скачать книгу бесплатно
Как она рванула, как вцепилась мне в руку! Думал, что сломает. Глаза дикие, но мысль есть. И даже бьет ключом.
– Ты обалдел? – зашипела гадюкой. – Отказываться? Ты идиот, что ли?
– Ну, так а что делать?
– Это миллион, ты соображаешь? Да на такие деньги мы… Да мы и во Францию, и в Италию съездим, и мне машинку купим. Да мы…
– Ну, так эти деньги еще получить надо, – намекнул я деликатно. – А для этого у нас основного участника пока нет.
Маринка давай ржать. По комнате заметалась, руками машет, кричит «Миллион! Миллион!» Остановилась, ко мне бросилась:
– В жопу поездки и машины. Мы эту квартиру продадим, а возьмем трешку, в новом районе.
– Да погоди ты со всем этим, – попытался я. – Ты ничего не забыла?
– Ты про Аньку-то? – она реально удивилась.
– Да, про нее! Вот представь себе, без нее не будет ничего.
Маринка только фыркнула и побежала свой телефон в спальне искать. Слышу, звонит уже, договаривается, чтобы пришла к нам вечером. Что-то меня как-то покоробило ее отношение к вопросу. Я ей это и высказал. Маринка даже удивилась:
– Ты о чем вообще?
– Да ты уж как-то шустро переобулась, прямо в воздухе, – предъявил я претензии. – То ужас-кошмар, а теперь ура-ура! Я от такого напрягся.
– Да брось, ты о чем? Это же миллион! Мы по копейке откладываем, а тут шанс разом такую сумму загрести. Это ж такие возможности!
– И тебя не смущает вид работ?
– Нисколько.
Тут она малость успокоилась и заговорила по-другому:
– Нет, конечно, это все неправильно. Вроде проституции. Но ты сам подумай: Аня ведь не на панель пойдет по сто мужиков за ночь обслуживать. А один раз, в нормальной обстановке, безопасно, со своим мужем…
– С кем? – не понял я.
– Ну, с Валеркой. Ты же сам сказал, что нужен будет артист? Так вот Валерка и сможет. Нет, конечно, будет неудобно и все такое, но за два миллиона немного и потерпят.
– Марин, погоди! – я даже головой затряс. – Ты знаешь, Валерка на Германа вообще не похож. Валерик – двухметровый скелет, а Герман совсем наоборот. Так что вариант потрахаться с собственным мужем и получить баблища не прокатит.
Маринка тормознула, села, задумалась.
– Да? А может как-нибудь видео обработаем? И станет похоже?
– Марина, не гони херни! – я уж злиться начал. – Или нормально давай думать, или я сразу откажусь. Детский сад разводить еще!
– Да-да, нормально… Слушай! – оживилась жена. – А давай снимем Аню на зеленом фоне отдельно, ну как ты для костюмов накладных делаешь? И артиста отдельно, а? А потом все наложим, и получится супер.
И визжит от радости. Цирк какой-то!
– У меня есть еще лучше предложение, – с таким же идиотским видом заговорил я. – Мы скажем, что все сделали, а когда он придет за флешкой, так мы ему кирпичом по башне ебнем, бабки заберем, тачку тоже и свалим. Как идея?
– Ты что, серьезно? – вытаращилась. – Или прикалываешься?
– Марина, это ты, блядь, прикалываешься! Ты предлагаешь серьезному человеку туфту впарить. Мы или обсуждаем все серьезно, или пошло оно все на хрен сразу и в полный рост. Тут можно не просто без денег, а вообще без головы остаться, если всякие разводы планировать.
Маринка минут пять сидела, молчала, потом на кухню пошла, чайник поставила. Приносит кофе, две чашки. Сидим, пьем, думаем, молчим. Что за долбанутость на нее нашла, я никак понять не могу.
– Короче, так, – начала она где-то на середине кружки. – Давай серьезно. Мы вообще сумеем снять то, что ему надо?
– Технически – да. Все, что от нас зависит.
– И снимать надо будет по-настоящему?
– Марина, да! Только так! Настоящий секс, на всю катушку. И без притворства, чтобы оргазмы настоящие. Иначе, если будет хоть какое-то сомнение, то нас с тобой самих выебут и высушат.
– И что, прям вот по-настоящему надо будет сексом заниматься? И куда?
– Про посрать-поссать и ремнем отфигачить разговора не было, про лесбиянство тоже. Но нормальный секс, во всем разнообразии, обязательно. И Марина, пойми – порнуху снимают не за пять минут. Аню пялить будут часа по четыре-пять в день в течение недели.
– Ты что, серьезно?
– Я сегодня вообще шутить не собираюсь. С такими деньгами шутить нельзя, тут все максимально серьезно.
Сидим дальше, пьем кофе. Молчим. Тут Марина сказала:
– Так Валеру надо изолировать?
– Это как? – не понял я. – И почему?
– Он точно не согласится. Даже если ей с ним сниматься.
– А это почему?
– Да он олень конченный! – Маринка махнула рукой с раздражением. – Козел, не работает ни хрена, а Анька всю семью тащит. Еще и претензии предъявляет, сука! «Мы никуда не ходим, сидим дома, как старики»!
Последнюю фразу жена произнесла гадким голосом, скроив гнусную гримасу. Очевидно, так в ее глазах выглядит Валерий.
– Так что, если он узнает, что ей такие бабки светят, то обязательно все изговнит.
Судя по голосу, Марина в этом была твердо убеждена.
– Ну и что тогда делать?
– Без него разговаривать будем, – пожала плечами жена. – Это предложение для нее, ей и решать, как поступить.
– Но они вообще-то женаты, ты не забыла?
– Я помню, это Валерочка, по ходу, забыл, что у него жена есть и двое детей. А если бы об этом помнил, то не лежал бы на диване, а пошел бы работать. Вон грузчики везде нужны, потому что текучка. А он весь такой непьющий, давно бы бригадиром стал. Или поехал бы таксовать на своем жигуле.
Смотрю, Маринка завелась не на шутку. Попробовал градус остудить:
– Ладно, значит, без него. А может, и вообще не надо с ней разговаривать? Она вся вроде правильная, а тут мы с таким похабным предложением. Разругаетесь еще, где визажиста искать будем?
– Нет, рассказать ей все надо, – Марина была серьезная максимально. – Не нам с тобой решать, что для нее лучше, а что хуже. Мне вообще кажется, что все это не просто так. Ну вот смотри, дядька взял нашу презентацию и именно Герману ее показал. Вот каковы были шансы, что эта Снежана на Аню похожа? И каковы были шансы, что он ее на той секунде разглядит? Видишь, как судьба распорядилась? Наверняка все не просто так.
Я ее мистических настроений не поддержал, хотя шанс, действительно, очень мал.
– Только смотри! – предупредил я ее. – Никаких уговоров, никакого давления. Только выдашь информацию и все.
На том и порешили и стали ждать Аню. Я начал черновой монтаж, а Марина слонялась по всей хате, бубнила что-то себе под нос, что-то прикидывала.
Итак, после обеда пришла Аня. Они с Мариной что-то чирикали в коридоре, вроде нейтрально, о погоде, о ценах. Я специально вслушивался, так как не хотел, чтобы Марина без меня разговор начинала. Я очень опасался того, что она сморозит какую-нибудь фигню, неправильно озвучит какие-нибудь условия и это потом выяснится, а мы будем смотреться разводилами, которые крутят ее на бабки. Мне хотелось все решить максимально по-деловому, чтобы даже намека не было на какое-то давление или уговоры. Да – будем думать, как дело сделать. Нет – забыли и живем обычной жизнью, все как всегда. Поэтому я вышел в коридор, когда трепотня затянулась и стала переходить на шепот.
– Сережа, ну ты чего? – засуетилась жена.
– Ничего, – пожал я плечами. – Привет, Аня!
– Привет, – кивнула та.
– Ну, проходите на кухню, что ли? – пригласил я.
– Сереж, а может, мы там, в комнате пошепчемся… – заюлила жена.
– Марина, нет! – я настроился решительно. – Мы уже обсуждали. Разговаривать на кухне будем.
– О чем разговаривать? – Аня вертела головой. – Случилось что?
– Да я тебе сейчас объясню, – опять Марина принялась за свое. – Тут такое дело…
Но я не дал ей ничего объяснить, а потащил обеих на кухню. Там Марина заварила кофе уже на троих, мы сели за стол, и я начал излагать суть дела. Специально говорил не торопясь, раздельно, внятно. Чтобы никаких разночтений не было. Марина порывалась было в разговор влезть с какими-то подбадривающими репликами, но я ее предупредил о том, что выгоню с кухни.
Аня держалась молодцом. Разумеется, когда я подошел к сути разговора, то она заметно покраснела. И уставилась в чашку, мне уже в глаза не смотрела. Но не подскочила со злым шипением типа «чертовы извращенцы, а я вам верила!». Нет, досидела до конца разговора. Я подождал пару минут и сказал:
– Вот тебе ситуация во всех подробностях. Что скажешь?
Аня не отвечала. Тогда Марина опять подорвалась с места и начала что-то про «ты знаешь, я вот думаю», но Аня ее прервала:
– Сереж, мы поговорим с Мариной, ладно?
Я развел руками, типа «да ради бога!», взял кружку и вышел из кухни. Только дверь закрыл, как там сразу яростно зашептали. Я попробовал подкрасться и подслушать, но Маринка как почуяла и кинулась к двери проверять. Я успел свалить в комнату и услышал, как открылась и закрылась кухонная дверь. Потом на кухне забубнили голоса. Я прислушивался изо всех сил, но разобрать не мог ничего. Интересно было, капец! Вообще-то, это был разговор на МИЛЛИОН! И касался меня лично. Чего я больше всего опасался, так это того, что Маринка начнет давить на Аню. Вот чего бы мне ни за что не хотелось, так это ломать кого-то и потом всю жизнь об этом помнить. Ни за какие деньги голос совести не заглушишь. Звучит, может, и пафосно, но мне спокойствие дороже.
Бубнили там долго, темп беседы то ускорялся, то замедлялся. Иногда диалог шел на повышенных тонах. Я просто от любопытства подыхал. Вот послышались всхлипы. Ну, зашибись! Я встал и пошел на кухню. Да пошло оно все на хер, если она тут слезами заливается, то и не надо ничего. Навстречу мне из кухни выскочила заплаканная Аня, шмыгнула в ванную и заперлась там. Я зашел на кухню, поставил кружку на стол. Марина сидела с глазами на мокром месте и глядела в окно.
– Ну, довела человека? – спросил я полушутливо.
Жена не ответила.
– Чего она?
– Сереж, а как ты сам думаешь?
Я пожал плечами:
– Ну, так давайте забудем все и будем дальше жить-поживать.
– Она боится, что мы ее презирать будем.
Я опешил:
– С чего это?
– Сереж, ты тупой? – было видно, что Маринка ищет повод и сама себя накручивает, чтобы сорваться и тоже поплакать.
– Марин, я очень острый! – в тон ей ответил я. – И резкий, как пуля.
Марина опять отвернулась к окну.
– Она боится, что Валерка все узнает. Она боится, что в интернет выложат, и все знакомые и родные увидят и будут показывать пальцем.
Я кивнул. Нормальная паранойя. Бабы без этого не могут. Интернет же маленький, все на виду, а миллионы людей постоянно просматривают новые картинки и выискивают сходство с тобой. Это ж так очевидно и логично!
Тут на кухню зашла Аня, с красным носом и глазами, села за стол, взяла кружку и стала пить. И тоже уставилась в окно. Такая странная тишина установилась надолго. Понятно, что баб это вполне устраивало, но мне хотелось определенности, чтобы решить, что дальше делать. А игра в молчанку этому никак не помогала.
– Аня! – позвал я.
Она не отозвалась. Так же смотрела в окно, а в глазах снова показались слезы.
– Аня! – я не отставал. – Аня, посмотри на меня.
Она взглянула мельком, но снова отвернулась к окну. Ладно.
– Аня, ты неправильно оцениваешь ситуацию, – начал я разъяснять. – Мы не против тебя, мы полностью на твоей стороне. Мы тебя не осуждаем. Это твое дело, только тебе решать, как поступить. Мы тебя по-любому поддерживаем.
Аня опять разревелась и убежала в ванную. Маринка начала на меня шипеть:
– Вот чего ты начал?
А я зашипел в ответ:
– Так надо что-то решать, а не сидеть тут в окно пялиться! Сколько еще в молчанку играть будем? Идите вы обе, короче!
И гордо ушел в зал. Врубил монтажку, сижу и видео собираю. Сколько можно их облизывать? Они такие переживают, а я-то тут при чем? Не моя затея, не ко мне претензии. Вот и сижу, гордый такой. Эти две курицы опять на кухне заперлись, да мне по фигу уже.
Сидели они около часа. Потом вышли в зал и стоят, в дверях мнутся. Я прогу стопорнул, на них смотрю. Аня перевела дух несколько раз, потом мне прямо в глаза посмотрела (дерзко, как наверняка ей казалось) и сказала:
– Я согласна.
