Возвращение в неизвестное. Книга 3. Заключительная

скачать книгу бесплатно


– Ничего существенного, ваше величество! – голос у вошедшего главы безопасности, господина Верета, близкого друга и доверенного лица короля был низким, а интонации успокаивающие. Он как всегда был одет в тёмную одежду. Эдгер знал, что под одеждой от посторонних глаз спрятаны амулеты да камни артефактов, неброская внешность была лишь маской, а мягкая неслышная походка – результат многих тренировок. Уж очень она была полезна при его работе. Правой руке короля не было нужды привлекать в себе внимание, а незаметность помогала видеть больше.

Король поморщился.

– Верет, оставь эти расшаркивания, когда мы наедине, пожалуйста. Я и так устаю от этого подхалимажа. Хорошо, ничего существенного, а что есть несущественное?

– Ректор ведёт себя как всегда, никаких особых контактов и переговоров с другими магами не замечено. Из необычного то, что у него приехал из провинции двоюродный или троюродный племянник, и он его сразу взял к себе секретарём.

– Сильный маг?

– Нет, вообще не маг. По возрасту как студент второй ступени.

– Ты его видел?

– Нет пока, однако мои агенты, что в академии, его видели. Пытаемся узнать о мальчике поподробнее, да о нём вообще ничего неизвестно. Ограблен по дороге, документы ему делаются под поручительство дяди.

Вторая необычность: ректор на следующий день уехал с ним в академию и уже целую неделю оттуда не выезжает. Хотя, вроде, ничего чрезвычайного там не происходит.

Эдгер откинулся в кресле и вытянул ноги. Кресло было мягким и удобным, с высокой спинкой, но от долгого сидения за столом тело всё равно основательно затекло.

Он поморщился. Массивный стол из тёмного дерева был завален бумагами, и конца края им было не видно. Нет, на сегодня хватит!

– А чем ректор тогда занимается? – рассеянно спросил он.

– Агенты говорят, всё как обычно. Эдгер, может, твои подозрения беспочвенны? Ведь прямых доказательств его двуличности у нас нет, а косвенные доказательства могут заставить нас ошибиться. То злосчастное письмо, которое ты нашёл в книге из библиотеки академии, мог и не он написать.

– Но последним судя по реестру книгу брал он.

– Мог ещё кто-то взять и не внести себя в реестр читателей.

– Но письмо написано его почерком!

– Подделали и подложили с целью его подставить. Я понимаю, Эдгер, что резкий тон письма, нелицеприятные высказывания о тебе, да критика свода магических законов, который ты хочешь заставить принять магов королевства, тебя злит, но, справедливости ради, прямых доказательств, что это его письмо у нас нет. Письмо могло быть подложено кем угодно, потому что когда тебе доставляют книги из библиотеки академии, они проходят через много рук. Тем более Нирус за последние пять лет в интригах и заговорах против тебя не был замечен.

– Или хорошо умеет скрывать свои замыслы, – Эдгер властным жестом заставил собеседника замолчать. – Ничего с твоим ректором не случится, если мы за ним ещё немного внимательно понаблюдаем. У меня на него большие планы, и я должен быть уверен в нём как в самом себе. Опять же, сам понимаешь, Магическая академия – это стратегически важное место. Какие мысли студентам сейчас внушить, то они и будут транслировать, уже работая на корону.

Я ведь пять лет назад выбрал Нируса ректором, потому что он один из немногих высших магов поддерживал идею свода законов для магического сообщества. Их Верховный Архимаг Дорсин вообще мне хотел подсунуть своего ставленника, с трудом тогда отбился. Кандидатура Нируса была как компромисс с Верховным. И что? Получается, я ошибся и пригрел у себя на груди змею? Не забывай, Магическая академия – это детище короны, а Верховный лишь выполняет соглашение и получил за это массу привилегий и даже урвал у меня поместье, на которое у меня были совсем другие планы!

Королевству нужны маги. Это однозначно. Только они должны работать на благо королевства, а не на свои корыстные интересы.

– Ничего ты не ошибся, Эдгер. Не нагнетай. Ты просто устал. Целыми днями разбирать в этом душном кабинете эти дурацкие кляузы, слёзные прошения да доносы высокородных друг на друга, на которые нельзя не ответить. Может, тебе съездить да на Нируса с его племянником самому посмотреть? И проветришься, и, возможно, ситуация прояснится.

– Хорошая мысль! Только чтобы что-то прояснилось, нужно какую-то провокацию Нирусу устроить. Чем-то вывести из себя. Поставить в двусмысленную ситуацию, чтобы он невольно качнулся в сторону Верховного.

– Или в твою сторону.

– Или в мою, – кивнул головой король. – Тогда и наблюдение с него снимем.

Он улыбнулся.

– Возможно. А пока запланируй мне поездку в академию через… – Эдгер что-то прикинул в уме, – через дней десять. Раньше никак не получится, из Баргоса на этой неделе посольство приедет, сам знаешь.

Заодно подумай насчёт провокации. Эта двусмысленность ситуации меня выводит из себя. Я должен точно знать, что на Нируса можно будет положиться.

* * *

Маша, как и обещала, в один из вечеров устроила праздник в честь прибытия новой соседки. Следующий день был свободным, студентам можно было, наконец, отоспаться, поэтому набившиеся в их гостиную студенты явно собирались зависнуть здесь надолго.

Гостей было много, преимущественно мужского пола. Кроме чая и сладостей, они, конечно же, принесли пару бутылок напитка шуржанира, в просторечии называемого ласково шуржик, который честно можно было отнести к горячительным напиткам.

– И никакого дурика! – громогласно возвестила Маша, оглядев грозным взором собравшихся, когда шуржик был разлит по бокалам.

– А кто такой дурик? – потом тихонько спросила у неё Эля.

– Это зелье такое, если капнуть, то мозги набекрень, хохотать начинают и ведут себя как дураки.

– Ясно, – мысленно вздохнула Эля. – Студентам как всегда веселья не хватает, без особых зелий не обходятся.

Она сидела и смотрела на набившуюся в их гостиную молодёжь. Гости вели заумные беседы, хорохорились, многозначительно поглядывали друг на друга, старательно самовыражались и изображали бывалых и опытных. Девчонки стреляли глазками и принимали красивые позы.

Эля попыталась было поддержать беседу, случайно влезла в какой-то психологический спор на извечную тему отношений мужчин и женщин, но почти сразу поймала себя на том, что свалилась в какие-то ненужные никому нравоучения, и заставила себя замолчать. Смысла спорить не было. Спорщики продолжили словесные баталии дальше, не заметив потери бойца.

– Что я могу сказать этим детям, в чём убедить? – вздохнула она мысленно. – Да и ляпнуть можно что-то подозрительное, вопросов потом не оберёшься. Мне не беседы вести надо, а слушать в первую очередь! Нужно вырабатывать привычку держать ушки на макушке, молчать, и при этом хлопать ресницами и очаровательно улыбаться. И буду я не женщина, а мечта каждого мужчины.

Она именно так, нежно и немного растерянно, улыбнулась светловолосому парню, который сидел недалеко от неё. Улыбка сработала мгновенно. Парень поклонился и обратился к Элиной соседке.

– Маша, представь меня, пожалуйста.

– Вот, Эля, познакомься. Это Рич. Он с четвёртого курса артефакторного. В этом году заканчивает первую ступень.

Рич внимательно посмотрел на Элю.

– Симпатичный парень, – подумала она.

У него были карие глаза, тёмные брови и ресницы придавали его лицу яркости, контрастируя со светлыми волосами, собранными сзади в низкий хвост. Несколько золотых прядей выбивались и падали на лоб.

– Вон там сидит Дерек, его сосед по комнате, – продолжила Маша, указывая на шумного весёлого парня на диванчике, который явно был душой компании. – Он с третьего артефакторного. Я с ними познакомилась в первый день, как приехала. Они первокурсников встречали и помогали им устроиться. С тех пор мы дружим. Они мне помогают, а я им.

– А как вы помогаете друг другу, вы ведь на разных факультетах?

– Ой, Эля, поддержка и помощь всегда нужна. Место на завтраке занять, на кухне обед попросить оставить, если опаздываешь. Или вместе в город съездить: по одиночке только студенты второй ступени имеют право, а с первой нас должно быть не менее трёх. Однажды они от меня настойчивого ухажёра отгоняли. Да много всего, чем помочь можно. Я им мышечные боли после тренировок снимаю, царапины заживляю.

– Да, Маша, по мелочам ты уже многое умеешь, не зря ты на лечебном, – кивнул головой Рич.

– Ну, не только по мелочам, – надула губки Маша.

– Да не обижайся, глупышка! Ты у нас супер! Я просто хотел сказать, что есть такие заболевания, что даже нашим лекарям не по зубам. Ты не помнишь, тебя ещё не было, а у Дерека в прошлом году были мышечные боли и горячий был как печка. Сначала хотел в комнате отлежаться, а потом всё равно к лекарям попал. Он четыре дня промаялся с ломотой, а они так и не поняли, что с ним.

– О как, – подумала Эля, – не про этого ли студента Нирус говорил?

Она наклонила голову и мило улыбнулась.

– И ты тоже так непонятно болел?

– Нет, я нет. Это Минк потом заболел.

– А это кто?

– А это друг Дерека, тоже парень с третьего артефакторного. Вон он сидит, кудрявый такой, – Рич махнул рукой, – с Варной разговаривает. Тоже из нашей компании. Он тоже недолго проболел, дня четыре – пять. Только его ещё и тошнило сильно.

Парень покраснел, уточняя эти подробности.

– А что, в этом году никто этим не болел? – как можно простодушнее спросила Эля, вспомнив, что Нирус упомянул, что в этом году опять был такой же случай.

– Ой, да! – Рич покраснел, – Я же про Нельса забыл. Его тоже угораздило, уже в этом году. Только он уже выздоровел.

– А он кто? Тоже с третьего курса артефакторного?

– Нет. Он как раз ваш, с лечебного, второй курс.

– А, так вы его почти не знаете!

– Как это не знаем! Да он Дереку какой-то родственник и часто к нам приходит, да ещё и любит на моём любимом кресле посидеть, пока меня нет.

– Да что вы всё о каких-то жутких заболеваниях разговариваете! – вмешалась Маша. – Через пару месяцев каникулы! Лучше о них поговорить!

– Это у вас каникулы, – хмыкнул Рич, – а у нас, у третьего курса сначала практика! Правда, после неё тоже каникулы. Хоть месяц отдохнём. Эля, а ты где будешь на каникулах?

– Здесь, около библиотеки буду жить, – отшутилась девушка, – я ведь поздно приехала, мне доучивать да сдавать много, чтобы в следующем году за вами успеть.

Разговор о каникулах покатился дальше и без Элиного участия.

– Так, – думала она, делая вид, что слушает планы на лето. – Температура, мышечные боли, ломота, рвота. Это лекари и без меня знают. А вот знают ли они, что все эти студенты были друзьями и их всех объединяет не курс, а одна комната в общежитии, где живут Рич и Дерек? Странная какая-то зараза. Не ко всем и не всегда прилипает. Как-то выборочно.

Там вроде ещё и преподаватель в прошлом году болел. Интересно, те же симптомы или что-то другое? И что, в самой лечебнице никто не заразился? Вопросов слишком много, надо бы Нируса расспросить поподробнее.

* * *

Выходной пролетел так быстро, что заметить его удалось с трудом. Раз! – и уже утро новой учебной недели и приходится опять с трудом просыпаться и собираться на первое занятие.

В этот раз первым занятием у первокурсников лечебного факультета было обезболивание.

Весь Элин курс сидел в аудитории, ожидая нового преподавателя, и он не заставил себя долго ждать.

Открылась дверь и в зал зашёл строгий пожилой мужчина в тёмной одежде. Чуть рыжеватые волосы были схвачены сзади в хвост, усы немного топорщились, а торчащие бакенбарды делали его похожим на кота. Из кармана на груди свисала посверкивающая серебряная цепочка, которая качалась в такт его шагам, и её качание завораживало.

Эля встряхнулась.

– Ну Глен, ну лицедей! Даже я его с трудом узнала. И цепочку повесил, чтобы внимание рассеивать.

Глен поднял голову, оглядел обращённые на него юные лица, нашёл среди них Элино, подавил желание ей подмигнуть, вздохнул и начал лекцию.

– Доброе утро, господа студенты. Я буду учить вас обезболиванию. Обращаться ко мне нужно господин Соглен.

У нас будут и лекции, и практические занятия. Так как вы много пропустили из-за отсутствия преподавателя, то заниматься нам придётся интенсивнее.

Предмет у меня специфический. Тренироваться вы будете сначала друг на друге. А что это значит?

Молчание было ему ответом. Что это значит, аудитория не догадалась.

– Это означает, что, скорее всего, на практических занятиях вы сами будете стараться выполнять всё и без моего понукания, потому что боль вы будете снимать у своих же сокурсников, которую перед этим сами и причините, – скучным голосом произнёс он. – Уже позже практические занятия будут в лечебнице. Сегодня у нас лекция.

Господин Соглен встал за кафедру.

– Итак, записывайте. Боль – это сигнал тела на то или иное повреждение. Кажется, что боль всегда нужно снимать у пациента любую и сразу же.

Это заблуждение. Болевой синдром мобилизует организм и повышает скорость восстановления повреждений. Поэтому одна из ваших задач лишь понизить боль до достаточно терпимого пациентом уровня, а не вбухать все свои силы в обезболивание так, что на собственно лечение не останется ни сил, ни концентрации, ни резерва.

– А если сил хватит? – спрашивающий явно буркнул себе под нос, но в установившейся звенящей тишине этот возглас услышали все.

– А если хватит, тогда вбухивайте, – равнодушно разрешил лектор. – Да только про следующих ожидающих вас больных не забудьте. Растратить свой резерв на обезболивание и лечение одного больного, когда вас ожидает ещё несколько – тоже весьма безграмотный подход.