиданное. И крайне загадочное. Управляющая панель горела – но не сгорала.
Огонь ослеплял его, грозил выжечь ему глаза; Херб Ашер плотно зажмурился и заслонил лицо рукой.
– Кто это? – спросил он.
– Это Яхве, – сказал голос.
– Да? – поразился Херб Ашер. Это был бог горы, и он говорил с ним напрямую, без посредства электроники. На него накатило странное чувство собственного убожества, никчемности, и он не смел открыть лицо. – Что тебе нужно? – спросил он. – В смысле, что сейчас же поздно. По графику мне полагается спать.
– Не спи более, – сказал Ях.
– У меня был трудный день, – пожаловался Ашер; его все больше охватывал страх.
– Я велю тебе взять на себя заботы об этой больной девушке, – сказал Ях. – Она сейчас совсем одна. Поспешай к ней, иначе я сожгу твой купол и всю технику, какая в нем есть, а вместе с ней и все твое имущество. Я буду опалять тебя пламенем, пока ты не пробудишься. Ты думаешь, Херберт, что ты пробудился, но ты еще не пробудился, и я заставлю тебя пробудиться. Я заставлю тебя подняться с постели и прийти к ней на помощь. Позднее я скажу и ей, и тебе, зачем это нужно, но пока что вам не должно знать.
– Мне кажется, что ты обратился не по адресу, – сказал Херб Ашер. – Тебе бы следовало поговорить с MED, это по их части.
В тот же момент его ноздри заполнились едкой вонью. Взглянув из-под руки, он с ужасом обнаружил, что управляющая панель полностью выгорела, превратилась в горстку шлака.
Вот же, мать твою, подумал он.
– Буде ты вновь солжешь ей про переносный воздух, я причиню тебе ужасающие, непоправимые повреждения, точно так же, как я нанес непоправимые повреждения этой технике. А сейчас я уничтожу все твои записи Линды Фокс.
В тот же момент стеллаж, на котором Херб Ашер хранил свои пленки, ярко вспыхнул.
– Не надо, – пробормотал он в ужасе. – Не надо, ну пожалуйста.
Пламя исчезло, пленки остались неповрежденными. Херб Ашер встал с койки, подошел к стеллажу, тронул его рукой и вскрикнул от боли – стеллаж потух, но отнюдь не остыл.
– Тронь его снова, – сказал Ях.
