скачать книгу бесплатно
– Именно… кто-то, кто бы взял на себя труд готовить… всего-то для четырех человек… из наших продуктов. Или, если будет нужда докупать что-то, то само собой за отдельную плату…
– И сколько предлагаете?
Тетушка глядела на Акима Анисимовича преласково.
А у меня зачесались плечи. И… и она же не собирается?
– Так… две тысячи в день? – сказал вдруг некромант. – Верно, Аким Анисимович? Тогда получится как раз по средней заработной в пересчете на месяц если.
Аким Анисимович явно хотел возмутиться, ибо где это видно, чтобы какой-то кухарке платили этакие деньжищи. Но глянул на Верещагину, на Николаева, на… всех. И кивнул.
– Само собой…
А плечи зачесались сильнее. Просто-таки засвербели со страшною силой, предупреждая, что вот-вот случится что-то этакое, непоправимое.
Васятка и тот дышать перестал.
– В таком случае…
– Надеюсь, ваша родственница не откажется, – перебил тетушку некромант и для верности ткнул в меня пальцем. – Как понимаю, ей все равно заняться нечем…
От возмущения рот у меня открылся.
И закрылся.
Из горла вырвался сдавленный сип, а Аким Анисимович радостно хлопнул в ладоши:
– Вот и замечательно! Вот и чудесно…
Глава 10 Рассказывающая о делах минувших
Редкие сволочи встречаются особенно часто.
Жизненное наблюдение
Мы сидели над обрывом. В общем, обрыв был так себе, метра на полтора берег возвышался над черною водой. Из земляной стены торчали корни, а ветви старой ивы склонились к самой воде, и в них-то пряталась веревка с палкою, которую использовала местная ребятня, чтобы в воду сигать.
Правда, время было поздним, а потому берег пустовал.
– И тетка согласилась? – переспросила Ксюха.
– А то… – я вздохнула.
– А ты?
– И я согласилась. Куда деваться-то… деньги, как ни крути, нужны. А я даже в Москве меньше зарабатывала, когда в ресторане подвизалась.
Я замолчала. Не то чтобы тайной была та моя жизнь, которая настоящая, а не в письмах. Нет. Скорее уж… не к слову пришлось.
Я не спрашивала Ксюху.
Она не задавала вопросов мне. И как-то вот получалось сделать вид, что ничего-то и не было, вообще, что вот мы просто стали немного старше и только-то.
Это ведь не ложь!
– Официанткой?
– Сперва. А потом на кухню перевели. Даже получилось повару помогать, – призналась я и обняла себя. От жалости. И еще от обиды, правда, на кого именно обижаться – на Верещагину, тетку, некроманта или судьбу в целом, я не могла определиться. – Мне даже остаться предлагали.
– И чего?
– Поняла, что не потяну. То есть, потяну, конечно, но… с общаги попрут, стало быть, нужно будет жилье искать. Снять, даже если не комнату, а койку в каком-нибудь клоповнике, уже надо десятку из зарплаты положить. Потом на проезд, на питание, а всего на руки получала тридцатник, редко больше… и дальше-то что?
Я озвучила именно то, что пугало меня, пожалуй, больше всего.
– Допустим… допустим, через лет пять я бы и до су-шефа поднялась бы, но… ресторанчик не сказать, чтобы высокой кухни. Там скорее семейный, а стало быть, как бы я из шкуры ни лезла, все одно высоко подняться не позволят. Поставят шефом кого из родни, благо, там её хватало… в другой идти? То же самое… нет, можно было бы жить мечтой, но…
– Хрена с два, – сказала Ксюха и, подняв мелкий камушек, кинула в воду. Тот ушел без звука и плеска. – Я вот… пожила мечтой.
– И как? – Лика интересовалась вяло, больше для порядка. Она была какой-то непривычно тихой и подавленной даже.
– Как тебе сказать… дура. Все мы тут… – Ксюха махнула рукой. – Стало быть, ты в кухарки…
– В кухарки. Почти по профилю… – я усмехнулась. А ведь даже в трудовой написано, что я работала помощником повара. Трудовую пришлось отдать Акиму Анисимовичу, хотя он не слишком-то горел желанием, но некромант уж рогом уперся.
Мол, надо официально оформить, а то ведь оно по-всякому бывает. Скажем, сегодня деньги есть, а завтра вдруг да закончатся? Поэтому только срочный трудовой договор, который подписали тут же, ибо типовые бланки в памяти ноута хранились, а цифровой центр уже установили…
– Ничего, – я попыталась успокоить сама себя. – Я ведь взрослая. Всего ведь на месяц… да и сложностей быть не должно. Пойду. Поготовлю… потом они уедут, а я останусь. Зато Васятку в школу соберем. Он из всего-то повырастал! Да и одежда горит, что…
Махнула рукой и замолчала, уговаривая себя, что все-то так. Я ведь, в конце концов, здоровая девица, которой давно бы жить своим домом, а у тетки на шее сижу. И что травы собираю, так она с ними сама бы управилась.
И вообще…
– Дело ведь не в том, что работать надо, – Линка прищурилась. – Рассказывай уже.
И Ксюха кивнула.
А я…
Рассказать… чтобы оно так просто было, взять и рассказать. И да, не в работе дело, случалось мне работать по-всякому. Работы как раз я не боюсь.
А чего боюсь?
Кого?
– Я… я ведь поступила тоже сама. И на бюджет. Стипендию положили, но не сказать, чтобы большую. Прожить на неё затруднительно. А у тетки брать…
– Совесть не позволяет, – договорила за меня Линка.
– Ага, – Ксюха тоже подала голос. – Я петь пошла… в кабак один. Папенька до сих пор не знает. И не должен. У него нервы слабые.
Мы кивнули.
Если Берендей Береславович и узнает об этом факте Ксюхиной биографии, то не от нас.
– Место еще такое… там стриптиз танцевали, а я, стало быть, между номерами выступала. Они пытались приличными казаться, вот певиц и держали. Но тоже наслушалась всякого. Потом уж куда получше переманили, без стриптиза, да все одно…
Она махнула рукой.
– А я в официантки сунулась, когда поняла, что не проживу на стипендию. Повезло… ресторан и вправду, может, и не самый известный, но неплохой. И хозяева… очень переживали за меня. Сказали, что если надумаю возвращаться, то рады будут, – почему-то на душе вдруг потеплело. Хотя, казалось бы, какое мне дело, если возвращаться я не собираюсь? – Работать пошла… а там смены… вот и стала пропускать занятия. Когда отрабатывала, когда договаривалась. Преподаватели в целом люди неплохие. Относились с пониманием. Лекции брала, учила, только… все одно через пень-колоду получалось.
Девчонки кивнули.
– Потом уже, курса с третьего, все немного выправилось. Теории стало меньше, практики больше, а с ней мне всегда было просто.
И снова кивнули.
– Так и домучилась до пятого. Диплом делала… и хороший был диплом. Настоящий. Я ведь… тетка травы присылала, а я исследовала накопление силы в зависимости от фазы роста, от внешних факторов. И сама собирала тоже. И… и хороший диплом был.
На глаза навернулись слезы.
– Настолько хороший, что на предзащите вдруг оказалось, что это не мой диплом.
– Как не твой? – Линка приоткрыла левый глаз.
– А вот так… точнее, мой – у меня, но точно такой же у Верещагиной Ольги.
– Ох… – Ксюха добавила пару слов покрепче, наверное, в кабаке услышанных, ибо сама была девицей приличной.
– Я вот и ох… нула, – сказала я, почесав переносицу. – Оказалось вдруг, что темы у нас очень уж сходные, точнее, у неё моя, а у меня другая, похожая. Знаешь, так хитро сформулировано, что даже и не поймешь сперва, о чем речь вообще. На предзащите все наши сидели. И сделали вид, будто так все и должно.
Ксюха хмыкнула.
– Я пошла к своему руководителю, – я вытерла влажные ладони о штаны. – Задала вопрос, как же оно так. А он уверил, что не стоит переживать, что у Верещагиной родственники. И если я проявлю толику понимания, гибкости…
При этих словах меня просто перекривило.
– …то и защита пройдет отлично. И после неё мне помогут, скажем, в аспирантуру поступить. Тема-то у меня интересная, нужная, актуальная. А Верещагина…
Ксюха выразилась определенно. И я с ней согласилась.
Стерва она.
Мягко говоря.
Но тогда… тогда я позволила себя уговорить.
– А на защите… на защиту вдруг явился представитель малого императорского Совета, – я поежилась, вспоминая о человеке, взгляд которого заставлял цепенеть и напрочь отбивал саму способность говорить. – И он не просто слушал. Он… понимал.
А потом задавал вопросы.
Правда, совсем даже не мне.
– Меня обвинили в краже дипломной работы.
– Тебя? – глаза Линки полыхнули зеленью.
– Меня. А кого еще? Верещагина выступала бодро, говорила красиво… а я вот растерялась. Да и вообще… она умница и отличница. Шла на золотой диплом. Я же… и пропуски, и успеваемость кривая. Вдруг все припомнили, с первого курса. Вроде бы как жалели несчастную.
Я обняла себя. И Ксюха тоже обняла меня. А Линка погладила плечо.
– Ты хоть пыталась обжаловать?
– Хотела, но мой научный руководитель вдруг взял да признался, что помогал мне фальсифицировать данные, а мои записи исчезли, как и черновики, и вообще… адвокаты появились. Не у меня. У Верещагиной. И еще университетские. Мне грозили не просто отчислением. Расследованием. Но Верещагины щедро предложили не поднимать скандал, если я возьму и тихо уеду.
– И ты уехала.
– А что мне было делать? – я стиснула кулаки. – Я… мне сказали, что лет через пару я смогу вернуться, защититься. По смежной специальности. Но если вздумаю мешаться, обвинения выдвинут. А это… это… меня бы просто посадили.
В груди заломило.
И я закрыла глаза, пытаясь успокоиться, смириться с этой вот болью.
– А еще Синюхин…
– Это кто?
– Любовь, – пояснила за меня Ксюха. – Правильно?
Я кивнула.
– Большая? – Линка ущипнула меня за бок. – Рассказывай давай… что там за любовь.
– Большая… так казалось, а вообще, наверное, обыкновенная. Как у всех. Мы на первом курсе познакомились. Потом встречаться начали. Он умный. И одаренный… на факультете теоретической магии. Там вечно недобор, потому что силы не нужны, а вот мозги так очень.
Мозги у Синюхина имелись.
А еще печальный взгляд карих глаз. Некоторая, казавшаяся донельзя милой, рассеянность. И в целом общая неприкаянность, за которой виделся мне призрак гения.
– Его сразу заметили… уже на втором курсе именную стипендию положили. А на четвертом взяли в проект. К пятому было понятно, что одно место в аспирантуре – за Синюхиным. И вообще карьеру сделает. Хорошую. Мы… мы думали пожениться. То есть, как я теперь понимаю, я думала, что мы поженимся.
Признаваться в собственной глупости не хотелось, но если уже кому и рассказывать правду, то девчонкам. Даром, что слушают внимательно. Линка вон опять травинку грызет. Была за ней привычка в минуты вящей задумчивости грызть, что под руку попадется.
– Теперь понимаю, что со мной ему просто удобно было. Я же о нем заботилась. Конечно, как можно не заботится о том, кого любишь? Готовить. Стирать. Убирать. Следить, чтобы он не забыл о каком-нибудь семинаре… или поесть, потому что в очередной раз увлекся. Чистить костюмы, подбирать галстуки…
Я сжала кулаки.
– И носки, – тихо добавила Ксюха. – Вечно они теряются. Парные.
