скачать книгу бесплатно
Противостояние Предназначению
Дэн Викторс
Летописи миров – масштабный фэнтезийный цикл, как обычно, посвященный борьбе Тьмы и Света. Вас ожидают могучие герои, великие маги и божественные сущности, которые руками смертных решают свои конфликты. "Противостояние предназначению" продолжает начатую историю. В центре повествования некий паренек, от непростой судьбы с душевных метаний которого зависит противостояние Света и Тьмы. Ведь ему, ничем не примечательному охотнику на адских тварей, суждено стать важной фигурой в этой войне.
Пролог
За окнами стоял самый разгар погожего дна середины весны. Солнце швыряло копья своих лучей в витражи храма, однако они умирали, не достигая алькова, где, в дыму курильниц, сидела, скрестив ноги, женщина с наброшенным на лицо покрывалом.
В самом зале, тоже полутемном и почему-то холодном как склеп, кто-то шевельнулся, передвинулся на пятнышко теплого света. Хрустнули расправляемые суставы.
–Я не уверен, что она войдет в транс, – пробормотал тот, который двигался, солнечная стрела заиграла на рукоятях торчащих из-под черного плаща золотых сабель, – Смирись, Исмен, мы теряем время.
–Согласен с Лаэрдинном, – ответил от колонны совсем еще юноша на вид в белой тунике, отчаянно сдерживающийся, чтобы не закашляться от тяжело пахнущих дымов, застилавших, как туман, все внутреннее пространство храма.
Третий остался стоять, как статуя, перед ступенями в альков, лишь пальцы сильнее стиснули эфес меча на бедре.
–Я знаю, что делаю. Сивилла даст пророчество. Понимаю, срубить голову бешеному мармедону и швырнуть молнию в кракена гораздо легче и приятнее. Наберитесь терпения, братья.
–Терпения, – фыркнул Лаэрдинн, – Уж Миттео со товарищи явно не сидят без дела, а выдумывают новую интригу. А Элозар опять двинул армии на очередной беззащитный мир. Ты как знаешь, Исмен, а я отправляюсь махать мечом.
Тот, кого называли Лаэрдинном, развернулся, красиво взмахнув накидкой, и направился к чернеющему выходу из храма. Сивилла, про которую все уже успели позабыть, вдруг выпростала руки из широких рукавов грубой власяницы и возопила что-то непонятное. Исмен взбежал по ступенькам и наклонился к самому рту женщины, чтоб, не приведи Свет, не пропустить ни одного слова. Юноша поудобнее подпер колонну – он-то знал, что пророчицы болтают, как заведенные и ожидание конца может изрядно затянуться. Лаэрдинн же просто обернулся.
–Я Вижу! – закричала сивилла, явно оглушив Исмена, – Плывет мой разум по волнам грядущего, словно утлый челн. Он бороздит мутные воды того, что будет и того, что может случиться, равно как и того, что не случится никогда…
–Началось в деревне утро, – прошептал юноша, однако Исмен услышал и рыкнул в ответ:
–Ариэль, заткнись!
–…Аааа, я зрю. Инквизиторы собрались вокруг тела моего. Ждут они слов о грядущей войне. О боях Света и Тьмы, и желают знать Инквизиторы, на какую сторону им скажет встать Творец. Светом и Тьмой клянусь, внимайте мне, и не говорите, будто не слышали.
Покрывало упало с лица пророчицы. Прямо в лицо Исмена, вздрогнувшего от такого зрелища, глянули заросшие глазницы, покрытые уродливыми шрамами. Лаэрдинн сглотнул, как похожа стала неизвестная женщина, нет, даже девушка, на некую оставленную далеко-далеко эльфийку…
–Ты, полуэльф-воитель, что замыкаешь братство Инквизиторов, – высохший палец с длинным ногтем безошибочно указал на Лаэрдинна, – Слушай. Потомок ученика некого человека магией владеющего, которого ты приветил и другом назвал, что жизнью рисковал не раз ради тебя, равно как и ты ради него. Потомок его придет в иные миры, ибо такова награда его отца…
–Ардалисс, ученик Шакура, – прокомментировал тихо полуэльф, – Он сумел пробить завесу и выйти в межпространство. Творец наградил его за спасение моей Родины. Но почему сивилла говорит об этом, это же случилось лет пятьдесят назад.
–Потомок потомка этого человека встанет на распутье. Он родится таким же, как и ты, скитающимся по путям, колышащимся под ветром Тьмы и ветром Света, ровно молодое древо, но будет он творить добрые дела. Но Судьба толкнет его на другую сторону. Дороги Тьмы откроются ему. И встанет он в ряд с Владыкой Теней, и гордо вскинет голову, и поднимет он меч на тех, кого называл братьями своими. И станут вдвоем они ужаснее Трех, что в замке своем заточены, и падет пред ними Пирамида. Но коль не сойдет он со Светлого пути, быть вам в ряду Тьмы и вести ее полки на поле смертное. И тебе, полуэльф-воитель, что дракона погубил, рука об руку с врагом заклятым биться начертано.
–Щас, да кто кого прирежет раньше, Элозар меня, или я его.
–Уходим, нам больше ничего не надо знать, – проговорил Исмен. Все трое исчезли, оставив после себя только следы на вековой пыли, покрывающей пол храма. А сивилла, затряслась в трансе, из носа и ушей ее потекла кровь и уже секунду спустя девушка была мертва.
Часть 1: Распутье
1
Несмотря на погожий теплый день, обитатели деревни не спешили покидать домов. Изредка только какая-нибудь детская мордашка мелькала в дверях, но испугано убиралась прочь, стоило пришельцу посмотреть туда. Шэйрад привык. Страх был его проклятьем, но одновременно и свидетельствовал о его репутации. Чем больше тебя боятся, тем лучше ты делаешь свою работу.
К несчастью, оборотням, вампирам, гулям, мантикорам, василискам и прочим тварям страх свойственен не был.
Шэйрад остановил коня перед преградившей дорогу местной милицией – горсткой тех же мужиков, которым выдали копья и кустарные, бездарно выкованные палаши. Было видно, что каждый из ополченцев просто-таки сгорает от желания оказаться как можно дальше от этого парня, одетого в кожаную куртку с торчащими наружу шипами, за спиной которого болтается чуть длинноватый для него полуторный меч с горящим в эфесе сапфиром. На ведомого в поводу ослика селяне вообще старались не смотреть. Некоторый опыт общения с угрюмым (а каким еще прикажете быть при такой профессии?) молодым человеком подсказывал – на спине ослика под толстой попоной не скрывается ничего хорошего. Очередное чудище, смотреть на которое – лишь желудок портить.
Сквозь отряд милиции протиснулся старейшина. Этот, в отличие от подчиненных, листом на ветру не трясся, хоть и смотрел исключительно под ноги каурой лошадке.
–С чем пожаловали, мэтр Шэйрад? Удачно ли было ваше путешествие?
Шэйрад выдержал театральную паузу, заставляя старосту понервничать, а ополченцев – основательно пропотеть.
–Мантикора, – проговорил наконец парень, прищурив глаза и постаравшись как можно циничнее ухмыльнуться, хотя недавнее свидание с полульвом-полускорпионом, в добавок наделенном крыльями к смеху не располагало, да и ребра еще болели (надо бы проверить, не приведи Тьма, переломала тварь кости!)
–Баттюшки. Ментихора. Творец защити…
–Творец как не знаю, а я защитил. В миле от плетней была. Так что, староста, раскошеливайся. Не то сам знаешь, – юноша выразительно потянулся к завязкам, стягивающим попону. Этот трюк он усвоил: в этой деревушке староста был на редкость жаден, поэтому Шэйрад старался всеми силами показать, что трофеи его живы-живехоньки. Для этого даже пришлось как-то тащить действительно живого арахна и отпускать его при всем честном народе, но блеф того стоил. Староста обозленного арахна помнил. И потянулся за мошной с золотыми, неровно обрезанными кругляшками. Шэйрад же демонстративно спешился, не спеша обнажил меч, давая зрителям из числа милиции и припавших к окнам селян получше рассмотреть клинок, и ткнул в и без того мертвую мантикору. Завязки, повинуясь безмолвному движению пальцев, распустились, и труп упал в пыль.
–Триста, – объявил Шэйрад, садясь на коня, – плюс обед, ужин, ночь в трактире и овес для лошади и осла.
Получив деньги, молодой человек направил коня к единственной в деревне корчме, где собралась добрая половина местных мужиков. Он ехал по улице, и все уступали дорогу, прижимались к стенам домов, падали в кучи нечистот, лишь бы держаться подальше от жуткого ворлока. Все, кроме маленькой девочки лет девяти-десяти. Она смело вышла на дорогу, протягивая ворлоку прошлогоднее яблоко, сохранившееся в леднике. С Шэйрада слетела маска холодного профессионала. Он протянул руку навстречу девочки. Еще чуть-чуть, и их пальцы встретились бы, но кто-то, видно, мать ребенка, схватила ее за подол и рванула к себе. Ничего, решил Шэйрад, пара материнских тумаков еще никого не убила, ведь не забьет же мать свое дитя до смерти.
В таверне, как всегда, никто не двинулся с места, чтобы уступить юноше место. Его лишь одарили испуганными взглядами, а корчмарь поспешил услать на кухню пригожих дочек, а к клиенту отправил служанку пострашней. Шэйрад высмотрел себе единственное свободное место за столом рядом с женщиной лет тридцати пяти, тоже пришедшей в деревню. Она сама показала на свободное место рядом с собой. Нехотя, Шэйрад сел.
–Только не надо снова начинать про грех убийства и прочую вашу друидскую муть, – предупредил он.
–Зато друидскую муть привечают везде, ворлок, а твое душегубство почитай и нигде. Кого изничтожил на сей раз?
–Мантикору. Скажешь, безобидное животное, редкий вид, интересная, как оно, тудация…
–Мутация, ворлок, мутация. Весь ум в меч вышел. Госпожа Тириэль учила…
–Я в курсе, чему учила эта эльфка, – рявкнул вдруг Шэйрад, – Из-за ее бреда моя работа упала в цене. Раньше друиды хотя бы держали свой язык за зубами, касательно монстров, а с приходом эльфки заговорили, мол, само уйдет, только прикормите малость мясцом бараньим. А я с голодухи пухни!
–Прости.
Повисла неприятная пауза, прерываемая только звуком опускающейся в суп ложки. Наконец, когда Шэйрад расправился с супом и приступил к баранине с картошкой, друидка спросила:
–Куда ты собираешься идти?
–Не важно. Дорог много, и на каждой я найду себе хлеб и ночлег.
Снова помолчали. На этот раз молчание вновь нарушила женщина:
–Я хотела спросить, почему ты перестал учиться врачеванию и занялся…этим?
Шэйрад отложил ложку и посмотрел на нее.
–Я узнал, что хотел, поэтому и ушел. Мой дед боролся с нечистью. Ну, в каком-то смысле, отец вообще сбежал в Вольную роту, с которой маршировал почти десяток лет, пока не открыл в себе Силу. У меня не было выхода. Вот так я и стал ворлоком, воином-колдуном, убийцей чудовищ и пугалом для детишек. Давай прекратим об этом.
2
Едва рассвет робко озолотил покатые дерновые крыши, ворлок был уже в седле. Конь и осел бодро трусили по первой попавшейся тропке – так Шэйрад обычно выбирал направление. Сам всадник примечал каждую мелочь, свидетельствовавшую бы о его нужности в округе. Пока таковых не обнаруживалось. Разве что в развалинах хибары уже умершего отшельника притаилась парочка разбойников. Но с людьми Шэйрад связываться не стал – не его это дело. Лишь бросил пару отводящих глаз заклинаний, чтоб не вводить честных разбойников в соблазн и, соответственно, избавить себя от необходимости убивать бедолаг.
На второй день показались поля – верный признак того, что рядом люди. А то, что поля были в крайне запущенном состоянии (даже далекому от сельского хозяйства ворлоку это было понятно) говорило о том, что голодным в эту ночь спать не придется.
И действительно. Не успела кавалькада из кобылы и осла зайти за плетень, навстречу выбежали местные старейшины – седые старик, метущие бородами землю. Шэйрад остановился. Ждал. Старейшины тоже ждали. И оценивали. Ворлок – враз видать. Но молодой, едва двадцатую весну видит. Да и меч у него явно с чужого плеча, иначе не болтался бы за спиной, а висел, как положено. Но бывалый – он, все лицо изрезано застарелыми шрамами, скрыть которые полностью не по силам никакой магии. С другой стороны, на вид ничего особенного – худощавый подросток, пытающийся выглядеть старше и злее. Но выбора не предоставлялось. Скрепя сердце, самый старый заговорил:
–Привет наш тебе, ворлок. Не согласишься ли избавить нашу деревню от напасти? – ответа не последовало, и староста продолжил, – За достойную плату, разумеется.
–Кто? – как можно резче и холоднее произнес молодой ворлок.
–Вампир, ваша милость, вон там засел, извел, совсем житья нет. Пойдут человеки за хворостом, али по грибы-ягоды, и почитай что и нету его. Только кузнец наш вернулся. Да и то еле жив.
–Тысяча.
–Да помилуй, ворлок…
–Тысяча, – повторил Шэйрад и тронул коня. Видя, что помощник вот-вот уйдет, староста стал сговорчивее.
–Сперва мне надо видеть вашего кузнеца.
Шэйрада проводили в хижину, где под тремя одеялами, испачканными кровью, дрожал могучий мужчина. Ворлока враз бросило в пот от стоявшей жары – вовсю пылала печь, несмотря на теплую погоду на улице.
Шэйрад откинул одеяло: весь бок мужчины был сплошным куском мяса. Но это мало заинтересовало молодого человека. Внимательно он осмотрел шею человека, где проходят кровеносные сосуды, не найдя там ничего, вытащил спрятанные под одеялом руки кузнеца. Левая была перевязана у запястья. Недолго думая, Шэйрад размотал повязку.
–Он умрет к ночи, – вынес он приговор. Дородная баба, очевидно, жена кузнеца, взвизгнула:
–Как же ж так, сударь, бок-то почти не кровит уже. А шкура-то заживет.
–Он умрет к ночи, – повторил Шэйрад, ткнув пальцем в две почти незаметные точки на запястье кузнеца, – От этого. И станет вампиром, рабом того, который в лесу.
–Сударь ворлок, – вмешался староста, – Что-то сделать можно.
Шэйрад выразительно показа на свой меч. Баба опять взвизгнула, старик кивком выразил согласие. Ворлок бережно вытащил меч из ножен, перевернул его острием вниз и сказал кузнецу:
–Ты сам понимаешь. Это – меньшее зло, – умирающий тоже кивнул, хоть из глаз его и брызнули слезы.
Баба и старик зажмурились. Услышали звук пронзающей плоть стали и непонятную фразу ворлока:
– Exzortsio.
***
Ближе к полуночи Шэйрад выехал туда, где, по слова старосты, прятался вампир. Страхи ночного леса его не пугали, лишь чуточку нервировали. Намного логичнее было бы пойти туда днем, когда вампир спит или, по крайней мере, ослаблен. Но терять время на рысканье вокруг деревни Шэйрад не хотел.
Он выбрал симпатичное место, привязал кобылу к дереву и запалил костерок. Сам присел спиной к стволу, положив поперек колен обнаженный меч. Оставалось только ждать. Под пофыркивание лошади и треск сучьев в костре Шэйрад стал клевать носом. Но едва услышал легкий шажок по густой траве, который не различило бы ни одно человеческое ухо, вскочил с мечом в руке. Сзади что-то дернулось, клинок со свистом рассек воздух, но впустую. Ворлока бросило на могучий ствол дерева, рука сдавила горло, в нос ударил смрад застаревшей крови. Перед юношей стоял мужчина в слишком дорогой для селянина одежде. Пухлая сума у пояса выдавала купца. Однако из-под верхней губы торчали клыки, еще короткие и не особо острые, но опасные. Вампир был моложе даже Шэйрада. В смысле, как вампир.
–Immovabillium totalus, – бросил прижатый к дереву ворлок, особым образом складывая пальцы. Почти человеческие клыки замерли, вампир зашипел, борясь с заклятьем, но его сил явно не хватало.
–Попался, кровопийца, – довольно сообщил Шэйрад, не спеша отыскивая отлетевший в сторону меч, – Теперь немного поиграем. А, вот и он. Что ж, ничего личного.
Все еще обездвиженный заклятьем вампир глухо зарычал. Никуда не торопясь, Шэйрад примерился и рубанул по нечисти. Рана прошла от левого плеча, до правого бедра. Зачарованный клинок убил вампира. Ворлок отрубил утратившую человеческие черты голову – это доказательство сделанной работы – навалил на труп заранее собранного хвороста (магии он не сильно доверял, понимая, что ворлокам удаются лишь несложные заклинания, да и то не в полную силу, если не накачаться предварительно одурманивающими разум зельями), сложил пальцы в Символ Огня, и приказал:
–Flammale.
Веселые ярко-оранжевые язычки охватили останки вампира. Ворлок дождался, пока страшный костер прогорит, выкопал небольшую ямку и ссыпал в нее пепел, снабдив очередным заклинанием-экзорсизмом.
3
Утро застало Шэйрада разбогатевшим на тысячу монет и насытившимся в местном трактире, но к тому моменту, когда солнце показало теплую улыбку, он был уже в дороге.
Нос ворлока щекотал запах палов, оживающих после зимней спячки деревьев, пускающих свои соки, и тот неуловимый и необъяснимый аромат, что растекается в воздухе, лишь когда приходит весна.
Работу он отыскал довольно быстро. Стоило только свернуть с наезженной дороги. Шэйрад натолкнулся на старый, давно покинутый погост с разрытыми могилами. Даже не слезая с лошади, ворлок определил, что могилы словно взорвались изнутри. Да и эфир еще таил отзвуки колдовских формул, произносимых здесь. Некромантия. Кто-то баловался с самым черным и мерзким знанием. По-хорошему, юноше стоило набросить на кладбищенскую ограду все доступные ему охранные и запирающие заклятья и нестись куда-нибудь, где есть шанс встретиться с другим некромантом, использующим Темное искусство во имя целей Света. Но развороченных могил было всего три. С тремя восставшими от вечного сна мертвяками и их хозяином ворлок был в состоянии управиться лично. Правда, другие надгробья вызывали подозрения, но критической ситуация не была. Неумелые чары неведомого некроманта лишь потревожили сон хозяев могил, но не прервали его.
–Что ж, – сказал молодой ворлок коню, – придется нам с тобой тут задержаться и сделать кое-какую работу. Интересно только, кто мне за нее заплатит.
Шэйрад распаковал вьюк, притороченный за седлом, повытаскивал на свет склянки с матовыми эликсирами, травы и разнообразные, и порой не особо приятные предметы ритуальной магии.
–Не стоит беспокоиться, ворлок, – произнес кто-то из-за спины, – Я управлюсь быстрее тебя.
Неизвестный, старательно прятавший лицо, воздел высоко к небу оструганную палку, изображавшую магический посох. Шэйрад обратил внимание, что кожа на руках неизвестного была человеческой, но лишенной каких-либо возрастных дефектов. Значит, маг-самоучка (а кто еще мог бродить с самодельным посохом?) был молод. Тот выкрикнул формулу, почему-то ускользнувшую от чуткого слуха ворлока, и направил палку на одну из могил, затем повторил операцию второй и третий раз.
–Ты некромант, – догадался Шэйрад.
–Да, только не спрашивай мой диплом.
–Твоя работа?
–Признаюсь честно, моя. Тише, ворлок, не надо хвататься за меч. В мире, да будет тебе известно, не все делится только на черное и белое. Я выполняю свое предназначение. Не моя вина, что я родился с Силой, дающей мне власть над мертвяками. И я лишь учусь контролировать эту Силу.
–Ты вредишь людям.
–Тебе-то какое дело? Тебе же не заплатили. Да, мои зомби задрали и слопали парочку селян, но…как бы тебе объяснить, волки убивают слабых животных, отбившихся от стада и не способных убежать. Так и они, убили слабых.
–На что ты собираешься употребить свою силу, когда научишься ее контролировать? – спросил Шэйрад, решая про себя дилемму, сводящуюся к простым словам: убить – не убить.
Некромант-самоучка замялся на мгновение, тяжело оперся на свою палку.
–Знаешь, ворлок, я не знаю. Может, буду ходить по кладбищам и упокаивать неспокойные погосты, может – подниму сотню-другую мертвяков и отвоюю себе спокойных уголок.
Этих слов для Шэйрада было достаточно. Он одним движением достал меч и бросился на колдуна, но расстояние было слишком велико – тот успел увернуться и крикнуть, наставив палку на ближайшую к ворлоку могилу:
–Rizio corpum!
Высунувшаяся из-под земли рука схватила ворлока за щиколотку. Тот упал. Сзади брызнул фонтан земли, пробитой поднимающимся трупом. Шэйрад сложил пальцы в «козу» и бросил:
–Explosio!
Живой труп словно взорвался изнутри, обдав юного ворлока столбом гнили и вековой пыли. Но некромант успел поднять еще одного, который теперь медленно, как все зомби, шагал, вытянув сухие костистые руки. В дело вступил зачарованный меч Шэйрада – знаменитая Рубила, передававшаяся в его семье от отца к сыну уже три поколения. Сдобренная наговорами сталь отсекла мертвяку кисть, затем голову и третьим взмахом развалила торс надвое. Некромант снова нацелил свою палку на очередную могилу, но ворлок помешал ему, сложив пальцы в символ Пламени и приказав: «Flammale».
Импровизированный посох колдуна загорелся, как самая обыкновенная палка (коей он, собственно, и являлся). Тот не успел отреагировать, а ворлок уже мягко, по-кошачьи шагнул к нему. Шаг левой, полуповорот, клинок взлетает вверх, разворот, и лезвие меча, с визгом рассекая воздух, вгрызается в мягкую податливую человеческую плоть.
