скачать книгу бесплатно
Никита аккуратно положил Библию на стол, не закрывая её. Подумал: может быть, высохнет и снова станет как прежде. Затем разделся, лёг спать.
* * *
На следующий день Никита сдержал обещание и пошёл в школу. В одном из школьных коридоров у закрытой двери в класс стоял Толик – худощавый и низкого роста. Время от времени поправляя указательным пальцем оправу с круглыми толстыми линзами. Ни для кого не секрет – плохое зрение Толика. Он словно крот, вылезший из норы, если забрать его очки. В первый же день учёбы, встретив на своём пути Эдика, он и получил прозвище Крот. Одной из коронных фраз в классе, когда Эдику и его друзьям хотелось напакостить и при этом не быть пойманными, стала «Крот на шухере».
– Привет, Толик. Ты опять на шухере? – Никита улыбнулся едва заметной улыбкой.
– Привет, – он пожал плечами, намекнув на свою безысходность, снова ткнул пальцем по оправе.
Никита заглянул в его безрадостные чёрные глаза, увеличенные линзами. Подумал, что уже видел похожий взгляд. Конечно, не раз и не два, в прихожей, в зеркале. С этой мыслью он повернулся к двери, дёрнул за ручку. Вошёл в класс и замер.
– О-о! – воодушевлённо проголосил рыжий здоровяк. Эдик неуклюже взгромоздился на парту, выпрямился, подав живот вперёд. Швырнул влажную меловую тряпку Никите в лицо.
Возле парты, на которой неуклюже топтался Великан, в голос ржали Длинный и Гера, близкие друзья Эдика. На задних партах от смеха попискивали белокурые девчонки.
– Эй, клоун! – выкрикнула Николь, одна из них, самая богатая и красивая в классе по мнению большинства. А по мнению Никиты – богатая, избалованная и невоспитанная девчонка, а ещё профессиональный манипулятор.
– Цирк не здесь! – Николь оскалила аккуратные белые зубки. Её накрашенные блестящей алой помадой губы расплылись по худощавому лицу почти до ушей.
– А он, похоже, сбежал от них! – пропищала Рита, поправляя пилкой фиолетовые ногти. В свои одиннадцать лет девочка знает всё о том, как превратиться из брюнетки в блондинку, или наоборот.
– Ага! Цирк уехал, клоуны остались, – подхватила Карина. Не отрывая глаз от смартфона.
Кто-то гоготал во всё горло; кто-то громко смеялся; кто-то тихо улыбался. Таня сидела молча, сложив руки на первой парте. Её шоколадные волосы волнами лежали на плечах. Она не смеялась и даже не улыбалась. Никита поймал грустный взгляд её карих блестящих глаз на себе.
– Чувырло! – Эдик угрожающе, с грохотом спрыгнул на пол.
Никита почувствовал, как ритм его сердца участился. Ему захотелось подобрать тряпку, плюнуть в неё и бросить Эдику в лицо. Но вместо этого он вытер лицо рукавом. Эдика лучше не злить, себе дороже выйдет. Никита в два раза меньше его, всё, что он может сделать, – промолчать, стерпеть. Противостоять громиле бессмысленно, может закончиться очень плохо. Душевная боль разрасталась – Никита не понимал, от страха или от стыда перед самим собой. Когда он успел превратиться в труса? Каждый день Эдик его унижает, а он молчит, всё проглатывает. Всё терпит. Но всякому терпению рано или поздно приходит конец.
– Эдик, что тебе нужно от меня? Почему ты постоянно докапываешься до меня? – Никита вцепился в лямки своего портфеля, висящего за спиной на плечах.
Эдик впритык подошёл к Никите, упёрся в него пузом и сверху вниз сверлил взглядом. Никита шагнул назад не от страха, а от разящего свитера Эдика – резкого запаха кислой селёдки.
– Понимаешь, Леманн, ты меня бесишь! А ещё мне скучно, – Эдик оглядел своих дружков, стоявших по правую и по левую сторону. Ухмыляясь кривым маленьким ртом, скорее всего из-за его пухлых щёк. Они сдавливали тонкие губы, не давая им расплыться в улыбке. Уставился на Никиту.
– А я здесь при чём? – осторожно спросил Никита. – Я тебе ничего не сделал!
– Ты клоун, Леманн! Ты вонючий клоун.
Длинный стоял справа, не сдерживаясь, вульгарно хохотнул. Никита чуть было не улыбнулся, подумав, что вонючка как раз Эдик.
– Это точно! Ты посмотри на себя, чучело, – пробубнил Гера и отвесил Никите подзатыльник. Желание улыбаться у Никиты тут же пропало.
– Не порть мне веселье, Леманн. Подними тряпку и дай мне.
Никита опустил глаза, у его ног лежал грязный лоскут, но поднимать он его не хотел, как бы страшно сейчас ни было.
– Я не буду её поднимать!
– Спорим, будешь, иначе ты поплатишься своим здоровьем.
– Нет.
– Что нет? – Эдик непонимающе таращился.
– Я не буду поднимать эту долбаную тряпку.
Эдик вопросительно взглянул сначала на Длинного, потом на Геру.
– Да он борзый! – оскалился Гера, переглянувшись с Эдиком.
– Парни, оставьте меня в покое, – жалобно произнёс Никита.
– Слушай сюда, заморыш, такие жалкие людишки, как ты, недостойны учиться со мной в одном классе. Я сын Одина, ты понимаешь, что это значит, слизняк?
– Значит, твой дом – психушка, – Никита улыбнулся, глядя в тусклые глаза Эдика. Но улыбка быстро исчезла. Никите показалось, что глаза Эдика наливаются кровью, а широкие ноздри раздулись, как паруса.
В классе раздался смех.
– Ты что, сморчок, страх потерял? Я бог войны, – Эдик, разъярённо пыхтя, наклонил голову ближе к Никите. Злобно заглянул ему в глаза. В этот момент Никита понял, что селёдка была с луком.
– Ага! А мы его братья, – буркнул Длинный, шмыгнув носом.
– Я уже было подумал, что вы соседи по палате, – в этот раз Никита не улыбался. Его колени незаметно дрожали. Он прекрасно понимал, чего будут стоить ему эти слова, но сдержать себя так и не смог.
Класс снова хохотнул, словно это не школа, а театр, а сцена у доски, вовсе не у доски – комедийный спектакль на большой сцене.
– Умного включил, остришь? Ничего, сейчас я это дело быстренько исправлю. Представляю вашему вниманию молот бога войны – мой кулак, – Эдик на публику раскачал руку, сжатую в кулак. Размахнувшись, ударил Никите в солнечное сплетение.
Согнувшись, Никита прижал руки к животу, упал на колени, кашляя и задыхаясь. Сожалея, что пришёл сегодня в школу. Жалея, что не может дать сдачи.
Класс взвыл, превратившись из театра в Колизей.
– Так ему! Ещё… давай ещё! Вмажь ему!
– Ну что, хлюпик, продолжишь умничать? – Эдик наклонился, насколько ему позволяло брюхо, торчащее из-под свитера, упёрся ладонями в колени. Недолго думая схватил Никиту правой рукой за портфель, поставил его на ноги.
Никита стоял полусогнуто, испытывая не только физическую, но и душевную боль, пытался выровнять дыхание и не сказать Эдику много ругательных слов. Сейчас он не мог позволить своим эмоциям выйти наружу. Чтобы не наговорить лишнего – о чём Эдик заставит его пожалеть. Опять Никита должен всё проглотить, стерпеть, а Эдик выйдет сухим из воды.
– Хватит, Эдик, оставь меня. Пошутили, и хватит, – голос Никиты дрожал, он умоляюще посмотрел на самодовольное свиное лицо Эдика.
– Ты что, Леманн, я только начал веселье. Неужели ты хочешь обломать мне весь кайф? – Эдик смотрел безумными маленькими глазками, утопшими в жирных глазницах. Однажды с таким взглядом он сломал ребро старшекласснику. От этого воспоминания Никите действительно стало страшно. Зачем он послушал соседа и вернулся в школу? Знал же, что Эдик мимо не пройдёт, обязательно докопается и отлупит, просто без причины, незаслуженно. И почему таким всё сходит с рук? Когда это прекратится?
– Пожалуйста! Ну что я тебе сделал? – прошептал Никита, едва сдерживая слёзы.
– Ты что, размазня! Ты ещё к мамочке побеги, пожалуйся, – Эдик ехидно улыбался. – Ах, прости, у тебя же нет мамочки. Наверное, она тоже не вынесла такого заморыша, как ты.
В углу между меловой доской и дверью в кабинет стояло полведра воды с половой тряпкой. Никита не задумываясь, неожиданно для всех, а в первую очередь неожиданно для себя схватил ведро, надел его на голову Эдика. Он много раз прокручивал этот момент в своей голове, но никогда не верил, что совершит такой великий для самого себя подвиг.
В классе раздался гул. Рита взвизгнула, опешив. Выронила из руки пилку для ногтей. Наступила мёртвая тишина. Длинный, на голову ниже Эдика, и Гера, на голову ниже Длинного, отвесив челюсти, в недоумении стояли молча, не шевелясь. Не веря своим глазам, они смотрели то друг на друга, то на Эдика с ведром на голове. По его плечам и рукам стекала вода, впитываясь в свитер.
Никто в классе не решался нарушить тишину.
Таня улыбалась, широко распахнув глаза.
– Молодец! Беги! Никита, беги! – выкрикнула она, приподнявшись над партой.
Никита бросил взгляд на Таню, её глаза уже не были такими печальными. Наоборот, они горели по-детски, по-озорному.
Длинный и Гера поспешили помочь Эдику избавиться от ведра.
Никита рванул к двери. В тот самый момент в проходе показался Толик со словами:
– Шух… – не успел он договорить, Никита сбил его с ног. Стукнувшись лбами, оба мальчика, стонущие, упали в проходе.
– Бли-ин! – завопила Карина, снимая на камеру смартфона.
– Весело, – удивлённо, почти без эмоций сказала Николь, с интересом наблюдая за происходящим в классе. – Говорю же, цирк.
Никита, скорчившись от боли, прикрыл опухшую бровь ладонью. Толик сидел на полу с потерянным взглядом, ничего не понимая. Его лоб украсила яркая шишка.
С мокрых рыжих волос по лицу Эдика капала вода. Его глаза загорелись яростью, но губы расплылись в улыбке, с трудом расталкивая розовые щёки.
– Ну вы и отморозки! – он шагнул к двери, где мальчишки приходили в себя.
Таня подбежала к Никите, тревожно спросила:
– Как ты? – помогла ему подняться.
Никита помотал головой, прикоснулся пальцами к образовавшейся шишке на брови.
– Оставь этого слизня, я разберусь с ним! – не успел Эдик договорить, в кабинет вошла классный руководитель.
– Что тут происходит? – в полном недоумении от увиденного, раздражённо, истерично выкрикнула Аделина Владимировна – молодая учительница русского языка и литературы.
* * *
Директор – рыжеволосая стройная женщина в чёрном строгом костюме. Отложив бумаги в сторону, скрестив руки, встала у края стола. Она леденящим взглядом, пристально рассматривала нарушителей её покоя.
– Ирина Александровна… – Аделина Владимировна попыталась объяснить цель их визита.
– Подожди за дверью, пожалуйста, я хочу поговорить с ними наедине, – холодно, ровным голосом отрезала директор.
– Хорошо, – классный руководитель оглядела тревожным взглядом мальчиков, вышла в коридор.
Директор продолжала оценивающе, насквозь сверлить детей. Обошла письменный стол и встала напротив Никиты. Её строгое лицо, или злое, Никита пока не разобрал, но понял одно: они пожалеют сейчас о том, что оказались в её кабинете.
– И так… что произошло? – монотонно спросила она, переводя взгляд с одного на другого.
Дети вопросительно переглянулись. Справа мокрый Эдик, а слева от Никиты стоял Толик, периодически поправляя вечно сползающие на край носа очки и лаская шишку, убеждаясь, что она никуда не делась.
– Можете начинать мне всё рассказывать. Я вас внимательно слушаю, – спокойным, леденящим душу тоном продолжила директор.
Эдик, вздохнув, вытер влажным рукавом лоб. Его тёмно-синий свитер был насквозь мокрым, особенно в плечах.
– Леманн… то есть Никита столкнулся в дверях с Толиком, – попытался объяснить Эдик.
– А ты почему выглядишь как мокрая курица? – продолжила допрос Ирина Александровна. Без единого намёка на какую-либо жалость и сочувствие.
Никита подумал, что лучше, чем директор, обозвать Эдика он бы не смог. Его настроение немного приподнялось. Эдик опустил глаза, пробубнил:
– Лем… Никита, когда упал, опрокинул на меня ведро с водой.
Эдик пялился в пол. На кончике его носа повисла капля. Толик, морщась, гладил шишку у себя на лбу. Бровь Никиты опухла и ныла, он старался скрывать боль от посторонних глаз. Чувствуя себя виноватым в произошедшем неприятном событии, из-за которого им теперь приходится стоять тут.
Ирина Александровна вздохнула, широко распахнула зелёные глаза. Вопросительно и в то же время подозрительно оглядела мальчишек.
– Ясно. Кто-то ещё хочет что-нибудь добавить? – она пристально смотрела на детей.
«Как же? Так мы тебе и сказали, нашла дурачков», – подумал Никита.
– Тогда я расскажу вам, как всё было на самом деле, – Ирина Александровна одёрнула юбку, не садясь, прислонилась к письменному столу.
Дети замерли.
Откуда ей знать, как всё было, она же не подглядывала в замочную скважину. Хотя, наверное, Никиту не удивило бы и это. Ему порой кажется, что Ирина Александровна работает директором школы только для прикрытия. А на самом деле она агент ЦРУ или ФСБ. Он попытался избавиться от этих бредовых мыслей в своей голове – видимо, папиных фильмов пересмотрел. Но непринуждённо взглянув на сосредоточенное лицо директора, на её идеально уложенные волосы, собранные в крендель (похожий на мамины плюшки) на затылке, прямую осанку. Мысли показались в его голове не такими уж и бредовыми.
Ирина Александровна продолжила начальственным тоном:
– Кто-то из вас по неизвестной мне причине, – директор многозначительно смотрела Никите в глаза, – окатил Эдика из ведра, затем, пытаясь убежать, столкнулся со своим одноклассником. И вот результат передо мной.
У Никиты по телу пробежали мурашки.
Ирина Александровна, сделав паузу, продолжила:
– Теперь мне нужна от вас правда, с чего всё началось.
Вкрадчивый голос директора немного напугал Никиту. И судя по выражению лиц одноклассников, не только его.
Эдик и Никита покосились друг на друга. Опустили глаза.
– Я его облил, – признался Никита.
– Так. Хорошо, – твёрдо сказала Ирина Александровна. – Причину я могу услышать?
– Мне не нравится его свитер, – Никита удивился сам себе, как легко он может сочинять на ходу. – Мы в школу приходим по форме, а он в свитере и джинсах.
Эдик и Толик одновременно в замешательстве посмотрели на Никиту.
