скачать книгу бесплатно
– Привет, мышка.
– Как твои успехи? – по тону мужа Лена поняла, что он спешит поделиться радостью.
– Все просто замечательно. С проектом согласились. Немцы подтвердили свое участие.
– Я рада за тебя.
– Спасибо. Позвони маме. Я буду в шесть. Не задерживайся. Ну, все, пока.
– Пока. – Лена положила трубку. И тут же набрала номер телефона мамы.
– Алло – ответили на другом конце провода.
После традиционного обмена приветствиями, демонстрации заботы о здоровье и сопоставления погодных явлений, происходящих на расстоянии тысячи километров друг от друга, Лена перешла к главному:
– Мама, ты, когда привезешь Свету? – Каждое лето они отправляли дочь к бабушке. Как правило, бабушка привозила малышку в сентябре. Но в этом году Свету ждал первый класс, и Лена просила маму выехать в конце августа, где – то за неделю до начала учебного года.
– Как ты просила, доченька. Я взяла билеты на двадцать третье. – Она назвала номер поезда и время его прибытия.
Глава 4
До встречи с Дыней и компанией у Ивана оставалось время. Он принял душ, смыл липкие следы разврата, оделся, поднял с пола и выбросил в унитаз два использованных презерватива, включил телевизор, и пошел на кухню готовить себе завтрак.
Три жаренных яйца, приготовленные вперемешку с мелко нарезанной вареной колбасой, отправились в рот прямо со сковороды, поставленной на стол с разводами грязно-коричневого цвета. Куском черного хлеба Ваня вымакал жир, и съел. Вилку, не вставая, запустил в эмалированную мойку. Перепуганный таракан заметался по ее стенкам.
В это время двое, по всей видимости, умных и начитанных мужчин, являли с экрана телевизора диалог о художественной ценности экспонатов одного из французских музеев.
В дверь позвонили. Иван ни кого не ждал, и потому открывать не спешил. Звонок повторился.
– Кто там? – Его голос звучал резко и грубо – привычка, выработанная годами: если ты не знаешь чего тебе ждать от свалившегося на голову гостя, напусти на себя свирепый вид, а вдруг он пришел по твою душу.
Женский голос ответил:
– Соседка.
Иван открыл дверь.
– Здравствуйте. Вчера принесли счета за квартиры, но Вас не было дома. Вот.
– Женщина средних лет, в видавшем виды халате, застегнутом на две оставшихся пуговицы, протянула ему листок бумаги.
– Кто принес? – буркнул юноша, протягивая руку.
– Дворник, разумеется. Кто же еще?
– Спасибо, – процедил сквозь зубы Иван, и, уже не обращая внимания на соседку, стал рассматривать узкую полоску почти прозрачной бумаги.
Его настроение явно ухудшилось. Графа "Долг" раздражала четырехзначной цифрой. Эта старая карга, хозяйка квартиры, опять будет нудить, и грозить выселением.
Иван зарабатывал на жизнь, как придется. Процесс напоминал хаотичное движение. Он метался от жертвы к жертве в поисках источника. Воровство сменялось торговлей наркотиками, сутенерство – рэкетом, разбой – жизнью на содержании озабоченной увядшей идиотки. Не последнее место в его трудовой деятельности занимал шантаж.
Эта глупая квитанция ни то, чтобы расстроила Ивана, она напомнила ему, что он такой же червь, как и все окружающие, и что за то, что он коптит небо надо платить.
Платить-то, он согласен, а вот червем быть не хотелось. Человек же, настоящий человек, по его разумению, тем и отличается от мелкого ползучего гада, что сам выбирает: когда и за что платить, или не платить вообще. Подчиняться чьей-то писульке, пусть даже и набранной печатным шрифтом – ему было обидно.
Из всех удовольствий биологического мира самое дорогостоящее жизнь. И как только ты не в состоянии оплачивать счета, тебе тут же напоминают об этом заменой жизни на существование.
Все люди делятся на три категории: первые добывают деньги, чтобы жить; вторые превращают этот процесс в самую жизнь; и то и другое не верно, и потому третьи сходят с ума.
Иван сел в "Форд" 1984 года выпуска и отправился на Подол. Там на перекрестке улиц Сагайдачного и Борисоглебской, в маленьком кафе он назначил встречу очередной жертве.
Несколько дней назад он, Дыня и еще два мордоворота, с внешностью закоренелых врагов интеллекта, шатались по стоянке у супермаркета на Харьковском массиве, в поисках "клиента". В эту категорию попадал покупатель, подъезжающий на дорогой машине, ступающий по земле в ботинках, купленных не менее чем за сто долларов; он должен быть один, и не вызывать опасения, что при каких – либо обстоятельствах может явить агрессию, а главное от него должно вонять страхом, боязнью испытать физическую боль. Ивану был знаком этот запах, он безошибочно угадывал его в букете испарений толпы, и вдыхал его, распаляя и возбуждая себя.
Тот, кого они дожидались вот уже битых два часа, подъехал на "Вольво". Осторожно припарковался, долго устанавливал противоугонное устройство, и, наконец, вышел. Длинные холеные пальцы, очки с круглыми стеклами в тонкой оправе, бледное лицо с детским румянцем, красивые густые волосы, собранные на затылке в хвост – все это вызывало у Ивана отвращение и безмерную злобу. Казалось, что если этот человек проживет еще хоть минуту, Иван задохнется или лопнет.
Он проводил его до автоматических дверей магазина, постоял рядом, пока тот брал тележку, и подал на обратном пути сигнал Дыне, уронив возле автомобиля клиента связку ключей.
Этот клоунирующий ублюдок приблизился к машине, осмотрелся, вытащил из кармана пиджака острое шило и хорошо натренированным жестом, совершенно не заметным для окружающих, проткнул два раза колесо.
Владелец "Вольво" не заставил себя долго ждать. Он выкатил из супермаркета тележку, в которой одиноко болталась литровая бутылка виски, отключил сигнализацию, бросил на заднее сидение барсетку, и, ничего не подозревая, покатил на выезд. Вся компания втиснулась в "девятку", отремонтированную как раз для этого случая, и отправилась следом.
Не прошло и пяти минут, как руль повело вправо, иномарка завиляла, сбросила скорость и остановилась у обочины. Ее владелец вышел, обошел автомобиль со стороны багажника и удрученно уставился в пробитое колесо.
В чемоданчике для инструментов предусмотрительно хранились тонкие матерчатые перчатки, призванные защитить холеные руки от царапин и ссадин. Молодой человек вздохнул еще раз и приготовился снимать колесо.
Пока он подставлял домкрат и откручивал гайки, подъехала "девятка" и остановилась в метрах пятидесяти. Один из громил подошел уверенным шагом, дождался, пока пострадавший снимет колесо, отбросит его на тротуар и пойдет за запаской. В этот момент он и заговорил:
