скачать книгу бесплатно
Я смотрел то в одну сторону, то в другую, ориентируясь на более сильный шум. Стараясь держаться подальше от стенок палатки, я переполз на её середину и сжался. Дверь я застегнул не полностью, так что внутрь устремились крошечные кристаллики льда. Белая пыль кружилась в палатке, словно снежная буря. Ноги у меня так и были в носках, и их на полсантиметра припорошило снежной пудрой.
Затем я вспомнил, что, забираясь в палатку, бросил возле себя всё ещё работавшую камеру GoPro. Я поднял её, и, хотя объектив был покрыт наполовину растаявшим снегом, направил её на себя, и заговорил:
– Тут сошла…
Запищал звуковой сигнал. Раз. Другой. Меня прервало резкое предупреждение электроники. Я начал сначала.
– Тут сошла огромная лавина с сильной воздушной волной.
Громкое «ш-ш-ш» раздалось снаружи палатки, и стало ясно, что разгоревшаяся схватка ветров опять изменила направление.
– А вот ещё одна! – сказал я.
Действующий на нервы сигнал пищал раз в секунду.
– А может, это две лавины разом. Точно не знаю.
Широко раскрыв глаза, я напряжённо вслушивался: завывание ветра и шипение снега становились всё громче.
– Чёрт!
Я до конца застегнул молнию на двери и снова посмотрел в камеру.
– Я надел маячок.
Ну, конечно! Маячок! Я-то думал, что это камера то и дело пищит, но, наконец, сообразил, что звук исходит от моего лавинного трансивера. Перевёл взгляд на маячок у себя на груди, но без очков я плохо вижу. Опустил камеру на пол палатки и стал возиться с передатчиком. Почему же он пищит?
Мысли, взбудораженные от волнения, немного прояснились, я сосредоточился и понял, что, торопясь в испуге активировать маячок, я по ошибке слишком резко нажал переключатель выбора режима, так что он проскочил деление «передача» и теперь работал в режиме поиска. Он так и не передавал ничего. Если бы я оказался под лавиной, от маячка в таком режиме не было бы никакого толку.
Чёрт! Больше никаких ошибок!
Непрекращающийся писк в режиме поиска означал, что я получаю сигналы от ближайшего маячка. Кто-то другой тоже подаёт сигналы, обозначая своё местоположение. Хотя в двадцати метрах от меня изначально были товарищи по команде, тридцать один человек, в палатке мне казалось, что я совсем один. По крайней мере, писк помог мне хоть на расстоянии ощутить, что рядом кто-то есть.
Нацепив очки для чтения, я сумел рассмотреть, как изменить настройку маячка с «поиска» на «передачу». Писк прекратился. Наконец-то маячок стал защищать меня.
Холод обжигал мокрое лицо. Я крепко зажмурился и поморщился. Хотя сейчас неясно было, сможет ли кто-нибудь когда-нибудь отыскать мою камеру, мне хотелось продолжать записывать видеоблог как можно дольше, просто на всякий случай. Понимая, что Глория и двое наших детей, Джесс и Ник, возможно, когда-нибудь увидят эту запись, я подумал: «Нельзя допустить, чтобы они увидели мой страх в конце, иначе мысль об этом будет потом мучить их».
Сделав глубокий вдох, я попытался спокойно заговорить в камеру:
– Они кружат по ледовому бассейну. Лавины сошли примерно две минуты назад.
Ветер стал стихать. Сквозь стенки палатки стали просачиваться другие звуки, но их было непросто различить из-за моего напряжённого пыхтения. Я постарался хоть как-то замедлить дыхание. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем я сказал в камеру:
– Кажется, всё закончилось. Пожалуй, мне стоит одеться и выйти наружу.
Я нажал верхнюю кнопку видеокамеры. Запись прекратилась, но камера осталась включённой. Я бросил её на спальный коврик и огляделся, пытаясь сообразить, что делать дальше. Снежная пыль, которой я был обсыпан с головы до ног, начала таять, и я стряхнул её. Затем взял первый из своих альпинистских ботинок. Натянул его, туго зафиксировал внутренние шнурки, но долго не мог справиться с простым узлом сверху.
Продолжая воевать с ботинком, гадал, что же увижу снаружи. Может, всё в порядке, может, кого-то засыпало. А вдруг засыпало всех? Меня окатило горячей волной адреналина. А что если в живых остался только я?
Я заорал:
– Барт, ты снаружи?
Никакого ответа.
Руки у меня тряслись, и я никак не мог правильно надеть застёжки внешнего ботинка. Снаружи кто-то присел на корточки возле нашей палатки, расстегнул молнию на двери и просунул голову внутрь. На чёрные волосы налипли белые хлопья снега – ПиКей.
– Все на месте? – спросил я.
– Всё хорошо.
Увидев его, я испытал облегчение, но мне показалось, он просто старается упокоить меня, а не отвечает на вопрос.
– Ты-то в порядке, ПиКей?
– Да. Не волнуйся, я здесь.
Где-то рядом рация быстро тараторила по-непальски. Мы с ПиКеем замолчали и прислушались. ПиКей стоял на коленях у входа в палатку и загораживал мне обзор, а сам осматривал лагерь. Я думал, не засыпало ли кого-нибудь, не скинуло ли в трещину.
Я сказал:
– Стоит всех посчитать…
ПиКей поднял голову и заговорил с кем-то по-непальски, я его не понял. Он выпрямился и от моей палатки поспешил куда-то через весь лагерь. Дверной проём освободился, и я увидел, что несколько человек из нашей команды снуют туда-сюда.
Откуда-то издалека доносились другие голоса, одни говорили по-непальски, другие по-английски. Люди начали вылезать из палаток. ПиКей казался вполне спокойным, так что, должно быть, дела в лагере обстоят неплохо. Прошло пять минут с начала схода лавин и две минуты с тех пор, как затихли порывы ветра. Я смотрел в пол палатки, не зная, что делать дальше. Хаос вроде бы и прекратился, но слишком многое оставалось неясным.
Камера, которую я так и держал в руке, мигала красным. Очевидно, я перезапустил запись, когда ПиКей расстегнул дверь палатки. Я сделал три размеренных вдоха, затем посмотрел в покрытый влагой объектив и сказал:
– Мы собираемся сделать перекличку, чтобы проверить, все ли тут.
Постепенно до меня начала доходить чудовищность случившегося. Две лавины сошли одновременно… Ледник под нами трясся и подпрыгивал… Должно быть, это было сильнейшее землетрясение. Я знал, что на поверхности земли люди начинают ощущать слабые толчки землетрясения, начиная с магнитуды в 4,0 балла. Да, но у нас-то тут было куда сильнее.
Чувствуя постоянное присутствие камеры, я посмотрел в объектив.
– Судя по звукам, лавина шла со стороны, э-э, Нупцзе. Но потом мне показалось, что сошла ещё одна. Трудно сказать наверняка. Громыхало со всех сторон.
Я посмотрел на стенку палатки и помолчал.
– Ладно. Мне нужно одеться. На связи.
Выключив камеру, я сунул её в карман куртки. Затем схватил второй ботинок и натянул его. Зашнуровал внутренний ботинок, туго застегнул липучки среднего слоя и застегнул водонепроницаемую верхнюю гетру. Привычные, доведённые до автоматизма действия успокоили меня и дали несколько секунд на раздумья. При таком сильном землетрясении наверняка будут повторные толчки и, возможно, ещё лавины. Я похлопал рукой по груди, нащупывая твёрдый пластиковый корпус маячка.
К тому времени, как я неловко выбрался из палатки, большинство товарищей по команде уже были снаружи, некоторые полуодетые. Лавинные ветры стихли, но с неба сыпал снег, возможно, предвещая сход очередной лавины.
Я посмотрел на падающий снег. Снежинки кружились в воздухе и хлопьями оседали на рукаве моей куртки. Самый обычный снег. Немного расслабившись, я шагнул к группе моих друзей и тут же увидел Барта в оранжево-красном пуховом костюме. Я с силой выдохнул, быстро сделал два шага и обнял его.
– Где ты был? – спросил я.
– Когда налетел ветер, я нырнул в ближайшую палатку. Сидел в палатке-кухне с шерпами. Господи, ну и страшно же было.
Люди кругом обнимались. Мы выкликали имена товарищей по команде и знакомых шерп, проверяя, все ли в порядке. Перечислив совместными усилиями всех тридцать два имени находящихся в Первом лагере людей, мы выяснили, что все на месте. Никто даже не получил травм. Хотя хорошее известие принесло облегчение, лица друзей всё ещё выражали неуверенность и страх.
Мы обменивались впечатлениями о случившемся за последние несколько минут, и все говорили, перебивая друг друга. Рядом со мной стоял товарищ по команде Мэтт Тэммен. Он раньше служил в армии и обычно был довольно уравновешенным. Описывая бурные содрогания ледника, он сказал:
– Он так и дрыгался, туда-сюда, вверх-вниз, – стараясь изобразить движения ледника, он бешено хлопал руками, словно большая птица.
Я улыбнулся и выдавил нервный смешок, соглашаясь с ним.
Кто-то отпустил дурацкую шутку, и все чересчур разразились громким нервным смехом. Снегопад усилился, одежда у нас становилась мокрой. Снаружи делать было нечего, и мы вернулись в свои палатки, чтобы переждать его под крышей. Барт улёгся поверх своего спальника рядом со мной и тупо уставился в потолок. Я до половины заполз в свой мешок.
Внезапно вся палатка дёрнулась в сторону.
Повторный толчок!
В груди у меня всё снова сжалось. Я прижал ладонь к полу палатки, пытаясь почувствовать, нарастает ли энергия землетрясения. Палатка и ледник длиной в пять километров, что был под нами, дёргались на десяток сантиметров то туда, то сюда. Сообразив, что у меня есть шанс запечатлеть этот момент, я включил камеру и описал происходящее.
– Палатка только что снова сдвинулась. Ещё одно землетрясение. Я бы сказал, что раза в три слабее, чем предыдущее. Если представить, что наша палатка стоит на столе, то сейчас будто кто-то этот стол толкает с разных сторон.
Пока ледник под нами колебался и вздрагивал, мне вдруг пришло в голову, что мы находимся на относительно непрочном льду толщиной в триста метров. Если в результате сильного сотрясения хрупкий лёд расколется, мы рискуем провалиться в глубь ледника. Не хотелось мне снова падать в недра ледника, как когда-то давным-давно.
Я негромко заговорил.
– Господи, надеюсь, ледник выдержит.
– Да уж, – прошептал Барт.
Мы притихли, вслушиваясь, не зашумят ли новые лавины.
Глава 5
По мере того как повторные толчки продолжались, массивный ледовый покров под нами продолжал двигаться взад и вперёд, словно качели на веранде. Мы с Бартом прислушивались, но грохота от схода новых лавин не было. Вскоре содрогания ледника прекратились, и земли вновь погрузилась в сон. На сегодня.
Я посмотрел на Барта и кивнул. Он шумно выдохнул, а затем снова улёгся на спальник. Барт молчал и смотрел в жёлтый потолок палатки. Когда прекратилось действие выброшенного в кровь адреналина, я ощутил беспокойство. Нельзя же просто так сидеть и ждать очередного пугающего повторного толчка. Можно же выйти и поделать что-то полезное.
На случай, если следующее землетрясение или лавина прикончат нас, можно было бы оставить подробный дневник вроде того, что ведут выжившие после кораблекрушения. Проще всего будет записать видео. Чтобы не впадать в уныние или, что было бы ещё хуже, не записывать раньше времени прощание с семьёй и друзьями, я решил, что видео должно быть сугубо деловым и формальным. Постаравшись быстро собраться с мыслями, я включил камеру.
– Привет. Сегодня 25 апреля, около 12:30 по местному времени. Мы с Бартом, моим соседом по палатке, просто сидели здесь, не до конца проснувшись после дневного сна, и вдруг услышали сильный грохот.
Целые две минуты я рассказывал о случившемся, о том, как началось землетрясение и с гор пошли лавины. Потом заговорил о том, что стало известно из первых переговоров по радио.
– Вышки Ncell [26 - Ncell Axiata Limited – провайдер сотовой связи в Непале.]не работают, мобильная связь недоступна, так что, видимо, там тоже было землетрясение. Связь по радио сопровождалась помехами. Палатки у основания ледопада раздавлены. Вероятно, всё дело в воздушно-ударной волне от двух основных лавин, которые были у нас тут, либо может оказаться, что снизу случился обвал. До сих пор нет ясности.
Барт лежал на спальнике, закинув правую руку за голову. Я навёл камеру на него и спросил.
– А ты что можешь рассказать?
Коротко поведав о том, что чувствовал в самом начале землетрясения, Барт описал, что происходило после того, как нас разделила налетевшая воздушная волна:
– Я пробрался к палатке, где собрались все шерпы, они нараспев читали буддистские молитвы… – он прокашлялся. – В тот момент я был несколько взволнован…
Голос Барта пресёкся, он умолк. Затем коротко улыбнулся мне, но слабая улыбка тут же пропала с его лица. Мой обычно такой жизнерадостный друг сжал губы, лицо его искривилось в напряжённой гримасе. Он моргнул и помолчал.
Потом тонким и дрожащим голосом он продолжил.
– Мне пришло в голову, неужели это конец, и я стал думать, каково это – оказаться погребённым заживо.
Лицо его снова напряглось. Через мгновение он опять заговорил, и его голос почти обрёл нормальный тембр.
– Но довольно скоро всё прекратилось. Потом кто-то из шерп сказал: «Теперь всё в порядке». Многие шерпы продолжали молиться, а мы вышли из палатки. Потом мы нашли друг друга, обнялись и обрадовались тому, что не случилось самого худшего.
Завершая рассказ, Барт выдавил стоическую улыбку и умолк. Я понял намёк и вновь направил камеру на себя. Я сказал:
– Прошло уже минут двадцать-двадцать пять, и мы только что ощутили повторные толчки.
Геолог в моей душе взял верх, и я добавил.
– Один из мужиков тут – из Калифорнии. Он сказал, что толчки были сильнее, чем 5,0 баллов. Если исходить из движений ледника и наших палаток, полагаю, можно говорить о P-волнах и вторичных S-волнах[27 - P-волны и S-волны – под одной из классификаций, основные типы сейсмических волн. P-волны (которые часто называют первичными) – продольные, или компрессионные, волны. Похожи на звуковые волны: частицы испытывают колебания вперёд и назад вдоль линии распространения волны. S-волны (или вторичные волны) – поперечные. Твёрдые частицы среды испытывают колебания перпендикулярно линии распространения волны. Жидкости не пропускают S-волны.]. Мы на леднике, то есть на огромном скоплении замёрзшей воды. Так что мы здесь, как пробка, подпрыгивающая на волнах.
Я заметил, что стал говорить медленнее и как-то уж совсем уныло. Мне хотелось быть более оптимистичным, поэтому я сменил тему и продолжил:
– Понадобится ещё час-другой, прежде чем мы узнаем, что происходит. Мы остаёмся здесь, потому что тут безопасно. Нас только что проверили на прочность.
Я немного помолчал.
– По радио много чего говорят. Сейчас примерно 12:40. Обычно в это время дня на ледопаде ещё есть люди.
Я отвернулся и отвёл камеру назад. Затем покачал головой и тихо добавил:
– Сегодня, поднимаясь сюда, мы проходили участки довольно нестабильного льда…
Голос у меня прервался. Не смотрел ни на Барта, ни в камеру. На несколько секунд я застыл, представляя себе, что могло случиться с альпинистами, находившимися внизу ледопада в момент, когда началось землетрясение. Могло раздавить льдом, сбросить в трещины или засыпать обломками. Волна ужаса захлестнула меня, и я ощутил тошноту.
С трудом сглатывая и высоко подняв брови, я снова посмотрел в объектив.
– Будем держать пальцы за всех наших соотечественников, кто оказался…
Моргая, я закрыл рот, несколько раз молча кивнул и с трудом выдавил из себя остаток фразы, дрожащим и тонким голосом заканчивая рассказ.
– …внизу ледопада.
Инстинктивно я трижды похлопал себя по ноге, стараясь успокоиться. Глаза у меня наполнились слезами, я поспешил проморгаться, чтобы опередить подступающий прилив переживаний. Не вполне нормальным тоном и слишком громко я сказал:
– Посмотрим, что будет происходить в ближайшие несколько часов.
Я выключил GoPro. Устав держать лицо перед камерой, я плюхнулся обратно на спальник. Накрыл глаза ладонями и сосредоточился на дыхании. Во время видеозаписи я сумел сохранить видимость контроля над эмоциями, но внутри всё бурлило.
С трудом верилось, что мы только что пережили мощнейшее землетрясение. Как будто мало было нам невероятных скачков ледника по вертикали и не прекращающихся содроганий земли, минутой спустя за ними последовали сильнейшие ударные волны.
