скачать книгу бесплатно
Развияр шагал дальше, опустив голову.
На пятом повороте открывался замок. Тоже скала, но с выдолбленными ходами и галереями, балконами, башнями, сторожевыми постами; в нижних ярусах размещался «город», где жили вольнонаемные с семьями, в основном ремесленники. В средних ярусах обитала стража, и где-то наверху, среди множества каменных башен, под сводами дворца, гнездился властелин, которого Развияр никогда не видел. Над замком поднимались дымы, толстые и тонкие, черные и белые.
Развияр спросил как-то у Роджи, зачем нужны яйца огневухи. Тот велел заткнуться и никогда об этом не говорить. Потом, оглядевшись, сообщил сквозь зубы: если Развияр случайно поцарапает скорлупу – он, Роджи, будет огорчен. Ему, конечно, плевать, скинут Развияра в яму с гниющим мясом или просто подвесят на крюк, но истории про женщин Роджи нравятся, поэтому Развияр должен быть осторожен – и нем, как морская змея.
Развияр был осторожен и нем, но мысли его оставались свободны от надзора. За работой, на привале, в темнице он воображал себе огневуху так и эдак. Он мысленно готовил яичницу из ее яиц, и обогревал ими дома зимой, швырялся яйцами во врага и придумывал еще тысячи способов, как ими воспользоваться.
Он не знал, где и при каких обстоятельствах узнает ответы на свои вопросы. И понятия не имел, как скоро это случится.
* * *
Уставая днем, он не сразу засыпал ночью. Рабы, притаившись в темноте, украдкой нарушали запрет на разговоры; иногда болтунов уличали надсмотрщики, пороли кнутами, но разговоры возвращались опять. Развияр узнал многое о товарищах по несчастью: кого-то продали в рабство за долги. Какого-то матроса подобрали ночью пьяным на улицах порта Фер, и утром он протрезвел уже в рабском караване. Половина рабов не помнила, кто они и откуда: их опоили «сладким молоком». Кто предложил им напиток, где это было – они понятия не имели, как не знали собственных имен и историй. Слушать их было особенно жутко.
«Память», было нацарапано на стене среди ругательств и рисунков.
Ближе к полуночи разговоры затихали. Развияр, смертельно уставший, засыпал позже всех. Чтобы отвлечься, он принимался мысленно читать воображаемые книги – они помогали заснуть.
Все истории про женщин он пропускал – надоело пересказывать их Роджи. Зато отлично действовали подробные описания чужих земель, обрядов, животных и растений, рассказы о неведомых существах; Развияр читал о крылатых повозках, каждую из которых несут четыре крыламы, о повадках донных драконов, о личинках огненных тварей, которые живут внутри черного яйца: «Если вынешь его из огня, не держи долго на воздухе, потому что остынет, и не будет толку; а если обступят враги – вытащи яйцо из огня и разбей скорлупу. Расколоть ее случайно нельзя – скорлупа прочна, надо захотеть. Когда треснет скорлупа – выйдет огненная тварь на свободу, и станет служить тебе три дня и три ночи, подчиняясь словам и желаниям. Ей не страшны ни стрела, ни клинок, по твоей воле убьет и одного врага, и сотню. А за миг перед тем, как истекут три дня и три ночи, вели ей броситься в воду – тогда она издохнет. Опоздаешь – беда тебе. Берегись и помни: только три ночи и три дня…»
Развияр сел на подстилке из мха. Спали его товарищи, светили звезды сквозь пролом в стене. Журчала вода; Развияр что есть силы треснул себя по лбу. В двери, в окошечке для стражи, показалось бледное сонное лицо.
– Кнута захотел? Спать!
Развияр лег. Его колотил озноб. Как он раньше не догадался, как?!
Огневуха живет в горячем гнезде. Ее яйца носят в замок, хранят в огненной печи… Про печь рассказывал, кажется, Роджи… Все знают, что яйца очень ценны, но подозревает ли кто-то – чем? «Выйдет огненная тварь на свободу, и станет служить тебе три дня и три ночи, подчиняясь словам и желаниям».
Не бывало такого, чтобы кто-то из носильщиков случайно разбил яйцо. «Расколоть ее случайно нельзя – скорлупа прочна, надо захотеть». А никто не хочет – боятся наказания. И никто не знает, какую власть каждый день носят рабы на плечах! «Ей не страшны ни стрела, ни клинок, по твоей воле убьет и одного врага, и сотню».
Между тем огневуха с каждым днем все меньше откладывает яиц. И когда ей снова взбредет в голову нестись – Развияру неведомо.
Цена свободы. Власть. Пусть на три дня и три ночи; Развияру только бы вырваться. Он уйдет в горы, и там затаится, а позже выследит караван на Фер и пристроится потихоньку, а там уйдет в море, хоть юнгой, хоть матросом. Надо только правильно выбрать время…
Он лежал на спине, улыбаясь в темноту, и видел, как несутся по полю рыжие и легкие, как искры, белки.
* * *
На рассвете, когда рабы по очереди умывались из ручья, Развияр, не сомкнувший глаз за всю ночь, твердо знал: этот день изменит его судьбу. Цепочкой вышли из Восточной темницы, получили завтрак в руки, и тут Роджи сказал, что носильщиков сегодня нужно только трое.
– Ты, – он тыкал шишковатым пальцем в грудь очередному рабу, – ты…
Развияр обомлел.
– И ты, – последним Роджи выбрал высокого парня по кличке Нос, – вы, трое, берите коромысла. А ты, книжник, пойдешь разгружать телеги с крупой, вчера пришел караван.
Развияр стоял, потрясенный. Свобода была на расстоянии вытянутой руки – и ускользнула. К своему стыду, он чувствовал трусливое облегчение: не придется драться и убивать. Все останется по-прежнему.
– Роджи, – сказал Нос очень тихо. – Я вчера ногу подвернул…
И поддернул штанину, показывая опухшую лодыжку.
– Шуу, – выплюнул надзиратель. – Больше ничего не подвернул? Иди на подъемнике ворот крутить, а то я тебе подверну, не встанешь! Ты, Жирный, с ворота переходишь на разгрузку…
Взгляд надзирателя, привычно угрюмый, переметнулся на Развияра.
– Бери коромысло, книжник. Поцарапаешь скорлупу – шкуру спущу.
Носильщики разобрали коромысла. Развияру досталась очень удобная палка, чуть изогнутая, отшлифованная сотнями рук. Двинулись по тропинке вверх – десять поворотов, одиннадцать тысяч шагов.
Он обогнал двух других. Потом отстал и поплелся в хвосте. Не надо торопиться; пусть они возьмут груз и уйдут вперед.
Выровняв дыхание, усилием воли перестал считать шаги. Надо собраться. Надо решить, как и когда разбивать яйцо. Знают ли надзиратели тайну личинок? Что, если взбунтовавшегося раба сразу же пристрелят – издалека? Сможет ли защитить его личинка огневухи?
Грузчики осторожно выкатывали яйца из гнезда, вязали веревками, навешивали на коромысла. В дыму, в треске искр, они сами казались чудовищами – от копоти их кожа сделалась черно-серой. «Устала, старушка, это последние яйца, завтра уже не будет», – Развияр сам слышал, как один грузчик сказал это другому. Счетовод с табличкой делал пометки, бормоча под нос, проверяя цифры – внизу, где приемка, стоит другой счетовод, и каждый день по окончании работ они сверяются, чтобы убедиться: не пропало ни одного яйца.
Скрипели блоки, звенели цепи, шипели носильщики, когда искра попадала в прореху на перчатке. Развияр ждал, глядя на далекие вершины гор: в утреннем солнце они казались нарядными и даже гостеприимными. На мгновение вспомнился – и погас в памяти – летающий город Мирте.
Как наяву, Развияр увидел таможенника, как он произносит, будто выплевывает, слово «гекса». И велит выбросить Развияра за борт, будто паршивую тряпку. А Развияр в ответ разбивает черную скорлупу, и огневуха заступается за него.
Ему увиделся черный дым над мостами Мирте. Крики, страх, огонь и пепел. Три дня и три ночи – чудовище покорно каждому его слову, а что будет потом, не имеет значения…
– Эй! Заснул?
Развияр встряхнулся, принял на плечи коромысло с грузом и, осторожно придерживая шаг, преодолел самый крутой участок спуска. Снова выровнял дыхание, настроился на привычный ритм; одиннадцать тысяч шагов.
Сейчас?
Некуда торопиться. Впереди, у поворота, стоит Роджи. Если разбить яйцо – придется личинке его убить…
А почему нет? Разве Роджи не такой, как все надсмотрщики?!
Развияр споткнулся. Мгновенно вспотели ладони. Роджи крикнул, когда Развияр добежал до поворота:
– Ты чего запинаешься, а? Жить надоело? Под ноги смотри!
Развияр промычал что-то в ответ.
Дорожка сухая, не скользкая, еще не горячая. Идем осторожно, смотрим под ноги. Не надо спешить; есть еще время, и там, наверху, ждут своего часа чудовища, до времени запертые в скорлупу.
А если книга врет, и они не будут повиноваться?!
Приемщик уложил яйца, вместе с веревками, в железную вагонетку на колесах и увез к специальной печи, которая не угасает ни днем, ни ночью. «Если вынешь его из огня, не держи долго на воздухе, потому что остынет, и не будет толку…»
Вверх – бегом. Одиннадцать тысяч шагов.
Грузчики откровенно радовались близкому окончанию работ. Они, хоть и были вольнонаемными, хоть получали немалые деньги за свой труд – боялись огневухи и ее жгучих яиц, и были счастливы, что без происшествий закончена смена.
– Сегодня раньше пойдем отдыхать, парень!
Обычно грузчики не разговаривают с рабами. Но теперь – подобрели; Развияр, пристроив на плечах коромысло с новым грузом, двинулся вниз.
Сейчас?
Размахнуться, хватить коромыслом о камень… Об этот? Или тот, следующий? Тропинка – слишком открытое место, всем все видно, и легко достать стрелой…
На высоком камне маячила фигура надсмотрщика Роджи. Тот наблюдал за ним, за Развияром, будто что-то почувствовав. Надо было решаться, и Развияр, сжав зубы, боролся с нарастающим страхом.
Он закончил вторую ходку, сдал груз приемщику, и счетовод записал. Подошел Роджи – он был непривычно деятелен сегодня.
– Парень… Ты какой-то странный. Еще раз засеменишь по дороге… Остановишься… Так и знай: вечером тебя ждет порка. Только засемени еще раз!
Развияр с тяжелым сердцем двинулся вверх. Под солнцем, под взглядом надсмотрщика он не мог поверить, что так смел был сегодня утром. Что с ним сделают, если личинка почему-то умрет? Или не будет слушаться? Или… если его поймают спустя трое суток?
Шло время. Развияру все труднее было переставлять ноги. Страх и отчаяние, с которыми он боролся – и побеждал – с первых дней своего нового рабства, теперь завладели им полностью. Он мог освободиться, мог получить власть над жизнями других, но не смел; это за несколько часов превратило Развияра в большего раба, чем он был, связанный и голый, на невольничьем рынке.
Он шел вниз, с грузом, и два яйца огневухи покачивались на коромысле в такт шагам. Близился третий поворот…
Что-то изменилось. Будто тень пронеслась в воздухе. Развияр поднял голову.
За каменной грядой послышался странный звук – не то шипение, не то скрежет. И глухо вскрикнул человек.
Ноги сами вынесли Развияра на поворот, и он увидел, как надзиратель Роджи, только что сидевший на высоком камне, теперь летит вниз, прижимая руки к горлу. Тело его скатилось, дернулось, замерло посреди тропинки, а камни еще катились, большие и маленькие, один ударил Развияра по ноге…
На тропинке, шагах в двадцати, стояло существо, каких он прежде не видел. У твари было четыре широких лапы с когтями и длинный упругий хвост. Туловище, покрытое полосатой шерстью, широкая человеческая – мужская – грудь, поросшая рыжими волосами. Мускулистые руки, в каждой по короткому клинку. На голове железный шлем, полностью скрывающий лицо, а на спине – в седле со стременами – помещался еще и всадник, потому что хвостатое существо было верховым.
Развияр увидел все в подробностях – как, бывало, успевал прочитать едва раскрытую книжную страницу. Он увидел лицо всадника, высокомерное, смуглое, чем-то похожее на надменные лица Золотых. Увидел в его руках светлые изогнутые мечи. Увидел ноги, обутые в черные сапоги из тонкой кожи, упершиеся в стремена – носками наверх и в сторону. Увидел чуть заметное движение этих стремян – четвероногая тварь с человеческим торсом присела на задние лапы, собираясь прыгнуть на Развияра и покончить с ним – втоптать в тропинку. Превратить в лепешку.
Жить!
Развияр не стал бежать, не стал уклоняться – ни то, ни другое не могло его спасти на узкой дорожке над пропастью. Вместо этого крутнулся на месте и ударил своей ношей о скалу, изо всех сил пожелав свободы неведомому чудовищу. Одно яйцо разбилось с влажным чмокающим звуком.
Вспыхнули веревки. Посыпалась скорлупа, повалил черный дым. Четвероногое существо на тропинке застыло за мгновение до прыжка, а Развияр, бросив коромысло, отпрыгнул к самому краю тропы и чуть не сорвался.
Из осколков скорлупы, из сажи и обгорелых волокон выбралась личинка огневухи. Если бы Развияр раньше знал, что носит на плечах, – не спал бы так спокойно на мшистом полу в Восточной темнице. Маялся бы кошмарами. И тем более странным и диким казалось, что это – вот это– может кому-нибудь подчиняться.
Четвероногое существо на тропинке подалось назад; дико и страшно вскрикнул всадник, вспыхнуло солнце на его клинках…
– Убей! – Развияр ни на что не рассчитывал. Он просто хотел жить и боролся за жизнь, как мог.
Личинка огневухи взвилась, раскинув острые крылья, покрытые сажей, будто пыльцой. В лицо пахнуло жаром, Развияр упал на колени, прикрывая лицо локтями, чувствуя, как трещат на голове волосы.
Он не хотел смотреть, и все-таки видел. Четвероногое существо взмахнуло клинками, и всадник повторил его движение, но ни один из четырех клинков не достиг цели. Личинка пронеслась над ними, послышался треск, всадник вывалился из седла и упал на дорогу. Четвероногое существо в последнем порыве судорожно попыталось снять с себя шлем – и тоже рухнуло, придавив тело всадника тяжелой, непомерной тушей. Личинка поднялась выше, Развияр изо всех сил надеялся, что теперь она улетит, скроется – но чудовищная тварь опустилась на большой камень над тропинкой. Сложила на спине крылья, будто ладони и, кажется, уставилась на Развияра – хотя у нее не было головы и не было глаз.
Ему захотелось стать частью этой каменной гряды. Стать неподвижным. Стать камнем.
– Эй!
Сверху выбежал еще один надсмотрщик – видно, услышал шум и поспешил разбираться. Чуть не столкнул с тропинки Развияра; постоял, выпучив глаза, глядя то на личинку, то на труп Роджи посреди дороги, то на два страшных тела – четвероногого и его всадника. Развернулся и, вопя, кинулся обратно, и через минуту его крик подхватили другие голоса…
Личинка не двинулась с места. Продолжала сидеть, молитвенно сложа крылья на спине.
Зато когда снизу, из-за четвертого поворота тропинки, бесшумно вынырнули еще две четвероногие твари с всадниками, и Развияр, завидев их, в ужасе припал к дороге – вот тогда личинка развернулась, как свиток, и атаковала снова.
* * *
Казалось, прошло несколько часов, а между тем солнце только чуть-чуть ниже опустилось над горами. Он стоял на тропинке, на третьем повороте, откуда отлично просматривалось ущелье. Он видел, как по противоположному склону уходит, легко преодолевая неприступные провалы, отряд всадников на четвероногих тварях. Троим из них уже никогда не скакать по горам, не нападать на рабов и надсмотрщиков; тела двуногих и четвероногих мертвецов лежали поодаль, Развияр боялся на них смотреть.
Уцелевшее яйцо огневухи застряло в расщелине у дороги. Личинка по-прежнему сидела на камне, и больше не оставалось сомнений, что она покорна Развияру. А он стоял перед ней, парализованный осознанием своей внезапной власти.
Добраться до Фер… За три дня – разве это возможно? Найти Арви и Лу, наказать их… Пусть контрабандистов давно нет в порту – перед глазами у Развияра они кричали в смертельном ужасе и падали, пораженные личинкой, и снова кричали и падали. Он и не подозревал, как глубоко в нем засело их предательство и как хочется отомстить.
Бежать… куда? У него всего лишь три дня. А до Мирте за три дня можно добраться разве что силой мысли…
Бежать! Не стоять!
Он сделал несколько шагов. Огляделся; карабкаться по склону, без тропинки, означало рано или поздно скатиться вниз и убиться на острых камнях… Дорога, по которой ходит караван с продовольствием – ниже… Как туда добираться – по трупам?!
Солнце, будто приклеенное, висело на том же месте небосклона. Над личинкой огневухи дрожал горячий воздух. Спотыкаясь, Развияр побежал вниз, надеясь выбраться к проезжей дороге…
Из-за четвертого поворота тропинки ему навстречу выбежали стражники. Не надзиратели – замковые воины, вооруженные мечами и пиками. Они выкатились волной; передние резко замедлили ход. Встали. Строй нарушился.
– Шуу, – выдохнул краснолицый человек в блестящем стальном нагруднике и с перьями на шлеме. – Ах, Шуу… Стоя-ать!
Развияр попятился. Личинка не шевельнулась.
Взгляд краснолицего быстро окинул поле боя, остановился на огневухе, метнулся к Развияру. Стоявший во главе отряда был воином и умел владеть собой, тем не менее, Развияр успел прочитать в его глазах ужас. Тот самый безысходный страх, который называют «страхом Шуу».
Краснолицый все знал о личинках и все быстро понял. Его жизнь оказалась в руках Развияра; между стражником и лютой смертью стояло мгновение – и капризная воля подростка-раба.
Те, что замерли за спиной человека в стальном нагруднике, тоже поняли это – спустя долгий миг.
– Охранять! – крикнул Развияр.
Одновременно взвились две или три стрелы. Личинка оказалась между стражниками – и своим новым хозяином. Стрелы канули в горячее марево над развернутыми крыльями и пропали без следа, только пепел просыпался.
– Назад! – крикнул краснолицый. – Отходи!
Это был момент для прорыва. Развияр ощутил его, услышал, как слышат удар колокола. Науськать огневуху на этих людей и по дорожке из пепла прорваться к свободе. Ну?!
Тропинка пустела. Стражники отходили вниз, за четвертый поворот, за каменную гряду. Удачный момент накатил и прошел. Развияр понял, что опоздал: краснолицый снова был хозяином положения.
– Значит, это ты разбил скорлупу, парень?
Спокойный, даже скучающий голос. Стражник давно знает ответ на свой вопрос. Тянет время, понял Развияр.
– Ты их видел? Зверуинов? Полулюдей?
Развияр молчал.
