скачать книгу бесплатно
– Ссыкло, – ядовито цедил Кочан, – на хрена мне такая отмычка? – уже тихо, словно сам себя спрашивал.
Я затылком ощущал его сомневающийся, взвешивающий взгляд, и поневоле шаг делался шире. С одной стороны, я понимал, ни в коем случае нельзя попадаться в руки долговцам, но и размягчаться в «студне» не резон. На подозрительных участках я притормаживал.
В конце концов Кочану надоело работать кучером. Он больно пнул меня в крестец, процедил: «Меньжа долбаная», – и обогнал широким махом. Задавливая стон и претерпевая раскалывающую надвое боль, прихрамывая, засеменил следом.
Кочан шел по подвалам, как по бродвею, за секунды оценивал ситуацию, соизмерялся с детектором и принимал решения. Чесал на классе. Я ему завидовал и не отставал.
Очередная запертая дверь заставляла возвращаться, и тогда обратный путь Кочан проделывал почти бегом. Он все сильнее нервничал. На меня не обращал внимания и был сосредоточен. Подозреваю, имелисьу него какие-то неоплаченные счета с долговцами.
Пробираясь по узкой вентиляционной шахте со склизкими стенками, поросшими бледными грибами, мы услышали впереди топот ног. Кочан подал сигнал. С минуту мы неподвижно пережидали, вслушиваясь в буханье берц по бетону где-то совсем близко.
Нас искали. Будь я на месте Кочана, плюнул бы на тайник, вернулся и попробовал удачу в другой раз. Но этот волчара крепко вцепился в добычу и выпускать не собирался. Подозреваю, не гопское тряхомудие под камешком припрятано. Рисковый парень этот Кочан, ходит по краю, не утянул бы и меня за собой.
Я всерьез подумывал, как бы случайно отстать. Черт с ним, сдамся долговцам, подниму лапки в гору, скукожу жалостливую рожу, припущу слезу в голос, скажу, мол, нипричем я, отмычкой шел, ничего не знаю, отпустите, дяденьки, больше не буду.
Жадность и спешка, в общем-то, Кочана и сгубили. Достаточно было одного неверного шага, чтобы он сгинул в небытие в буквальном смысле. Раздался треск, бетонный пол на самом деле оказался дощатым. Присыпанный отвалившейся штукатуркой, пылью и мусором, он ничем не отличался от плиты. С оглушительным треском Кочан полетел вниз.
Еще до того, как подступить к краю пролома, по характерному бормотанию снизу я понял, кто встречал Кочана с распростертыми обьятьями. Я вытянул шею, посмотрел вниз. В облаке пылевой взвеси множество человеческих фигур обступили сталкера и тянули к нему руки. Кочан и не думал стрелять. Автомат оставался за спиной, он махал тесаком направо-налево в лучших кавалерийских традициях. Трудно было разобрать кто есть кто, и лишь по энергичным движениям и метаниям понял, где сталкер.
Я поднял калаш и уже был готов спустить курок, когда сзади послышалось бормотание. Тихое, как бы между прочим и вовсе меня не касающееся. Я резко обернулся. По коридору в мою сторону тащился мертвый срочник. Сердце забилось в груди, словно запрыгало на углях. «Один зомбяк – не страшно», – успокоил я себя. Прижал автомат к плечу и спустил курок.
Медлительный, местами разложившийся мертвец в драной армейке плелся, подволакивая ногу, и был идеальной мишенью. Резкий громкий звук в тесном коридоре молотком ударил по ушам. Брызнули ошметки, голова с безгубым оскалом, ввалившимися глазами откинулась назад, ходячий мертвец повалился навзничь.
– Идиот! Не стреляй!!! – донесся из пролома бешеный крик Кочана.
«Господи, – подумал я, – этот хрен боится долговцев больше, чем зомбяков». На самом деле он боялся не долговцев. Из-за угла появился еще ходячий, а за ним еще двое и еще. Они шли на грохот выстрелов, вглядываясь в меня из глубины черепов с протухшими мозгами. «Да сколько же вас здесь?!» – простонал я и нажал на спусковой крючок. Первый зомби упал как подкошенный, второй дернулся, но остался на ногах. Мой взгляд скакал по мерзким рожам и ни на ком не мог остановиться, а из-за угла их все прибывало и прибывало.
С вытаращенными глазами я разрядил по толпе остаток магазина. Пули не причиняли нежити вреда, лишь едва замедляли и дергали. А потом мне выстрелили в ответ. Из-за спин я не видел, кто именно. Некоторые зомбяки задергались, а один с развороченным затылком упал вперед лицом. Грохнулся, как бревно, прямо и жестко.
Несколько пуль просвистело у меня над головой. Я побежал. Содрогаясь от мысли, что провалюсь и обрушусь на Кочана сверху, изо всех сил оттолкнулся и прыгнул через пролом. Доски затрещали под ногами, но выдержали. Я перелетел, не устоял, кувыркнулся. В шмотнике зазвякало, застучало барахло. Луч налобника метался загнанным зверьком по бетонным стенам.
Вскочил на ноги, обернулся. Зомбяки падали в пролом. «Кранты Кочану», – подумал я без сожаления. Из дыры в полу раздался захлебывающийся то ли вой, то ли крик. Множественное бормотание захлестнуло, потопило его.
Так я остался без напарника, без карт, без плана, с одним магазином к АК и двумя обоймами к ПМ.
Я удалялся по коридору прочь. Позади затихали бормотание и чавканье. Брел и задавался вопросом, что же было в том тайнике, раз за него матерый сталкерюга жизнью рискнул. Подумал, неплохо бы потом найти среди останков Кочана ПДА. На ценной карте наверняка нашлась бы отметка с тайником.
«Чертова зона», – думал я, плутая по длинным запутанным коридорам. Без погонщика я двигался осторожно и старался пройти сомнительные участки наверняка. Дотошно сверяясь с детектором и не жалея гаек, обкидывал аномалии. Если терзали сомнения, возвращался и пробовал другую дорожку. Я не рисковый, как Кочан, я другой породы. В картишки – да, могу блефануть, но по жизни наверняк.
Вот и Кочан слился, а какой сталкер был. Теперь ему не завидую и никаких угрызений насчет причастности к его смерти не испытываю. Что поделать, я такой, какой есть, – люблю жизнь и не бросаю ей вызовы, а тем более зоне. Она, тварь такая, сожрет, не подавится.
В одиночку проплутал в подвалах Агропрома шесть часов кряду, а если плюсануть те, что с покойничком, все восемь. Вымотался вдрызг. А натерпелся… Чего только стоило гнездилище тушканов. С пронзительным визгом они повалили из щели, как черти из табакерки. Кожистые, костлявые, с большими ушами, они бросались, словно одержимые. Спасло высокое голенище. Пнул первого, а от остальных драпал, пока не налетел на высокий короб вентиляции и не вскарабкался на него.
Мелкие злобные мутанты визжали, прыгали, царапали когтями по металлу, пытаясь меня достать. Я же сидел на кортах, боязливо поглядывал на темный дверной проем в соседнее помещение и со страхом ожидал прибытия на шум кого-нибудь крупнее. Обошлось.
Тушканы, в конце концов, убрались. Я подождал еще некоторое время, затем спустился и прокрался в соседнюю комнату. Короткий коридор заканчивался лестницей вниз. Из пугающей темноты тянуло прелой подвальной сыростью. Спускаться жуть как не хотелось, кожей чувствовал исходящую оттуда опасность, но стая тушканов была очевидной угрозой и в моем положении непреодолимой, а лестница только грозила неприятностями.
Я оказался в коллекторе, похожем на тот, которым с Кочаном шли до подвалов, с той лишь разницей, что этот был из кирпича и с арочным потолком. Зловещее, скажу вам, местечко.
В мертвой тишине слышался лишь скрип камешков под подошвами и мое нервное дыхание. Я уже молил Бога, чтобы нарваться на долговцев и с ними выйти наружу.
Прямой длинный коридор вел вперед, и по мере того, как выдыхался аккумулятор и тускнел свет фонаря, темнота становилась все плотнее, все гуще. Она меня словно обворачивала слой за слоем, как паук муху. Я даже чувствовал ее липкую тягучесть.
Достиг места, где от коллектора вправо уходил рукав. Посветил вглубь – кирпичное горло кончалось черной пробкой. Подумал: «Никакой разницы», – продолжил движение прежним курсом.
Через несколько минут позади послышался шорох. Я остановился, прислушался. Так и есть, за мной кто-то шел, вернее, тащился. Множественные шаркающие шаги, глухое бормотание подталкивали к очевидному выводу: «Гребаные зомбы».
Создавалось впечатление, что долговцы специально собирали нежить по окрестностям и заселяли ею подвалы, устраивая таким образом ДОЛГОиграющие ловушки.
Ускоряя шаг, я двинулся прочь. С тревогой и надеждой вглядывался в темную бездну, надеясь различить проблески аварийных маяков или хоть какой-то свет.
И я увидел. Свет, причем дневной свет, он лился сверху. Не сразу поверил, что и на мою голову, наконец-то, свалилась удача. А когда поверил, побежал. Не сделал и пяти шагов, как запищало в левом кармашке на разгрузке. «Да что такое?», я вздрогнул и остановился. Подумал, сработал дозиметр, но он издает другой сигнал. «Газовый анализатор, – вспомнил я, – ну конечно». Кочан посоветовал: «Там в подвалах могут копиться газы. Ты это, у Мотыля купи или напрокат выклянчай анализатор. А то задо?хнешься. Гремучка не воняет совсем. Не заметишь, как того самое. А ты, халелик, мне живой нужон».
Я отлепил клапан на липучке, достал из кармашка небольшой приборчик с подсвеченным экраном. Концентрация метана превышала допустимые значения в четыре единицы. Наверное, газ из подвалов вытягивало на поверхность сквозняком. При этом, как и обещал Кочан, я его не ощущал.
По мере продвижения вперед анализатор пищал все громче. Плевать, скоро выберусь и тогда гори все огнем. Я остановился в круге света, задрал голову и, щурясь, посмотрел на колышущуюся по краям люка траву. Затем переместил взгляд на ржавые скобы, торчащие из кладки. Некоторые выпали вместе с кирпичом, некоторые держались на соплях, некоторые вызывали доверие. Елы-палы, до ближайшей скобы метра три. Я быстро огляделся – осколки кирпича, мелкий камень, веточки. Знать бы, что так дело встанет, прихватил что-нибудь. Столько хлама прошел. Ай.
Сзади все громче, отчетливее доносились бормотание и шарканье. Я закинул автомат за спину, отбежал шагов на десять вглубь коридора, развернулся и бросился к стене со скобами. С хода оттолкнулся, прыгнул. Недолет. Полметра не хватило. Стянул шмотник, положил под стену. Страх уже овладевал мною, заставлял суетиться и нервничать. Всем существом чувствовал, как тают секунды, как смерть удавом скользит по коллектору. Если скоро не выберусь – мне каюк.
Руки начали трястись, внутри закручивалась пружина трагической неизбежности. Кольца стягивались, терлись боками, сверкали темным холодным блеском и давили из горла подвывания.
Шорохи слышалось уже совсем близко. Казалось, еще немного, и первый зомбяк явится из темноты. Я резко вдохнул-выдохнул и побежал. Опорная нога ступила на шмотник… Кружка, фляга, что могло еще оказаться таким покатым и подвижным? Термос? Стопа подвернулась, я впечатался в стену и осел. «Блин, все не в масть», страшные мысли вихрем носились в голове, ужас раскручивал паническую центрифугу.
Зомбяки были уже тут. Многоголосый бубнеж слился в единый гул, шарканье и стук подошв затопили пространство. Я посветил вглубь коллектора и увидел первого мертвяка. Страшная бледная рожа плыла в полумраке. Перекошенный, словно марионетка с порванными нитками, зомбяк приближался.
Я судорожно завертел головой, сам не понимая, что хочу найти. Все осмотрено уже десять раз. Сдернул АК – просто так я сдаваться не собирался. Сжал рукоятку, крепко обхватил цевье, почувствовал под ладонью ремень. И тут меня тюкнуло. Трясущимися пальцами отстегнул от проушины карабин. Затем из ножен выдернул штык-нож, к кольцу-фиксатору пристегнул ремень. Руки тряслись, словно я умирал от холода. Получился такой несуразный кистень из калаша и штык-ножа. Затем размахнулся и, как когда-то закидывал поплавок в лунку, так же постарался ножом попасть в промежуток между скобой и стенкой. Я и не надеялся, что получится с первого раза. С металлическим лязгом нож ударился о железный прут и отскочил мне в голову – едва увернулся. Чрезмерно суетясь, поймал болтающийся нож, повторил попытку. Мое сердце лупило так, словно я был следующий на прыжок из самолета с бумажным парашютом.
Надо же, со второго раза. Судя по тому, как тряслись руки и разбегались мысли, без провидения здесь не обошлось. Штык-нож четко пролетел под скобой. Моля всех святых, потянул автомат вниз. Нож заякорился на сгибе ступени. Я дернул, проверяя надежность зацепления, затем полез. Упираясь ногами в стену, перехватываясь руками по автомату, а затем и по ремню, карабкался к скобе.
В горячке спасения не слышал надрывающегося анализатора. И черт бы с ним. Но едва ухватился за первую скобу, как ощутил легкое головокружение. Неприятная слабость растекалась по телу. Ритмичный писк, переросший в ровную ноту, вдруг выступил на первый план, перекрывая все прочие звуки.
Напуганный своим состоянием, я судорожно подтянулся, вцепился во вторую скобу, перехватился за третью, подтянул ноги, коленом встал на первую. Руки тряслись и гудели, словно полчаса махал молотом. Кружилась голова.
Посмотрел вниз. Кособокий зомбяк топтался у стены. Сверху я видел дыру размером с кулак в его темени, слипшиеся волосы, темное засохшее пятно на плечах и спине. Тем не менее оно двигалось. Следом за первым мертвяком подтянулись остальные. Скоро в бледном круге дневного света образовалась бормочущая толпа нежити. Они толкались, крутились, натыкались на стены. Своей бесцельностью, бессмыслицей напоминали микробов под микроскопом.
Сознавая, что метан смертельно опасен, я потянулся к противогазу, но тут вспомнил, что подсумок пристегнут к вещмешку. Плевать. Я поднял голову. По глазам резанул спасительный свет. «Боже ж ты мой, как близко».
За ремень подтянул автомат. Предательская слабость гуляла по телу, пальцы стали пластилиновыми, сознание плыло, словно махнул стакан «гамофоса» натощак. Не сразу удалось отстегнуть карабин от кольца, а когда получилось, штык-нож выскользнул из рук, словно сырая рыбешка, и полетел на головы зомбякам. «Твою дивизию, – выругался я сквозь зубы. – Ладно, хоть автомат при мне». Пристегнул ремень, повесил калаш за спину и начал восхождение.
Думал, на этом мои приключения в подземельях Агропрома закончились, как бы не так.
Щурясь от яркого света, я, наконец, выбрался из гребаного коллектора. Отполз метра на три и растянулся во весь рост. Анализатор едва попискивал. Свежий воздух живительным эликсиром заструился в легкие. Я блаженно растягивал губы и не мог раскрыть глаза. День был далеко не солнечный, но после подвального мрака казался ослепительным.
Мое внимание привлекло тявканье. Я встрепенулся, приподнялся на локтях. Мама дорогая, метрах в ста, ста двадцати от меня расположилась стая слепых псов. Двенадцать-пятнадцать голов. «Куда ни кинь, всюду клин». Страх обжег холодом, я быстро перевернулся на живот. Прижимаясь к земле, осмотрелся. Впереди холмистая пустошь с редким кустарником, позади коллектор, за ним метрах в шести заросли орешника, слева из-за корявого леса, словно из-за забора, выглядывало здание НИИ.
Я медленно развернулся на брюхе, притворяясь сонным тритоном, пополз мимо люка к орешнику. Оставалось метра три до зарослей, когда неожиданно из-за ветвей на меня выскочила белая тощая собака с черными пятнами. Она вдруг оказалась так близко, что я смог разглядеть ее гноящиеся щели вместо глаз.
Тварь с клокочущим рыком бросилась на меня. Я выставил перед собой автомат. В следующее мгновение ее зубы с лязгом сомкнулись на ствольной коробке. Я извернулся, пнул псину в бок. Она с визгом отскочила. Позади послышалось многоголосое гавканье. Я быстро обернулся. Крюк мне в жабры, в мою сторону мчалось пять-шесть псов, а из травы еще поднимались узкие настороженные морды. Таиться не было смысла.
Я перехватил калаш, выстрелил в бело-черную тварь. Собака взвизгнула, споткнулась и уже не поднималась. Я вскочил на ноги. Что делать? Бежать в кусты и искать спасение на дереве? А есть ли оно там? Остановиться и принять бой? Патронов не хватит.
Я бросился обратно к колодцу. Собаки во весь опор мчались мне навстречу, лопатки над вытянутыми спинами ходили ходуном. Первых двух самых ретивых пришлось пристрелить. Я едва не сорвался на бормочущее стадо внизу, когда левая нога соскользнула со скобы. В последний момент успел вцепиться в чугунный оголовок. Анализатор вновь заголосил канарейкой.
Спустился на полметра, когда над головой возникла злая рычащая пасть. Рыжая морда гавкнула, и коллекторное брюхо отозвалось эхом. Зомби зашевелились, забубнили, словно по столовке прошел слушок о добавке.
Уперев передние лапы в чугунное кольцо, брызжа на меня слюной, собака захлебывалась лаем. Резкий звук бил по ушам, дергал за нервы. К нему мешался треск анализатора. Я продолжал спускаться, пока не остановился посередине, между дном колодца и люком. Сердце ломилось в ребра, кровь шумела в ушах, легкие жадно втягивали воздух. Воздух с метаном, мать его так.
Снова ощутил головокружение, в глазах потемнело, а по телу начала разливаться необоримая слабость. «Час от часу не легче», я просунул руку под скобу, согнул крюком – не дай бог, пальцы разожмутся.
Сверху, разрывая воздух, надрывалось уже пять морд. Чтобы пролить на мою голову проклятия, собаки толкались, оттесняли друг друга. В какой-то момент одна неудачно развернулась, другая нечаянно толкнула… Я едва успел прижаться к стене. Псина пролетела мимо. Стоило ей оказаться на дне, как безмозглое, вечно голодное стадо набросилось на добычу. Собака истошно визжала, пыталась вырваться, кусалась, но скоро захлебнулась и разошлась по дырявым желудкам.
Мое положение становилось все отчаяннее, и я не видел выхода. Чтобы разогнать черные круги перед глазами, начал яростно промаргиваться. Анализатор нервически пищал уже прямо в голове. К горлу подкатывала тошнота. Слух отметил затихающее гавканье, словно от перрона отходил состав со зверинцем. Я поднял голову. Круг неба окаймляла мятая трава, и только. «Наверное, газ отогнал…» – подумал я отстраненно, с трудом ворочая мыслью. На ватных ногах с макаронными руками полез на свежий воздух. Вывалился из люка по пояс, осмотрелся.
Слепые псы расположились невдалеке. Некоторые, высунув языки, словно километрами гнали добычу, развалились на траве, другие рассеялись по округе, а остальные стояли метрах в двадцати от колодца и слушали эфир, навострив уши.
Осознавая, что находиться рядом с люком опасно, я пополз наискосок от стаи, не сводя взгляда со слепых сторожей. Повернувморды в мою сторону, словно могли видеть, они не поднимали тревогу. Наверное, ждали, пока отползу дальше от убежища.
Я удалился метров на пять и остановился. Дальше ползти побоялся, да и сил не было. Руки-ноги подрагивали в треморе, перед глазами плыли черные круги. Опасаясь, что вот-вот отключусь, сильно ущипнул себя за нос. От боли заслезились глаза, но и надвигающееся затмение отступило.
Вдруг одна псина тявкнула, бросилась ко мне. Я потянул с плеча автомат. «Ну так получайте», – процедил сквозь зубы. Приняв положение для стрельбы лежа, прицелился. Тварь двоилась в глазах. Я моргнул раз?другой, как будто стало резче, выстрелил. Слепой пес споткнулся, покатился кубарем, разливаясь жалобным визгом. «Вот такой вам коленкор, – подбодрил я себя, – трал вам в грызло, а не сталкера лихого», – поймал в прицел следующего пса, нажал на курок. Промах. Выпустил в вертлявую сявку пять пуль, прежде чем уложил на боковую. «А, черт лохматый», -выругался я, наблюдая, как поднимается вся стая и ломится в мою сторону. Уже не особо выбирая мишени, выпустил по мутантам веером остаток магазина, затем пополз к люку.
Слепые твари приближались быстрее, чем казалось сначала. Всему виной газ. Я не стал переворачиваться и засовывать вперед ноги, нырнул головой вниз, на лету хватаясь за перекладины. И все равно не успел. Острые зубы впились в голень. От боли я взвыл, просунул свободную ногу в люк, уперся в край оголовка и потянул другую из пасти. Подумал, что собака кувыркнется вслед за ней. Но в последний момент та все же разжала челюсти.
Оглушительный лай залепил уши. Из кармана выскользнул анализатор и со все утихающим пиканьем полетел вниз. «Так ему и надо», подумал я с пьяным ехидством.
С трудом удерживаясь на руках, я перевернулся. Зомби никуда не делись. Они плотно забили коллектор и копошились, словно опарыши на мертвечине. «Господи, – простонал я, – когда же все это закончится? Либо убей, либо спаси».
Моя голова все сильнее клонилась набок, в ушах звенело, гавкало, бормотало, шаркало, взвизгивало, молоточки все больнее стучали в виски. Веки притягивались друг к другу, словно намагниченные. Я боролся, но они все же сомкнулись, и не было сил их разлепить. Пропустил под скобу руку, другой замкнул кольцо. Держался из последних сил. Один раз соскользнула нога. Обжигающий страх вырвал меня из сонного дурмана, но через полминуты я снова клевал носом. Подумал, неплохо бы пристегнуться ремнем к ступени. И кажется, это сделал. Тогда как он меня вытащил?
Глава 3. Ангел-хранитель
Я очнулся, лежа на спине под кривым деревом, кажется, это была осина. Редкие жухлые листья шевелил ветерок. Откуда-то справа доносился далекий лай, сверху каркала ворона. Серые клокастые облака ползли по небосводу, словно вымоченные в ручье стоков обрывки газеты. Я повернул голову. Рядом сидел сталкер, он что-то убирал в аптечку, затем закрыл крышку и положил во внутренний карман.
Что не долговец, было понятно сразу – обычная армейка, зеленая куртка, поверх нее разгрузка, кепи и никаких шевронов. Хотел спросить, кто он, и не смог. Распухший язык мертвой рыбиной прилип к небу. Голова отяжелела, словно ее залили свинцом, и в ней не находилось места для мыслей.
Пользуясь моментом, пока сталкер занят, я рассматривал его. Немолодой, лет сорока пяти – сорока восьми, с проседью, с простым славянским лицом, с трехдневной проволочной щетиной. Две глубокие морщины через весь лоб, волевой подбородок, нос с горбинкой, гусиные лапки у глаз, спокойные брови, шрам под скулой. Сталкер как сталкер, ничего особенного, вот только глаза были с другой географией. Были не злыми, как у Рыжего, не зверскими, как у Кочана, не подленькими, как у Кощея, не бычьими, как у Ясика, не вороватыми, как у Соряна, не безразличными, как у Шушила, Клопа, Плиточника и у многих других. Они были человечьими, с пониманием и еще душевными, что ли. Такими, каких не то что здесь, за периметром редко встретишь.
Сталкер почувствовал к себе внимание, повернулся. Мы встретились взглядами.
– Очухался? – спросил он будничным голосом.
Я кивнул. Ядро перекатилось от затылка и ударило в лоб. От боли я сморщился.
– Идти можешь?
Я пожал плечами, попробовал сесть – получилось. Во всем теле ощущались слабость и неприятная тяжесть, но руки уже не дрожали, как былинки на ветру, а в ногах пробуждалась крепость.
– На, глотони, – сталкер протянул раскрытую перепачканную ладонь с двумя таблетками, – легче станет. Ты, паря… метаном надышался. Насилу откачал. Еще… чутка, и свалился бы к безмозглым.
Он говорил с придыханием и паузами, словно дел это с трудно.
– Я бы дал тебе… время очухаться, но мне…к доктору надо, – вновь заговорил он.
Только сейчас я заметил, что пальцы руки, на которой лежали таблетки, были не в земле, как показалось вначале, а в крови. На смуглой коже она не особенно бросалась в глаза. А когда он протянул мне флягу, я увидел, что и вторая рука окровавлена.
Принимая воду с таблетками, взглядом пробежал по спасителю. Сразу заметил разорванную темную от крови брючину на бедре, под ней перевязочный пакет, у паха жгут. Ветераны рассказывали, как через поврежденную артерию, если не принять меры, вся кровь вытекает за несколько минут.
Сталкер перехватил мой взгляд:
– Надо идти прямо сейчас…– он болезненно поморщился, – надо к научникам. Я с ними уже связался, выйдут… навстречу.
– А доэг? – промычал я, еле ворочая мертвым китом, который после нескольких глотков воды вроде бы оживал.
– Их док спекся, – сталкер помолчал и добавил, – они сами носят раненых к Болот…ному.
Я обратил внимание, что губы у сталкера синюшные. Цепляясь за ствол дерева, он тяжело поднялся на одной ноге. На примятой траве осталось кровавое пятно. Полностью не выпрямляясь, сталкер подцепил с земли СГИ?5к, закинул на плечо. Я сразу отметил на автоматической винтовке хорошую оптику и глушитель.
Хотел спросить, куда именно к научникам, но с первой попытки не получилось. Изо рта вырвалось неразборчивое мычание. Слабость отпускала медленно и неохотно, в голове гудело, казалось, там еще клубился и перетекал гремучий газ.
– Ккакимучникам? – смог я выговорить со второй попытки.
– Под Янтарем, – пробурчал он, поднес к лицу ПДА и стал жать на кнопки.
Я поднялся, и у меня получилось это сделать куда ловчее, чем у спасителя. Когда воздвигся на высоту собственного роста, увидел пространство вокруг. Слепые псы были разбросаны по местности, словно поваленные ветром декорации. Я не стал считать, упокоенных было много. Вдалеке на гребне холма заметил улепетывающих псин. Одна бежала впереди ходкой рысью, вторая сильно хромала и поэтому отстала.
По мере того как мои мозги приходили в порядок, стали возникать очевидные вопросы: «Кто их всех перебил? Не может быть, чтобы он один. Если даже так, он потратил кучу патронов. Ради того, чтобы меня вытащить? Маловероятно. Чтобы потом откачивать и кормить таблетками? Бред. Кто его ранил?».
Что-то здесь было не так. Зона не то место, где помогают и делятся бескорыстно. Все здесь дорого и в дефиците. Таблетки, как и патроны, весомый аргумент в споре со смертью, ими делиться – все равно что кровью. Скорее всего, долговцы зачищали окрестности Агропрома от мутантских выродков. Они постреляли псов, а этот сталкер забрел на шум. Долговцы его по неосторожности продырявили. Хотел сталкерок сныкаться в колодец, там я. Что делать? Проще, конечно, ногой по башке и на этаж ниже спустить, своя шкура, как-никак, ближе к костям. Это я потом спрошу, чего не скинул. А может, и пытался, ремешок, наверное, которым я все же пристегнулся, не позволил. Пока разбирался, в чем дело, долговцы умотали. А может, и рядышком втиснулся. Таблетками поделился? – тут я смутился в своих раскладах, но быстро нашелся. – Так оно и понятно. Сам идти не может, кто, кроме меня, его к научникам потащит? Не ближний свет Янтарь этот.
Я поискал взглядом калаш. Его нигде не было. Наверное, в коллектор свалился. Скосил глаза на кобуру. Пистолет был при мне. Отметив этот благоприятный фактор, посмотрел на сталкера. Его автоматическая винтовка покоилась за спиной, сам он был занят, надо думать, навигацией. Вот чайник. В голове у меня промелькнула мыслишка: разоружить дятла, взять ПДА и уйти. Пусть помирает себе спокойно. Но как-то стремно. Вдруг выкарабкается? Долговцы рядом. А чтобы наверняка… Нет, убивать людей за оружие и снарягу я пока не готов.
– Тебя как звать? – вопрос сталкера прервал мои размышления.
– Смитом, а тебя?
– Я Чинга. Смотри, как поступим. Пойдем… к Янтарю. Если знаешь, база там… в карьере. Сахаров на ней командует. Его ребята смогут… выйти только через час. Большая группа… Я сейчас плохой ходок, придется тебе поработать… костылем малость. Подойди, – он махнул рукой, подзывая меня.
Обрисованная им перспектива не вызывала восторга совсем. Я не спешил работать подпоркой и колебался. И он это заметил. Глаза его потемнели, а лицо из добродушного стало не злым, нет, а каким-то расстроенным, словно дверь, в которую он постучал с цветами, так и не открылась. Его рука не дернулась ни к автомату, ни к кобуре, он просто стоял и давал мне время принять решение. Я до сих пор не знаю, стал бы он меня тогда в той непростой ситуации принуждать или же отпустил с миром? А как бы тогда дошел? Дождался научников? А если бы не дождался?
В общем-то, долги отдавать не люблю и при случае быстро о них забываю, но в тот момент отказываться все же не стал. Что-то в его лице, в глазах заставило меня поступить так, как я поступил. К этому сталкеру у меня не возникало неприязни, а даже наоборот, какая-то симпатия, что редко со мной случалось. Я словно почувствовал, что сделаю правильный выбор, если останусь, что из хороших отношений с этим человеком приобрету намного больше, нежели уйду налегке.
Я молча, подошел, встал ему под правую руку. Он навалился, и мы захромали через пустошь на северо-запад в сторону Янтаря.
Глава 4. Чинга
Он предупредил, что его имя не склоняется, при всех обстоятельствах остается неизменно Чинга. На мой вопрос, что за странное погоняло, пояснил: окрестили его на Янове, где обитал первое время. В прошлой жизни работал лесником – читает следы, как родную речь, на отстрелах волков поднаторел класть кучно и в яблочко. Эти таланты не остались незамеченными. Чингачгук сократилось до Чингач, а потом и вовсе стал Чинга.
Разумеется, об этом он поведал мне не в тот раз. Тогда мы ковыляли молча. Чинга сказал, что слушает зону и разговоры ему мешают. Он был очень сосредоточен. На привалах говорил скупо, лишь о том, что касалось насущного.
