скачать книгу бесплатно
Вообще-то, неудивительно, что телефонная связь жива, так и должно быть, иначе для чего вообще провода тянуть. Да и госструктуры вещь весьма устойчивая, хрен сковырнешь. Этого у госов и муниципалов не отобрать, вся их эволюция заточена на вечную жизнь без сокращений и перегруппировок, на вечный распил и вечные откаты, на стабильно увеличивающиеся оклады и штаты, на ежегодно растущие льготы. Соответственно, и стрессоустойчивость госструктур сформирована не заботой о населении, упали бы мы им, а заботой о личном выживании – и это реально крутой мотиватор. У всего конструкта может быть в дупель тупая башка – орган управления, – могут быть гнилые стены, через которые постоянно валятся стремительно подбираемые ресурсы… Но вот крыша и сваи всегда окажутся железобетонными, можете не долбиться, бесполезно.
Потому я пошагал вниз, держа в руках джинсы, футболку и кроссовки. Именно пошел, а не побежал. Все, братва, возраст «зеленых молний», когда сразу после сигнала «подъем» ты был практически готов к бою, уже прошел. Теперь организму требуется время на раскачку. Спускаясь, я пытался припомнить, когда в последний раз мне кто-либо звонил по городскому телефону.
Схватил трубу:
– Алло, гараж.
– Центр управления кризисными ситуациями МЧС на Красной Поляне, оператор-семь, спасатель второго класса Евсикова! – Голосок у спасателя второго класса был тоненький, но резкий, уверенный.
Хм… Хоть это радует: не школоту мокрогубую за пульт посадили.
– Слушаю вас очень и очень внимательно, – сказал я в трубку, прижатую к уху плечом.
– Вы отдыхающий Залетин? Игорь Викторович?
Опа-на! Быстро у них тут пробой идет! Едва запалился, как уже на учет приняли.
– Есть такая маза, – сказал я, стоя на одной ноге и натягивая штаны.
– Ответьте конкретно, пожалуйста, – надавила Евсикова.
Ох, и не люблю же я, когда на меня давят. Но сейчас, сонный, теплый и еще вполне мирный, я такой наскок пропустил.
– Ой, ты… Да конкретный я, конкретней не бывает. Залетин на трубе.
В трубку было слышно, как в зале или комнате, где сидит эта операторша или дежурная, чьи-то голоса, заглушая друг друга, что-то нервно выясняют, разъясняют и дают указания.
– К вам выехала эвакуационная машина, МАЗ-самосвал.
Вот это дело! Давно пора бы приехать, а то будет вам эпидемиологическая бомба во все побережье.
– Вас понял, гражданка начальница, – обрадовался я.
– По прибытии автотранспорта обязательно проверьте удостоверяющие документы. Старшим машины будет спасатель Ульянов. И вообще, вы теперь у всех документы проверяйте, – посоветовала девушка и тут же поправилась: – По возможности.
– Сделаем, – пропыхтел я, натягивая, наконец-то, и футболку.
– С вашей стороны необходима помощь в погрузке трупов. Сможете?
– Смогу, че там, не впервой… Стоп, барышня! Так у вас же тут филиал МЧС есть, у меня под боком, на месте автошколы!
– Филиал МЧС уже свернут и эвакуирован по объективным причинам. Так сможете или нет?
Раз такие дела, то, уж конечно, смогу, это в моих интересах.
Почему-то думается очевидное: просто так отсюда сейчас не сдернешь, район стопудово закрыли, чего в том сложного, автодорога-то одна. Правда, от Красной Поляны наверняка набита и натоптана через перевалы местная «Тропа Хо-Ши-Мина» – нестандартный путь в Ставрополье.
Можно и через Абхазию и Грузию вломить, если совсем уж с головой не дружишь.
Я дружу.
– Очень хорошо! Значит, мы в вас не ошиблись. Теперь так, товарищ Залетин, давайте сверим ваши личные данные.
И она, не дожидаясь моего согласия, как и любой другой реакции, спокойно начала диктовать мои же реквизиты. Тут уж я конкретно припух. Оперативненько работаете, служба! Тем не менее, я все согласовал и подтвердил, в конце спросив:
– Гумиров капнул?
Эмчеэсница замялась:
– Да, мы знаем, что вы ему еще успели позвонить.
Как-то неуверенно она. Елки… Подожди-ка, девица…
– Гражданочка, а Гумиров-то жив? Или и его цапануло?
– Интересный у вас сленг, Игорь Викторович… Цапануло Гумирова, да недоцапануло. Откачали, но левая рука отнялась. Ладно, давайте уточним еще кое-какие моменты. Опишите мне ситуацию в окрестностях.
– Вы что, с воздуха не смотрите? – удивился я.
– Почему же? Беспилотник летал и будет летать. Как только небо откроют.
Вот те на, небо закрыто! То-то я шума авиадвигателей не слышу.
– Но днем наличие людей проверить таким способом затруднительно. А вы и ночью видите район. Итак…
И я, перестав быковать, начал подробно рассказывать, что знаю и что видел ранее.
Подавляющее большинство местных гостиниц открывается лишь в конце апреля – начале мая, сейчас отели безлюдны. Есть, правда, какая-то затруханная охрана, эти иногда обходят ночами, смотрят. Во время прогулок в паре-тройке зданий подальше видел штатных сторожей. Те еще кадры, то датые, то замороженные. Но жильцов практически нет, ночью район кромешно темен, живы лишь редкие и слабые уличные фонари, из которых два мигают секунд по тридцать, жуть. Рядом с «Орхидеей», в «Парусе», люди жили – таджикские строители, которых скоро будем грузить в кузов, да с правой стороны есть отельчик, не знаю, что там на табло, это где две курицы живут. Рассказал и про них.
После отчета Евсикова пытала меня минут семь, записывала дислокацию и расстояния до ночных огней, пока не зафиксировала все, что ее интересовало. И хорошо, запарила уже, еще немного, и я бы не выдержал.
– Телефоны записывайте. По всем вопросам можете звонить, спросите Евсикову или «оператора-семь». Сейчас никакие вопросы мне не задавайте, через три часа по местному телевидению будет транслироваться подробное информационное сообщение, напоминаю, это третий канал. Некоторые спутниковые телеканалы уже не работают, Интернет обрушен, можете и не пытаться.
– А где он не обрушен? – насторожился я. – На машине доеду?
Она помолчала, словно удивляясь моей тупости.
– Он везде обрушен, Залетин. Нет больше Интернета, пока что, во всяком случае. Сотовая связь можно сказать, что работает, но неустойчиво. Если вам нужно позвонить родным – поторопитесь.
Вдали, на набережной, со стороны пешеходного моста, послышался шум дизеля.
Едут, чипидейлы!
Сообщив дежурной о прибытии труповозки, я отключил трубку и, засунув за ремень воровскую фомку, по-хозяйски вышел на улицу. На той стороне реки, в центральном районе Адлера, дело было плохо. В четырех местах над городом поднимаются дымы пожаров. Нет, даже в пяти, этот вот, самый дальний, уже пригасили или же сам потух. Вот падаль, что-то события на меня валят без паузы, вообще нет времени подумать, перевести дыхание и набросать хоть какой-то план действий.
Оранжевый самосвал, пыхнув пневматикой тормозов, встал напротив.
Из кабины выскочил лысый мужичок среднего роста, весь такой официальный, в помятой синей форме с золотистыми лейбаками и лагерного типа кепочке с кокардой. На поясе у лысого висела кобура ПМ.
– Спасатель Ульянов, – быстро сказал он, протягивая распахнутые корочки.
Я смотреть не стал, и так вижу.
Портрет простенький, но глаза прохладные, колючие, кой-че мужик повидал. И сам крепкий. Нормально. Рулежник выходить не торопится, все что-то проминается в кабине, наверное, шланг ищет, мимикрирует. Не хочется ему трупаки грузить, понимаю. Но… не то сейчас время, чтобы быковать про: «Я гордый водитель кобылы, а не грузчик вам тут, у меня категория и стаж пятнадцать лет!»
– Что сидим, Коля? Кого ждем? – поинтересовался у него Ульянов.
– Иду я, иду…
Посмотрев на комплекцию этого «Коли», я решил:
– Слышь, крутила, ты давай мухой в кузов лезь, сами перетаскаем.
– Ага! – радостно кивнув, он охотно полез наверх.
Большую садовую тележку я прикатил к воротам загодя. Своих девчат грузил лично и бережно, далее уже так не нежничал. Вот ведь интересно, всего-то ничего пообщались, а вроде как и нечужие. С таджиками мы провозились дольше. Последним грузили Шарифа.
– Лейтенант, вы их как разгружать будете? – поинтересовался я на всякий случай. – Подъемом кузова?
– Да ты что, Залетин! В уме, нет? – возмутился эмчеэсник. – Нормально снимем.
– Да не парься, – не стал обострять я. – Ты же не ожидаешь, что вот именно сейчас честный пацан вашей власти верить начнет.
В общем, своих положил с самого края, пусть их аккуратно снимают, пока люди не устали… Ульянов вымыл руки у фонтанчика во дворе и полез в кабину. Я посмотрел на часы: быстро мы обернулись. Все, господа хорошие, можете ехать дальше, места вам указал. Но лейтенант и не думал усаживаться. Быстро вернувшись ко мне, он вытащил из прозрачной файл-папки чистый белый конверт и с государственным видом заявил:
– Гражданин Залетин, как говорится, примите и распишитесь. – Он протянул мне толстые корочки красного цвета. – Вас ведь оператор предупредила?
– О чем это ты, уважаемый? – медленно проговорил я, настороженно глядя на подозрительную ксиву, больно похожую на ментовскую.
Летеха чертыхнулся.
– Везде хитрят! Хотят, чтобы мы прям тут, в поле, разъясняли! Ты с кем в ЦУКС по телефону говорил?
– Я че, на барабанщика похож?
– Ладно, понял, сам разберусь, – вздохнул он. – Значит, так, ты Штабом назначен смотрителем первого Заречного участка. Временно, что-то типа общественной нагрузки, но с полномочиями. Так себе полномочия, скажу сразу. Неопределенные.
Меня кто-то спросил, впало мне такое счастье, в принципе?
– Стоп. Гарик по жизни не подментованный. Вы там не попухли, начальнички? – заботливо поинтересовался я. – Какие такие смотрители, какой участок? Я что, призван?
– Да и призовем, если надо будет, не волнуйся, это у нас легко! – тут же пообещал мне МЧС. – Млин, вот говорю же, хитрят, сучки офисные, а ты тут объясняйся! Нет у нас людей, Залетин, вообще нет, реальный завал! И поэтому любой адекватный человек на территории учитывается и припахивается, по мере сил.
– Чьих сил? – спровоцировал я, чувствуя, что не прочь подраться с кем-нибудь от закипающей злости.
– Твоих! Чьих… Других нет, и другого выхода нет!
Черт, неужели все настолько плохо? Я-то тут на отшибе сижу, ярких картинок после случившегося пока не видел, обстановку не секу.
– А что думает администрация? – попробовал уточнить я.
– Хренация! От администрации осталось три с половиной человека, да и те, как вчера из овощного уволились! Я, простой летеха, а власть имею полковничью, это тебе говорит о чем-то? Нет людей! Так что не муди, Игорь Викторович, для тебя – самый лучший вариант, один хрен пока не выберешься, перевал за Дагомысом закрыт наглухо.
– А кто закрыл, ваши?
– Не, там армейцы оперируют, о причинах-следствиях пока не распространяются. Вроде бы еще и дорога разрушена, там какой-то бой скоротечный случился. Новостей дождись, может, что-то скажут. Я ж с ночи в разъездах, информации имею чуть больше, чем ты.
– Подожди, а как же действует геройская наша армия в самом Адлере?
Спасатель еще раз вздохнул, с тоской посмотрел на машину, на кузов с трупами, принял решение и предложил:
– Пошли, сядем. У тебя в доме кофе есть?
Получив утвердительный ответ, он обернулся к МАЗу:
– Коля, ты вот что… Кати дальше, через три гостиницы, схема за стеклом. Там две женщины или девушки, загрузи от них два тела и назад, сюда.
Водила что-то забормотал в контру командиру, пугливо и путано.
– Распустил ты личный состав, летеха, – вклинился я и протянул руку: – Гарик. Можно Гарик Енисейский.
Спасатель ответил за себя, а за водилу лишь крякнул и махнул головой:
– Володя я.
Пожались. Коля Шланг опять заорал что-то неразборчивое. Потерпи, черт трусливый, будет случай, поучу я тебя, мальца. Ульянов удивительным образом его булькотню расшифровал, сыгранный экипаж, елки…
– Че? Тогда жди пока, тут поговорить нужно! Что сказал? Не, я балдею… А давай-ка ты сам за кофе сходишь, а? И двигатель заглуши, не на олимпийской стройке, топливо беречь надо. Тарахтит тут, на…
Вместе с водилой налили по чашке из кофемашины, после чего мы с Ульяновым сели прямо на улице, расположившись за выносным столиком летнего кафе, под большим круглым тентом с рекламой мороженого. Стулья тяжелые, металлические, на гнутых ножках, удобные. Даже пепельница есть. Лейтенант закурил, я тоже.
– А что делать, водителей грузовиков мало. – Он тихо как бы оправдывался. – Сам качественно не смогу, не та специализация, попробуй тут покрутись без опыта на тяжелом самосвале по узким улочкам.
Пару затяжек помолчали, хлебнули горяченького.
– Ты уже понял, что случилось? – цепко глядя мне в глаза, спросил спасатель.
– Да че тут понимать, какое-то генное оружие.
– Так точно, – кивнул он. – Только, понимаешь, никто не может ответить, какое и кто его применяет.
– Что, еще продолжается? – Я напрягся.
Он в ответ просто кивнул, отпивая еще один большой глоток.
– А что это вообще, вирус, что ли?
Лейтенант болезненно поморщился, показывая, как надоели ему такие гениальные вопросы и смелые предположения доморощенных экспертов.
