скачать книгу бесплатно
(Описывая впечатления от заключительного дня съезда, Дэвис перескакивает с одного впечатлении на другое, время от времени возвращаясь к уже освещённой теме, но с дополнениями, будто убежав мыслями далеко вперёд, вдруг неожиданно спотыкается о какое-то воспоминание, которое, считает он, необходимо занести в дневник или письмо старому другу. При этом поставить вспомнившееся на свое логическое место уже не получается – аккуратист-посол не любит кляксы и вымарывания – а переписывать заново лист нет охоты, да и времени. Сбрасывает всё в кучу в той последовательности, в какой вспоминается. Возможно с обещанием самому себе – дойдут руки, всё расставлю по местам. Но в итоге публикуются через несколько лет дневники без всякой коррекции. Так лучше передаётся ситуация: насыщенная событиями жизнь, плотность которой не позволяет остановиться-отдышаться и что-то изменить-отреставрировать-отполировать потом).
Москва, 25 января 1937 г.
В дипломатическом корпусе есть большое волнение по поводу следующего факта: что-то около семнадцати старых большевиков судят в Верховном суде СССР по обвинению в государственной измене. Они называют этот процесс «Суд над Радеком». Карл Радек – очень известный публицист и блестящий человек, у которого много друзей за границей. Судебный процесс открылся сегодня утром, и мне сказали, что проходит он в Доме Союзов, здании, которое при прежнем режиме называлось Благородным собранием и служило местом общения московской знати.
В 12 часов дня в сопровождении советника Хендерсона я пошел на это испытание. Специально были приготовлены билеты для дипломатического корпуса в ложу для приглашённых. Судебный процесс длился до 3 часов дня, после чего наступил перерыв до 18:00. Я побывал и на вечерней сессии с шести вечера до половины одиннадцатого. Для меня это было особенно увлекательно и интересно. По окончании вечернего заседания газетные репортёры, так же как и я, двинулись в буфет за пивом с бутербродами. Они с удовольствием уступают мне дорогу, понимая, что я гость, и помогают ориентироваться в ситуации.
Москва, 25 января, 1937 г.
Согласно протоколу, весь персонал посольства был обязан сопровождать меня в Кремль по случаю вручения моих верительных грамот. Все они были официально представлены президенту (Калинину). Затем мы (я и он) удалились в его офис для разговора тет-а-тет.
После церемонии для меня и всех сотрудников посольства русские устроили очень хороший обед.
Икра, икра везде и ни одного яйца, кроме как на столе комиссаров!! Мы просто не могли этого понять, почему! Я за обедом ненавязчиво поднял эту тему – мне сказали, что так принято, мы же гости.
Джон Д. Стамм, мой личный секретарь, сделал хорошие фотографии с этого обеда в большом зале.
Отчет президенту по вопросам долга и встрече с Калининым
Москва, 25 января, 1937 г.
ДОСТОПОЧТЕННОМУ
ФРАНКЛИНУ Д. РУЗВЕЛЬТУ
Уважаемый господин Президент!
К счастью, обычай выступать с официальными речами на процедуре представления верительных грамот отменён. У меня было двадцать минут с Калининым. Его приветствие было сердечным, и когда я сказал ему то, что вы лично говорили о нём, он захотел непременно ответить любезностью со своей стороны. И чтобы я её вам передал, выразив словами «приветствую вас, очень великий человек». Встреча была радушной.
Он заявил, что считает, что в разнице взглядов наших стран на одни и те же вещи всё имеет значение, но всё может быть скорректировано. Мой ответ был нашей домашней заготовкой: я выразил искреннюю надежду на то, что обе стороны подойдут к вопросу ответственно и с пониманием. Я сообщил, что наши предложения были спроектированы президентом США, и что я буду рад заняться делом по возвращении Литвинова в удобное для него время. Я стремился создать у них впечатление, что для нас это дело не столь большой важности, как для них. Калинин выразил удовлетворение тем, что, по его мнению, моя профессиональная подготовка достаточна для того, чтобы судить обо всём объективно и вне зависимости от того, что я, предположительно, мог бы слышать из дипломатических источников о враждебном характере Москвы.
Жду возвращения Литвинова, чтобы посмотреть, будет ли он затягивать долговой вопрос. Есть сведения, будто бы они вообще хотели бы забыть об этом спорном моменте. Если это окажется действительно так, буду придерживаться установленных вами направлений ведения переговоров.
С большим уважением,
Искренне ваш Джозеф Дэвис.
Москва, 25 января, 1937 г.
ПРЕЗИДЕНТ КАЛИНИН О СОВЕТСКИХ УСЛОВИЯХ
ДОСТОПОЧТЕННОМУ ГОСУДАРСТВЕННОМУ СЕКРЕТАРЮ
ОТЧЕТ ПОСЛА ДЭВИСА
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ МОИХ ПОЛНОМОЧИЙ МИСТЕРУ KALININ
Строго конфиденциально
Сэр!
Имею честь сообщить следующее со ссылкой на официальное вручение верительных грамот Президенту Калинину.
Президент, г-н Калинин, принял меня в своём офисе, сел за стол и предложил мне стул. Так, чтобы я сидел лицом к г-ну Крестинскому с г-ном Нейманном. Присутствовали еще двое: г-н Уншлихт*, секретарь Союзного Совета Центрального Исполнительного Комитета, и г-н Хацкевич*, секретарь Совета Национальностей Центрального исполнительного комитета.
Президент Калинин предложил мне сигарету, и я поблагодарил его по-русски словом «спасибо», которое вызвало смех. Я сказал, что хотел бы выразить от себя лично, моей семьи и персонала посольства признательность советской стороне за любезность, проявленную советскими служащими на границе, а также помощь во время путешествия по советской территории до Москвы. Я подчеркнул, что это было комфортно и приятно. Затем я представил документ об отзыве моего предшественника и мои собственные верительные грамоты.
После чего я заявил, что моё правительство через госсекретаря г-на Халла, пожелало передать привет г-ну Калинину и добрые пожелания от всего сердца. Добавив, что перед отъездом у меня была беседа с президентом Рузвельтом, и что он упомянул президента Калинина лично. Г-н Калинин выразил удовлетворение тем, что его упомянул наш «великий президент», и заявил, что разногласия между странами [по долговым обязательствам СССР перед США] могут быть урегулированы к удовлетворению обеих сторон. На что я немедленно отреагировал, сказав, что тоже на это надеялся и в это верил.
Я заявил, что не являюсь профессиональным дипломатом и привык говорить прямо, без сглаживаний углов и без посредников. Калинин мне ответил, что их правительство основывается на народной поддержке и что их лидеры тоже предпочитают говорить прямо и открыто.
После этого я сказал, что нашему правительству повезло, потому что мы формировались, прикрытые от угроз других государств океанами, и потому привыкли к прямой дипломатии. Тогда как европейская дипломатия всегда находилась под прессом учёта интересов многих наций, национальных страхов или амбиций.
Калинин заметил, что Россия не боится внешней агрессии, потому что уверена, что её народ сумеет защитить её и себя от любого врага. Затем он добавил, что надеется, что мои впечатления от пребывания здесь будут благоприятными, а я сообщил ему, что Москва, на мой взгляд, очень красивый город, что в ней повсюду заметны строительство и прогресс, а люди выглядят приветливыми и постоянно занятыми своими мыслями.
Калинин подчеркнул, что пока то, что производится, расходуется быстрее, чем они рассчитывали, но русское правительство надеется, что добьётся ускорения развития своей промышленности и полностью удовлетворит спрос населения.
Затем он заявил, что они рады видеть посла, который будет иметь объективный взгляд на ситуацию, наблюдая её собственными глазами и не торопиться выносить своё суждение до тех пор, пока все факты не будут взвешены, оценены и рассмотрены в проекции на перспективу.
Затем он намекнул, что я могу быть впоследствии удивлён и поменять своё мнение о людях, которые мне поначалу могли показаться слишком холодными в общении. Он заявил, что не следует делать поспешных официальных суждений и выводов – они могут оказаться ошибочными.
«Это, например, то же самое, что увидев однажды пьяного на улицах Москвы, решить, что все русские – алкоголики. А ведь это не так», – резюмировал он.
Калинин выразил надежду, что американский посол увидит как можно больше из того, что они делали и пытались сделать для людей и оценит это по справедливости и объективно.
На это я ответил, что, хотя и являюсь продуктом индивидуалистической и капиталистической систем, я всю свою жизнь много работал, и мои симпатии всегда были на стороне простых людей, которых я знал. И могу заверить их, что моя цель состоит в том, чтобы попытаться увидеть всё непредвзято, прийти к выводам объективным и сообщить о них моему правительству. Что в этом они могут быть уверены в моём следовании именно такой схеме, и это не только моя цель, но результат тренировок моего ума и обобщения моего многолетнего прошлого опыта.
Честь имею, сэр.
С уважением Джозеф Дэвис
Москва, 25 января 1937 г.
Калинин живет в Кремле. И прихожая, и его кабинет, в который меня провели, были аккуратны и просто обставлены. Калинин, похоже, хороший типаж русского. У него серьёзные глаза и простая, добрая манера вести себя. Считается, что он очень популярен среди советских людей.
Начинал он рабочим на одном из литейных заводов. Он во всех смыслах удобный, как пресловутый «старый башмак». Калинин произвёл на меня впечатление доброго, хорошего и очень способного человека.
Калинин в описаниях Дэвиса имеет совершенно не такой образ, к которому мы привыкли за многие десятилетия чтения различных материалов о нём. И при жизни и после неё, в период развитого социализма (позднее названного эпохой застоя отъявленными перестройщиками) и в эру нормализации ощущения российской истории (начавшейся в нулевых годах XXI века) Михаил Иванович представлялся таким бойким добродушным старичком. Из которого могли вить верёвки все, кому не лень.
Детишки видели в нём этакого Дедушку Мороза, которого можно попросить о чём угодно с гарантией, что он всё беспрекословно выполнит, каким бы чудом это ни представлялось. Взрослые дяди-политики думали, что Всероссийским (по определению Троцкого), а позднее и Всесоюзным Старостой можно помыкать, не задумываясь о возможном прилёте ответки. А сам Иосиф Виссарионович выставлялся по отношению к Калинину каким-то паханом, измывавшимся над интеллигентом-терпилой и таская того за бороденку (да-да именно за бородёнку, а не за бороду).
И вот – взгляд американского гостя. Человека, не ангажированного никакой частью российской-советской государственной или оппозиционной пропаганды. Калинин предстаёт добрым, но уверенным и достаточно жёстким руководителем, знающим цену себе и своему слову, умеющим тихим голосом проводить свои решения, так, что их даже никто и не пытается обсуждать. Честное слово, иногда чтобы оценить политика-соотечественника надо послушать вменяемых людей из-за границы.
Неготовность Франции
Москва, 26 января 1937 г.
Пресса сообщает, что Поль Рейно приводит некоторые интересные и доступные ему в Париже факты о военных силах в Европе. По его словам, фактор скорости на стороне Германии у неё уже 2000 самолетов, у Италии – 1900, в то время как во Франции только 1300. Пока сделано немного; Франция имеет один свой бомбардировщик против двух немецких. Против нескольких сотен французских танков у Германии и России их тысячи. Мне кажется, что все говорят о неизбежности европейской войны, но никто за исключением Германии и России, похоже, не воспринимает это серьёзно.
Мой главный источник текущих новостей – коротковолновое радио. Я слушаю его ежедневно, делаю заметки, чтобы иметь представление о европейских событиях.
Москва 27 января, 1937
В час дня я позвонил Сигэмицу, японскому послу. Он хромой, но очень способный человек. Он долго рассказывал мне о «шанхайском инциденте», когда во время дипломатической службы в Китае в 1931–1932 гг., стал жертвой нападения корейского боевика и потерял ногу. Он с благодарностью отзывался об американском после Нельсоне Джонсоне, который оказал ему большую помощь в тот момент.
С 16:00 до 17:00 прогулялись по Кремлю с Марджори. Сегодня мы ходили в один из музеев смотреть специальную выставку Рембрандта. Там было более тридцати полотен, в том числе «Блудный сын», «Рождество» и многие другие. Это было довольно необычно. Мы также посетили Третьяковскую галерею. Замечательные картины Ленина кисти Герасимова*. Суриков – необычайно оказавшаяся большим картина «Переход Суворова через Альпы» и др., Шишкин – снежные картинки. Пошёл в комиссионный арт-магазин и провёл рабочий день, осматривая полотна современных советских художников. Они увлекательные.
Москва, 28 января 1937 г.
Начались официальные звонки: китайским, немецким, персидским, британским коллегам. Обедал с послом Турции.
(Судя по всему американский дипломат не успел еще перестроиться и называет иранцев персами: Реза-шах Пехлеви только в 1935 году повелел звать возглавляемое им государство Ираном – то есть «страной ариев», как её испокон веков называли коренные её жители. Персией, кстати, её назвали греки. Есть устоявшееся мнение историков, что возврат к «Ирану» от «Персии» случился с подачи иранского посла в Германии, попавшего под влияние нацистов, которые, как мы помним, тоже называли себя арийцами. Как бы то ни было, а Джозеф Дэвис в своих дневниках продолжает и в 37 называть иранцев персами. Хотя может быть, он пользует этот термин только для внутреннего употребления, а в дипломатических разговорах произносит всё, как того требует этикет. Называет же он, в конце концов, в своих записях Советский Союз очень даже часто Россией, хотя прекрасно знает, как юридически верно называть СССР).
После обеда мы с Марджори снова пошли в центр, чтобы посмотреть ещё одну выставку современной русской живописи в одном из художественных салонов. Мы провели там интересные два часа. Зарезервировали несколько увлекательных творений маслом (снег, революция и т. д.) для коллекции Университета Висконсина, в которой я участвую.
Москва 29 января 1937 г.
Выдержки из письма посла Дэвиса губернатору Ла Фоллекту от 9 марта 1937 г. по поводу передачи коллекции в университет:
Дорогой Фил!
С тех пор, как я приехал в Россию, в моей голове витала мысль, относительно которой я хотел бы спросить твоего совета.
Русская живопись необычайна своей энергией образов, силы и цвета. Вообще говоря, это не характерно для утончённых мастеров, прошедших обучение в других школах, но, тем не менее, русские делают отличные картины. Меня всегда больше интересовала история, которую картина рассказывает и впечатление, которое она производит на чувства. Интереса к технике исполнения у меня почти нет.
Итак, я собрал несколько картин. По большей части они – оригиналы. В некоторых случаях это копии. Художники работают здесь на государство, как ты знаешь, но я получил разрешение властей заказать в некоторых случаях дубликаты оригиналов, сделанные одними и теми же художниками. Моя цель состояла в том, чтобы создать группу картин, которые более или менее покрывают различные сферы деятельности и жизни страны: люди, солдаты, события из революционного движения, строительство этих великих заводов и жизнь в глухих уголках России.
Мне пришла в голову мысль, что это может быть интересно для Университета Висконсина – поместить русские картины в коллекцию. И я думаю передать их туда. Подборка полотен состоит из исключительно талантливых работ, но мне кажется, что здесь важнее другое: в каждой картине отчетливо виден взгляд художника на изображаемую им действительность. И это, на мой взгляд, может формировать к произведениям советских живописцев какой-то особый интерес.
К высшему типу живописи я бы отнёс русские иконы. Они исключительны и невероятно уникальны (словосочетание с точки зрения лингвистики неуклюжее, но зато чувства выражает куда сильнее, чем любое «узаконенное» нормами языка выражение). Они были отобраны ведущими экспертами по иконам, работающим с советской властью и, особенно, с Третьяковским музеем. Они рассказывают лучше, чем, что бы то ни было, о различных исторических периодах России.
Выдержки из официального объявления губернатора Ла Фоллета о принятии коллекции в мае 1937 г.:
Посол Дэвис подарил университету свою коллекцию. Это выдающийся художественный вклад в университет Висконсина и особенно ценится из-за имени дарителя.
Судебный процесс по делу Радека
Москва 29 января 1937 г.
В 11.00 позвонил министр (наркоминдел Максим Литвинов) хороший добрый человек, джентльмен. Я спросил, что он думает по поводу суда над Радеком и его группой. Считает, что они виновны.
Обменялись мнениями относительно перспектив развития отношений между нашими странами и коснулись вопроса золотого запаса. Говорит, что кое в чём поспорит с нами, но в целом мы видим тему примерно одинаково.
После полудня я отправился на суд – сегодня заключительное заседание. Послушал Радека, Сокольникова, Серебрякова и других – как они произносят последнее слово. Похоже на мольбу.
Вернулся в 15.00. В 15.15 звонил турецкому послу. В 15.30 – персидскому.
В 16.00 мы с Марджори поехали на чай к госпоже Литвиновой*
Когда мы приехали (в СССР), госпожи Литвиновой в Москве не было. По дипсообществу распространялись слухи, что она была «ликвидирована», что она исчезла; и т. д. и т. п.
Марджори и меня пригласили на чай в Спиридоновку. В старинный особняк, используемый правительством для отдыха и развлечений. Госпожа Литвинова встретила нас со всей уравновешенностью. Очаровательная англичанка, какая она есть. Она разработала методику преподавания английского Basic english, обучала по ней в Уральском индустриальном институте. Она обаятельна и умна, но что характерно – мало уделяет внимания своей внешности. Бросаются в глаза её руки – они красные и потрескавшиеся. Она – сестра моего старого друга сэра Сидни Лоу, с которым я познакомился в Вашингтоне во время (Первой мировой) войны. Литвинова она встретила в Лондоне. Там же и вышла за него замуж.
Москва, 11 февраля 1937 г.
ЗА КАДРОМ МОСКОВСКИХ СУДОВ
Достопочтенному государственному секретарю
Разбирательство о попытке государственной измены Радека (23–30 января)
Строго конфиденциально
Сэр!
Имею честь передать вам некоторые мои впечатления, возникшие в моём сознании в связи с недавним так называемым судом по делу об измене Троцкого и Радека.
НЕПОСРЕДСТВЕННЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ФОН
Этот процесс явился следствием убийства Кирова 1 декабря 1934 г. Киров был одним из видных партийных деятелей при Сталине. Возглавлял правительство Ленинградской области, и его убийство в то время произвело настоящий фурор и вызвало большое беспокойство у части руководителей правительства в Москве. Сам Сталин, нарком обороны Ворошилов и другие члены правительства лично поспешили на место происшествия, очевидно, опасаясь витавшей в воздухе угрозы свержения сталинского кабинета.
Обвиняемых в настоящем судебном процессе было семнадцать человек. Пять или шесть – заметные политические лидеры. Остальные были подручными – инженеры, авантюристы и т. п. Обвинение сконцентрировалось на конкретных инструментах, которыми велась подрывная деятельность, квалифицированная потом как измена: шпионаж, саботаж, терроризм и казни различных персон, преступные действия. Обвинение было сфокусировано на конкретном преступнике.
УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС
Установленные законом определения, запреты и методика выработки срока наказания – весьма специфический момент. Эти статуты существуют с 1 января 1927 года.
Соучастник в равной степени виновен с исполнителем преступления. Участие в любой организованной преступной политической деятельности, даже приготовление к подготовке совершения любого из этих действий, тоже влечёт за собой наказание, связанное с конкретным преступным деянием.
Уголовный кодекс основан в первую очередь на возвышении государства над личностью. Наказания за преступления против государства намного суровее, чем за преступления против гражданской собственности или жизни частного лица. За убийство гражданского лица из чувства жадности, алчности и т. п. преступник может отделаться штрафом или несколькими годами лишения свободы. Но максимальное наказание за правонарушение против собственности государства – смертная казнь.
Еще одной особенностью их уголовного права, является отсутствие градаций наказания. Радеку и его товарищам и за троцкистский уклон, обнаруженный ими в 1935 году и за цели свержения правительства, проявившиеся в 1935, грозила высшая мера. Хотя уклон – дело политическое, а свержение правительства похоже на терроризм.
ИСТОРИЯ ГЛАВНЫХ ОБВИНЯЕМЫХ
Чтобы оценить эту ситуацию, следует иметь в виду, что практически все основные подсудимые были воспитаны с ранней юности в атмосфере заговора против установленного порядка. Они познакомились и сошлись в университетской юности на почве неприятия царя и тогда уже жили в обстановке повседневной конспирации, ежедневно рискуя столкнуться со смертью «на пороге» взрослой жизни ради успеха Революции. Конспирация, заговор – пропитали их, кажется, до мозга костей.
После смерти Ленина в 1924 г. развернулась борьба за лидерский пост между двумя выдающимися претендентами: Троцким и Сталиным. Первый, еврей, был из блестящих интеллектуалов, разносторонний, динамический тип. Второй, грузин, был простым, трудолюбивым, с большой работоспособностью человеком. Гений организации и мужчина огромной физической и умственной силы и восточного терпения. Будучи Секретарём Коммунистической партии, он медленно наращивал её, усиливал, создавая мощную машину, которая позволит ему победить Троцкого и выдавить его из страны окончательно в 1927 году. Видимо, другой борьбы в то время было не так много: всё поглотил конфликт принципов как конфликт этих двух личностей. На это указывает тот факт, что многое из того, чем сейчас содержится в программе Сталина, было частью программы Троцкого.
Но Сталин, видимо, даже в те далекие теперь дни, был настроен на программу промышленного развития страны (Дэвис имеет в виду индустриализацию). Идея продвижения коммунизма по всему миру у него – на втором месте, тогда как для Троцкого и сейчас мировая революция – это самое главное. В течение всего этого постленинского периода Троцкий привлекал к себе очень большое количество энтузиастов среди политических лидеров страны. Эти люди, после его падения, были отправлены куда-то, отлучены от партии, лишены мест в правительстве. Некоторые несколько позже отреклись от взглядов и идей Троцкого и были снова приняты в партию и даже заняли в ней какие-то официальные места. Но над этими людьми всегда висело облако подозрений. Им никогда не будут доверены должности первой степени важности, и им никогда не будут доверять нынешние власти. Таких мужчин было шесть. Они – основные ответчики по делу группы Радека.
ДРУГИЕ УСЛОВИЯ, ВАЖНЫЕ ДЛЯ ОЦЕНКИ СИТУАЦИИ
Следует также иметь в виду, что именно Сталин спроектировал пятилетку 1929 г. после изгнания Троцкого. (Дэвис немного ошибается с датой – первый пятилетний план развития народного хозяйства СССР был принят в 1928 году на срок до 1932 г. включительно и выполнен был за 4 года и 3 месяца) План содержал как программу индустриализации страны, так и коллективизации сельского хозяйства. В 1931 и 1932 годах утверждалось, что зародились, эти планы, когда страна испытывала «ужасающие трудности». Условия тогда были определенно намного хуже, чем в 1935 году. Говорят, в верхах, анализируя ситуацию, сходились во мнении, что показатели, запланированные на конец пятилетки, можно будет достичь реально в 1934 или 1935 гг. Но статистика утверждает, что благодаря невиданному энтузиазму населения план выполнен был досрочно, и это придало Сталину силу. В 1935 году сталинский режим уже был намного сильнее, чем в 1931. Об этом улучшении ситуации в показаниях подсудимых упоминается много раз, как объяснение причин изменения их взглядов за прошедшие годы. Да и мотивов нынешнего покаяния тоже.
