Волчья доля (сборник)

скачать книгу бесплатно


– Крепкий гад, – хохотнул бас, – ну ничего, скоро запоет по-другому…

Камера, в которую бросили Кирилла, оказалась набита до отказа. Воздух весь пропитался сыростью, и «ветераны», просидевшие многие годы, непрерывно кашляли. Контингент задержанных составляли большей частью молодые крепкие парни, заподозренные властями в принадлежности к преступным группировкам. Вид у людей был мрачный. Многие то и дело охали, держась за отбитые места. Наметанным глазом Кирилл быстро определил, что большинство не имеет к мафии никакого отношения, а если имеет, то косвенное. Именно из них следователям чаще всего удавалось выбить признание. «Ну нет, гады, – зло подумал Кирилл, – хоть убейте, ничего не скажу». Он прекрасно сознавал, что доказательств у ментов нет никаких. Ставка делается, как в старые добрые времена, на «добровольное признание». С трудом разыскав свободное место, Кирилл уселся, ожидая вызова на допрос и с отвращением вдыхая затхлый, мокрый воздух. Рядом непрерывно стонал молодой бритоголовый парнишка лет восемнадцати. По некоторым признакам было видно, что у него отбиты почки. Кирилл быстро проработал в мозгу версию для следователя. Так, что он делал в офисе Кобылкина? Приехал в качестве представителя фирмы «Русский лес», которая через подставное лицо принадлежала Савицкому и где числились на работе все его ребята. Ладно, кто он – понятно. Зачем прибыл? Заключить коммерческое соглашение. Почему Кобылкин обратился в милицию? Сам не пойму, какая-то ошибка. Версия простая, не подкопаешься. Позвонить навряд ли разрешат, но Слава быстро докопается, куда он исчез. Пришлет адвоката. Главное, продержаться. Какая сволочь Кобылкин! Сам когда-то попросился «под крышу», столько проблем для него решили. А теперь на тебе! Ведь не драли с него три шкуры, напротив, как-то помогли деньгами, когда коммерсант был на грани разорения. Не альтруизма ради, конечно, а чтоб не потерять источник дохода.

Парнишка рядом продолжал стонать, судя по всему, каждое движение доставляло ему дикую боль, по лбу струился пот. «Покалечили парня, ублюдки, – подумал Кирилл, – а может, он и ни при чем вовсе!»

Наконец его вызвали на допрос. Следователем оказалась женщина лет тридцати, чернявая, сухая, как палка, с волосатыми ногами и злыми глазами. Сексуальная неудачница, ненавидящая мужчин. Госпожа-следователь восседала за столом, заваленным документами в папках. В кабинете пахло пылью. Сквозь мутные, зарешеченные окна пробивался тусклый свет. Жестом указав Кириллу на стул перед собой, она снова уткнулась в бумаги. Два дюжих сержанта замерли у дверей. Женщина казалась с головой погруженной в работу и не обращала на задержанного никакого внимания. «Давит на психику, хочет выбить из колеи», – сообразил он. Прошло минут десять.

– Рассказывай, – вдруг резко вскинулась следователь, сверля Кирилла рентгеновским взглядом.

– О чем? – сделав невинное лицо, поинтересовался он.

– За что тебя забрали?

– Гм, я бы сам хотел это знать!

– Дурака валяешь! – прошипела дама. – Говори, почему явился в фирму «Орион»? Деньги вымогать?!

– Ну что вы, как можно. – Тут Кирилл без запинки выложил заранее заготовленную версию.

– Ты мне ваньку не валяй! – взвизгнула следовательница. – Я про тебя все знаю!

Кирилл промолчал. Ехидно посмотрев на него, женщина вышла в коридор, и, как только за ней захлопнулась дверь, страшный удар по шее бросил Кирилла на пол вместе со стулом. Сержанты знали свое дело. Били грамотно, со вкусом, не оставляя следов. Затем усадили перед столом и напоследок двинули резиновой дубинкой по темени. Голова разрывалась от боли, путались мысли. Следователь снова зашла в кабинет.

– Что же у тебя вид такой понурый? – с притворным участием поинтересовалась она. – Небось совесть мучает?

Кирилл молчал.

– Ладно, подпиши протокол допроса и можешь отправляться в камеру. – В лицо ему ткнули протокол, составлявший несколько листов машинописного текста.

– Какого допроса?

– Ты разве не помнишь?! Хорошо, я скоро вернусь.

Сержанты с усердием, заслуживающим лучшего применения, повторили прежнюю процедуру.

– Подпиши, хуже не будет, все равно ведь посадим, только здоровья навеки лишишься! – уговаривала следователь. Ее злое некрасивое лицо плавало перед замутненными глазами Кирилла словно в тумане, то расширяясь до размеров шире окна, то сужаясь в огурец, будто в кривом зеркале.

– Не буду ничего подписывать, – из последних сил хрипел он. – Где мой адвокат?

Избиения повторялись снова и снова…

Как предвидел Кирилл, Савицкий быстро разобрался, в чем дело. В тот самый вечер, когда полуживой от побоев Кирилл был наконец заброшен в камеру, в подвале загородного дома Савы происходила процедура, как две капли воды похожая на ту, что проводили в милиции. Только на этот раз жертвой являлся господин Кобылкин, а палачами – подручные Савицкого. Вадим, в отличие от Кирилла, сломался быстро.

– Понял, мразь, что нужно сделать? – прорычал ему в лицо Славик.

– Да-да, не убивайте!

– Завтра явишься туда вместе с нашим адвокатом, скажешь: произошла ошибка, не того взяли! Иначе вырежем всю семью!

– Да-да-да, – скулил Кобылкин, – я больше не буду!

На другой день к вечеру Кирилл вышел на свободу. Он чувствовал себя ужасно, словно его несколько раз пропустили через мясорубку. Болели почки, ребра. Голова трещала по швам – похоже, получил сотрясение мозга. Увидев серое осунувшееся лицо, на котором постоянно выступали бисеринки пота, и выслушав рассказ о случившемся, Савицкий затрясся от ненависти.

Спустя два часа они вместе с Мироном сидели дома за столом, обсуждая сложившуюся ситуацию.

– Сволочь, Кобылкин, пидорас! – говорил Савицкий, нервно затягиваясь сигаретой. – Жил, как у Христа за пазухой, ничего плохого ему не делали, напротив, помогали, и на тебе!

– Что ты хочешь от барыги! – философски отвечал Мирон, прихлебывая из глиняной кружки пенистое пиво. – Кобылкин решил, что теперь нам всем крышка, можно деньги сэкономить, поверил газетной брехне! Деньги для него самое главное, он за них мать родную продаст!

– Но зачем подставил Кирилла, гад?!

– Сава, ты прямо как ребенок! Кобылкин решил преподать нам урок – мол, смотрите, экий я крутой, только суньтесь – в милицию сдам.

– Так дело не пойдет! – ударил кулаком по столу Савицкий. – Вслед за ним другие оборзеют!

– Правильно, я того же мнения, нужно преподать им урок. Завалим паскуду!

– Мирон, ты знаешь, сколько визга будет?!

– Визг будет, если найдут труп, а если просто исчезнет – поищут спустя рукава, да и все.

– Опять кровь, – поморщился Савицкий. – Надоело!!!

– Что поделаешь, Сава, что поделаешь, с волками жить – по-волчьи выть. Думаешь, мне это нравится? Однако другого выхода у нас нет!

Савицкий долго размышлял.

– Ладно, – наконец мрачно буркнул он. – Делай! Я договорюсь на кладбище…

Вадим Кобылкин пребывал в прескверном расположении духа. Мечта раз и навсегда отделаться от «крыши» развеялась словно дым. Он забыл, что когда-то сам под нее напросился. Самочувствие также оставляло желать лучшего. В подвале загородной дачи его неплохо отделали, не хуже, чем Кирилла в милиции. Припарковав машину у подъезда, он не торопился выходить, куря одну за другой сигареты и размышляя о своей плачевной участи. Влип как кур в ощип, поверив газетам. Впрочем, почему влип? Прошла неделя после освобождения Кирилла, но никто из ребят Савицкого не приезжал, не звонил. «Испугались, – осенило Кобылкина, – своего вытащили, но больше рисковать не хотят. Значит, не зря обращался я «куда следует», не зря переносил побои. Теперь не нужно отдавать каждый месяц пятнадцать процентов прибыли!» Мысль о сэкономленных деньгах подействовала на коммерсанта как стакан хорошего коньяка. В голове приятно зашумело. Он вышел из машины, включил сигнализацию и уже собирался войти в подъезд, как вдруг чья-то тяжелая рука легла на плечо.

– Не торопись, Вадик, – послышался тихий, уверенный голос. – С тобой поговорить хотят!

– А? Что? Где? – встрепенулся Кобылкин и, обернувшись, увидел Мирона, одного из приближенных Савицкого. С ним были еще какие-то два парня. Их Вадим раньше не видел.

– Поехали к Саве, – сказал Мирон, – он с тобой повидаться хочет.

– Я никуда не поеду, – начал было коммерсант, но в бок уткнулось жесткое дуло пистолета.

– Поедешь!!!

Решив больше не искушать судьбу, Кобылкин покорно уселся на заднее сиденье. По бокам его плотно сдавили мощными плечами подручные Мирона. Машина плавно тронулась с места.

По сторонам мелькали огни вечернего города. Ярко светились неоновые вывески магазинов, рекламы различных фирм. На улицах кипела жизнь. Сейчас Кобылкин чувствовал какую-то отстраненность от нее. Будто не ходить ему больше по улицам шумного города, не покупать в роскошных магазинах фирменные шмотки, не веселиться в ресторанах с красивыми девушками. Вадима начал колотить мелкий озноб, по телу побежали струйки пота.

– Ку-куда мы е-де-дем? – плохо владея языком, спросил коммерсант.

– Не волнуйся, все нормально, – не оборачиваясь, ответил сидевший за рулем Мирон.

– Хочешь выпить для храбрости? – миролюбиво предложил один из мордоворотов и, не дожидаясь согласия, достал бутылку коньяка, пластмассовые стаканчики и шоколадку, которую разломил на три равные части. – Ну, погнали, чокаться не будем!

– Разве мы на поминках? – осмелился пошутить Вадим, даже не подозревая, насколько близок к истине.

– Что за чушь! – несколько натянуто усмехнулся второй. – У нас это не принято.

Огненная влага успокоила. Не спрашивая разрешения, Кобылкин закурил сигарету. Похоже, расправы не намечается. Но что в таком случае?

«Савицкий заставит компенсировать моральный ущерб, – внезапно подумал коммерсант, – наложит денежный штраф за вызов милиции, увеличит размер месячной выплаты». Кобылкин ужаснулся и решил прозондировать почву:

– Ребята, у меня совсем нет денег, я не смогу платить больше, чем сейчас!

– Успокойся, – бросил через плечо Мирон, – больше ты платить не будешь.

Слово «больше» бандит произнес с ударением, вкладывая в него особый смысл, но бизнесмен не обратил на это внимания. Выбравшись за черту города, машина, набрав скорость, понеслась по шоссе. В Кобылкине вновь проснулись подозрения.

– Где ждет нас Сава? – неуверенно поинтересовался он.

– У меня на даче! – безмятежно соврал Мирон, сворачивая налево. Впереди показалась заброшенная свалка, следом за которой располагалось кладбище. Машина неторопливо въехала в настежь распахнутые заржавевшие ворота.

– Вылазь, козел! – сбросив маску добродушного дядечки, грубо приказал Мирон. Вадим осторожно выбрался наружу, еще не понимая, вернее, не желая понимать весь кошмар того, что должно сейчас произойти.

Свалку эту город использовал долгие годы, сбрасывая сюда всякую дрянь, в которой больше не нуждался. В период своего расцвета свалка представляла оживленное людное место. У ворот толпилась очередь машин, жаждущих побыстрее разгрузиться от вонючего содержимого, ругались с приемщиком водители, в кучах мусора копошились спившиеся бомжи, разыскивающие стеклотару или не до конца истлевшую ветошь. Здесь была своя иерархия, нечто вроде миниатюрного государства, возглавлял которое некий дядя Вася. Сам он в отбросах не возился, зато поддерживал среди подданных порядок, взимая за это соответствующую мзду. В свою очередь, Вася отстегивал начальнику свалки, дабы тот смотрел сквозь пальцы на присутствие посторонних в черте вверенного ему объекта. Кроме того, тут водились чайки. Их было так много, что иногда курганы мусора казались покрытыми белым ковром. Время от времени бомжи смеха ради кидали в него камнями, и ковер мигом превращался в крикливую тучу. Потом все это сгинуло, свалку перевели в другое место, а почему до сих пор не привели в порядок территорию, знали лишь городские власти. Былое средоточие подзаборной жизни превратилось в дурно пахнущую пустыню, где по ночам выли одичавшие собаки да творились темные дела.

Кобылкин переминался с ноги на ногу, чувствуя, как сердце сдавливают тиски ужаса. Небо было затянуто тучами, моросил мелкий дождь, кромешную сырую темень рассеивали лишь могучие фары машины Мирона, в свете которых были отчетливо видны чьи-то дочиста обглоданные кости. Близкое соседство кладбища усиливало зловещее впечатление.

– Думал, пидор, деньгами отделаться? – нарушил тишину Мирон.

– Бить будете? – с внезапно проснувшейся надеждой спросил бизнесмен.

– Размечтался! Не бить, убивать!!!

– Пожалуйста, пожалуйста, – забормотал Вадим, – ребята, ну зачем?! Чего вы, не надо!!!

Утратив от страха возможность связно мыслить, он залепетал нечто несуразное. Мирон брезгливо скривился. Его мутило от отвратительного зрелища и от того, что предстояло совершить. Желая побыстрее закончить неприятное дело, он нетерпеливо махнул мордоворотам рукой. Один ударил Кобылкина кулаком под дых, второй накинул на шею удавку. Вадим оказался на редкость живучим. Тело выгибалось в конвульсиях, изо рта вместе со слюной рвался хрип, но смерть никак не наступала. Мирон отвернулся, с трудом сдерживая позывы к рвоте. Время, казалось, остановилось, только надрывное хрипение больно сверлило уши. Наконец все закончилось. То, что являлось совсем недавно преуспевающим коммерсантом Вадимом Кобылкиным, – неподвижным, скрюченным кулем валялось на земле. В свете фар были ясно видны прокушенный распухший язык и выпученные глаза, смотревшие, казалось, прямо на Мирона. Лица обоих исполнителей покрывала смертельная бледность. Неожиданно хором взвыли в разных углах пустыря бездомные собаки. Почуяли смерть.

– Быстрее закругляемся, – с трудом выдавил Мирон, и они поспешно, стараясь не смотреть в мертвые глаза, запихали тело в багажник.

У ворот кладбища терпеливо дожидался могильщик Федя, уже получивший положенный гонорар от Савицкого и принявший по этому случаю полторы бутылки. По причине опьянения предстоящее соучастие в убийстве не казалось ему чем-то пугающим, напротив, Федя ощущал себя крутым чуваком. «Мы с Савой друзья», – горделиво заявлял он приятелям-собутыльникам, однако, на чем зиждется эта дружба, благоразумно помалкивал.

Титул «Савиного друга» сильно укрепил его позиции среди кладбищенской братии. Федю начали уважать, побаиваться. Охотно верили в долг, если он проигрывал в карты. Услышав о предстоящем очередном сокрытии трупа, могильщик сперва испугался, но выпитая водка придала храбрости, отмела начисто все сомнения. «Подумаешь, большое дело жмура спрятать», – мысленно хорохорился он. Риска никакого. Даже если менты что-либо пронюхают, не станут же они вскрывать подряд все могилы, тем более такую, как в этот раз. Сегодняшнему покойнику выпала высокая честь гнить в одной яме вместе с генерал-майором МВД Алексеем Петровичем Фетисовым, скончавшимся в результате кровоизлияния в мозг. Представив, как менты вытряхивают из могилы гроб своего бывшего начальника, дабы проверить, нет ли там еще кого, Федя залился тихим смехом.

Наконец послышался шум мотора и прямо напротив ворот затормозила знакомая машина.

– Садись рядом, – выглянув из переднего окошка, хмуро пригласил Мирон, – показывай дорогу! В центральном районе? Ведь здесь никого не хоронят!

Но, выслушав игривый рассказ подвыпившего Феди, почему-то не засмеялся. Остальные двое парней тоже хранили угрюмое молчание. Наконец прибыли на место. Центр города мертвецов, как и подобает центру, производил внушительное впечатление. Полированные глыбы гранита и мрамора с золотыми надписями, выбитыми в камне портретами хозяев могил. Кое-где встречались статуэтки, иногда вполроста, иногда в полный. Особенно поражал своими габаритами навеки запечатленный в бронзе двухметровый Альберт Вахтангович Мамаладзе – в прошлой земной жизни начальник овощебазы. Дорожки были аккуратно присыпаны гравием, все вокруг ухожено и благопристойно. Преуспевающий бизнесмен Вадим Кобылкин даже после страшной насильственной смерти ухитрился втиснуться на кладбище в привилегированное местечко. Правда, контрабандой и инкогнито, но все-таки!

– Давайте быстрее, – тихо сказал Мирон, вылезая из машины. Дико оскаленное лицо удавленника заставило побледнеть даже веселого пьяного Федю. Торопливо сделав свое дело, бандиты уехали. Ушел и могильщик. Лишь вырытая могила одиноко зияла в кладбищенской ночи.

На следующий день возле нее снова появились люди. Играл оркестр, произносились торжественные речи, давались клятвы продолжить беспощадную борьбу с преступностью, которую, не жалея сил, вел безвременно почивший Алексей Петрович. Наконец церемония подошла к концу. Гроб с телом генерал-майора МВД и огромная груда живых цветов поверх могильного холмика навеки скрыли от правоохранительных органов труп бизнесмена Вадима Кобылкина, задушенного ночью на свалке по приказу главаря преступной группировки.

Глава 13

Зима подкралась неожиданно, в самом конце ноября. Еще вчера моросил противный мелкий дождик, улицы Н-ска утопали в грязи, а прохожие, чертыхаясь, проваливались в лужи. Сегодня же все выглядело иначе. Ударивший ночью мороз высушил слякоть. Густой снег спрятал под пушистыми, искрящимися хлопьями безобразную наготу поздней осени. Во дворах резвились дети, со смехом перебрасываясь снежками. Солнце также не обидело город, щедро залив его своими лучами. Они проникали и в просторную светлую комнату, обставленную элегантной импортной мебелью, где в мягких креслах, обитых натуральной кожей с серебряным тиснением, расположились двое мужчин. Между ними стоял небольшой полированный столик с двумя рюмками, фруктами в фарфоровом блюде и почти нетронутой бутылкой армянского коньяка. Мужчины беседовали. Один из них производил впечатление доброго старого дедушки: седой пушок, обрамляющий блестящую лысину, румяное улыбчивое лицо, мягкое брюшко, оттягивающее фланелевую рубашку. Старичок неторопливо поглаживал сибирского котенка, мурлычащего у него на коленях. Казалось, сейчас прибегут из школы румяные от мороза внуки, дедушка одарит их мудрой, ласковой улыбкой и начнет рассказывать хорошие веселые сказки. Усомниться в этом можно было, лишь заглянув в его холодные жесткие глаза, пронизывающие смертным холодом любого, кто попадет в их прицел. Не было у дедушки внуков, а сказки он знал только страшные, да и не сказки это вовсе были. Безобидного старичка, по паспорту Андрея Федоровича Филиппова, в преступном мире города Н-ска знали как «вора в законе» по кличке Филин. Его слушались, боялись, уважали, но, пожалуй, больше всего все-таки боялись. Филин не знал жалости, и становиться у него на дороге было крайне опасно. Те, кто не нравился «доброму дедушке», бесследно исчезали. Иногда спустя долгое время их разложившиеся трупы находили где-нибудь в глухом лесу или в канализации, чаще не находили вовсе.

Вторым собеседником являлся известный нам Алексей Кадиев. В настоящий момент он был смертельно бледен, непрерывно потел и нервно мял в руке незажженную сигарету. Последнее время дела Кадия складывались на редкость плохо, если не сказать отвратительно. Почти все ядро банды было выбито, большинство молодых боевиков разбежались. Почуявшие его слабость подопечные коммерсанты наглели, открыто отказывались платить. Кадиев каждую неделю менял квартиры, старался реже появляться на улице, но, несмотря на все предпринимаемые меры предосторожности, чувствовал, как упорно приближается смерть. В любую минуту его могли настигнуть ребята Савицкого, перерезать горло, вогнать пулю в лоб. Безжалостный, безразличный к чужой жизни, Кадий свою собственную шкуру очень ценил. Мысль о неизбежной скорой гибели приводила Алексея в содрогание.

Именно поэтому он явился сегодня к Филину, надеясь, что тот поможет выпутаться из создавшейся ситуации. Откровенно говоря, надежда была весьма зыбкой, поскольку Филина с Кадием ничего особенного не связывало, просто Алексей исполнил как-то в лагере пару его поручений: передал на волю письмо да опетушил оборзевшего фраера. Даже адрес Филина он узнал случайно, через десятые руки договорился о встрече. Однако другого выхода у Кадиева не было.

– Да, Лешка, плохо вы себя ведете, – ласково говорил Андрей Федорович, щурясь от солнца. – Такую бучу в городе учинили, столько крови пролили, милицию вконец обозлили! В наше время так не делалось. Люди тихо жили, культурно работали, не высовывались. Нынешняя молодежь совсем распустилась. Чуть что, хватают автоматы и давай палить во все стороны. Нет чтобы аккуратненько – ножичком да в бочку с цементом.

– Все начал Савицкий, – попробовал оправдаться Кадиев.

– Глохни, падло, – процедил сквозь зубы Филин. В глазах его полыхнуло холодное пламя, но губы продолжали по-прежнему улыбаться. – Резню начал ты, думаешь, мне неизвестны детали?! Конечно, Сава неправильно поступил, допустил беспредел, нужно было вызвать его на разбор, но какое право имел ты начинать войну без разрешения воровской сходки?

«Старый дурак, – мысленно выругался Кадиев. – Живет вчерашним днем: «по понятиям». Конечно, они еще действуют на зоне, но на воле теперь совсем другое. Чихать хотел Савицкий на ваш «разбор» да на вашу «сходку». Воровские толковища уходят в прошлое. Сейчас решающим аргументом является автоматная очередь. «Вор, вор» – подумаешь, какая птица! Заряд картечи в брюхо, и нет «вора». Именно так поступил я с теми, из моего родного города!»

Однако он не стал высказывать вслух эти крамольные мысли, напротив – изобразил на лице почтительно-виноватое выражение.

Филин смягчился.

– Ладно, что сделано, того не воротишь, – продолжил он более миролюбиво. – Но резню пора прекращать! Глянь, что творится вокруг! Менты вконец озверели. И все из-за таких мудаков, как вы. Есть мнение – наказать вас обоих, чтоб другим неповадно было, и в первую очередь тебя! Вася, Петя, зайдите сюда, – умильным голосом позвал старичок. В комнату ввалились два здоровенных уголовника, о присутствии которых в квартире Алексей до сих пор не подозревал. Тело его начала колотить мелкая дрожь, в глазах потемнело, комната закачалась, как во время шторма.

– Вот думаю я, – говорил тем временем Филин, по-прежнему улыбаясь и поглаживая котенка. – Что лучше сделать с тобой, Леша? Опетушить или завалить?!

Кадий подавленно молчал. Оправдываться, просить пощады не имело смысла.