скачать книгу бесплатно
Два крыла
Нина Дианина
В одном из магических миров девушке, которую ещё во младенчестве взяла из приюта графская семья, начинает сниться странный сон. Как отразится этот сон на её судьбе?
Нина Дианина
Два крыла
Глава 1
Этот сон преследовал меня весь этот последний год с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать.
В течение долгого времени мне снились отдельные сцены, которые за год, как осколки мозаики, в конце концов сложились во вполне понятную картину, в стройный логический сюжет.
Этот длинный удивительно реалистичный сон начинается с того, что я стою в своей спальне у высокого балконного окна и сверху смотрю на светлые песочные дорожки, петляющие в красивом хорошо ухоженном саду.
Окно открыто. Тонкие занавеси цвета топлёного молока рядом со мной чуть колышутся от легкого сквозняка. Солнце уже высоко. Его лучи пронзают листву насквозь. Ажурный рисунок теней от листьев постоянно меняется под малейшим дуновением ветра.
Всё так привычно, будто тысячи раз я просыпалась, подходила к окну, а оно показывало мне этот знакомый до всех мелочей пейзаж.
Хлопает дверь, я поворачиваюсь и вижу девушку, одетую в форменное коричневое платье с белым передником и тёмными волосами, прикрытыми белым кружевным чепчиком. Откуда-то я знаю, что это Релита, моя личная горничная.
– Релита, что там слышно? – поворачиваюсь я к ней, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
– Всё то же, госпожа, без изменений, – громко говорит она, а потом подходит ко мне со спины и громко шепчет:
– Бежать вам нужно, госпожа! Казмир, мой жених, обслуживал вашего кузена и услышал обрывок разговора. Вас убьют сегодня. Обоих.
Она тихо всхлипнула.
– Где мой брат Кори?
– В своих покоях.
– Что с ним?
– Слуги говорят, что вчера у него был лекарь. Сегодня разрешили зайти его личному камердинеру. Ваш брат серьёзно ранен, но вроде бы в сознании.
Глубокое отчаяние охватывает меня. Как это бывает во сне, это чувство заполняет меня полностью. Чистое незамутнённое безграничное отчаяние с леденящим оттенком страха.
Я боюсь не за себя, а за моего любимого брата Кори, с которым мы родились в один день. Его серьёзно ранили, когда он вчера защищал меня.
За себя я почти не волнуюсь. Знаю, что наша родовая магия позволит мне ускользнуть из моего плена без особых затруднений. Но Кори бросить я не могу.
– Давайте я помогу вам привести себя в порядок, – несёт мне платье Релита.
Она помогает мне одеться, а потом берёт расчёску, и я сажусь перед большим овальным зеркалом в оправе в виде вьющихся вокруг него мелких бронзовых листочков.
Во сне оттуда на меня глядит юная привлекательная девушка. Я вижу длинные белокурые локоны, светло-серые глаза, овальное лицо, длинную шею и нежно розовые губы. Она одета в серое платье голубоватого оттенка с небольшим вырезом, отделанным тонким кружевным воротничком. Свободные рукава, изящные браслеты на тонких запястьях, изысканные украшения.
Красивая, гордая, высокородная.
– Не надо сложной причёски, Релита. Косу и потуже.
Откуда-то знаю, что эта девушка я сама. Пленница, запертая в своих покоях.
Я продолжаю смотреть на себя в зеркало как бы со стороны. Ни тени улыбки, ни намёка, что девушка сознаёт свою красоту и привлекательность. Она похожа на окаменевшую статую.
Я знаю, о чём думает эта незнакомка, глаза которой внимательно изучают меня с той стороны стекла. Её, то есть, мои мысли сейчас не здесь, а с моим братом, самым близким мне человеком.
Кроме этого тёмного моря отчаяния во мне плещется чувство опасности.
Там, во сне, для меня ясно, что над нами обоими нависла угроза близкой смерти. Я знаю, что опасаться нужно моего родственника, угрюмого и жестокого кузена. Сейчас мы с братом полностью в его руках.
Чтобы составить план действий необходимо узнать, что с Кори. Может ли он передвигаться, насколько пуст его магический резерв. Да и вообще разговор с ним меня бы сейчас успокоил. Вдвоём мы наверняка что-то придумаем.
Я выхожу в мою просторную гостиную вместе с Релитой.
Во сне многие детали расплываются, но мельком всё равно отмечаю резную изящную мебель из светлого дерева, кресла и диван с обивкой в сиреневых тонах.
Я неслышно ступаю по мягкому узорчатому ковру и наблюдаю, как Релита делает мне последний поклон, поворачивается и открывает дверь в коридор. В приоткрывшуюся щель я вижу обращённый на меня взгляд мрачного усатого охранника, а потом Релита выходит, начиная прикрывать дверь и скрывая от меня охранника.
Всё, пора!
Я делаю глубокий вдох, тяну к себе свою магию, и… мир застывает. Релита неподвижно стоит у открытой двери в той самой позе, в которой её застала остановка течения времени.
Ни секунды терять нельзя. Мои магические способности ещё плохо развиты, надолго остановить время я не смогу.
Я быстро подхожу к двери и выскальзываю в коридор. Охранники застыли в странных позах, не закончив движение.
Один удар сердца, и я подбегаю к покоям брата. Слава Богу, они не заперты. Видимо, наши тюремщики не опасаются, что мой раненый брат может убежать.
Чтобы открыть и закрыть дверь в момент действия моей магии нужно приложить серьёзное усилие, но я справляюсь. Всё, дверь закрыта, можно отпустить время. Мир оживает.
Я прислоняюсь к двери, тяжело дыша, и слышу, как хлопает дверь в мои покои, а потом лёгкие шаги Релиты.
Уверена, что никто не заметил ни моего исчезновения из собственных покоев, ни того, что открывалась дверь в покои брата. Для всех я нахожусь там, в своей гостиной, где оставила меня личная горничная.
Я бегу в спальню. Там на кровати, весь бледный, лежит Кори.
Первый же взгляд на него подтверждает мои худшие опасения. Магический резерв у него почти опустошён, его живот и часть груди обмотаны повязкой, сквозь которую на правом боку проступает кровавое пятно. Быстро вылечить я его не смогу, а ходить в таком состоянии он вряд ли сможет.
Кори открывает глаза и молча смотрит на меня затуманенным взглядом. Он очень похож на ту девушку в зеркале: юный, златокудрый, красивый, только очень бледный и слабый. Постепенно его глаза проясняются.
– Сестрёнка, – шепчет он и улыбается. – Я так рад, что ты пришла.
А потом его улыбка меркнет.
– Только я сейчас как обуза. У меня ни магии, ни сил.
– Ничего! Зато они есть у меня. А ещё у меня есть план.
Во сне я знаю, что в кабинете Кори за угловым шкафом есть тайный проход. Я не помню точно, куда он ведёт, однако сейчас это не важно. Просто на данный момент это единственное место, где можно просто спрятаться. Сейчас для меня главное – спрятаться. Исчезнуть. Остальное решим потом.
Я иду в кабинет Кори и вдавливаю ничем не приметный нарисованный цветок на расписных обоях. Громада шкафа легко отходит в сторону. Становятся видны ступени в довольно широкий проход, уходящий в темноту, и камень освещения на стене справа.
Я прикладываю руку к камню. Проход освещается чередой очень тусклых, покрытых пылью, светильников, расположенных внизу, почти на полу. Света достаточно, чтобы пройти и не споткнуться, но совершенно недостаточно, чтобы рассмотреть что-то ещё кроме ступеней.
Меня наполняет радость. Главное сейчас – спрятаться и переждать.
Неслышно ступая, я на цыпочках перетаскиваю на ступени прохода простыню и подушку, чтобы поудобнее уложить в проходе раненого Кори. Потом переношу туда графин с водой с туалетного столика от кровати и всё мало-мальски полезное для длительного сидения в каменном пыльном мешке.
Брат смотрит на моё мельтешение с кровати, почти прикрыв глаза. У него нет сил даже на то, чтобы говорить.
Открываю окно и рядом с подоконником бросаю кусок окровавленной повязки в слабой надежде пустить погоню по ложному следу.
Всё готово. Теперь самая тяжёлая и ответственная часть – нужно отвести Кори в проход и закрыть за собой дверь.
Я поднимаю брата с постели, подныриваю ему под руку, обхватываю его за пояс двумя руками, и мы очень медленно идём в его кабинет.
Кори старается не наваливаться на меня всем своим весом, но выходит плохо. Вернее, совсем не выходит. Он бледен, мокрые от испарины волосы прилипли ко лбу, но брат упрямо переставляет ноги, удерживая себя в сознании из последних сил. Господи, как бесконечно далеко оказался кабинет от спальни!
Нам осталось дойти до открытого прохода несколько метров, когда Кори теряет сознание и начинает падать. Удержать его у меня не хватает сил. Я успеваю только подложить руку, чтобы он не стукнулся головой об угол стола. Он без чувств лежит передо мной на ковре, и меня начинает охватывать отчаяние.
Нет, нельзя сдаваться! Я подхватываю его, бессознательного, за подмышки и волоку по полу дальше. Шаг, ещё шаг, ещё…
Я уже готова обрадоваться, но внезапно тишина кабинета сменяется глухим шумом голосов и металлическим звоном оружия за стеной. Видимо, в гостиную брата входят вооруженные люди.
Боже мой, мне не хватило времени! Нет! Решение приходит мгновенно.
Я делаю глубокий вдох, тяну магию, и звуки стихают. Мир снова остановил свой бег.
Теперь сдвинуть Кори с места безумно тяжело. Но сантиметр за сантиметром я тащу его к темноте открытого прохода.
Сознание мутится от усталости, когда, наконец, я затаскиваю брата внутрь. Мой магический резерв практически на нуле. Осталось сделать последнее дело – закрыть за собой дверь. Тогда шкаф встанет на своё законное место и нас никто не найдёт. Чёрные мушки пляшут перед глазами. Из последних сил я тяну тайную дверь на себя. Тяжело так, будто пытаюсь повернуть кусок скалы.
Медленно, очень медленно она двигается в нужном направлении, однако вместе с этим чёрные мушки в моих глазах разрастаются и превращаются в одну сплошную чёрную пелену. Почти в бессознательном состоянии, с трудом понимая, что происходит, я тяну и тяну этот проклятый неподъемный кусок дерева уже на чистом упрямстве. Сердце заходится от усилий, беспамятство накатывает волной.
Щелчок, свидетельствующий о том, что дверца встала на своё законное место, и проход закрылся, звучит уже где-то на краю моего сознания.
Всё удалось, мы в безопасности. Я отпускаю себя и лечу в эту блаженную темноту, которую дарит мне сон.
Глава 2
Этой ночью мне пришлось прожить тот кусочек из мозаики сюжета этого странного сна, когда я бегаю из спальни в кабинет, собирая вещи, а потом подхожу к кровати «брата» и внимательно смотрю на него, перед тем, как начать приподнимать, чтобы вести в кабинет.
Перед глазами до сих пор стоит бледное красивое лицо «моего брата» с правильными благородными чертами. Он взмахивает своими тёмными пушистыми ресницами, его серые глаза слегка ободряюще улыбаются, хотя на губах залегла страдальческая складка. Я улыбаюсь в ответ и наклоняюсь поцеловать его в лоб…
Опять этот сон!
Я выплыла из приятной сонной дремоты и открыла глаза.
Самое удивительное, что к моей реальной жизни этот сон не имеет никакого отношения. Просто ни одной деталью! Откуда он взялся? Да и тот образ, который я каждый раз принимаю в этом сне в этом сне, далёк от моего настоящего облика.
Я соскочила с кровати и подошла к зеркалу, стоящему в углу моей спальни.
Из высокого старого облупленного по краям зеркала в деревянной оправе на меня смотрела высокая худощавая девушка с тёмной растрёпанной со сна косой, карими немного раскосыми глазами и лукавой улыбкой, прячущейся в уголках пухлых губ. Тонкая шея, торчащие ключицы, длинные пальцы на чуть крупноватых для девушки кистях рук.
Я переступила босыми ногами на холодном полу. Белая старенькая сорочка на девушке в зеркале колыхнулась. В приоткрытое окно доносилось восторженное утреннее щебетание птиц. Пичуги радовались наступлению нового замечательного дня.
Здесь, в настоящей жизни, родовитость у меня совсем маленькая. А точнее, совсем никакая, потому что я сирота. Брата у меня нет ни с серыми, ни с карими глазами. Если и есть кто из родственников, то мне об этом неизвестно.
Много лет назад меня из столичного приюта взяла на воспитание графиня леди Карлейла и с тех пор уже семнадцать лет я живу в семье графа Адинежского на правах воспитанницы.
Личной горничной мне не полагалось. С одеждой я прекрасно справлялась сама. А остальные бытовые проблемы мне помогали решать служанки графини, включая приборку моих маленьких покоев, состоящих из гостиной, спальни и маленькой туалетной комнаты.
Я умылась, оделась и переплела косу.
День, похоже, сегодня будет жаркий. Париться в строгом наряде не хотелось, а корсет при моей фигуре только дань приличиям. Его обязательно носить только на балах. В домашней обстановке можно о нём забыть. Поэтому я выбрала лёгкое голубое приталенное платье с короткими рукавами и юбкой колокольчиком до щиколоток
Мои платья были проще, чем у Люжены, дочери леди Карлейлы. Честно говоря, меня в глубине души радовало, что фигуры у нас настолько разные. Все эти финтифлюшки, бантики и розочки, весьма обожаемые Люженой, уместно смотрелись на ней, пухленькой фигуристой блондинке, однако на мне выглядели очень смешно. Разница в фигурах позволяла мне при переделке платьев конструировать их по своему вкусу.
Хм, а ведь та девушка из сна, она ведь куда больше была похожа на Люжену, чем на меня. Может, это её сон я вижу? Да и братья у неё есть. Два старших – Бранжен и Притен, плюс младший Дарниел. Вот только брата-близнеца её возраста у неё нет.
Я сбежала по лестнице в малую столовую, где обычно завтракало графское семейство, и где у меня было за столом своё законное место как у воспитанницы.
Малая столовая была расположена очень удачно – на восточной стороне замка. Утро здесь чувствовалось во всей своей красе. Утренние лучи через широкие окна заливали светом этот небольшой зал с массивным длинным столом посередине. Немногочисленная резная мебель из тёмного дерева, камин из бордового в золотых прожилках мрамора и даже наборный пол, выложенный из мраморных осколков разных оттенков, в таком ярком освещении только выигрывали, позволяя рассмотреть на них тщательно продуманные мастерами изгибы и линии узоров.
Как и следовало ожидать, на общий завтрак явились далеко не все из графского семейства и близкого окружения.
Во главе стола восседал сам граф лорд Дийрен Адинежский, солидный крепкий широкоплечий мужчина в самом расцвете сил с немного грубоватыми чертами лица.
Дай Бог ему здоровья в его шестьдесят пять! Многие аристократы, одарённые магически, жили в активном состоянии до ста лет и даже больше, так что править графством, надеюсь, ему предстояло ещё долго.
Я была благодарна лорду Дийрену за ровное отстраненное доброжелательное отношение ко мне. Он не пытался из меня сделать аристократку, не следил за моим образованием, не мучил нотациями и не выговаривал за мелкие промахи. Всё это удовольствие доставалось его взбалмошной импульсивной дочери Люжене.
Я для него была всего лишь любимой воспитанницей его жены. Этого ему было достаточно.
Милорд Дийрен почти не вмешивался в мою судьбу, но, без сомнения, ценил, что его любимица Люжена в моём лице рядом с собой имела здравомыслящую опору и дополнительный пригляд, удерживающий его дочурку от воплощения в жизнь её часто плохо обдуманных планов.
Только леди Карлейла решала, чему меня учить и во что одевать.
Эта красивая статная светловолосая женщина с тонкими чертами лица на завтраке появлялась крайне редко, а предпочитала завтракать в своих покоях. Вот и сегодня её не было.
Престарелый дядюшка графа и пара дальних родственниц графини тоже были в отсутствии.
– Доброе утро, милорд,– поклонилась я, усаживаясь на своё место.
– Добрый день, Маруша!
