скачать книгу бесплатно
Следом за школой на горизонте виднелся фонтан. Его каменно-белые очертания в виде лебедей свидетельствовали о приближении к университету. Через пять минут я уже стоял у ворот alma mater[2 - Alma mater – старинное неформальное название учебных заведений].
II
Сразу за воротами меня встретило трёхэтажное здание клиники белого цвета. Табличка у входа гласила: «Кафедра нервных болезней и нейрохирургии», рядом с ней висела другая – «Кафедра неврологии и факультета повышения квалификации».
Я поднялся по ступеням и потянул на себя дверную ручку. Сразу же в глаза бросилось убранство холла: внутри стояли два дивана, над которыми висели картины и часы. У отдельного входа в гардероб располагался аквариум. Молодые люди примерно моего возраста наблюдали за жизнью плавающих в нём рыбок и о чём-то общались между собой.
Комната ожидания плавно перетекала в стойку регистрации посетителей. За ней сидела пожилая женщина со светло-жёлтой копной волос, собранных в пучок на затылке.
– Вы к кому, молодой человек? – спросила она исподлобья.
– Здравствуйте. Подскажите, куда мне идти? Я ординатор.
– Ааа… Ваши вон там собираются, – кивнула женщина в сторону аквариума.
Решение вернуться назад к аквариуму было не лишено смысла. Возле аквариума по-прежнему стояла компания, которую при ближайшем рассмотрении мне удалось сосчитать: пять девушек и всего два парня. Все держались скромно и наверняка не верили в собственное счастье. Ведь для каждого из них закончилась мучительная пора вступительных экзаменов в ординатуру. Теперь они стояли на пороге открытий. Открытий, подобных тем, что совершали до них в этих стенах ушедшие на вечный покой именитые врачи и педагоги.
Постепенно к компании примыкали новые ординаторы. Каждый пришедший разрушал устоявшуюся атмосферу молчания. Уже через каких-то пять минут из толпы слышались фразы: «А меня зовут Дмитрий, рад знакомству с вами… и с вами тоже».
Весёлое общение продолжалось до тех пор, пока у стойки регистрации не хлопнула дверь. На пороге показался худощавый мужчина в халате поверх костюма с галстуком и в лакированных туфлях. К ситуации лучше всего подходила пословица: «По одёжке встречают, по уму провожают». Впоследствии оказалось, что умён мужчина был не менее, чем моден.
На вид доктору казалось не больше шестидесяти лет. Среднего роста, стройный, седовласый. В приветливых карих глазах теплилась доброта и умный взгляд. Узкое овальное лицо украшал прямой нос и маленькие губы.
– Доброе утро. Вы ординаторы? Идёмте за мной, – доброжелательно сказал он.
Подобно утятам, идущим за мамой-уткой, мы пошли вслед за доктором. Не прошло и минуты, как все заняли места вокруг длинного стола в тесном, но уютном кабинете.
– Давайте знакомиться. Я куратор вашей ординатуры. Зовут меня Анатолий Валерьевич Левин. На кафедре преподаю и врачую. Если будут какие-то вопросы или предложения – сразу ко мне. Дел на сегодня хватает, так что давайте сразу приступим к главному, не будем терять время зазря. Я закреплю каждого из вас за врачами отделения, и попутно познакомлюсь. Распределять буду в случайном порядке, но на всякий случай спрошу: может у кого-то из вас есть пожелания? Тогда озвучьте их заранее. Может, кто-то уже знаком с врачами отделения и хочет попасть к конкретному? Во всяком случае, от самих докторов отделения просьб относительно кого-то из вас ко мне не поступало. Тем лучше – не будет никакой предвзятости, будете начинать освоение специальности с чистого листа без кумовства.
Пожеланий ни у кого из собравшихся не возникло. Наши врачебные судьбы готовы были вершиться здесь и сейчас.
Анатолий Валерьевич приступил к распределению. В ожидании очереди моё горло сжимала невидимая рука, отчего дыхание пресекалось.
– Благодарев Денис Вячеславович, – зачитал мою фамилию куратор. Она оказалась второй в списке. – Вас я закрепляю за Михайленко Ольгой Анатольевной. Доктор работает в ординаторской[3 -
Ординаторская – рабочая комната врачей] на втором этаже.
Через пять минут все оставшиеся ординаторы были распределены. Кинув спешный взгляд на настенные часы, куратор подвёл итоги:
– Желаю каждому врачебных свершений. Не подведите тех, кто в вас верит. Ну а теперь ступайте по врачам, дальше уже они сами расскажут о тонкостях работы.
После подведения итогов Анатолий Валерьевич вышел из кабинета последним, в руках он держал распределительный лист и ручку. Недавние птенцы, сегодня мы разлетелись практически в самостоятельную врачебную жизнь. Никто не хотел оставаться глупым слётком, все мечтали стать мудрыми совами.
III
Я стоял один на первом этаже клиники и глядел по сторонам. Два с половиной года назад мне уже доводилось быть студентом этой кафедры. Оттого обстановка не казалась новой, я ориентировался в ней хорошо.
Длинный коридор первого этажа клиники пустовал бо?льшую часть времени. Жизнь кипела здесь преимущественно с приходом студентов на занятия. Специально для них сотрудники в ознакомительных целях повесили на стены плакаты с историей создания кафедры, фотографии преподавателей и фотографии из жизни участников молодёжного научного кружка по неврологии.
Обстановка стен первого этажа была представлена бежевой цветовой палитрой. От удачного сочетания цветов внешнее убранство коридора оставляло положительные эмоции. Приятную теплоту коридору этажа добавлял проникавший сквозь единственное окно солнечный свет. Он мягко стелился по полу на несколько метров вперёд и заканчивал путь едва ли дойдя до кабинета куратора.
Помимо кабинета куратора и холла, на первом этаже находился дневной стационар и комнаты для занятий со студентами. В отдельном крыле уместились отделение реанимации и интенсивной терапии, лаборатория компьютерной томографии. Близкое соседство было неспроста: пациентам в реанимации в любой момент могла потребоваться срочная компьютерная диагностика.
Три этажа клиники связывали между собой лифт и лестница.
Я перестал предаваться мыслям о былом из студенчества, сдвинулся с места и пошёл в направлении второго этажа. Насколько мне было известно, там находилась ординаторская, а за её дверьми меня ожидал врач.
На лестничном пролёте я встретил парня, который тоже никуда не спешил.
– Ординатор? – спросил я его.
– Ординатор.
– Денис.
– Николай.
Вытянутая вперёд каждым из нас кисть руки заключила союз рукопожатием на ходу.
Наверняка большая часть ординаторов уже увидела наставников. И только мы с Николаем опаздывали.
IV
Второй этаж клиники был в распоряжении врачей, медсестёр и пациентов – пока что это было единственной известной информацией. Остальную информацию о работе отделения оставалось узнать у докторов на месте. С этой и многими другими целями мы шли с Николаем в направлении ординаторской по просторному коридору.
Первым делом увидели медицинских сестёр на дежурном посту. Две молодые девушки сидели за стойкой и пронзительно смотрели в нашу сторону. Они осматривали нас с головы до пят, а потом делали то же самое в обратной последовательности.
Медсёстры перешёптывались и улыбались, а мы с Николаем шли дальше.
В коридоре по левую и правую сторону стояло шесть диванов. Все, за исключением одного, пустовали. Сидящий на этом диване пожилой мужчина сложил кисти рук в замок и уместил их на тросточку. Подбородок опирался на тыльную поверхность кистей.
Рядом с дедушкой сидел молодой человек возрастом не больше тридцати лет. Он выпрямил ноги и вальяжно растянул руки вдоль спинки дивана, всем своим видом показывая, будто бы это его территория.
Интереса к нашему присутствию никто из них не проявлял: дедушка смотрел в одну точку с задумчивым видом, а молодой человек протяжно зевал.
Чистота отделения и такой же бежевый цвет стен, как и на первом этаже, располагали к уюту. О том, что ты не у себя дома, напоминал запах хлорной извести вперемешку со спиртом, а также длинный коридор с множеством палат для больных.
Вскоре мы стояли с Николаем у последнего рубежа – металлической двери с табличкой «Ординаторская».
На стук в дверь никто не откликался. Тогда мы потянули тяжёлую дверь на себя и оказались в предбаннике ещё с тремя дверьми. Это привело нас в замешательство – в какую заходить? Ситуацию спасла дублирующая табличка «Ординаторская» на одной из дверей и глухой шум за ней. Повторный стук в эту дверь увенчался успехом. Вместе с Николаем мы вошли внутрь, чтобы с порога погрузиться в рабочий процесс.
В тесной ординаторской, насыщенной запахом кофе, суетились люди в белых халатах – ощутимый контраст после тихого коридора отделения. Ситуация напоминала образ бегающих работников биржи из кинофильмов. Понять, кто врач, а кто учащийся было сложно. От активности кружилась голова, глаза разбегались по сторонам.
Одна девушка сидела за столом и смотрела в монитор, вторая под диктовку что-то записывала в тетрадь. Женщина рядом контролировала процесс. У соседнего стола во весь рост стоял парень и проверял содержимое навесного шкафа. Места? вдоль стен тесной комнаты и на единственном диване скромно занимали молодые люди. Бурная деятельность шла мимо них, из-за нехватки места они сидели буквально «друг на друге» и размеренно чего-то ждали. Часть из них я видел в кабинете куратора ранее.
Суета продолжалась до тех пор, пока в ординаторскую следом за нами без стука не вошёл незнакомый мужчина в очках и с листом бумаги. Все подняли головы как по команде и замерли в ожидании. В комнате воцарилось молчание. Его нарушал разве что работающий принтер.
– Ну-с, ещё раз здравствуйте всем тем, кто меня знает. А кто не знает – сейчас познакомимся. Представлюсь: меня зовут Владимир Николаевич. Я заведующий отделением, где вы будете обучаться, то бишь – неврологическим, – сказал упитанный мужчина: уже не молодой, но ещё и не старый. – Информации много, приготовьтесь слушать.
Половина людей в белых халатах заёрзала на стульях и диване в предвкушении. Ординаторская продолжила наполняться монологом:
– Распорядок рабочего дня в клинике таков: в восемь утра без опозданий приходите ко мне в кабинет на планёрное совещание. Обсуждаем с докторами поступающих больных и больных убывающих. Важная будет информация, не важная – без разницы. Вы должны жадно впитывать всё подобно губке! После планёрки идёте вместе с наставником к пациентам, справляетесь об их самочувствии. Некоторые из них окажутся пожилыми людьми, которые плохо ходят, или людьми молодыми, которые тоже плохо ходят из-за болезни, поэтому некоторые из них потребуют вашего участия в сопровождения на обследования, в том числе в соседние корпуса клиники университета. Знайте об этом и планируйте своё время. Санитарок не хватает, что ж поделать. Обеденное время в нашем отделении перегружено – поступает много больных и столько же больных выписывается. Послеобеденное время посвятите ведению документации, но и о себе заботиться тоже успевайте – кушайте. Ну вот и всё, ну вот как-то так… Старался рассказать кратко. Понимаю, информации много, всё не усвоить. Ну ничего, наверстаем как-нибудь. Готов выслушать вопросы. Подумайте с минутку.
После долгой речи заведующий отделением взял паузу. Положил лист бумаги на стол подле себя и полез в задний карман брюк. Оттуда вытянул носовой платок и бережно протёр по очереди толстые линзы снятых очков, после чего водрузил их обратно на переносицу. Порывистое движение платка смахнуло со лба проступающие капли пота. Заведующий не волновался – сказывалась духота тесного помещения. Кондиционер попросту не справлялся с жарой внутри.
Время, которое Владимир Николаевич выделил на вопросы, истекло. Доктора по-прежнему молчали.
– Эх, вы… Ну что ж такие неразговорчивые? – сказал заведующий. – Хорошо. Анатолий Валерьевич – если кто забыл – это ваш куратор, передал мне список распределённых ординаторов по докторам. Приступим?
Владимир Николаевич взял со стола бумагу и принялся зачитывать информацию. В самом конце очередь дошла до фамилии моего наставника.
– К Михайленко Ольге Анатольевне идут Николай Рублёв и Денис Благодарёв. О как! Я с вами стихами скоро заговорю, – сказал заведующий. – Н-да, вот дела… Парни у нас вообще редкость, а тут сразу два, да ещё и попали к одному врачу!
Доктор за соседним столом с ехидным смешком предложила забрать одного из нас к себе.
Заведующий вышел из ординаторской в неизвестном направлении, а прерванная ранее работа возобновилась в ритме, не терпящем скуки.
V
Вдвоём мы стали одними из помощников врача-невролога.
Николай Рублёв и я, Денис Благодарёв – начинающие доктора, по воле случая познакомившиеся на лестничном пролёте и только что ставшие частью одной команды.
Ольга Анатольевна сидела за столом слева от входа и смотрела на нас. От силы ей было не больше тридцати пяти лет. Складного телосложения, низкого роста, со вьющимися тёмными волосами. Отличительной чертой внешности были ямочки на щеках.
Жестом руки она подозвала нас к себе и сказала:
– Ну что, коллеги, Николай и Денис… Долго приветствовать не буду, уже наслышались. Первый день всегда в этом плане сложный. Поэтому просто скажу: рада видеть вас в своей команде. Да, команде, вы не ослышались, – от улыбки ямочки на щеках ещё глубже нырнули под кожу, придав лицу дополнительную привлекательность и выразительность. – Вы помогаете мне, я помогаю вам. Всё просто. Не правда ли?
Первое впечатление о враче оказалось положительным. Хотелось, чтобы оно не оказалось обманчивым. Сущность людей во все времена определяли поступки.
– Сейчас у меня под наблюдением пять пациентов. Не далее десяти минут назад поступил шестой. Предлагаю сойти с корабля на бал и пойти осматривать его вместе со мной – продолжила наставник.
Наша команда вышла вслед за Ольгой Анатольевной в коридор. По ходу движения нас вводили в курс дела:
– Врачи сидят в ординаторской, медсёстры – на посту и в процедурной. Пациенты лежат в палатах, а кушают в столовой на втором этаже. Что ещё рассказать… – после недолгой паузы наставник продолжила. – Да, по поводу палат… Палаты в отделении разных условий пребывания. По-честному говорю: условия определяются положением человека в обществе и его финансового положения. Согласна: жёстко и несправедливо. Но не я эти правила придумала: такое было, есть и будет. Отсюда вытекают понятия комфортности: будет ли отдельный туалет с душем и унитазом в палате или нет. Этой правды никакой заведующий не расскажет, но вы люди вроде неглупые, сами должны это без меня понимать. Да, чуть не забыла: на первом этаже у нас палата дневного стационара. Пациенты ме?ста не занимают – приходят, капаются и уходят домой или по делам.
Монолог Ольги Анатольевны продолжался до тех пор, пока мы не остановились у дивана в конце коридора. На нём в окружении сумок с лямками для удобного переноса на плече сидел угрюмый мужчина средних лет с потухшим взглядом и округлым животом. Это был тот самый шестой пациент, о котором нам рассказывали.
– Добрый день. Меня зовут Ольга Анатольевна, я буду вашим лечащим врачом, а вместе со мной к вам пришли помощники, – сказала наставник и присела рядом с ним. Мы не рискнули поступить так же, поэтому стояли рядом и слушали диалог.
– Всем здрасьте, – апатично ответил больной.
– Если титульный лист истории болезни, который заботливо распечатали медсёстры, нас не обманывает, то вас зовут Евгений Алексеевич. Расскажите, Евгений Алексеевич, что привело вас к неврологу?
– Сознание теряю.
– Можно подробнее?
– Это можно… В голове становится плохо. Люди говорят, что сначала я вою как волк, а потом падаю на пол, машу руками и ногами. Когда в себя уже прихожу, чувствую, что мокрый внизу весь и щёки с языком болят ужасно. Но я всего этого не помню. Зато потом неловко становится, я всё-таки взрослый дядька.
Ольга Анатольевна вела опрос не меньше 15 минут: смотрела рефлексы, смотрела прошлые выписки. Анализ жалоб и проверка документации привели к постановке предварительного диагноза. Перед нами сидел эпилептик. Об окончательном диагнозе можно было судить только ближе к выписке, даже если в прошлых бумагах со всей уверенностью доктора ставили диагноз эпилепсии.
Мужчина оказался самым первым пациентом, в курации которого я принял косвенное участие вместе с наставником. Главным оружием в борьбе за постановку правильного диагноза было клиническое мышление врача.
Так прошёл мой первый день в качестве ординатора кафедры нервных болезней. День тяжёлый и насыщенный событиями.
VI
Последующие дни в ординатуре не сбавляли темпа. Наши пока ещё не окрепшие умы волочились следом за быстрым колесом науки.
Помимо меня и Николая, опыта у Ольги Анатольевны набирались ещё четыре ординатора второго года. В первый день знакомства с кафедрой застать ребят не получилось: они проходили практику в другой больнице. А когда вернулись – удалось узнать их имена и подружиться: Ангелина, Даша, Дима, Катя.
Рабочий день начинался с планёрного совещания в кабинете заведующего и с обхода палат. Лечащие врачи интересовались здоровьем пациентов и эффективностью лечения.
Если утром отделение жило тихой и размеренной жизнью, то с приходом обеда оживлялось – всё, как и говорил в первый день заведующий. Одни пациенты выписывались, другие поступали на их место. На ближайшие десять дней свободная койка в палате становилась для новеньких вторым домом.
Большинство пациентов оставляло приятное впечатление. Добродушность и простота помогали найти им общий язык с врачами, а это упрощало путь к постановке диагноза. С оставшейся частью пациентов договориться не получалось – ординаторы нарушали их душевный покой. Стоило нам войти в палату для сбора жалоб, как волны недоумения плыли по лбу больных. Не затем они поступили в престижную по статусу клинику при университете, чтобы лечиться у молодых врачей. Одна пожилая пациентка даже спрашивала: «Почему меня лечит не профессор?».
В ответ на такое смелое заявление, профессор кафедры в неформальной обстановке делился с нами историей:
На личном приёме в поликлинике он увидел у женщины проблему, с которой посоветовал разобраться в нашем отделении. Дело за малым – собрать документы и анализы для госпитализации. Довольная пациентка радостно говорила: «Как скажете, доктор, соберу! ВЫ будете контролировать моё лечение в отделении после госпитализации?».
«Второстепенная» роль ординатора позволяла отдельным пациентам вести себя недопустимо. Мужчина лет тридцати предложил мне однажды сходить за пиццей для него за чаевые. За всё время такой случай был единожды, возможно, пациент перепутал меня со студентом. А студенты, наоборот, отличались отзывчивостью и склонностью к «побегушкам».
Некоторые пациенты были фамильярны. Фамильярность сводилась к общению с молодым доктором в лучшем случае по имени, в худшем – на «ты». На первых порах мы и сами того желали. Дискомфортно было слышать в свой адрес величественное обращение по имени и отчеству. Вчерашние студенты, привыкшие к обывательскому отношению, на новом этапе врачебной жизни мы не хотели ничего менять.
В привычный расклад вмешивалось старшее поколение врачей, давая разумные наставления:
«Не допускайте, чтобы пациент общался с вами «на ты». Такое право есть только у вашего близкого окружения. Но даже с друзьями общайтесь при пациентах исключительно «на Вы».
Слова и фразы словно просеянная через сито мука откладывались в моей памяти, чтобы действовать впоследствии магическим образом. Переступая порог палаты очередного пациента, вместо «Здравствуйте, я ординатор Денис», я с напряжением в голосе произносил:
«Алексей Андреевич, добрый день. Я Денис Вячеславович. Вместе с лечащим врачом будем заниматься вашим лечением».
Наставления докторов не ограничивались правилами субординации. На основании собственного опыта каждый врач рассказывал другие тонкости работы с пациентами.
Одна из докторов учила нас быть щедрыми: «Не бойтесь делиться знаниями и умениями с коллегами. Пациентов больше, чем вам кажется – хватит на всех. Своё не уп?стите, если действительно голова работает как надо».
До поступления в ординатуру я прочитал учебник по неврологии. Учёный рекомендовал с осторожностью прислушиваться к чужому мнению. «Врач ни в коем случае не должен сбиваться с верности своих суждений. Обязан проверять слова авторитета на личном опыте, если ошибка в диагнозе не будет стоить жизни пациенту» – так звучал основной посыл.
В качестве примера автор учебника приводил случай времён окончания Первой мировой войны.
Во главе истории – седовласый профессор, который в окружении учеников входил в палату к больному при лазарете. Картина приветствия пациента сменялась его осмотром.
С живым азартом в глазах опытный невропатолог проверял зрачковые реакции. Для начала заставлял пациента подойти к окну, где под воздействием яркого света его зрачок должен был сужаться. Потом просил пациента отойти от окна и сесть поближе. В это время морщинистой ладонью профессор по очереди прикрывал глаза пациента. Сквозь щёлочку пальцев рук в полутьме зрачок должен был расширяться.
– Все узрели как работает видимая нам часть дуги зрачкового рефлекса? – обращался он к покорным ученикам.
