скачать книгу бесплатно
– Не будет, – повторила Алина. На Племянника она даже не глядела. – Не судьба.
– Да ну?
– Если ты завтра в Лондон полетишь, тебя убьют.
Племянник поперхнулся коктейлем, закашлялся.
– Ты чё, мать, серьёзно?! Кто про Лондон настучал? Я, вроде, никому не говорил. Коммерческая тайна типа. И кто меня заказал?
– Кому ты нужен? – пробормотал Влад.
– Террорист-маньяк возьмёт тебя в заложники в аэропорту Хитроу. Его застрелят. И тебя вместе с ним. Нечаянно.
Паренёк потрясённо молчал.
– А если бронежилет одену? Или не лететь? Не лететь тож нельзя: бизнес…
– Каждый сам выбирает судьбу.
– Тоже мне, Кассандра, – пробормотал мой друг поэт. – Напугала пацана. Ну, это в её стиле. Они все такие…
– Кто это все? – спросил я, но он не ответил.
– Господа, – снова из ниоткуда возник Грег, – первый тур нашей лотереи завершён. Вы, оставшиеся, примете участие во втором туре. Всем желаю удачи! Пока, если кто устал, может пройти в отведенную для него комнату и отдохнуть. Мы продолжим наш аукцион завтра, вернее, уже сегодня, но несколько часов сна не повредят даже мне. Пойдем, дорогая, – он взял под руку жену, – я провожу тебя.
Уходя, дама, с которой за весь вечер я не обмолвился и словом, как-то странно посмотрела на меня. Тень страха мелькнула в её глазах. Или мне показалось?
Спать не хотелось, есть тоже, особой усталости я не чувствовал, потому, как привык работать ночами. Решил прогуляться по дому. Когда ещё смогу посетить т а к о й особняк? Не то, чтобы я бедствовал; моя квартира из двух комнат и мастерской вполне устраивала, но воображение не поражала. Когда появлялись деньги, покупал альбомы репродукций или путешествовал. Лишних вещей, кроме самых необходимых, у меня не присутствовало. Интересно было попытаться понять образ мыслей человека, превратившего свой дом в музей вещей редких и дорогих, но абсолютно ненужных. Хотя у Грега может и другое мнение быть, конечно. О чём-то ему напоминает, например, коллекция мраморных статуэток в узких нишах вдоль длинного коридора? Задние стенки ниш, расположенных напротив, зеркальные и, отражаясь, друг в друге, образуют бесконечные коридоры, с шеренгами каменных дев, застывших в причудливых позах. Переходы в иные миры, охраняемые бдительными стражами…
Показалось, что иду по коридору давным-давно, но, когда оглянулся, вот она, дверь, в которую вошел, а вот другая, на выход. Толкнул её и оказался в кабинете ученого-археолога, не иначе. Книжные шкафы до потолка, доверху забитые толстыми фолиантами, застеклённые полки с разными диковинками: глиняными табличками, осколками ваз или горшков, древние черепа, человеческие и звериные и вовсе уж непонятные предметы, вроде многолучевой звезды с оплавленными краями или невесомо лёгкого черного, тёплого на ощупь, кубика.
Массивный стол у окна тоже был завален ископаемыми редкостями, свитками, папками, тетрадями. Стоял включенный компьютер. На экране сменяли друг друга дивной красоты пейзажи.
– Алекс! Рад, что ты зашел. Располагайся, – Грег достал из шкафчика небольшую пузатенькую бутылку и два фужера.
– Шато-Марго 82 года! Коллекционный экземпляр. Замечательное вино.
– Увы, я не знаток вин.
– Не предлагаю верить на слово! Попробуй!
Вино действительно оказалось очень приятным на вкус, чуть терпким, сладким и солнечным. Да, словно в каждой капле его остался кусочек солнца прекрасной Франции.
– Замечательно! Правда, очень здорово. Ты, я вижу, любитель всего прекрасного и редкого? Увлекаешься археологией?
– Ты имеешь в виду это? – он махнул рукой в сторону застеклённых полок, – Нет, сие всего лишь дизайнерская идея, не больше. Слава Индианы Джонса меня никогда не вдохновляла, хотя и имею несколько действительно редких и ценных вещей.
– Например, картину Ренуара?
– Кстати о картине. Ты – единственный, кто не заявил мне прав на неё. Я думал, для художника, даже весьма талантливого, важно иметь хотя бы одну из работ признанного мастера?
– Я не люблю импрессионистов, – о том, что считаю шедевр подделкой, я говорить не стал. Зачем обижать хозяина? Да и не спрашивал он моего мнения. – И «художник» совсем не значит «страстный коллекционер». У меня около сотни альбомов репродукций. Когда же возникает потребность в общении с «живым» искусством, иду в музей, в галерею.
– Понятно. Хотя ты – единственный, кому отдал бы картину, только попроси… Но ты не попросил.
– У тебя есть племянник. Отдай ему. И раритет останется в семье, и меценатом можешь себя считать. В какой-то степени.
– Посмотрим, – слегка рассеянно ответил он, что-то обдумывая. – У меня просьба есть к тебе. Вернее, деловое предложение об одной услуге, которая, разумеется, будет хорошо оплачена.
– А в чем дело?
– Ты помнишь, у картины повреждён нижний угол? Я хотел бы, чтобы ты его отреставрировал. Восстановил. Всё, что понадобится для работы, будет предоставлено: любые краски, кисти. Все – любой фирмы, какую назовёшь. Только скажи, что тебе нужно?
Я был удивлен.
– Ты действительно этого хочешь? Иногда именно дефекты придают вещи главную ценность.
– Да нет. В данном случае это – не старое повреждение, а совсем недавнее. Несчастный случай. Поэтому и намерен придать картине первоначальный вид. Две тысячи евро тебя устроят?
– Грег, да я....
– Ладно, четыре.
– Мне надо взглянуть.
– Пойдём.
Мы спустились в танцевальный зал. Ёлка по-прежнему переливалась синими огнями, а вот картины под ней не было. Рама, подставка, – всё стояло на месте. Кроме картины. Валялись поваленные столбики, сцепленные красными бархатными канатами: наверное, похититель так торопился, что не озаботился соблюдением тишины, но звуков их падения, признаюсь, я совершенно не слышал.
Грег для начала вызвал и опросил охрану, затем отдал несколько распоряжений.
– Может, кто-то решил пошутить? – предположил я.
– Тогда это довольно глупая шутка, – тон у Грега был по-прежнему спокойный, ровный. Если пропажа и взволновала его, по лицу это было не определить.
– Во всяком случае, через ворота картину не выносили.
– Там что, организован досмотр багажа? И личный: с раздеванием до трусов и просвечиванием рентгеном?
– Во фронтальной арке установлены датчики. Если бы картину пронесли мимо них, сработала бы сигнализация.
– Нет сигнализации, которую нельзя выключить, – пробормотал я.
– Оптимиста всегда можно узнать по невежеству!.. Это я не о тебе, а так, в общем.
– Я понял, понял. А…, скажем, такой вариант: некто перебрасывает картину через забор, а на той стороне её подбирает сообщник или же он сам, спокойно пройдя сквозь арку? Это, если кто-то догадался о сигнализации ворот. Или знал?
– Периметр сейчас прочёсывают с собаками. Но человек, решивший совершить подобный бросок, должен обладать недюжинной силой. Вес картины даже без рамы около десяти килограммов.
– Не может быть! Полотно такого размера…
– Разве я говорил, что это полотно?
– А что же?
– Особый материал на основе обсидиана… Да сейчас это неважно!
– Никогда не слышал, чтобы картины писали на обсидиане. Во всяком случае, Ренуар. Да ведь материал хрупкий! Задень ненароком – разобьётся!
– Не всё так просто, друг Гораций! Не всё так просто!
* * *
– Господи, помилуй! Капитан! Что это?! – клацая зубами от страха, юнга пальцем показывал на запад. Там, из низко висящего массива туч, опускался в волны вращающийся серовато-белёсый столб.
– Это Хобот Дьявола, – ответил, опередив меня, боцман. – Если он нас коснется, прямиком окажемся в преисподней! Может, кому там самое место, но я предпочитаю объятия красотки Лу. Полундра! – заорал он, перекрикивая грохот шторма!
Шхуна рыскнула, и огромный водяной вал обрушился сверху. Юнга завопил, когда волна потащила его в море, забарахтался отчаянно. Я успел ухватить его одной рукой, второй вцепившись в леер.
– Держи курс!! Акула тебе в зад! – преодолевая напор воды, боцман подобрался к рубке, отшвырнул рулевого, сам ухватил штурвал, выравнивая корабль.
А высоко на грот-мачте трепыхался, словно в насмешку всем штормам, смерчам и самому дьяволу наш флаг – черное полотнище «Веселого Роджера» …
* * *
В зал, тем временем, стали собираться оставшиеся на ночлег гости. Некоторые вид имели сонный и довольно помятый. Племянник, например. Он что-то недовольно бурчал о том, что наиболее продвинутые пацаны за такие шутки могут и морду набить.
Алина же и вечером не выглядела утомлённой, а сейчас и подавно прямо-таки источала утреннюю свежесть. Влад тоже выглядел отдохнувшим. Случайно или нет, но стоял он возле окна, на максимальном удалении от девушки.
– Господа, – Грег обвел взглядом гостей, задержавшись чуть дольше на Алине, – прошу извинить, что бесцеремонно прервал ваш отдых, но оправданием мне чрезвычайные обстоятельства. О преступлении говорить, думаю, рано, но факт исчезновения картины Ренуара крайне меня огорчил. Если это чья-то шутка, то она оценена, и автор может вернуть – инкогнито по желанию – шедевр на место без последствий для себя. Если же некто совершил необдуманный поступок, я так же готов не применять санкций, при возврате картины в течение часа. В любом случае, господа, никому из вас не разрешено покидать территорию виллы до разрешения конфликта. Мне очень жаль, – повторил он.
Когда гости начали расходиться, Грег подошел к Алине и сел напротив неё на пуфик.
– А вы ничего не хотите мне рассказать? Может, что-то заметили? От вас подробности не ускользают, не так ли?
Алина покачала головой.
– Ну ладно. Надеюсь, все прояснится. В ближайший час.
* * *
Когда добрая теплая тьма разомкнулась перед глазами, первое, что я увидел, это мохнатый рыжий бок Лорда. В густой собачьей шерсти запутались соринки и веточки, но все равно она сияла в солнечных закатных лучах темным золотом. Пес повернул голову и, поскуливая, начал облизывать мне лицо.
– Ну-ну, перестань! – попытался отстраниться, но левое плечо вдруг резануло болью… Отдышался через пару минут и стал проверять, что ещё кроме руки повредил при падении?
Вроде, остальное все нормально. Легко отделался. Слететь с такой скалы и не растерять кости по склону, совсем неплохо!
Медленно повернулся на бок и, опираясь на здоровую руку, попытался сесть. Голова закружилась. Вот чёрт! Прислонился спиной к камню, закрыл глаза, пережидая, пока замрет мировая карусель.
Пес ткнулся холодным носом в ладонь. Не открывая глаз, потрепал его по кудлатой башке. Опять заскулил, сует что-то мне в руку. Я глянул вниз – фляга с водой. Неподалеку лежит развязанный рюкзак… Но я же помню, что снял его! Значит, он должен лежать на тропе, метрах в ста выше…
Перевёл взгляд на собаку. Лорд преданно и вопрошающе заглядывал в глаза.
– Спасибо, – прошептал я. – Друг.
* * *
Мне отчаянно захотелось на воздух.
– Думаю, запреты нашего доброго хозяина не распространяются на прогулку в парке? Не составите мне компанию? – Прекрасная Алина вновь опередила меня и стояла уже облаченная в серебристую шубку и сапожки, отороченные тем же мехом. А вот шапок, похоже, она не признавала.
– Вам не холодно? – спросил я, когда мы вышли в морозное утро нового года.
– Нет, – коротко ответила она и замолчала, о чём-то сосредоточенно думая. А я-то рассчитывал на лирическую беседу! Прекрасный живописный вид вокруг настраивал на поэтический лад. Заснеженный лес, дымка облаков, окутывающих горы, темное зеркало речной воды, местами чуть тронутой тонким льдом… Прошлой ночью я и не разглядел в темноте ничего подобного.
Мы шли по парку, окруженному кирпичным забором, бесконечная лента которого терялась где-то за рекой.
– Я и не думал, что участок у Грега столь велик! Собственный лес, река, охотничьи угодья!.. Вчера все выглядело куда скромнее и миниатюрнее.
– Скажите, Алекс, вы журналиста этого, Влада, давно знаете?
– Достаточно давно, а что?
– Есть ли у него склонность к неожиданным поступкам? Если ситуация неординарная.
– У всех нас в неординарной ситуации могут проявиться качества, о которых не подозревали даже сами. Или вы что-то конкретное имеете ввиду? Например, услышав, что Влад ночами шныряет с ножом по тёмным переулкам, крайне бы удивился. Я не тонкий психолог, но, думаю, бандитских наклонностей у него нет. Надеюсь, успокоил вас? Кстати, он тоже задавал похожие вопросы.
– Неудивительно. Род наших занятий не предполагает дружбы. Более того, во многих вопросах компромисс невозможен, хотя и очень жаль, конечно. Но на том стоит мир. На вечном противостоянии.
– Я не зря назвал вас Тайной. Вы говорите загадками, но это придаёт особый шарм. И понять хочется, и сохранить притом ощущение прикосновения к удивительному, запредельному. Как вам это удается?
– Это комплимент? – она улыбнулась.
– Если вам нравится.
– Благодарю. Только на деле все и проще, и гораздо менее романтично. То, с чем приходится сталкиваться каждый день, далеко от изящества, часто грубо и неблагодарно.
– Согласен. Надо самим стараться привносить в повседневность элементы прекрасного, как Грег, например. Вы видели его коллекцию? Мне не надоело бы ежедневное созерцание даже одной-единственной статуэтки. Или картину взять ту же пропавшую. Знаете, о чем он меня попросил? Восстановить её! Помните, там угол нижний повреждён?
– Вы согласились? – спросила она с некоторым напряжением в голосе.
– Вообще-то, да.
– Не делайте этого!
– Почему?
– Может показаться фантастичным, если не сказать жестче, но … Понимаете, эта картина несет в себе опасность!
