скачать книгу бесплатно
Дверь кабинета открылась, и ворвались еще две старушки. Все стали галдеть, кричать, размахивать руками. Одна набросилась на меня и вцепилась в лицо. В кабинет ворвались санитары и оттащили разъяренных женщин прочь.
– Доктор Браун, – бросилась ко мне Стелла, – несносные старушенции! Что они с вами сделали! Нельзя же так!
– Спокойно, ничего особенного не случилось. Обычные будни социального врача. Кому понравится быть отправленным в дом престарелых из родного жилья?
– Ладно бы те, кто один остался, кого родственники выкинули, – Стелла притащила аптечку и стала обрабатывать мне рану на щеке, – но эти – полный дом семьи, каждые выходные приезжают, а все туда же.
– Ха, – в дверях застыл Ларри, – сижу я в кабинете, спокойно подписываю рецепты, а тут слышу грозные крики. Выскакиваю, а Адама хулиганы зрения лишают!
– Отстать, Ларри, иди лучше поработай, – огрызнулся я.
– Да я б так поработал, – он подошел к столу и шлепнул Стеллу по попе, – так бы поработал, что ух. Направь в следующий раз этих старушек ко мне, я и не так позволю себя исполосовать, лишь бы Стелла так вокруг покрутилась.
– Иди ты, знаешь, куда?
– Знаю. Сегодня как раз собирался, не хочешь со мной?
Я повернулся, собираясь дать другу хорошую затрещину, но тот предусмотрительно отошел подальше.
– Поверь, тебе это жизненно необходимо. Ты на работу приходишь весь выжатый, будто три смены отпахал. Твоя женушка загоняет тебя как жеребца.
– Жеребцом тоже быть неплохо, – огрызнулся я, – Лора хорошая жена.
– Ага. И все твои пациенты просто ангелы. Только глотку готовы перегрызть. Адам, мы знакомы тыщу лет, я тебя как облупленного знаю. Поверь, тебе это жизненно необходимо. Ты потерял сноровку, радость в жизни и желание чего-нибудь хотеть. Твои будни сожрали весь интерес к жизни, тебя нужно встряхнуть, да посильнее. Тогда и только тогда твоя жизнь изменится кардинально.
Не хотелось признавать, но Ларри был прав. Моя жизнь – один быт, иногда развлекаемой работой, которая преподносит вот такие сюрпризы в виде прокуса.
– Ладно, – решился я, осматривая в отражение шкафа огромный пластырь на шее, – куда ты там хотел ехать в выходные?
Глава 2
Выходные наступили очень быстро, с Лорой пришлось поругаться и отвезти детей свекрови, чтобы она присмотрела за внуками. Усаживая детей в машину, я точно знал, что вернусь другим человеком. Ларри слов на ветер не бросает, если обещал, что встряска будет капитальной, так оно и будет. Лишь бы не как в прошлый раз с полным автобусом проституток.
Мать Лоры удостоила меня беглым взглядом, схватила Маркуса за руку и потащила к дому. Оливия сама вылезла из машины, подхватила рюкзачок и посмотрела на меня снизу вверх.
– Пап, а как называется, когда мужчина и женщина не должны жить вместе?
– Что значит не должны? Откуда у тебя такие мысли?
– Мама говорит, что ни одна нормальная женщина не должна жить с таким мужчиной, как ты.
– Меньше слушай маму, – я поцеловал дочь в лоб, – мы с мамой иногда ссоримся, но все равно любим друг друга.
– Вы постоянно ссоритесь, а Маркус всегда плачет, мне надоело его успокаивать, я поиграть не успеваю.
– Хочешь, я привезу тебе новую куклу? Которую мы видели в витрине магазина?
– Хочу. Но ты сказал, что она стоит как космос, а мне космос не нужен, там ничего нет и играть не интересно.
– Я все равно тебе ее привезу. И мы завтра поиграем в дочки-матери, согласна?
Дочь пристально посмотрела на меня, склонив голову на бок.
– Хорошо. Только ты будешь ребенком, а я мамой.
– Вот и договорились, – я подтолкнул ее к дому бабушки, а сам сел за руль. Нужно было выехать далеко за город, чтобы найти то место, в которое мне велел приехать Ларри.
«Отдыхать – это не работать», – всегда говорил мой приятель, отправляясь в самые невероятные места, о которых я и подумать не мог. Поэтому ожидал чего угодно, только не такого. С шоссе навигатор меня увел на щебенку, а с нее на наезженную лесную тропу. Попрыгав по ухабам и оцарапав машину ветвями деревьев, я выехал из лесной чащи. Передо мной открылся удивительный пейзаж: посреди бескрайнего поля стоял небольшой ангар, а вокруг него, будто охраняя, выстроились несколько самолетов. Припарковав автомобиль, я вышел и сразу увидел Ларри. Он бежал ко мне, облаченный в синий комбинезон, и размахивал шлемом.
– Думал, струсишь, – запыхавшись, произнес он.
– Чего я мог испугаться, если даже не знал, куда еду. Ты бы хоть предупредил. Я боюсь высоты, ты в курсе?
– Это не важно. Когда смотришь с трех километров вниз, все боятся. Пошли, покажу, где переодеться, скоро инструктаж начнется.
Он потащил меня в маленькую пристройку, где уже переодевалось три человека. Без особой радости поприветствовав меня, они показали на стопку комбинезонов. Облачившись и став а-ля «Мастер Феликс», я взял шлем и вышел наружу. Все уже собрались вокруг инструктора, который рассказывал о строении парашюта, технике безопасности и этапах прыжка.
Сердце билось, пытаясь вырваться из груди, отдавало в голову, слова слышались через слово. Инструктор что-то показывал жестами, спрашивал, остальные довольно кивали, я делал то же самое, не понимая, что я здесь делаю, и зачем Ларри притащил меня сюда, хотя знает, насколько я боюсь высоты.
– Первый раз? – на моем плече оказались рука инструктора.
Я судорожно сглотнул и кивнул.
– Делай то же, что и все остальные. Небо очищает. Ты потеряешь в нем все, чтобы получить свое истинное Я.
Он отошел, а у меня в горле встал ком. Терять ничего не хотелось, у меня семья, дети, работа, меня все устраивает. Я тихий, спокойный доктор, помогаю старикам, зачем я согласился на это? Встряхнуться? Да не нужно мне никаких встрясок, я с семьей хочу побыть, а не разбиться в самом расцвете лет.
Ларри подхватил меня под руки и потащил к заведенному самолету. Пока мы поднимались, у меня заложило уши. Резкий писк оглушительной тишины резанул по ушам, заставляя закрыть голову руками.
– Надели шлемы, – раздалась команда инструктора.
Все натянули шлемы, я дополнительно провел рукой по рюкзаку за спиной. Выстроилась очередь, Ларри шел впереди меня. Шаг, еще шаг, все ближе к разрывающему ветру снаружи, врывающемуся в салон самолета и теребящему нервы парашютистам. Вот передо мной осталась узкая полоса твердой поверхности пола.
– Пошел! – крикнул инструктор и подтолкнул меня вперед.
Почва ушла из-под ног, ветер ударил в лицо, заставив зажмуриться. Я расправил руки и ноги, как учили на тренировке, замедлил падение и только тогда решился открыть глаза. Где-то внизу была земля, такая родная и такая твердая. Хотелось быстрее вниз и, одновременно, не хотелось приближаться к ней. Рядом, ниже, выше зависли в немом полете мои товарищи. Ларри помахал мне рукой, показал позу супермена, свел руки вместе и молнией полетел к земле. Я же старался не сводить руки, оттягивая момент, когда придется дергать за кольцо. На инструктаже говорили, что именно в тот момент, когда парашют берет управлением полетом на себя, именно этот рывок вверх меняет тебя полностью, делает перепрошивку.
Рядом стали рвать кольца, взлетая мимо меня вверх. Парашют Ларри раскрылся, тот схватился за стропы, но успел показать мне фак. Я зажмурился и рванул кольцо. Ничего. Ни рывка, ни хоть какого-то движения за спиной. Я дернул еще раз. Ничего. Где-то должно было быть кольцо запасного парашюта. С усилием открыл глаза, земля приближалась стремительно. Вот оно. Тянуть или резко дернуть? Боже, если бы я не отвлекался и слушал все, что говорят! Дернул. Резкий толчок в спину, и что-то потащило меня наверх. Я поднял глаза, над головой колыхался белый купол. От сердца отлегло, я спасен, я буду жить.
Но радость была недолгой, земля, которая стала приближаться не так быстро, вдруг оказалась под ногами. Больно ударившись ступнями, я упал на колени, парашют потащил меня дальше. Проехав за ним некоторое время, я отстегнул стропы и с облегчением повалился на спину. С неба все еще опускались другие парашютисты. И небо, оно было голубое. Я всегда знал, что оно не зеленое и не желтое, но именно сейчас понял, что оно по-настоящему голубое. Легкие росчерки белых облаков, вялый след от нашего самолета, растекающийся и поглощаемый синевой, не могли затмить настоящее небо. То, которое меняет людей, делает перепрошивку. Да, меня, кажется, тоже перепрошили. Я поднял перед собой руку и сквозь нее посмотрел на солнечные лучи. Кожа будто просвечивала, пропуская свет, постепенно темнея и снова становясь пальцами обычного человека. «Потеряешь все, чтобы получить истинное Я», так говорил инструктор? Там, наверху, я потерял все. И теперь составил себя заново. Другого Адама.
– Ну как? – Ларри подскочил ко мне. – Полюса сменились?
– Небо с землей поменялись, это точно, – я поднялся на ноги, ощущая легкую дрожь в коленях.
– Теперь ты новый человек! – Ларри чуть ли не подпрыгивал от радости. – Я же говорил, что это изменит тебя, вон, как глаза горят. Говори, хочется что-то изменить в жизни?
– Сдаюсь, ты был прав. Перемены точно должны произойти. Например, сегодня я не забуду купить куклу дочери.
Ларри заметно сдулся, опустил руки и даже чуть не выронил смятый парашют, который держал в руках.
– Опять ты про семью, Адам! Сколько можно. Поехали по девочкам, хочешь, познакомлю тебя с очень милой библиотекаршей, но только не твоя Лора, она же монстр во плоти.
– Ты говоришь про мою жену, не забывай, – я подобрал парашют и пошел к инструктору.
В этот момент рядом со мной завизжала женщина. Я оглянулся и поднял голову, чтобы посмотреть туда, куда смотрит она. Над нами, метрах в тридцати от земли, кружил парашют. Точнее, жалко трепыхался за своим хозяином, который отчаянно пытался справиться со спутанными стропами. Через секунду раздался гулкий хлопок, и в воздух поднялся столп пыли. Люди бросились к месту падения, крича и зовя на помощь.
– Адам, там врач нужен, – дернул меня Ларри.
Только тогда я пришел в себя и побежал со всеми. С упавшего уже сняли парашют, перевернули и пытались оказать первую помощь. Ларри растолкал всех, крича, что здесь врачи, подтащил меня к телу. От сильного удара череп плечевые кости у него выбились, руки болтались неестественно, шея была свернута набок, а часть черепа вдавлена внутрь.
– Однозначно смерть, – Ларри формально приложил палец к шее, но через пару секунд покачал головой.
Вокруг на минуту замолкли, но резко поднялся шум, который было уже не остановить. Женщины падали в обморок, мужчины выдвигали предположения, проверяли стропы, кто-то звонил в полицию, кто-то в скорую.
К нам подошла девушка, присела рядом с телом и провела рукой по слипшимся от крови волосам.
– Вы знали, что, когда человек умирает, его мозг живет еще десять минут? Значит, он еще жив и может меня слышать.
– Он вам родственник? Муж? Парень? – включился Ларри. – Может, не стоит…
– Последние десять минут. Вы понимаете? После этого у него не будет ничего. Разве вы не хотите, чтобы он слышал что-то приятное?
– Девушка, – Ларри начал раздражаться, – если он вам не родственник и не знакомый, отойдите в сторону. Приедет полиция и скорая, им не до разговоров будет. Человек умер, уже все равно, жив мозг или нет.
– Но вы же понимаете, – повернулась она ко мне, от ее взгляда у меня мурашки побежали по спине, – важно отпустить человеку грехи перед смертью, чтобы он ушел прощенным. Вы можете простить ему его грехи?
– Я не священник и не знаю его грехов.
– Это разве важно? Разве есть такие грехи, которые можно не простить перед лицом смерти?
– Наверняка есть, – я тоже начал испытывать негатив по отношению к ней, – убийство, например, изнасилование или издевательство над детьми.
– Вы бы не простили, если бы знали, что он виновен во всем этом?
– Отправил бы в ад, – включился Ларри, хватая и поднимая девушку, – идите отсюда, пока я вас туда не отправил. Жуткая мадама, – вернулся он ко мне. – Вот уже полиция подъезжает. Ох, надолго это затянется, а я хотел еще в паб сходить. Может, по пивку после того, как все закончится?
Конечно, ни в какой паб с девочками я не поехал. Прыжок на самом деле прочистил мозги и ко мне пришло понимание, что самое дорогое, что есть в жизни – это семья, жена, дети. То, что мы с Лорой настолько отошли друг от друга – моя большая вина, и я был полон решимости вернуть счастье в свою семью. И первое, что нужно сделать – купить Оливии куклу.
В игрушечный магазин я вошел за минуту до закрытия.
– Мужчина, – полноватая продавщица была явно недовольна моим визитом, – мы уже закрываемся.
– Я быстро, – крикнул, пробегая по рядам к витрине, на которой стояла та самая кукла. С двигающимися руками и ногами, в пышном платье и с огромной копной розовых волос. Схватив коробку, я рванулся к кассе.
– Пробейте, – положил я коробку перед продавщицей и протянул ей кредитную карту.
– Я кассу уже закрыла, – равнодушным голосом произнесла она.
– Девушка, – сложил я руки в мольбе перед пятидесятилетней продавщицей, – эта кукла мне очень нужна, прямо сейчас.
– Можно наличными, – немного смягчилась она, – чек смогу пробить только завтра.
– Чек не нужен, – я быстро полез в кошелек, отсчитывая смятые купюры.
Как назло, мелких не было, пришлось отдать большую, конечно, без сдачи, как благодарность. Но мне было все равно, я положил куклу на заднее сиденье и рванул домой. Нужно было успеть до того, как Оливия заснет и подарить ей куклу именно сегодня.
Припарковав машину у дома, я поднялся по ступеням и открыл дверь. Лора, как обычно, сидела на диване, уставившись в телевизор, Маркус играл в машинки у ее ног.
– Папа, – увидев меня, он отбросил машинки и подбежал ко мне, – ты мне что-то купил?
Я поцеловал сына в лоб.
– Это для Оливии.
Маркус застыл, непрерывно смотря на меня.
– Вот послушай, сынок, папаша твой совсем не стесняется, говорит о подарках своим потаскушкам прямо при живой жене.
Я так и застыл. Лора всегда говорила то, что думает, но до такого не опускалась никогда.
– С каких это пор ты свою дочь называешь потаскухой?! – рявкнул я, подходя к ней ближе.
– А что, – не осталась она в долгу, – будешь мне говорить, что купил это своему ребенку?
– Вообще-то да.
– Так запомни, муженек, у тебя сын, а он, слава богу, в куклы не играет!
– Сын не играет, а дочь играет. Или ты последние мозги пропила и забыла, что у тебя есть еще и дочь?!
– Ты больной ублюдок, – Лора замахнулась на меня, но плохо держалась на ногах и чуть не упала.
Я схватил ее за запястье и отшвырнул на диван. Маркус заплакал и забился в угол. Подняв сына на руки, я подхватил коробку с куклой и стал подниматься по лестнице.
– Не плачь, сейчас мы поднимемся наверх и подарим эту куклу твоей сестре.
– Какой сестре, пап? – прижался он к моему плечу, всхлипывая.
Сговорились они, что ли? Раньше Маркус не подыгрывал матери в ее пьяных фантазиях. Я ничего не ответил, решив не спорить с ребенком, на последней ступеньке поставил его на пол и открыл дверь в детскую. В комнате стояла кровать, стол и по всем стенам были нарисованные на обоях машинки. Ни кроватки, ни одежды, ни игрушек для девочек. Оливии там тоже не было.
2.1
– Где Оливия?
– Какая Оливия? – Маркус размазывал слезы по щекам.
– Сестра твоя! – рявкнул я что было силы.
