скачать книгу бесплатно
Лок-сканеры, контролирующие его полёт, информировали, что ПЛА сбит из точки лесистого плато, где в тот момент никаких технических средств противника не находилось.
Второй разведчик также был сбит.
Далее привожу полностью отчёт капитан-коммандора ягда Реста Реццера о ходе операции «Возмездие»…
Натоот!
Командующий 5-м Флотом
3-й Галактической директории
флот-коммандор
ягд Йохум Апрехум
Глава 1. Золото конунга Гердрика
Лес, сухой и солнечный, торжественно возвышался на пологих холмах, между которыми прихотливо вился неглубокий ручей. Его журчание отдавалось под высокими кронами красных сосен, смешивалось с пением полуденных птиц, перестуком дятлов и возней бобров, строящих что-то около россыпи замшелых валунов.
Безмятежность этого утра нарушали лишь отдаленные удары топоров и хруст ветвей, ломаемых падающими стволами.
Иногда ветер приносил запах дыма, но стоило ему утихнуть, как звуки и запахи человека почти исчезали.
На небольшой поляне у ручья, среди клевера и перезревшей земляники гудели пчёлы, взад-вперёд летали стрекозы.
Две сойки, затеяв непонятную игру, то проносились, едва не задевая крыльями траву, то резко взмывали вверх, в поднебесье, туда, где августовское солнце из последних летних сил прожаривало обильные, плотные облака, готовя дождь.
На другой стороне поляны, среди кустов, осторожно пробиралась старая облезлая лиса, беспокойно вертя мохнатой мордой и двигая треугольниками ушей. Она разочарованно обнюхала заброшенную норку и, потянув влажными ноздрями смесь лесных запахов, насторожилась.
Невдалеке хрустнула сухая ветка. За плотными зарослями малинника что-то двигалось.
Лисица прижалась грязным белым брюхом к прошлогодней пожелтевшей хвое и повернула в ту сторону свою узкую морду. Чёрные бисеринки настороженных глаз различили две человеческие фигуры, идущие вдоль реки.
Два плечистых бородатых человека, одетые в одинаковые кожаные рубахи, увешанные оружием и походным скарбом, вышли на поляну и остановились. За их спинами горбатились громадные мешки из грубой рогожи, напряжённые лица были мокры от пота, а длинные волосы, схваченные на лбу вышитыми ремешками, слиплись и перепутались с чащобным сором.
Лисица юркнула в тень поваленного ветром вяза и осторожно засеменила прочь от этого неспокойного места, подальше от запаха человеческого пота и дыма.
– Порази меня гром, если я смогу ступить ещё хоть десяток шагов. Отдых – вот что нужно, Вишена, – сказал один из вышедших на поляну и сбросил металлически брякнувший мешок на траву. – Эх, хорошо! – Быстро освободив грудь и живот от ремней, несущих ножи, широкий меч в кожаных ножнах, колчан с короткими стрелами, две сумы, флягу, рог для вина, мешочек с трутом и кремнём, стянув с себя рубаху, он, пробравшись сквозь кусты и осоку, плюхнулся в ручей. – Вишена, ты, каменный человек, иди сюда, смой с себя золотую пыль!
Тот, кто отзывался на имя Вишена, тоже сбросил свою ношу и с наслаждением распрямился.
Он был выше и мощнее своего попутчика, и его светлые волосы вились.
– Да, Эйнар, ещё солнце не прошло в зенит, а мы уже сдохли, как рыбы без воды. Вот что значит два года мотаться в ладье, без берега. Ноги быстро отвыкают от суши и идут нехотя. – Вишена воткнул рядом с мешком короткое, тяжёлое копьё, пристроил рядом буковый лук и опустился на траву.
Эйнар, уже наплескавшись в холодной воде, отжал свою рыжую бороду и принялся набирать воду в небольшой кожаный мешок, пуская из него пузыри и отгоняя от его горловины головастые личинки:
– Иди, иди искупайся, чего застыл на месте, как идол?
– Это золотое барахло требует присмотра.
– Нашёл место, где присматривать. Да тут на день пути вокруг ни одной живой души нет. Дураки-дровосеки не в счёт. Ты что, Эйнар?
– Мне кажется, здесь кто-то есть. Кто-то следит за нами, – сказал Эйнар и потрогал янтарный амулет на шее. – Это земля стреблян. Здесь, у Журчащего Крапа, начинаются их владения.
Отец говорил мне, когда был жив, что это злое и многочисленное племя. У них много родов, которые постоянно враждуют между собой. Стребляне приносят богам человеческие жертвы и всегда убивают пленных. Самый жестокий народ в Гардарике.
– Ты вещаешь прямо как волх. – Эйнар ухмыльнулся, однако при этом начал косить глазами на валуны у поворота ручья, где ему почудилось лёгкое движение. – Нет, нет, это просто бобры строят свои хатки.
– Я не волх, просто мой отец долго жил рядом с ними. Он говорил, что стребляне не самые лучшие соседи. – Он всё ещё сжимал в кулаке свой амулет, чувствуя, как прохладный камень начинает теплеть.
– Ладно, это всё понятно. А вот с этим золотым барахлом нужно что-то решать. Так мы никогда не дойдём до Полоцка. – Эйнар пнул один из громадных мешков ногой. – Бродить по Гардарике с двумя кулями золота всё равно что проклинать Одина во время шторма. Из-за этого золота мы не можем двигаться ни по дороге, ни по реке, не можем просить ночлега в деревнях и на пристанях, не рискуя быть зарезанными во сне. В конце концов, это даже не наше золото. Мы дали клятву конунгу Гердрику сохранить сокровища для его дочерей, но не обещали таскать их по всему свету.
– Так ты что, Эйнар, предлагаешь всё бросить тут? – Приподнявшись на локте, Вишена вытащил из-за пояса короткий кривой нож и принялся хмуро осматривать его рукоятку в виде головы чёрта, вырезанную искусным мастером из моржовой кости. – Для того ли мы бились со своими бывшими соратниками и убили троих, а потом три недели шли по болотам и чащобам? Ты видишь этот нож, Эйнар? Это нож Гуттбранна, с которым мы были почти братьями. Мы защищали друг друга в бою и делили пищу. А потом Гуттбранн всадил этот клинок мне в спину. Рубец под правой лопаткой ещё не зажил.
– Опять говоришь, как сагу слагаешь. В твоей голове всё перепуталось. Бросать золото не нужно. Его нужно спрятать. Закопаем, заметим место, а когда в Страйборге всё уляжется, вернёмся туда, возьмем людей Гердрика и выкопаем.
– Так не получится. Если мы вернёмся в Страйборг с пустыми руками, нас назовут ворами. Нам никто не поверит.
– Пусть только попробуют. Я им всем руки поотрубаю. – Эйнар блеснул глазами, потряс большим кулаком. – Тогда подумай, что мы скажем Ятвяге, когда приедем в Полоцк. Мы, мол, Эйнар Рось и Вишена Стреблянин, хотим вступить в твою дружину и быть твоей рукой и мечом, мы – это всё, что осталось от дружины славного конунга Гердрика из Страйборга, убитого своим братом Эддли. С нами его военная добыча из последних походов на бриттов, которую мы поклялись перед смертью конунга передать его дочерям, Хельге и Тюре. Пусть оно, о славный король Ятвяга, пока полежит в твоей клети, а через лето мы доставим золото обратно в Страйборг. Так, Вишена?
– Да, ты прав… Прав, – тяжко вздохнул Вишена. – В первом же бою люди Ятвяги всадят нам в спины по стреле, и тогда золото будет по праву принадлежать ему и его дружине. Нельзя к нему идти с золотом.
– Понял, да? И в Страйборг вернуться нельзя, пока правит Эддли. И нужно время, чтобы старый Олаф установил там порядок и мир. – Эйнар наклонился к одному из мешков, с помощью зубов развязал тугой узел на горловине и извлёк золотое блюдо с тонкой резьбой на кайме.
Залюбовался.
Нехотя положил на траву.
Затем поочерёдно начал извлекать из мешка блюда, чаши, связки колец и браслетов. Пригоршни блях, гребней, заколок, россыпи серёг, монет, слитков, мотки золотой проволоки, горсти жемчуга, рубинов, изумрудов, коробочки молотого перца и гвоздики были разложены на траве и играли солнечными бликами.
Содержимое второго мешка было почти таким же.
Груда золота мерцала, будто настоящий тлеющий жёлтый огонь.
– Богатство. Интересно, что можно купить за это? – Лицо Эйнара приобрело мечтательное выражение.
– Что угодно.
– Странно, Вишена… Викинг ходит в походы, чтобы добыть золото мечом, обманом или торгом, а дальше? Что он будет покупать? У него всё есть. Одежда взята у врага или сшита рабами, припасы дают захваченные суда. Ладья его дом, меч его плуг. Женщины любят его за храбрость и силу. Так зачем конунгам столько золота? Только чтоб купить себе право спокойной зимовки, где-нибудь в фиордах Эльсейвена.
– Золото – это власть. Можно нанять целую дружину саксов или данов и бросить их на врага, а самому греться у очага и есть жареную оленину. Можно заказать у наших мастеров самую лучшую одежду из заморских тканей и самые острые клинки. Можно построить целую уйму ладей и идти в любой поход. И взять богатую добычу, – воодушевлённо заговорил Вишена, в глазах его появился стальной отблеск.
– То есть опять брать золото, вино, пряности, ткани и рабов. Видишь, Вишена, как странно получается. Золото нужно для того, чтобы получить ещё больше золота, а потом сидеть перед огнём и жрать куропаток с клюквой. Я всегда говорил, что богатство делает из свободного викинга жалкого хёвдинга. Превращает славного воина в жирного, жадного барсука, который трясётся над своими сараями и бабами. И пусть ему перед смертью вложат в руки меч, ему никогда не пировать у Одина! Богатство хорошо в тот момент, когда его добываешь. Вот что я скажу. – Эйнар вытащил меч из ножен и с силой вонзил его в траву, срезал небольшой участок дёрна и принялся рыхлить землю.
Через некоторое время Вишена присоединился к нему, отгребая сырой грунт большим серебряным кубком. Почти сразу под дёрном оказался песок. Работа пошла быстрее.
Растревоженные земляные осы, недовольно жужжа, закружили над ямой и потными спинами, но, убедившись, что их гнезду ничего не угрожает, занялись мелкими личинками, вывернутыми вместе с дёрном.
Невдалеке, с шумом ломая кустарник, чинно прошёл лось, выискивая молодые сочные веточки. Он искоса поглядел на копошащихся на поляне людей, сощурился от солнечных бликов и двинулся дальше.
– Готово, Эйнар. Копать глубже нет смысла. – Стоя по пояс в яме, Вишена кинул себе под ноги пустой мешок, разровнял его и стал осторожно складывать сверху золотые предметы.
Эйнар помогал ему, без особых церемоний ссыпая пригоршни браслетов и колец.
Когда они покончили с этим, зарыли яму, уложили сверху дёрн, сбросили лишнюю землю в ручей и осмотрелись, запоминая окружающие предметы и раздумывая, какую и где оставить веху, на другой стороне ручья, на пригорке, появился человек. Он отделился от ствола толстенной сосны и неподвижно застыл, глядя в их сторону.
Он был высок ростом, узок лицом, в длинной белой рубахе с плотной вышивкой на вороте и подоле, с плеч его падал зеленоватого оттенка плащ, из-за широкой повязки, стягивающей волосы, торчали в разные стороны несколько узких перьев, какие-то веточки и ленты.
В руках человека был посох, украшенный мелкой резьбой, а из-под плаща торчала рукоять меча.
Эйнар и Вишена некоторое время разглядывали его изумлённо, затем переглянулись и оба медленно привстали, нащупывая оружие, не сводя глаз с незнакомца.
При этом Эйнар ещё пытался справиться с браслетом, прихваченным из золотой кучи и теперь застрявшим на руке поперёк ладони, не дойдя до запястья.
Они сразу уверились, что человек видел, как прятали сокровище.
Это было некстати.
Незнакомец смотрел в их сторону и странно улыбался.
Всё это продолжалось некоторое время, пока Вишена не сделал шаг.
Человек быстро зашёл за ствол сосны и исчез, словно сквозь землю провалился.
Воины бросились на пригорок, к этому месту, топча блёклые лесные цветы и поднимая фонтаны холодных брызг. Над ними закружились встревоженные птицы, бобры испуганно шарахнулись к своим убежищам.
Первым достигнув цели, Вишена растерянно заметался, закружился на месте, пытаясь одним взглядом охватить и окружающий лес, и небо, и укрытую старой хвоей землю.
Ничего. Ни следов, ни примет, ни звуков.
Он в сердцах рубанул сосну мечом. Посыпалась кора.
Подоспевший Эйнар с досадой сказал:
– Порази меня молот Тора, он только что был тут! – Он облокотился плечом о сосну. – Странно, куда он мог деться?
– Даже если мы сейчас перепрячем золото, он может выследить нас и приведёт сюда своих. – Вишена посерел от огорчения и вдруг протянул руку. – Или мне мерещится, или это он! Эйнар, там, гляди!
– Скорее! – Эйнар сорвался с места и понёсся в ту сторону, где среди стволов угадывался высокий белый силуэт.
Бросившись за ним, Вишена больше не глядел под ноги, а старался проследить направление возможного движения врага.
Странный человек пропал так же неожиданно, как и появился в первый раз.
Воины потоптались в кустах орешника, в ярости изрубили множество ветвей и, злые и утомлённые, побрели к ручью.
Теперь золото нужно было выкапывать и уносить отсюда подальше.
– Может, это призрак, дух здешних мест? – нерешительно спросил Эйнар.
В это мгновение невдалеке кто-то коротко произнёс:
– Ничего, эти пришлые не имеют глаз, они скоро уйдут.
Вишена с трудом разобрал незнакомое славянское наречие, силясь вникнуть в смысл, а Эйнар кинулся на голос, но снова никого не нашёл.
Его злобный и раздосадованный вопль долго витал эхом над кронами сосен.
Странная погоня возобновилась ещё раз, прервавшись ненадолго, когда тёплый ливень закрыл всё вокруг завесой воды, а прекратилась она лишь в сумерках, когда уже было невозможно отличить человека от куста или дерева.
Когда Эйнар и Вишена приплелись обратно, к тому месту, где бросили свои пожитки и вышли на пригорок, рядом с россыпью валунов, они не нашли ни бобровых хаток, ни сосны, на которой должна была остаться зарубка от меча Вишены, – ничего.
Они заблудились.
Глава 2. Стребляне
Перед доминой, сложенной из сажённых сосновых брёвен, вдоль частокола на земляном валу, колыхалась, гудела и бряцала оружием толпа, состоящая из косматых мужчин, одетых в шкуры и грубые льняные рубахи.
Всё выглядело так, словно они собрались в долгий поход.
Они слушали отрывистые фразы, которые зло выкрикивал огромный мужчина, почти великан:
– Мы долго терпели этого колдуна с Медведь-горы, мы не запрещали ему охотиться в нашем лесу и жить на нашей земле… Мы меняли драгоценное пшено и ячмень на его никчёмные железки. – Он сорвал с себя украшение – маленькую блестящую фигурку.
Широким жестом замахнулся, будто собираясь зашвырнуть за деревянный тын, но не бросил и продолжал, размахивая ею, как кастетом:
– А он пользовался нашей добротой и творил свои чёрные дела. Из-за его соседства пшено и ячмень перестали родиться, овёс умер совсем. Рабы и свободные не успевают сечь лес для новых полей и умирают от болезней. Борти перестали медоносить, а дичь стала пугливой. Я, Претич, сын Малка, говорю вам, сородичи, что много раз видел, как ночью за тыном бродит и играется нечисть! Наши волхи могут это подтвердить!
Толпа взревела, соглашаясь, а стоящие чуть поодаль волхи закивали рысьими шапками, украшенными острыми козьими рогами и бронзовыми бляхами. Самые молодые из них ощерились, как волки.
– Волхи. – Претич повернулся к ним. – Они гадали вчера над куриными потрохами и выведали у Матери-Рыси, что те чёрные круги на ячменном поле – порча, которую навёл ненавистный колдун на нас, и не будет нам теперь продыха и покоя. А ещё скажу, что идёт сюда Стовов, князь Каменной Ладоги, со своими мечниками, разгневанный за укрытого нами колдуна…
Толпа снова заревела, послышались яростные крики:
– Убить его!
– Разодрать меж двух осин!
– За мной, мы должны избавиться от него! – заключил Претич и тяжело спрыгнул вниз.
– Убить колдуна – значит навлечь проклятие на себя и своих детей, – неожиданно сказал охотник в накидке из волчьей шкуры и шапке из головы волка.
Стоящий рядом с ним юноша робко заметил:
– А кто будет потом лечить от лихоманки мою мать? Волхи сказали – умрёт, а Рагдай сказал, что вылечит.
Стребляне умолкли, только убогий дурачок Лочко в изодранных портах месил заскорузлыми пятками пыль около дымящейся кузницы и возбуждённо голосил:
