скачать книгу бесплатно
Я трепыхнулся с надеждой: раз полетели, так, может быть, не к нему в Преисподнюю.
Но Дьявол, подхватив мою душу, оторвал ее от толпы, уже собравшейся над распластанным мной, бывшим человеком, сделал крут, и вмиг свет над моей душой замкнулся.
Ужас и тоска охватили всего меня, буквально выворачивая наизнанку.
– Боже мой, какая мука!
– Причем вечная, – утешил мой бывший приятель, подливая кипяток в котел, где я оказался с моим бывшим начальником.
Тот, увидев меня, протянул к моей шее свои синие руки.
– Господи! – вспомнил я о Всевышнем. – Спаси!
– Поздно, дорогой, – ответил мне Дьявол и больно ударил кочергой по шее. – Раньше надо было о Боге вспоминать.
От удара я поневоле нырнул в бурлящую жижу. Хлебнул кипятка и заплакал.
Бедный я, бедный. Жалко-то как себя! И на кой черт сдался мне этот Дьявол! Сиди вот теперь в кипятке и жди, когда тебя жарить начнут.
Тут что-то булькнуло.
– А-а-а!!! – завопил я.
Это мне свежего кипяточка подлили.
Рука короля
«Только бы не споткнуться, только бы не споткнуться», – билась в голове, вместе с учащенным пульсом, одна-единственная мысль.
Я бежал, нет, летел, как мне казалось, над ковровым паркетом королевского дворца, боясь ступить как-нибудь не так и ужасаясь от мысли, что могу споткнуться.
Меня сегодня допустили до Руки Короля!
Я смогу ее поцеловать!
Прижать свои губы к руке божественного существа, повелевающего в нашей стране всем живым и неживым.
Какая честь!
Какая радость!
Какое счастье!
Король сидел на троне, сверкающем алмазами, в самом конце зала, и я, обмирая сердцем, с каждым шагом приближался к заветной мечте каждого смертного.
Рука Короля лежала на золотом подлокотнике его высокого трона и слегка подрагивала.
Я приближался… Сколько раз я проделывал этот путь – от дверей к трону – в своих мечтах!
Сколько раз я упражнялся в пустой комнате, степенно нагибаясь над перчаткой, лежащей на краешке полированного стола.
Сколько сладостных моментов я пережил в предчувствии этого волшебного дня – один Бог знает!
И вот сейчас это свершится.
Господи, помоги!
Король разговаривал, полуобернувшись, с кем-то из вельмож, имевших высокую честь стоять за троном, и, казалось, не замечал меня, допущенного сегодня до его руки.
Но это ничего не значило.
Важно было поцеловать Королевскую Руку. Если Король позволит, это будет означать, что я допущен.
Осенен королевской милостью.
А милость Короля не знает границ.
И вот я уже у самого трона.
Вот уже у самой Королевской Руки. Дрожа всем телом, я склонился в верноподданническом поклоне. Потекло время.
Король все разговаривал.
Меня бросило в жар.
Король не обращал никакого внимания на меня, на «ничто», стоящее на полусогнутых ногах у его трона.
Вокруг зашептались.
И в ту минуту, когда в мою сторону уже двинулись его стражники, Король глянул на меня мельком, чуть-чуть, и отвернулся, но при этом шевельнул мне мизинцем.
И все! Этого достаточно.
Я упал на колени и приник осторожно, трепетно и нежно к Королевской Руке.
Рука была белая-белая, с нежными, едва заметными сосудами.
Ногти – отполированы до зеркального блеска.
Перстни блестели и переливались, как сказочные сокровища.
Я приблизил лицо к чуду королевской плоти и, задохнувшись, зажмурившись, коснулся этой божественной кожи своими пересохшими губами.
Чуть-чуть, на одну-две секунды.
Как она пахла! Свежестью, чистотой!
Я с поцелуем вдохнул этот аромат и, почти теряя сознание, отодвинулся от моего счастья бережно и осторожно.
Мизинец Короля продолжал шевелиться, он как бы и не заметил моего поцелуя.
Пусть.
Зато все вокруг видели, что я был допущен. Что я целовал Королевскую Руку!
Поцелуй был!
Я встал. Поклонился и осторожно попятился к дверям, не отводя затуманенного слезами взора от Королевской Руки.
Потом медленно повернулся и, счастливый, вышел из зала.
За дверями ко мне бросились эти… недопущенные.
«Как, да что, да какая она, Королевская Рука?»
Я степенно окинул их, нетерпеливо ждущих, брезгливым взглядом и сказал громко, чтобы все слышали:
– Прочь!
Прочь с дороги, мелкие людишки. Или вы ослепли и не видите на моих устах печать божественной руки Короля?
Я – допущенный!
Богатый опыт
Однажды я решил стать писателем.
Слышал, что наибольшим успехом пользуются детективы.
Решил написать детектив.
Придумал сногсшибательный сюжет.
Муж с женой решили ограбить банк.
С этой целью они создали фирму по изготовлению банковских сейфов. В один из сейфов, заказанных филиалом швейцарского банка в Москве, они тайно замуровались. С запасом продуктов, конечно. В банке во время «Ч» они размуровались и вынесли через подземный ход все содержимое сейфа – около двух миллиардов долларов. Упаковав похищенное в два чемодана, они, веселые и счастливые, поехали отдыхать на Канары.
Все это я облачил в конандойлевскую оболочку и отослал в редакцию известного литературного журнала «Живой классик».
Через месяц я получил ответ от редактора журнала товарища Веревкина.
Он писал, что детектив, написанный мной, на первый взгляд даже весьма занимателен. А особенно – идея с отдыхом на Канарах. Единственное, что надо выдерживать в детективе, – это чтобы читатель верил всему, что пишет писатель-детективщик. В моем же произведении не описано, какие продукты грабители взяли с собой в сейф, а это, оказывается, очень-очень важно. Поэтому товарищ Веревкин посоветовал мне более тщательно подходить к описанию питания моих героев и пожелал дальнейших творческих успехов.
Получив такой ответ, я понял, что писателя-детективщика из меня не получится – слишком плохо знаю кулинарное искусство.
Решил заняться фантастикой, думая, что это беспроигрышное дело. Каждый из людей хоть раз смотрел на небо и видел звезды, галактики, планеты.
Итак, космический корабль мчится к спиральной галактике, – это было начало моего фантастического шедевра, – экипаж из тридцати человек находится в длительной спячке, кораблем управляет электронный мозг. Когда корабль уже подлетал к спиральной галактике, его неожиданно захватили представители иного разума. Но они, как ни старались, не смогли разбудить ни одного члена экипажа. Те слишком крепко спали. А электронный мозг наотрез отказался входить в контакт с инопланетянами. Захватчики посоветовались и решили дождаться, когда земляне проснутся, чтобы выпытать у них, где находится Солнечная система. Они расселись по креслам и стали ждать. Но они не знали «теории относительности», открытой нашим великим землянином Эйнштейном и поэтому не заметили, что время для них потекло в тысячи раз быстрее, чем для спокойно спящих землян. В результате они быстро состарились и умерли. Как только скончался последний из них, весь экипаж поднялся. Оказывается, все уже давно проснулись и только притворялись спящими, понимая, что в этом спасение. Все от радости пели и плясали, а электронный мозг довольно урчал. Путешествие к тайнам вселенной продолжалось.
Я добавил в текст азимовской конкретности и опять послал его в редакцию журнала «Живой классик».
Через месяц я получил ответ от товарища Веревкина.
Он писал, что фантастика – вещь в литературе тонкая. И подходить к написанию фантастических произведений надо тонко. Хотя сцена сна у меня, несомненно, удалась, особенно хорош анализ «теории относительности», как, впрочем, и сцены песен и национальных плясок экипажа. Но электронный мозг как-то не совсем хорошо выглядел: отказался от контакта. Да и вообще, как он мог урчать, он же не кошка. А в целом идея неплохая. Но надо работать и работать. В заключение товарищ Веревкин пожелал мне дальнейших фантастических успехов.
– Понятно, – почесал я затылок, прочитав ответ редактора. – Бог с ней, фантастикой. Напишу что-нито историческое.
Взял учебник истории за четвертый класс, прочитал про татаро-монгольское иго. На основе этого первоисточника набросал сюжет: русский князь, по прозвищу Красное Перышко, временно проживавший в украинском Киеве, решил получить у хана Батыя ярлык на строительство города на Москве-реке. Батый поставил ему условие: взять в жены пятнадцать своих дочерей – цариц монгольских. Красное Перышко отказался и рассердился. А рассердившись собрал войско на Куликовом поле и пошел походом на монголов. Дошел до самой Монголии и там прибил щит к воротам Улан-Батора.
Снабдил произведение пикулевской элегантностью и опять послал в журнал «Живой классик».
Как всегда, мне ответил товарищ Веревкин.
Ему очень понравилась идея с пятнадцатью дочерьми Батыя. По его мнению, эту линию надо было развить и усилить. А вот насчет щита, он, конечно, не историк, но еще из школьной программы помнит, что щит прибил князь Ясное Зернышко на ворота города Казани. А в целом сюжет выдержан правильно, хотя ему кажется, что Киев в то время был столицей Войска Польского. И, пожелав мне дальнейших творческих успехов, печатать меня в журнале отказался.
С историческим романом тоже не получилось.
Однако я человек внимательный и запомнил, что редактор писал в одной из рецензий о девушках, и поэтому тут же решил: мой роман – роман о любви. Любви страстной, жгучей и, конечно, трагической.
В моем гениальном романе Она любила Его. А Он любил балерину из местного театра оперы и балета. Балерина же любила суфлера Василия, который был родным братом той, которая любила Его. Она, узнав от брата Василия, что его любит та, которую любит ее любимый, попросила Василия дать ложную подсказку балерине во время исполнения танца маленьких лебедей. Василий пообещал своей сестре выполнить ее просьбу, но решил не выполнять, так как сам он совсем не любил влюбчивую балерину, а любил полногрудую белокурую кассиршу, которая была сестрой того, кого любила его сестра. Василий рассказал своей возлюбленной о том, что он собирается сделать во время своей ответственной работы. Но так как кассирша совсем не любила Василия, а любила брата обреченной балерины, то она пошла в МУР и сдала властям Василия. Его арестовали. Балерина от горя отравилась. Брат кассирши повесился. Та, которая любила его, утопилась. Брат балерины, узнав, что его сестра погибла, умер от разрыва сердца. А кассирша, услышав, что у ее любимого не выдержало сердце, вскрыла кассу и сбежала в Америку.
Редактор долго не отвечал.
Наконец пришло письмо, которое пришлось изучать кропотливо и вдумчиво.
Смысл рецензии сводился к следующему. Товарищ Веревкин согласен, что каждый нормальный человек, узнав о смерти любимого, вскроет кассу и сбежит. Вот только бежать надо не в Америку, а в Швейцарию. И сумму определить пояснее, а то непонятно, сколько же кассирша утащила. Читатель, ведь, очень любопытное животное. А животных надо уважать. И потом, что это за смерти? Какие-то банальные. Смерти должны быть современные, такие, как попадание в огромную мясорубку или растерзание тел доисторическими динозаврами. Ну, на худой конец, удушение самого себя собственными руками. Так что мне снова пожелали успехов.
Да, тяжела писательская доля! Вот и в любви не повезло.
Нет, надо писать о чем-то веселом. Веселое все любят. Смех – он любых редакторов растопит. Значит, сажусь писать что-то такое легкое, веселое, сатирико-юмористическое в духе Зощенко и О’Генри.
«В одно раннее утро Петр Петрович Огурцов облысел». – Так начиналась моя сатирико-юмористическая повесть. – «Лысым везде у нас дорога».
И облысел не просто на затылке, а полностью. Голова его стала, как биллиардный шар.
Петр Петрович никогда не носил головных уборов, и в то утро никак не мог решиться выйти из дома лысым. В результате он впервые в жизни опоздал на работу.
На улице лысина Огурцова блестела, как лакированная коленка. Все вокруг смеялись, а люди послабее корчились от смеха в судорогах.
Его появление на работе вообще можно было приравнять к стихийному бедствию. Все учреждение прекратило работу, и сотрудники толпились в коридорах и комнатах на подходе к рабочему месту Огурцова. А начальник Петра Петровича, смеясь, неожиданно назначил его своим заместителем. То-то было смеха. Ха-ха!
Веревкин, очевидно, насмеявшись вдоволь, прислал рецензию:
«Конечно, все это очень смешно. Но смех смеху рознь. Есть даже поговорка: «Смех без причины – признак дурачины». Я, конечно, не имею в виду Вас, уважаемый писатель. Но, как говорят в народе, в каждой шутке есть доля правды. А правда – штука не совсем смешная. И потом время сейчас не очень смешное. Смеяться-то может только сумасшедший. Мне вот, например, не до смеха – зарплату не платят уже целый год. Тут и полысеешь, и окосеешь. Кстати, товарищ писатель, я тоже лысый. Поэтому пишите лучше не о лысых, а о волосатых. Они, как нам, лысым, кажется, тоже смешные.
Почитал я это и вздохнул:
– Фу, устал…
