Последний заслон

Денис Орлов

Последний заслон

Глава 1. Белое безмолвие

Майя Орлова проснулась за три минуты до сигнала тревоги.

Этот навык – просыпаться перед катастрофой – она выработала за шесть лет работы на станции. Сначала приходит тишина. Неестественная, плотная, словно весь мир затаил дыхание. Потом температура в помещении падает на полградуса – совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы подсознание забило тревогу. И только потом взвывают сирены.

Она лежала в темноте жилого модуля, считая секунды. Раз. Два. Три…

Когда красный свет аварийного освещения залил каюту одновременно с воем сигнализации. Майя уже стояла на ногах, натягивая термокомбинезон поверх белья.

– Дежурная смена, доложить обстановку, – она включила коммуникатор, застёгивая молнию одной рукой.

Тишина. Только шипение помех.

– Кравец, ты на связи? Алексеев?

Снова тишина. Майя выругалась сквозь зубы и выбежала в коридор.

Станция «Альфа-ЗАСЛОН» была одним из последних форпостов человечества в борьбе с новым ледниковым периодом. Когда в 2087 году серия мощнейших вулканических извержений выбросила в атмосферу триллионы тонн пепла, а солнечная активность упала до исторического минимума, планета начала стремительно остывать. За шесть лет средняя температура на Земле снизилась на тридцать градусов. Океаны замёрзли. Континенты покрылись километровыми ледниками. Человечество отступило под защиту климатических куполов, но даже они не могли полностью защитить от наступающего холода.

За иллюминатором бушевала очередная ледяная буря. Белая стена из снега и льда двигалась со скоростью двести километров в час, превращая любую незащищённую органику в замороженные осколки за секунды. Средняя температура снаружи – минус пятьдесят семь. И это ещё тёплый день по меркам новой эпохи.

Майя добежала до центрального поста управления. Массивная бронедверь была открыта – плохой знак. Внутри царил организованный хаос: мигали десятки мониторов, пищали датчики, но главное – работали люди. Сергей Кравец склонился над панелью управления, его массивные плечи напряглись под комбинезоном. Рядом Анна Верещагина быстро набирала что-то на планшете, её рыжие волосы выбились из обычно аккуратного пучка.

– Доклад, – Майя подошла к главному экрану.

Кравец даже не обернулся:

– СПЧН-100 накрылась медным тазом. Полный отказ системы прогрева каналов связи. Мы глухие и немые.

– Как давно?

– Четырнадцать минут назад. Сначала пошли помехи, потом – бац, и тишина. – Он наконец повернулся, его выцветшие серые глаза были мрачнее обычного. – Но это ещё цветочки. Смотри сюда.

На экране появилась карта термальных аномалий. Обычно она показывала относительно стабильную картину – ледяной панцирь, редкие геотермальные точки, след от работы станции. Но сейчас в семи километрах к северо-востоку пульсировало багровое пятно.

– Что это, чёрт возьми? – Майя присмотрелась к показаниям. – Плюс восемнадцать? Это невозможно.

– Вот именно, – Кравец откинулся на спинку кресла. – Появилось минут десять назад. Температура растёт. Сейчас уже плюс двадцать два.

Анна подняла голову от планшета:

– Я проверила все возможные объяснения. Вулканическая активность – ноль. Падение метеорита исключено, сейсмодатчики молчат. Техногенный взрыв дал бы другую картину. Это… – она замялась, – это похоже на направленный энергетический выброс. Но откуда?

В пост ворвался Тимур Дроздов, самый молодой член команды. На его ещё детском лице читалась смесь возбуждения и страха:

– Майя Андреевна! СНО ОП в четвёртом секторе сходит с ума! Температура скачет, фильтры…

Он не договорил. Станцию тряхнуло. Не сильно, но ощутимо – как будто глубоко подо льдом что-то огромное повернулось во сне.

– АКИП, – скомандовала Майя. – Запускаем полную диагностику. Анна, нужен анализ сейсмоактивности за последние сутки. Кравец, попробуй поднять резервные каналы связи. Тим, проверь все системы жизнеобеспечения.

– Уже проверяю! – откликнулся парень, бросившись к соседнему терминалу.

Майя смотрела на растущее багровое пятно на карте. За шесть лет работы она видела многое – отказы оборудования, бури невероятной силы, гибель людей от холода. Но такого не было никогда.

– Где Алексеев? – спросила она.

– Ник? – Кравец пожал плечами. – Должен быть в коммуникационном центре. Пытается починить СПЧН-100.

– Один?

– А кого ему в помощники? Все наши связисты в отпуске на Большой земле. – В голосе Кравца звучала привычная горечь. Большая земля – это оставшиеся обитаемые территории у экватора, где ещё можно жить под куполами. Туда, где температура не опускается ниже минус двадцати.

АКИП загудел, начиная диагностику. Автоматизированный комплекс инженерной проверки был мозгом станции – тысячи датчиков, километры оптоволокна, эксафлопсы вычислительной мощности. Если что-то было не так, АКИП должен был найти это.

– Смотрите! – Анна указала на экран с сейсмоданными. – Три часа назад. Микротолчки на глубине… – она поперхнулась воздухом, – четыре километра. Прямо под аномалией.

– Четыре километра льда, – пробормотал Кравец. – Там ничего не может быть. Коренные породы начинаются на глубине шести.

Майя молчала, анализируя информацию. Её взгляд скользил по показаниям приборов, выстраивая цепочку причин и следствий. Сбой связи. Температурная аномалия. Сейсмическая активность на невозможной глубине. Слишком много совпадений для случайности.

– Капитан! – Тимур вскочил со своего места. – АПА-100У в резерве переключилась в аварийный режим! Без команды!

Мобильная энергоустановка не могла включиться сама по себе. Это было невозможно, как… как температура плюс двадцать два в центре ледяного панциря.

Станцию тряхнуло снова. На этот раз сильнее. Где-то в глубине модулей что-то грохнуло и зашипело.

– Разгерметизация? – Майя бросилась к панели контроля.

– Нет, – Кравец уже проверял. – Все шлюзы в норме. Но… – он нахмурился, – УПГ-350У работает на пределе. Температура плазменной камеры растёт.

Генератор с плазменной системой подачи топлива был сердцем станции. Если он выйдет из строя, у них останется часов двенадцать на аварийных батареях. В лучшем случае.

– Так, – Майя приняла решение. – Аварийный протокол «Белая ночь». Кравец, собери техническую группу. Нужно проверить все критические системы. Анна, продолжай анализ аномалии. Мне нужно знать, что там происходит. Тим, свяжись с жилыми модулями, пусть все перейдут в центральную зону.

– А вы? – спросил Кравец.

– Найду Алексеева. И выясню, что случилось со связью.

Она направилась к выходу, но Анна окликнула её:

– Майя, подождите! – На лице девушки было странное выражение, смесь страха и восхищения. – Я проанализировала спектр излучения аномалии. Это не природное явление. Сигнатура… она искусственная. Что бы там ни было, это создано разумом.

В посту воцарилась тишина. Только гудели приборы, да за бронированными стёклами выла вечная буря.

– Ты уверена? – голос Майи был спокоен, но Кравец, знавший её много лет, уловил нотки напряжения.

– На девяносто четыре процента. Модуляция энергии слишком правильная для хаоса. Это… это как будто кто-то включил обогреватель. Очень большой обогреватель.

Майя кивнула:

– Продолжай анализ. И никому ни слова, пока не будем уверены.

Она вышла из помещения, оставив свою команду работать. Станция «Альфа-ЗАСЛОН» представляла собой сложный комплекс из двенадцати герметичных модулей, соединённых переходами-рукавами. В обычное время здесь царила размеренная суета – сорок три человека поддерживали работу климатического оборудования, проводили исследования и пытались найти способ вернуть Земле тепло. Но сейчас коридоры были пусты, только аварийные огни создавали пляшущие тени на стенах и где-то в глубине модулей работали насосы, поддерживая циркуляцию теплоносителя. Этот звук был привычным фоном жизни на станции – как биение огромного механического сердца.

Путь до коммуникационного центра занимал минут пять быстрым шагом. Майя шла, обдумывая услышанное. Искусственная сигнатура. Под четырьмя километрами льда. Что может находиться там? И почему оно проснулось именно сейчас?

Коммуникационный центр располагался в дальнем модуле, соединённом с основной частью станции длинным переходом. Здесь было холоднее – экономили энергию, держа температуру на нижней границе комфорта. Майя увидела открытую дверь центра и ускорила шаг.

– Алексеев! Ник!

Внутри никого не было. Только ряды мёртвого оборудования и разобранная панель СПЧН-100. Инструменты аккуратно разложены, диагностический планшет подключён, но самого Николая не было видно.

Майя подошла к планшету. На экране застыл отчёт о состоянии системы. Последняя запись – пятнадцать минут назад. «Обнаружен источник помех. Частота 7,83 Гц. Резонанс Шумана? Невозможно при текущих условиях. Требуется дополнительный анализ.»

Резонанс Шумана – электромагнитные колебания между поверхностью Земли и ионосферой. В старые времена, до катастрофы, это было одной из фундаментальных констант планеты. Но сейчас, под ледяным панцирем…

Коммуникатор Майи ожил, прорезался голос Кравца сквозь помехи:

– Капитан… немедленно… пост управления… АКИП…

– Кравец? Повтори, не слышу!

– …обнаружил… четыре километра… это не может… живое…

Связь оборвалась. Майя выругалась и бросилась обратно. Что там обнаружил АКИП? И куда делся Алексеев?

Она бежала по коридору, когда станцию тряхнуло в третий раз. Но теперь это было не похоже на землетрясение. Скорее на пульс. Медленный, мощный пульс чего-то невообразимо огромного.

Аварийное освещение мигнуло и погасло. Включились резервные источники, заливая коридоры призрачным зелёным светом. И в этом свете Майя увидела на стене то, чего там быть не должно.

Иней. Тонкий узор инея, но не хаотичный, а… геометрический. Фрактальные паттерны, расходящиеся от вентиляционной решётки. Она подошла ближе, протянула руку. Ледяные кристаллы были тёплыми.

Тёплый лёд. При минус пятидесяти за стенами станции.

Майя отдёрнула руку и побежала дальше. В голове билась одна мысль: что бы там ни пробуждалось подо льдами, оно уже здесь. Внутри их последнего заслона между жизнью и вечной мерзлотой.

Глава 2. Резонанс глубин

Пост управления встретил Майю хаосом. Все мониторы показывали невозможные данные, АКИП выдавал предупреждение за предупреждением, а её команда застыла перед главным экраном в молчаливом шоке.

– Что произошло? – Майя подошла к ним.

Кравец молча указал на дисплей. Там, на глубине четырёх километров, сканеры АКИП обрисовывали структуру. Огромную, геометрически правильную структуру размером с городской квартал.

– Это появилось минуту назад, – голос Анны дрожал от возбуждения. – АКИП использовал сейсмические волны от толчков для глубинного сканирования. Майя, это сооружение. Рукотворное сооружение!

– Не может быть, – Майя изучала данные. – На такой глубине… Лёд формировался тысячелетиями.

– Двенадцать тысяч лет, если быть точным, – Анна уже делала расчёты. – Последний ледниковый максимум антропоцена. Но структура… она старше. Намного старше.

Тимур, до этого молчавший, внезапно подскочил:

– Смотрите на энергетические показатели! Оно… оно потребляет энергию!

И правда – тепловая аномалия теперь имела чёткий центр. Прямо над структурой температура достигла плюс тридцати и продолжала расти.

– Лёд начнёт таять, – пробормотал Кравец. – Четыре километра льда. Если эта штука продолжит греться…

Он не договорил. Все понимали последствия. Миллионы тонн воды, внезапное изменение давления, разрушение ледяного панциря. Станция не переживёт такого катаклизма.

– Где Алексеев? – спросила Майя. – Кто-нибудь его видел?

Все отрицательно покачали головами. Николай Алексеев, их специалист по связи, словно растворился в воздухе.

– Тим, проверь записи с камер наблюдения. Анна, мне нужен полный спектральный анализ излучения от структуры. Кравец, готовь аварийную группу. Если понадобится эвакуация…

– Куда эвакуироваться? – перебил её Кравец. – Ближайшая станция в восьмистах километрах. Без связи нас никто не найдёт. А снаружи минус пятьдесят семь и буря.

Майя знала, что он прав. «Альфа-ЗАСЛОН» была самым удалённым форпостом человечества, последним заслоном на пути у ледяной смерти. Они были одни.

– Капитан, – Анна подняла голову от планшета, её зелёные глаза расширились. – Я проанализировала модуляцию сигнала. Это… это похоже на несущую частоту. Как будто структура пытается с чем-то связаться.

– С чем?

– Не знаю. Но частота… 7,83 герца. Тот самый резонанс Шумана, который упоминал Алексеев.

Майя нахмурилась. Слишком много совпадений. Сбой связи, исчезновение Алексеева, пробуждение древней структуры – всё это складывалось в картину, которая ей совсем не нравилась.

– У меня есть записи! – воскликнул Тимур. – Алексеев покинул коммуникационный центр двадцать три минуты назад. Направился… – он замялся, – к шлюзу номер семь.

– К внешнему шлюзу? – Кравец не верил своим ушам. – Он что, самоубийца?

Майя уже шла к выходу:

– Продолжайте мониторинг. Я проверю седьмой шлюз. Кравец, ты за старшего.

– Майя, подожди! – Анна вскочила. – Я с тобой. Если Алексеев действительно вышел наружу, понадобится медицинская помощь.