скачать книгу бесплатно
Она вытаращила глаза, широко разинула рот и, чтобы успокоиться и сообразить что к чему, нырнула в болотце. Посидела пару минут на дне, подумала, пустила пузыри и вынырнула обратно.
– Ква-ква! Хорошо, что огонь в горле у тебя не держится, иначе бы лес сразу спалил! Ква-ква! Ква-ква-ква! Да и одна голова неплохо, лишь бы правильно соображала! Ква-ква! Ква-ква-ква! – как ни в чём не бывало проквакала пришедшая в себя лягушка и поскакала сообщить зверушкам о прилетевшем к ним невероятном чудище…
Поселилось чудище в лесу. И сразу его все невзлюбили и прозвали Горынкой-обжорой. Потому что, несмотря на одну голову и отсутствие пламени в пасти, был он такой прожорливый, что за несколько дней съел всю траву, все цветы, все ягоды, добрался и до листьев на деревьях, так что почти ни одного листочка ни на одном дереве в том лесу не осталось.
А дальше-то всё ещё хуже пошло.
Как только съел Горынка-обжора всю зелень, созвал он зверей, которые там жили, и говорит:
– Теперь буду есть вас. Не могу ж я сидеть голодный! Начну с зайцев. Они вку-у-усненькие! – Змей облизнулся.
А зайчишки поджали свои и без того маленькие хвостики и ушки серенькие печально опустили.
– Кого первого – решайте сами! – развалившись на огромном трухлявом пне у избушки на курьих ножках, раскомандовался Горынка-обжора. – Можете расписание составить. Но чтоб к обеду ты, Карга-костяная нога, – обратился он к бабе Яге, развешивающей просушиться на солнышке свою скатерть-паутину, – мне кашу с зайчатинкой сварила. Отныне у тебя столоваться буду! А я пока полетаю, крылья потренирую.
Баба Яга в том лесу добрая была, любила всех зверушек, а они – её. Как Змей улетел, окружили они Ягу и плачут:
– Что же нам делать, бабушка Ягушка, мы не хотим, чтобы Горынка-обжора нас ел!
– Да… – баба Яга почесала темечко. – Здесь ни одно моё зелье не поможет, слишком уж Горынка-обжора огромный! Хорошо, деревня от леса недалеко, пойду-ка с мужиками посоветуюсь, может, что и подскажут.
Пошла баба Яга в деревню, рассказала всё мужикам, спрашивает: как зверей от такой напасти избавить? Подумали, подумали мужики, а один, самый хитрый да смекалистый, и говорит:
– А ты камушки ему в кашу вместо зайчика положи!
– А и правда! – обрадовалась баба Яга. – Надо же, сама не догадалась!
…Прилетел в избушку бабы Яги к обеду Горынка-обжора, сел за стол, а она и подаёт ему кашу с камнями.
Змей кашу стал есть да как наткнётся зубом на камень! Зуб и вылетел изо рта. А потом и второй, и третий!
– Да что ж ты, Карга-костяная нога, кашу такую подала, ведь я все зубы переломаю!
– Сам же просил кашу с зайчатинкой, а разве ты не знал, какие косточки у них крепкие, и впрямь можно зубы потерять!
– Ладно, не вари мне больше кашу с зайчатиной, а свари… – Змей приставил коготь ко лбу, соображая из кого же лучше кашу для него сварить. – Ага! Свари с сороками, слишком они много болтают, спать мешают! А я как раз и посплю пока, а то налетался, устал!
Бабе Яге и сорок жалко: много славных историй они знают и рассказывают ей перед сном. Пошла опять к мужикам. А тот, самый хитренький, и подсказывает:
– А ты веточек в кашу накидай!
Так и поступила баба Яга. Накидала разных веточек и подаёт эту кашу Горынке-обжоре.
Начал он есть да жевать и вдруг стал плеваться.
– Что это в кашу попало такое, в зубах застревает? Так оставшиеся зубы испорчу, кариес начнётся!
– Ты ж сорок, Горынка-обжора, велел в каше подать, так это их пёрышки!
– Не надо больше с сороками, а свари ты мне кашу с… кабанятиной! Кабанчики в вашем лесу жирные, уж, наверное, очень вкусные!
И кабанчиков Яге жалко, весёлые они, и огород помогают клыками вскапывать. Пошла вновь баба Яга в деревню к мужикам, а смекалистый посылает её к кузнецу:
– Пусть даст тебе шайбочек да гаечек разных, вот Змея и угостишь!
Послушалась Яга, отправилась в кузницу. Дал ей кузнец шайбочек и гаечек больших и маленьких.
Пришла она в свою избушку на курьих ножках, сварила кашу и насыпала в неё всё, что кузнец дал. Сел Змей ужинать, а баба Яга и подаёт ему эту кашу.
Начал он есть, и тут в одной, самой большой, гайке зуб его острый и застрял. Мычит Змей:
– Что это ты, старая, мне опять подала?
– Так ты ж просил кашу с кабанчиками, это их копытца! В копытце-то зуб твой и застрял!
Еле Яга эту гайку у него с зуба сняла.
Совсем расстроился Горынка-обжора. За зубы держится, все сразу у него разболелись. Качает головой со своим колючим ирокезом:
– Что же мне делать теперь, баба Яга, как жить, чем питаться? Каши твои моим зубам не подходят! А без еды я отощаю и умру!
– А ты сходи в деревню к мужикам, они у-у-умненькие что-нибудь и придумают.
Пошёл Змей в деревню с мужиками советоваться.
А они подумали, подумали, а самый смекалистый говорит:
– Чего ж зря тужить? Крылья у тебя сильные! – Он подошёл, пощупал чешуйчатые перламутровые крылья Змея и одобрительно головой покачал. – А у нас в деревне пожарной каланчи нет, а самолёты пока не изобрели. Обзора сверху никакого, если в лесу пожар приключится, сразу и не увидим, весь сгорит, а потом и до деревни огонь доберётся! Так что поступай к нам в летучие пожарники! Каждый день окрестности облетать будешь, проверять, всё ли в порядке.
Мужик похлопал Змея по большому крепкому животу:
– Ты же можешь сразу несколько бочек воды в себя втянуть, а потом, если что… на пожар и выплеснуть. Как станешь летучим пожарником, в деревенской столовой тебя вку-у-усно кормить будут! Еда у нас хорошая, для всяких зубов подходящая!
Задумался тут Змей, вспомнил лягушкины слова: «И одна голова неплохо, лишь бы правильно соображала!». Стал он соображать: темечко почесал, поскрёб затылок, в ноздре длинным когтем поковырял… Вроде что-то и надумал. Да и говорит мужику:
– Что ж, в летучие пожарники пойду, летаю я хорошо, крылья у меня натренированные! Да и к огню привык: на моей горе Горыне он день и ночь валит. И ирокез у меня огнеупорный, – он с гордостью мотнул головой, – защитный шлем можно не надевать!
– Молодец Горыныч, правильно соображаешь, хоть голова у тебя одна! – похвалил мужик Змея и отвёл его в пожарную часть.
Художник Елена Завгородняя
Начал Змей летучим пожарником в деревне работать. И вку-у-усно тётя Варя-повариха стала его в деревенской столовой кормить. Каждый день обед из трёх блюд, а ещё завтрак и ужин. А на полдник всегда свежая булочка или кусок пирога с ароматным чаем! И всё разваристое, мягонькое, совсем зубы у него перестали болеть.
Понравилась Змею такая жизнь. «Это куда лучше, чем в лесу без дела болтаться, деревья объедать и зверушек бедных пугать!» – опять правильно сообразил он и решил в деревне навсегда остаться.
А чтоб не зря щи хлебать, кашу есть да пироги жевать Змей Горыныч вовсю старается. Уже три лесных пожара потушил: сколько деревьев, зверушек и птиц от огня спас! И деревню от огня сберёг!
В минуты отдыха собирает Змей вокруг себя деревенских ребятишек и лесных зверушек – лекции им читает: как нужно себя вести, чтобы пожар вдруг не случился.
Поэтому теперь каждый в деревне и лесу хорошо знает главные противопожарные правила: со спичками и огнём не баловаться, костры самовольно не разводить, петарды без родителей не запускать, а если где заметят огонь или почувствуют дым, взрослым тут же сообщать.
Не забывает Горыныч напомнить малышам и чтоб мороженого слишком много за раз не ели:
– А то горло заболит и голос хриплый, как у меня, будет!
И ещё записался он в местный аэроклуб. В свободное от работы и лекций время по небу летает, ребятишек да зверушек катает. И так его все зауважали и полюбили в деревне и в лесу, что теперь иначе, чем нашим Горынушкой Иванычем, и не величают!
Колдуша
Жила-была в лесу колдунья. Не баба Яга, а именно колдунья. Бабы Ежки ведь в избушках на курьих ножках живут. А колдуньи обычно проживают в старинных замках или пещерах. Эта колдунья, по имени Колдуша, жила в лесной пещере вместе с летучей мышью Скакалкой.
Мышь звали так потому, что любила она в свободное время в воздухе через прыгалку скакать. И ещё за то, что проворной была – Колдуше по хозяйству очень помогала. Всюду поспевала. Только проснётся утром Колдуша, и сразу кричит:
– Скакалка, ты печь натопила? Кашу сварила? Воды натаскала?
А Скакалка всё это уже давно сделала и скакала теперь в своё удовольствие.
– И печь натопила, и кашу сварила, и воды натаскала! Вставай, Колдуша, умывайся, причёсывайся, да завтракай. Колдовать пора! – напоминает Скакалка.
Колдуша только головой мотнёт, глаза кулачками протрёт и сразу за стол садится: никогда не умывалась и не причёсывалась – лень ей было. И если бы не Скакалка, так, всухомятку, один хлеб без каши бы ела.
Позавтракает Колдуша наспех, бросит грязную тарелку в раковину и спешит к своему колдовскому котлу. Что, что, а колдовать она любила! И колдовала всегда в колдовском халате, который ей от бабушки по наследству достался. Колдушина бабушка была колдуньей-великаншей с длинными-предлинными руками. Её так и звали – Длинноручка. А у Колдуши ручки были коротенькие – в дедушку Карлушу, колдуна-карлика. Поэтому рукава колдовского халата нашей Колдуше были чересчур длинны. Но засучивать их ей тоже было лень. Лень ей было и задумываться: кого, как и зачем будет заколдовывать.
– И так всё получится! – приговаривала Колдуша и начинала ворожить у своего котла.
Художник Елена Новикова
Скакалка не раз её предупреждала:
– Колдуша, засучи рукава и прежде всё хорошенько обдумай, а то опять что-нибудь не так наколдуешь!
– Глупости ты, Скакалка, говоришь, только мешаешь! Лучше молчи, а то заколдую в мухомор!
– Не заколдуешь, потому что мухомор не станет тебе помогать: печь топить да кашу варить. Мухоморы только и делают, что мухам головы морочат… Да и не одно колдовство на свете без летучей мыши не обходится!
…И вот насыплет Колдуша в котёл, что под руку попадётся: старой пыльной паутины, колючек, соли, перца, сухого мышиного помёту, червивых грибов. Иной раз от лени даже и не глянет, что в котёл бросает, и мешает всё это огромной поварёшкой.
А Скакалка летает над котлом и колдовать ей помогает. Пар крыльями разгоняет и приговаривает волшебные слова:
– Колдуй баба, колдуй дед!
Заколдован или нет?
А кто заколдуется,
Пусть на нас не дуется!
И не зря ведь она такие слова приговаривала: кого бы Колдуша в лесу не заколдовывала, все на них со Скакалкой очень обижались.
Да и как тут не обидишься? Например, превратила однажды Колдуша Медведя в комара. Отросли у медведя комариные крылышки и нос. Начал он летать, зудеть и кусаться, как комар. А внешний вид и размер у него медвежий остался. Ох, и страха этот Медведь-комар нагнал на всех лесных жителей! Да и самому Медведю неприятно: все стали его бояться. Как только слышат, что он летит, – а звук был громкий, как у самолёта, – тут же по норам прячутся. Ни одного друга у Медведя не осталось!
Или взяла и заколдовала большого рыжего Муравья в трубача. Бедный Муравьишка целый день в трубу дует, ничего другого делать не может, он ведь заколдован! И это вместо того, чтобы со своими сородичами-муравьями муравейник ремонтировать!
И вот однажды, вволю так наколдовавшись, решила Колдуша прогуляться по лесу, полюбоваться своей работой. А заодно на поляне цветов для веночка набрать да ягодами полакомиться. Приходит на полянку, а там… кузнечики величиною с пони скачут, грибы квакают, вместо цветов на стеблях клочки помятой обёрточной бумаги шелестят, а вместо ягод на кустах гайки и винтики растут. По небу рыбы из пересохшего лесного озера летают и во всю мочь орут: «Карррау-у-у-ул!!!».
Ужасно расстроилась Колдуша: что же такое она наколдовала в лесу? Она ведь не была злой колдуньей, наоборот, ей казалось, она приносит большую пользу и от её колдовства всем веселее становится. А тут… какое ж веселье?!
Задумалась Колдуша: как всё исправить? Нет, ничего придумать не может! Колдовала ведь спустя рукава, кое-как, и теперь вспомнить, что к чему, чтобы расколдовать лесных жителей, не в силах. Совсем она опечалилась…
И вот сидит однажды грустная Колдуша перед своей пещерой в корыте, она его вместо пенька наколдовала. А рядом рыжий Муравей в трубу дует да так, что Колдуше пришлось уши мхом заткнуть. А тут ещё из тучи прямо ей на голову лягушки с ужами посыпались. «Может, в другой лес уйти? – в отчаянии думает Колдуша. – Совсем у нас жить стало невозможно!»
Попробовала было она выйти из леса, а не получается. Своим колдовством она все тропинки завалила, только какие-то страшилища на длиннющих ногах по ним бродят, через завалы перешагивают. Испугалась Колдуша, вернулась на поляну и безутешно зарыдала. Муравей от трубы оторвался и говорит:
– Вот, вот, и моей мочи больше нет в эту трубу дуть! Да и родственникам-муравьям необходимо помогать к зиме готовиться. Нужно, Колдуша, как-нибудь всё твоё неправильное колдовство исправлять!
– А как? Я не знаю-у-у-у-у-у, – сквозь слёзы признаётся Колдуша.
– В соседнем лесу, говорят, всесильный волшебник Старичок Боровичок живёт. Очень мудрый. Пусть твоя Скакалка слетает к нему, посоветуется, что нам делать.
Полетела Скакалка ночью в соседний лес, – летучие мыши ведь только по ночам летают. Нашла там Старичка Боровичка, он как раз спать в дупле укладывался.
– Тебя, наверное, Колдуша прислала? – сразу догадался Боровичок. – Знаю, знаю, прилетал ко мне Медведь-комар, жаловался, что спустя рукава колдуете! Поэтому в лесу и житья не стало!
– Что же нам делать, дедушка? – спрашивает Скакалка.
Художник Елена Новикова
– Сейчас в Волшебной Лесной книге посмотрю!
Взял Старичок Боровичок в руки Лесную книгу, открыл и прочитал:
– Ага, вот тут написано: «Спустя рукава колдуют только лентяи! Чтобы правильное лесное колдовство получилось, нужно засучить рукава и хорошенько всё обдумать: кого, как и зачем заколдовываешь!».
– Говорила я это Колдуше, так она не поверила, не послушалась, ещё и в мухомор хотела меня превратить!
– А я всё на листочке сейчас напишу и подпишусь. Мне, волшебнику Боровичку, должна Колдуша поверить!
Написал всё Старичок Боровичок на берёзовом листочке, и полетела Скакалка в родной лес.
Прочитала Колдуша, что дедушка Боровичок написал, головой покачала:
– Зря я тебе, Скакалка, не верила, права ты была!
Прислушалась она к совету Старичка Боровичка, и с тех пор всё у них в лесу на лад пошло. Да так хорошо стало, что из соседних лесов частенько теперь зверушки к Колдуше прибегают и птички прилетают. Просят и в их лесу немного поколдовать, чтобы такую же замечательную жизнь наладить!
Маленькая сказочка
Жил-был на свете добрый сказочник Ёшка. Ёшка всегда был в хорошем настроении и никогда руки не опускал. Если вдруг случалась какая-нибудь неприятность, он говорил:
– Ну что ж, не беда, это можно исправить! – И тут же принимался исправлять то, что ему не нравилось.
