скачать книгу бесплатно
Она действительно была здесь. Крутила колки гитары, ловко ее подстраивая. Музыка в соседней комнате стихла – видимо, меняли кассету. В неожиданно прорвавшейся тишине печально задребезжала лопнувшей обмоткой басовая струна.
Рядом с Катей сидел парень в рубахе цвета хаки, расшитой шевронами, лычками со множеством погонных звездочек и годовых курсантских нашивок. Он нагло поглядывал вокруг, поглаживая при этом хозяйку по спине. За столом сидело еще несколько человек, в том числе тип, который отворял входную дверь. Все они вяло жевали остатки курицы и делали коктейли. В спирт «молодцы» примешивали «Тархун» и оценивающе взбалтывали ядовито-зеленое пойло.
Катя посмотрела на Дениса, поправила бретельку лифчика и нерешительно поднялась, передавая гитару дружку. Тот сделал «проницательное» лицо и развязно промямлил:
– А ты кто?
Еле сдерживая непонятно откуда подступившую ярость и раздражение, Денис, немного манерничая и передразнивая спросившего, ответил:
– Я кореец туркменского происхождения Шу-У Ким.
Парень озадаченно взял паузу. Катя же, осторожно обойдя Шу-У Кима, увидела в прихожей поникшего Козырева.
– Привет, Олежка. Что опоздал?
– Почему опоздал? Ты же сказала – ровно. А сейчас без трех минут… – Олег судорожным движением сунул ей в руки цветы и книжную копию: – С днем рождения тебя…
– Спасибочки. А что твой дружок, кореец с голубыми глазами, мне ничего не подарит?
– Я подарю, подарю. Только позже. Если ты захочешь… – жестко и нагло сказал Денис. Однако при этом он покраснел, чувствуя, как ее любопытный взгляд скользит по его широкой груди, мощным бедрам и выпуклым ягодицам, отражающимся в пыльном зеркале прихожей.
Пауза несколько затянулась. Наконец Олег запинаясь вымолвил:
– Знакомьтесь. Это мой школьный друг Денис Алешин. А это Катя, моя давняя знакомая. Хотя… вы, наверное, знаете друг друга?
– Ой, так ты не кореец. Кто бы мог подумать! Ай-ай-ай, конечно знаем мы тебя: студент, который ни на одной лекции еще до конца не досидел, верно, а? – Она засмеялась и положила подарки на кучу сумок. Гвоздики зашуршали мятым целлофаном и съехали на грязный паркет. Олег нагнулся, но Денис схватил его за руку:
– Это теперь не твои цветы. Не трогай!
Девушка фыркнула и, прислонившись к стене, случайно нажала на клавишу выключателя. Олег злобно отмахнулся от Дениса и положил цветы на место. Тот лишь покачал головой и направился в комнату, где работал телевизор. Хозяйка, неоправданно долго нашаривая выключатель, не посторонилась, и он проехался плечом по ее выставленным грудям. Она улыбнулась, включила свет, приподняла край обтягивающей желтой юбки и стала подтягивать колготки. Олег жадно следил за движениями красных ноготков, проворно цепляющих черный нейлон.
Катя поймала восхищенный взгляд, выпрямилась, поправила прическу и кокетливо спросила, глядя Козыреву прямо в глаза:
– Олежек, умница, ты мне не откажешь?
– Ни за что на свете!
– Леша свернул кран в ванной. Беспрерывно хлещет горячая вода. Брызгает на пол. Там уже целый потоп. Сделай с этим что-нибудь. А то послезавтра вернутся предки… «Фазер» будет метать молнии. Инструменты ты знаешь где. Ты ведь не подведешь меня? Правда? – Она потрепала его по щеке.
– Конечно!
Оставив Олега, Катя побежала на кухню, быстро сделала растворимый кофе и понесла в комнату, прихватив заодно тарелку с пирожными. Парень с нашивками схватил ее за юбку, но девушка дернула бедрами:
– Успокойся, у тебя никто ничего не отнимает…
Волосатый, морщась от проглоченного зеленого коктейля, резонно заметил:
– Это при условии, если псевдокореец не поддастся на чары. Правда, гвардеец?
«Нашивки» злобно обернулись, закусили губу и, в упор смотря на Катю, прошипели:
– Я его моментально урою…
Девушка в ответ презрительно усмехнулась:
– Сурков Алексей – вот за что я тебя недолюбливаю, так это за беспочвенные заявления…
– Посмотрим…
Катя ничего не ответила и зашла в комнату, где смотрели телевизор.
Шла третья серия «Место встречи изменить нельзя». Жеглов как раз поймал в Большом театре Ручечника и раскручивал его. Хозяйка прошла между сидящими на полу и на стульях гостями, в поисках Алешина. С тарелки кто-то схватил безе, засмеялся. Она с досады пнула смеявшегося идиотским смехом пьяного парня и наконец увидела Дениса.
Он сидел под торшером, листал взятую со стеллажа книгу, посматривая краем глаза на экран. Катя поставила чашку и оставшиеся пирожные на журнальный столик, села рядом в глубокое, мягкое кресло, заложила ногу на ногу:
– Угощайся, кореец.
Тот взглянул на нее, задержался на трусиках, выглядывающих из-под задравшейся юбки, усмехнулся:
– Если б я мог предвидеть такой прием, то пришел бы на день раньше или на день позже.
Она неожиданно покраснела. Поправила юбку:
– Чего читаешь?
– Ремарка.
– Три мушкетера?
– Почти. «Трех товарищей»
– Да, да. Я это и имела в виду. Если хочешь, возьми ее.
– Нет, спасибо, у меня есть. К тому же это довольно пошлый повод снова встретиться.
Она опять покраснела:
– Ну ладно, ладно, кореец. Ты пей кофе, оно уже остыло…
Алешин отхлебнул из чашки:
– Вот именно что «оно». А что ты крутишь с Олегом? Он же тебе безразличен.
– Так, по старой памяти. Долго ходил за мной, звонил, плакался, но это не мой вариант.
– А кто твой вариант, если не секрет? Тот парень-милитарист, грудь в орденах, задница в шрамах?
– Сурков, что ли, Леха? – Катя покачала головой. – Да он немного пришибленный. Его даже в армию не взяли. Четыре операции на желудок. Отец умер год назад. В Чернобыле саркофаг строил…
– А у парня что, язва?
– Точно. Есть почти ничего нельзя. Кроме того, он…
– Импотент?
– Точно… А ты откуда знаешь?
– А ты откуда?
Катя поперхнулась пирожным, закашлялась. Хотела вскочить, но Денис, положив ладонь ей на колено, остановил ее:
– Не придавай значения моим словам… Я просто предположил, что его папаша нахапал в зоне «звонящих» радиоактивных вещичек. Ну, там, магнитофонов, мясорубок, шмоток, может быть машину и привез сюда, дав на лапу дезинфекторам. А мальчик-то с ним в одной квартире жил, да и на машинке катался.
– Да, у них «Волга». Черная. Вон на улице стоит.
– Не советую тебе в ней ездить без свинцовых трусиков, можно потерять радость жизни. Машина, наверное, излучает как боеголовка СС-20.
– Ага, понятно. – Катя разочарованно убрала руку Алешина со своего колена. – Завидуешь, значит?
– Кому? – Денис опять положил свою руку на то же место. – Медленно умирающему водителю черной «Волги», который смотрит радиоактивный видеомагнитофон и спит на чернобыльских пуховых подушках? Вот уж нет.
– Значит, тому, что Сурков со мной.
– А он и не с тобой.
– Слушай, откуда ты все знаешь? – Теперь Катя взяла руку Алешина в свою и крепко сжала. – Ты что, нами интересовался?
– Нет, я про вас кино смотрел. Документальное.
– Да? Как интересно.
Она цокнула языком и кисло улыбнулась:
– Куришь, кореец?
– Балуюсь…
– Кури, кури. Можешь здесь. Сигареты есть?
– В куртке.
– Понятно.
Катя приподнялась на подлокотниках:
– Леня, Неелов… Поди сюда.
От экрана оторвался здоровяк с туповатой, но лукавой физиономией, подошел, подергивая затекшими ногами, и навис над девушкой:
– Что прикажете-с?
– Не паясничай. Дай вон Денисику закурить.
– Прошу-с. – Леня протянул пачку лицензионного «Мальборо», пряча под ладонью русскую надпись «Минздрав СССР предупреждает: курение опасно для вашего здоровья».
Алешин взял галантно выдвинутую сигаретку и выжидательно уставился на здоровяка. Тот хмыкнул, извлек из кармана вельветовых штанов зажигалку и наставительно сказал:
– У мужчины всегда должны быть с собой спички и другие элементы джентльменского набора.
– Ну, значит, я не настоящий мужчина, а игрушечный. – Алешин, прикуривая, усмехнулся. Дениса взбесил этот туповатый парень, который, казалось, уже был готов распространяться о чем-то важном, распирающем его изнутри. И действительно, парень присел на ковер рядом с креслом девушки, покосился на красивую линию ее голени, закурил и начал неспешное повествование:
– Вот, Катюша, наконец представилась возможность спокойно пообщаться.
– Да, да, ты расскажи, как там твои туристические автобусы, битком набитые иностранцами, ночные поездки по «матушке Москве-реке», непринужденный треп и ты в качестве гида? Это, наверное, просто чудесно? – Девушка заговорщицки подмигнула Алешину, но тот будто и не заметил. Он массировал себе висок, пепел сыпался на его полосатый свитер ручной вязки. Катя схватила толстый рукав свитера и капризно потянула руку Алешина на себя. Денис, рассеянно улыбнувшись, мягко высвободился.
Неелов же тем временем уже распространялся о том, что он теперь никакой не гид, а дилер конторы по продаже бытовых компьютеров. И как он в качестве этого дилера ездил в командировку в Армению. Особенно подробно он описал свой поход в ереванское кафе. Вот он светлый, высокий, весь такой русский, зашел в душное помещение, где было полно маленьких, черненьких армян, и, подойдя к стойке бара, скромно спросил по-русски чего-нибудь попить. И как он на секунду отвернулся, оглядывая затаившихся, враждебно настроенных людей, а повернувшись, увидел летящую в свою голову бутылку из-под шампанского. Естественно, успел пригнуться и, элегантно раскидав насевших коварных кавказцев, вырвался и побежал к гостинице. Те понеслись за ним кричащей, кровожадной толпой, которая по дороге обрастала все новыми и новыми мстителями. А он, дав швейцару полтинник и попросив не говорить, в каком номере остановился гость из Москвы, укрылся в комнате. Как потом ему пришлось всю ночь дежурить у своей двери, сжимая рукоятку ножа. Но все, конечно же, закончилось благополучно. Видимо, разъяренных армян остановил мужественный швейцар, или у кипящих жаждой мести ереванцев не нашлось достаточной суммы денег, чтобы перекрыть щедрые пятьдесят рублей Лени, или им вдруг очень захотелось спать и они заснули прямо у входа… Так или иначе, Леня спокойно покинул Ереван и теперь должен поехать в Среднюю Азию, где, по его словам, еще сильнее не любят русских, особенно таких, как он.
Катя постоянно поддакивала Неелову, улыбаясь уголками губ и теребя за руку своего нового гостя, который все больше и больше мрачнел. Наконец Леня, довольный произведенным эффектом, покинул их.
Катя некоторое время сидела молча, ковыряя красным ноготком обивку кресла и поглядывая на Алешина, который все больше менялся в лице, бледнел и мрачнел. А когда она открыла рот, Денис уже смотрел ей в глаза и, казалось, был готов ответить без ее вопроса. Девушка смутилась, но, тряхнув длинными волосами, прошептала ему в самое ухо:
– Что ты заскучал, может, пойдем потанцуем? Или, если хочешь, сходим к моей подруге. Она живет этажом ниже и сейчас готовится к контрольной по какому-то там исчислению. У нее видео есть. Мы ее прогоним на кухню, а сами посмотрим что-нибудь из комедий или ужасов. Идет?
– Нет, мне нужно уйти… Придется.
Он резко поднялся, отбросил книгу и вышел, перешагнув через ноги, которые она вытянула на его пути.
Дверь в ванную была приоткрыта. Там над краном склонился Олег, клацая о прижимную гайку разводным ключом. Вокруг на кафельном полу валялись пакля, старые вентили, тюбики и пластмассовые баночки шампуня, выпавшие из открытого шкафчика. Алешин прошел мимо, к туалету, напоминающему пенал. Закрыл унитаз крышкой и сел, обхватив голову руками. Но это не помогло…
В мозгу отчетливо звучало все, о чем говорили в комнатах и на кухне. Он слышал обрывки фраз то складные, то в виде разрозненных восклицаний.
Это были мысли.
Чужие мысли.
Их мысли.
Мысли оставшихся за дверью туалета.
Становилось страшно. Все тело ломило и покалывало.
«Волна» подкралась незаметно, пока он разговаривал с девушкой, усыпленный мягким светом торшера и ее удивленно-восторженными глазами. Он знал, что теперь ему не справиться с миллиардом маленьких иголочек. Что теперь остается только одно – бегство. Иначе предстоит безумный вечер, когда он будет знать все. что сейчас скажет собеседник, и все, что он при этом подумает про него или про других. И ему, Алешину, придется улыбаться или делать безразличное лицо, когда в его мозг будут врываться чьи-то завистливые выкрики, похотливые суждения и желания, дурацкие размышления и гнусные замыслы, перемешанные с пьяным бредом, полусонными галлюцинациями и видениями уснувших.
Он уже не сопротивлялся, и боли не было. Она вспыхивала, лишь когда воля начинала подавлять роящийся в его мозгу клубок чужих мыслей. И чем сильнее было противодействие, тем яростнее и беспощаднее разгоралась боль. Все, что ему нужно было сейчас, – так это забиться в какой-нибудь подвал или на чердак или примоститься на скамеечке в пустынном сквере.
Он уже знал, что железобетонные стены многоэтажек от чужих мыслей спасали лучше, чем старые кирпичные стены. Вибрация вагона метро была предпочтительней мягкого движения автобуса. А такси – наиболее выгодным для него транспортом. Водитель чаще всего был занят дорогой, реже деньгами или ногами какой-нибудь женщины на тротуаре. Других мыслей у него, как правило, не наблюдалось. Но все-таки самым лучшим местом был мост. На его спине не задерживались пешеходы, гонимые промозглым речным ветром. По нему быстро проносились машины и поезда метро. Только на мосту через Москва-реку Денис мог остановиться и прийти в себя.
Прийти в себя и осознать, что о себе он не знает ничего…