banner banner banner
Дочь леса
Дочь леса
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Дочь леса

скачать книгу бесплатно

Амазонка вернулась, неся две миски холодного бульона. Одну она вручила Арке и снова уселась на бревно. Девочка поглядела в миску: в жирном вареве плавали шкурки съедобных клубней, такие же «аппетитные», как обрезки ногтей. Впрочем, Арка уже два дня ничего не ела, если не считать проглоченных у реки моллюсков, и живот у нее заурчал от голода. Она сделала несколько глотков бульона и вытерла губы тыльной стороной ладони.

– Почему вы с Широн разругались? – спросила она ни с того ни с сего. – Потому что Широн взяла меня на воспитание?

Темис, шумно хлебавшая бульон, насмешливо оскалилась:

– Ты всегда была надоедливым ребенком, но с твоим присутствием я бы как-нибудь смирилась. Нет, к тебе это не имеет никакого отношения.

Арке вдруг стало легко на сердце.

Темис резко отставила пустую миску, показывая, что эта тема закрыта.

– Ты закончила? – спросила она, беря фонарь со светлячками. – Давай сюда миску. Я тебе кое-что принесу.

Арка повиновалась и с любопытством наблюдала, как амазонка сгорбившись уносит посуду в дом. Сквозь широкие трещины между досками стены просачивался свет фонаря, из хижины доносилось постукивание и шуршание – старая воительница что-то искала. Наконец Темис вернулась, неся в одной руке фонарь и сложенный гамак под мышкой. В другой руке она держала синий самородок.

– Я нашла его в дюжине шагов от тела Широн, – кратко пояснила она. – Должно быть, его далеко отбросило, когда поджигатель взорвал ваше дерево-хижину. Очевидно, это единственная вещь, не уничтоженная пожаром. Возьми его.

Она протянула девочке маленький кусок металла. Арка взяла его, повертела в пальцах. От самородка исходило едва заметное сияние. Это был кусочек живой лазури, который Арка неизменно видела на поясе Широн. Удивительно, что Темис сохранила этот самородок. У амазонок отсутствовало понятие собственности, ничто не передавалось по наследству. После смерти воительницы все ее вещи отходили общине, и в первую очередь это правило распространялось на самородки живой лазури. Арка подняла глаза на старую амазонку.

– Спасибо, – прошептала она.

В ответ Темис что-то неразборчиво проворчала, снова взяла трубку, сделала несколько затяжек, а потом отправилась спать. Арка повесила на террасе гамак и улеглась, но сон не шел, и девочка ворочалась с боку на бок, перекатывая самородок между большим и указательным пальцем. На его неровных гранях поблескивал свет луны. Арка слушала крики иглоногих сов, перемежающиеся раскатистым кваканьем жаб. Несмотря на холодность Темис, неудобный гамак и суровую аркадийскую жизнь, девочка вдруг почувствовала себя счастливой. Она – дочь леса, с детства сроднившаяся с сетью корней и ветвей, которые ее питали и взрастили. Лишь вернувшись сюда, Арка в полной мере это осознала. Она сжала в кулаке самородок живой лазури, смежила веки и наконец заснула.

Эмброн и Тетос

Толпа горожан хлынула к земляным валам северного квартала, народ собирался недалеко от рухнувшей башни. Вот уже несколько часов по первому уровню расхаживали глашатаи, объявляя о грядущей торжественной встрече Ликурга. Эмброн и Тетос энергично расталкивали всех локтями: стражникам не терпелось поглядеть, кого гиперборейцы так стремительно назначили освободителем города.

Минувший месяц выдался очень тяжелым для всех. Во-первых, на привыкших к теплу людей обрушился холод, многочисленными жертвами которого стали самые уязвимые слои населения: маленькие дети, старики и бедняки с первого уровня, не имевшие крыши над головой. Затем начался голод, поскольку караваны с товарами больше не приходили в город. Воспользовавшись ситуацией, кланы захватили склады караван-сараев и продавали хранившиеся там продукты по баснословным ценам. Неуверенность в завтрашнем дне окончательно подорвала моральный дух гиперборейцев.

Таким образом, когда несколькими днями ранее прилетела сотня птиц рух и сбросила на голодающий город мешки с продовольствием, жители поверили в чудо. Вслед за этим в город вошла темискирская армия и захватила тюрьму Экстрактрис, убив амазонок и заточив выживших, и гиперборейцев охватило ликование. Теперь весь город готовился радостно приветствовать своих спасителей.

Эмброн и Тетос в конце концов сумели протолкаться к земляным валам. На занесенном снегом лугу, отделявшем крепостные стены от первых башен, колыхалось настоящее людское море. За стеной прибытия Ликурга дожидался почетный караул, состоявший из солдат-птицеловов и гиперборейских полицейских. Перед выстроившимися в ряд солдатами стоял маг с огромным животом.

– Кто это, вон там? – спросил Тетос.

– Это Силен, заместитель верховного судьи, – важным тоном знатока ответил Эмброн. Он только что услышал, как две девочки пересказывали друг другу эту информацию. – Он теперь новый эпарх.

– А где все остальные маги?

На крепостной стене стояло лишь несколько фигур в пурпурных тогах, они почти терялись на фоне многочисленных солдат-птицеловов в коричневых плащах. Полы плащей развевались под порывами ледяного ветра, врывавшегося в город через брешь в куполе.

– Многие маги погибли в Экстрактрисе. По моим сведениям, около сотни, – ответил Эмброн.

Из колышущейся толпы вышла молодая симпатичная брюнетка с зелеными глазами, и стражник выпятил грудь, стремясь произвести на девицу впечатление своей осведомленностью и зычным голосом. Он тщательно взвешивал слова, чтобы ненароком не проболтаться об истинном источнике своих познаний – болтовне двух маленьких девочек.

– Да, но где остальные маги, те, что выжили?

– Ну, наверное, приходят в себя на седьмом уровне, как раньше, – вывернулся Эмброн. – О, гляди-ка, похоже, прибывает темискирский василевс.

– Ликург, полемарх?

– Да-да, Ликург, точно.

– Вид у него какой-то бледный. Не идет ни в какое сравнение с нашим-то василевсом.

– Да, только нашего василевса убила сопливая девчонка.

– Не просто девчонка, а амазонка.

– Кстати, что с ней стало, с той малявкой?

– Ну, так ведь ее казнили, разве нет?

Стражники умолкли, потому что Силен, важно надувшись, вышел вперед, навстречу Ликургу. – Тот и впрямь выглядел неважно. Полемарх кутался в меха, как младенец в пеленки, и опирался на руку адъютанта. Силен по-братски сжал его плечо, потом поднес ко рту магический рупор и обратился к толпе:

– Гиперборейцы! Гиперборейцы! Последние несколько декад стали для всех нас суровым испытанием, ни с чем подобным мы еще ни разу в жизни не сталкивались! Никогда еще смелость и стойкость нашего народа не подвергались подобной проверке. Время оплакать погибших, ставших жертвами холода и варварского нападения свирепых фурий, ворвавшихся в наш город. Давайте восславим отвагу темискирских солдат и их полемарха! Они наши друзья. В час нужды они откликнулись на мой призыв о помощи, тем самым став нашими братьями. Сегодня благодаря им я счастлив сообщить вам, что отныне мы избавлены от ига амазонок!

Воздух взорвался торжествующими криками, которые эхом отразились от крепостных стен и купола. Эмброн и Тетос присоединились к всеобщему славословию, крича: «Да здравствует Ликург!» и «Да здравствует Темискира!». Несколько мгновений Силен слушал рев толпы, тепло улыбаясь, потом, когда выкрики немного стихли, снова заговорил:

– После кончины нашего горячо любимого василевса, а также смерти членов Совета обязанность по восстановлению нашего города тяжким грузом ложится на мои плечи. Однако что такое город? Город – это не только башни, стены, купол. Нет! Город – это намного больше! Город – это сообщество людей, единодушных в своем стремлении к процветанию и к…

Выступление мага все продолжалось. Двое стражников утратили нить витиеватой речи Силена, да она их и не интересовала. Эмброн попытался привлечь внимание зеленоглазой девушки, бросая на нее многозначительные взгляды, но девица так сосредоточенно внимала словам нового эпарха, что ничего не замечала. Раздосадованный, Эмброн стал беседовать с Тетосом на свою любимую тему – тщательный сравнительный анализ качеств их доспехов. После ожесточенного спора приятели сошлись на том, что вынужденная диета последних декад положительно сказывается на посадке их нагрудников. Эмброн хотел было повернуться к девушке, поглядеть, впечатлила ли ее проявленная им стойкость, как вдруг его ушей достигли обрывки речи, и услышанное его встревожило.

– Мы восстановим наш купол. Все вместе. Это часть нашей судьбы, ведь мы все гиперборейцы. Решено! С завтрашнего дня вводится новый налог, чтобы наш город вновь мог сиять, подобно горному хрусталю.

– Что это еще за налог? Они что, урежут нам жалованье? Нам в этом месяце вообще не заплатили…

Очевидно, Силен уловил пробежавшее по толпе недовольное ворчание, потому что тут же добавил жизнерадостным тоном:

– Уверяю вас, для реставрации купола мы не собираемся запускать руку в ваши кошельки. («А-а-а», – протянул Тетос.) Нет-нет, все, что нам нужно в качестве налога, это… анима. Этот добровольный взнос в виде вашей энергии начнет взиматься в ближайшие дни. Для участия в благом деле достаточно просто прийти к дверям Экстрактриса, где вас подвергнут небольшой магической операции: процедура быстрая, безболезненная и не вызывает никаких побочных эффектов, разве что легкую усталость, но она быстро пройдет. Взамен всем, кто внесет свой вклад, будут бесплатно выдавать продукты.

При упоминании продуктов Эмброн и Тетос восторженно переглянулись.

– Вот это дело, – сказал Эмброн.

– А нам тоже дадут еды, хоть мы и полицейские? – встревожился Тетос.

– Конечно, дадут, болван! Он же сказал «всем, кто внесет свой вклад».

– Ах, точно, ты прав. Когда пойдем?

– Не советую вам туда идти.

Эмброн и Тетос разом обернулись и с удивлением посмотрели на темноволосую девушку – она подошла к ним вплотную и спокойно взирала на них своими зелеными глазами. Смысл сказанного ею моментально вылетел из крепких голов приятелей: стражники решили, что девица просто хочет привлечь их внимание. Эмброну вдруг стало очень жарко: нельзя упускать такую блестящую возможность познакомиться с красавицей, раз уж ему улыбнулась удача.

– Вы сейчас идете домой? Мы можем вас сопроводить, если желаете.

Девушка обожгла стражников холодным взглядом.

– Нет, спасибо, я сама дойду, – отрезала она и с достоинством удалилась.

Эмброн и Тетос попытались убедить девушку в несомненных достоинствах своей компании, но она пропустила их льстивые замечания мимо ушей и быстро затерялась в толпе.

– Девицы в наши дни стали такие вспыльчивые, – заметил Эмброн.

– Наверное, это из-за мороза, – утешил напарника Тетос. – Нам всем нужно поскорее заделать эту дыру в куполе.

Пирра

Пирра выбросила из головы грубые намеки двух болванов и направилась к ближайшему подъемнику. Ее сапоги шлепали по наполовину замерзшей грязи первого уровня. После частичного разрушения купола городское дно, и раньше-то вызывавшее у девушки отвращение, стало еще уродливее. Улицы кишели людьми. Повсюду витал отвратительный запах – смесь мочи, пота и дыма. На кучах мусора сидели дети и жарили крыс, в то время как взрослые полулежали, привалившись к стенам, пережевывая оставшуюся у них смолу из синего лотоса, благо это вещество имело свойство подавлять аппетит, и люди таким образом на время забывали о пустых желудках.

Пирра перешла на заледенелый канал, легким движением руки создала два ледяных лезвия, мгновенно приставших к подошвам ее сапог, и покатила по льду на этих импровизированных коньках. У нее из головы не шла речь Силена. Она впервые увидела лемура с тех пор, как он напал на них несколько декад назад. Как и Ластианакс, девушка надеялась, что вспыхнувший в башне пожар прикончит это существо. Мысль о том, что бездушная марионетка использует тело ее бывшего преподавателя для служения Темискире, злила Пирру до глубины души. А теперь еще эта сказочка о налоге в виде анимы…

Тут и там на замерзшем канале темнели огромные пустые панцири, покрытые льдом, и Пирре приходилось лавировать между ними. В некоторых панцирях поселились нищие, закрыв отверстия для головы и хвоста тряпьем, чтобы защититься от мороза. Всего за месяц жаркое из черепашьего мяса стало национальным блюдом. Ни одна рептилия не пережила царившего в городе полярного холода.

Пирра еще несколько раз оттолкнулась коньками и направилась к подъемнику южного квартала. Механизм пришел в негодность. Задубевшие от холода веревки висели над пустотой рядом с огромным обледенелым водопадом, спускающимся из канала второго уровня. Во льду высекли ступеньки, чтобы люди могли переходить с уровня на уровень. Преступники взимали плату за проход, требуя по шесть борионов с каждого, кто хотел воспользоваться лестницей. Впрочем, бандиты нервничали: жители постоянно видели, как здоровяки озабоченно поглядывают на небо, словно настороженные сурки. Темискирцы ликвидировали кланы, контролировавшие караван-сарай, и было лишь вопросом времени, когда они разгонят тех, кто присвоил себе право взимать пошлины. Все пасовали перед их птицами рух.

Пирра заплатила тщедушному бандиту, надзиравшему за лестницей, и превратила свои коньки в кошки[1 - Приспособление для перемещения по вертикальным поверхностям (здесь – для передвижения по льду).], чтобы не поскользнуться на ледяных ступенях. Отдуваясь, она забралась на второй уровень. Чуть позже пришлось проделать такой же трюк, чтобы попасть на третий и четвертый уровни, и все это время Пирра думала об Экстрактрисе и его обитателях.

С момента прибытия солдат-птицеловов лишь нескольким магам разрешили покинуть тюрьму. «Временная мера, в целях безопасности», – заявили темискирцы в ответ на вопросы семей, обеспокоенных судьбой своих близких. Пирра подозревала, что они выпускают только магов, лояльных по отношению к новой власти, таких как стратег.

Она с удовольствием обсудила бы сложившуюся ситуацию с Ластианаксом, но молодой маг еще не вернулся из своего безумного путешествия по Рифейским горам. Пирра старалась вообще о нем не думать, потому что при мысли о молодом человеке чувствовала себя преданной, вдобавок ее одновременно охватывали тревога и гнев.

И все же она жалела, что рядом нет единомышленника и никто не может вместе с ней придумать, как вытащить из тюрьмы около семисот магов. Девушка и так и этак билась над этой задачкой, но пока не сумела выработать никакого мало-мальски приличного плана. Чем больше информации она добывала, тем неразрешимее казалась ей проблема.

Наконец Пирра добралась до крыльца своей двоюродной бабушки, все еще думая об Экстрактрисе. Она толкнула дверь и вошла в гостиную. Две сестры Пирры сидели возле импровизированной печки и препирались из-за меховой муфты. Тем временем мать девушек возлежала на элегантном диванчике, принесенном из их особняка на седьмом уровне, и жаловалась на жизнь. Как всегда, она вынуждала двоюродную бабушку посвящать ей все свое время, и старушка уже не горела желанием сострадать родственнице.

– Мой бедный муж до сих пор заточен в этой ужасной тюрьме… Мой дом в этот самый момент грабят эти мерзкие темискирские мужланы… Мои дочери лишены хорошего образования, поскольку вынуждены якшаться с нищими плебеями! – стонала мать Пирры, промокая глаза шелковым платочком. – Пирра! – воскликнула она, увидев девушку.

Очевидно, при виде дочери она испытала прилив сил и заголосила во всю мощь легких:

– Где ты была? Снова где-то бродила!

– Здравствуй, матушка, добрый день, бабушка, не обращайте на меня внимания, я зашла лишь на минутку, – скороговоркой выпалила Пирра, поспешно пересекая комнату.

Она выскользнула на балкон квартиры, старательно избегая зрительного контакта с родственницами, и, с облегчением переведя дух, закрыла за собой дверь. Теснота не шла на пользу ее семье: трудно уживаться в трех комнатах на четвертом уровне, после того как всю жизнь провел на огромной вилле седьмого уровня.

Пирра достала из внутреннего кармана пальто подзорную трубу и подошла к перилам. Прямо перед ней, примерно в пятидесяти шагах от башни, на которой находилась девушка, возвышался суровый силуэт Экстрактриса. Пирра поднесла окуляр трубы к глазу и направила прибор на вершину башни. Сидевшие там гигантские хищные птицы темискирцев смотрели на обитателей нижних уровней, как ястребы, готовые броситься на добычу. Пирра опустила подзорную трубу ниже и стала рассматривать узкие окна в стене на четвертом уровне. Через несколько секунд она нашла нужное окно.

Недавно девушка обнаружила, что благодаря невероятной удаче ее двоюродная бабушка живет прямо напротив камеры Петрокла. После отъезда Ластианакса лишь эта хорошая новость стала для Пирры лучом света в мрачных холодных буднях. Оказалось, что Петрокл жив; более того, девушке удалось наладить с ним связь.

Пирра использовала старую рекламу, нарисованную на внешней стене квартиры: благодаря печати, переставлявшей буквы в рекламе, она задавала вопросы, а затем дожидалась ответа Петрокла. Если молодой человек вешал оторванный от пурпурной тоги кусок в правой части окна, это означало «да»; если лоскут оказывался в левой половине узкой бойницы, это значило «нет»; наконец, если тряпица помещалась по центру, это означало «не знаю».

Конечно, такой способ общения делал обмен информацией долгим и утомительным, тем более что бойница в тюремной камере располагалась слишком высоко над полом, и Петрокл не мог постоянно смотреть в окно. Он был вынужден вставать на цыпочки, каждый раз рискуя привлечь внимание охранников. Повезло еще, что молодой человек уродился таким высоким: большинству его сокамерников пришлось бы воспользоваться какой-то импровизированной ступенькой, чтобы дотянуться до окошка.

Благодаря этой системе связи Пирра сумела многое узнать. Ее отец и все их бывшие одноклассники живы. Заключенных не пытали, но у них регулярно откачивали аниму, что было равносильно пытке.

Петрокл не знал, почему темискирцы держат магов взаперти, а также понятия не имел, собираются ли они рано или поздно освободить узников. Зато молодой человек, похоже, был неплохо осведомлен о внутренних порядках тюрьмы, поэтому недавние вопросы Пирры касались количества патрулей и их частоты. В последний раз она написала на стене: «Ночной обход камер – 30 мин.?» Петрокл ответил ей, вывесив кусок тоги в левой части окна.

Раздраженная, Пирра сложила подзорную трубу и взобралась на выступ стены, с которого можно было добраться до рекламы. Она начертала на этой узкой опоре согревающую печать, чтобы не поскользнуться на обледеневшем камне. Малейшее неверное движение привело бы к головокружительному падению. К счастью, боязнью высоты Пирра не страдала…

Она изменила рекламу, на этот раз написав: «Обход камер – 20 мин.?»

Вернувшись на балкон, она вытащила подзорную трубу во второй раз, надеясь увидеть в окне Петрокла, но его там не было. Разочарованная, девушка вернулась в квартиру, проигнорировала вопросы матери о том, почему она так часто выходит подышать морозным воздухом, кивнула двоюродной бабушке и вышла из квартиры.

* * *

Час спустя она поднялась на вершину города, где разгром сильнее всего бросался в глаза. Выбитые мародерами двери вилл зияли мрачными черными провалами. Диковинные растения висячих садов погибли от холода. От мороза многие акведуки взорвались, и в некоторых местах вместо каменных мостов остались лишь ледяные, ощетинившиеся сталактитами мосты.

Пирра снова создала коньки и покатила по ледяному мосту, пока не добралась до входа в главную библиотеку, сине-золотой купол которой теперь стал белым от снега. Внутри было потеплее: стеклянные окна не пропускали в здание ветер. Многие мародеры приходили в библиотеку за топливом: целые полки с манускриптами исчезли, на их месте лежало лишь несколько разорванных листков. Пирра растопила коньки и пошла по проходам, стараясь не думать о том, сколько бесценных знаний оказалось пущено на ветер. Она забралась на левитатор и поехала на дно атриума, скользя взглядом по эллипсам гигантской астролябии, занимавшей центр здания.

Самый нижний этаж библиотеки находился на четвертом городском уровне, там хранились древние архивы, некоторые из них относились ко времени основания Гипербореи. На пюпитрах было выставлено несколько древних свитков, защищенных печатями консервации. Остальные лежали плотно напиханные на высоких стеллажах, темными рядами протянувшихся в полумраке: этот лишенный окон этаж освещался лишь светом, доходившим сюда сверху, да немногими парящими сферами, грозившими со дня на день погаснуть.

Пирра стремительно зашагала по лабиринту проходов между стеллажами и в конце концов достигла точки назначения: подошла к круглой магическо-механической двери, за которой находились самые ценные и секретные коллекции библиотеки, в том числе планы Экстрактриса. У девушки ушла целая декада на то, чтобы расшифровать и изменить конфигурацию печати открытия. Она приложила руку к колесному механизму и активировала его. Створка открылась перед ней.

Пирра не успела осмотреть хранилище: ей навстречу метнулась фигуристая девушка с копной пышных каштановых волос.

– Ну, наконец-то ты пришла! – воскликнула Аспази. – Я тебя уже битый час жду, чтобы сообщить потрясающую новость. Ты не представляешь, как это ску-у-учно: ходить тут кругами весь день, в то время как ты отправляешься погулять. Подумать только, я присоединилась к тебе в этой крысиной норе, потому что ты сумела меня убедить, что освобождать магов – это весело…

– Я никогда не обещала тебе увеселительную прогулку, к тому же не пыталась ни в чем тебя убедить. Ты сама упросила меня взять тебя с собой, – перебила сестру Пирра и поморщилась. – Если уж тебе так скучно, можешь просто вернуться на четвертый уровень и присоединиться к матери и сестрам. Я тебя не задерживаю.

– О нет, там еще скучнее.

Пирра раздраженно вздохнула и, обойдя младшую сестру, вошла в хранилище. В облицованных деревянными панелями стенах расположились ниши, заполненные пергаментными свитками. В центре помещения стоял массивный стол, за которым можно было изучать документы, на столешнице лежала развернутая карта, а над ней склонился… Ластианакс.

Пирра замерла, не в силах вымолвить ни слова, у нее словно отнялись руки и ноги. Казалось, ее старый товарищ тоже внезапно окаменел. На его изможденном лице двигались только глаза, взгляд молодого человека перебегал от Пирры к карте, от Пирры к полу, от Пирры к книжным полкам, словно маг предпочитал глядеть куда угодно, только бы не на девушку.

Стоявшая за спиной Пирры Аспази жалобно протянула:

– Ну вот, я же говорила, что хочу кое-что тебе сообщить, но ты, как обычно, пропустила мои слова мимо ушей.

– Я только что вернулся, – вымолвил наконец Ластианакс, указывая на свои грязные после целого месяца странствий меха.

Кожа мага покраснела от долгого пребывания под солнечными лучами, отраженными от снега, волосы сильно отросли, а на подбородке темнела редкая бородка. Пирра еще никогда не видела его таким заросшим. Ее разум подмечал все эти детали, и в то же время ей в голову приходило множество противоречивых мыслей. Хотелось уйти, сжать Ластианакса в объятиях, рассказать ему обо всем, что случилось в городе после его отъезда, хотелось не обращать на него внимания, а еще спросить, что он повидал в Рифейских горах. Если бы Пирра могла проделать все это одновременно, то обязательно сделала бы это. Вместо этого она поинтересовалась холодным, строгим тоном, резко контрастировавшим с царившим в ее душе смятением:

– Где твоя ученица?

Ластианакс уныло склонил голову:

– Не знаю. Мне не удалось ее догнать. Думаю, я смог бы напасть на ее след, перевали мы через ледник, но проводник никак не…

– То есть ты бросил меня на целый месяц и ничего не добился? – перебила его Пирра.

В голове у нее прояснилось. Огромное облегчение от того, что Ластианакс вернулся живым и здоровым из своей немыслимой экспедиции в Рифейские горы, отступило на второй план. Теперь Пирре больше всего хотелось заставить юношу заплатить за потрясение, в которое ее поверг его внезапный отъезд, в то время как часть города лежала в руинах, а всех магов взяли в заложники.

Ластианакс пробормотал:

– Это была ошибка. Мне жаль. Следовало послушаться тебя.