скачать книгу бесплатно
– Нечему удивляться, Филип, Джейк ничем не уступает тебе, – в глазах мамы светится гордость, похожего блеска и близко нет в отцовской зелени. Заслужить его расположение практически невозможно, да и я не сильно рвал задницу. Комично, что он придерживается мнения, будто миновав четверть века я что-то поменяю и вдруг начну ублажать его прихоти. Между нами одна общая тема, и она сводится к кулинарии.
– Кроме одного. Он безответственный, и это полностью наша вина.
Отлично.
Я расставляю ладони по краю стола и поддаюсь вперёд, чтобы уточнить детали, которые и так знаю. Я знаю всё с точностью до интонации и пауз.
– И ответственность по-твоему мнению – это…
– Ты знаешь.
– Мало ли, вдруг что-то изменилось, – сдержанно парирую в ответ, отодвинув меню. Завтрак с семьёй больше не входит в планы. Я мысленно уношу ноги.
– Дочка Реддексов выросла невероятной красавицей, – говорит мама, словно я ждал благословления. Её желание свести меня с девушкой утомляет и в последнее время раздражает.
– Обязательно найду и напишу ей, – делать я этого явно не собираюсь.
Дочка Реддексов уже пройденный этап, у нас разница в два года, и в свои шестнадцать девчонка, кажется, знала о сексе больше меня. Да я собственноручно полосну горло, нежели заведу с ней роман.
– Тебе двадцать пять, – излишне вежливо напоминает мама, поправляя золотистые локоны, собранные в аккуратный пучок.
– Если скажу, что я – гей, есть хотя бы шанс, что вопросы исчезнут?
– Ты не гей, Джейк, – констатирует отец. – Прекрати язвить матери.
Я брезгливо отмахиваюсь.
– Каждый раз одно и то же.
Мама выдыхает и пытается ободрить присутствующих, натянув улыбку.
– Мы хотим, чтобы ты был счастлив, милый.
– Забавно, что по вашему мнению счастье обуславливается детьми и женой.
– Семья – это главное счастье и богатство.
– Я счастлив без стандартного набора, по мне не заметно? Почему моя жизнь должна вращаться вокруг другого человека?
– У тебя никогда не было девушки, – мама приводит последний весомый аргумент, который не слишком убедителен со времен школы.
Я поднимаю бровь.
– Ты это серьёзно?
– Я имею в виду девушку, которую ты мог бы привести домой и познакомить с нами.
– В школе меня отвергли и разбили сердце, теперь не могу полюбить. Она бросила меня перед выпускным балом. Трагедия, подорвавшая доверие к женскому полу.
А что, история достаточно впечатляющая и звучит весьма реально.
– Ты снова ёрничаешь, Джейк, – отец рушит выстроенную теорию.
Ну что за дерьмо, я так старался.
Мама вздыхает и устало трёт виски. Ладно, возможно, перегнул палку, но однотипность надоела. Их предсказуемость промеж горла.
– Я пришёл позавтракать с семьей, почему нельзя сделать это без нравоучений? – ровным голосом спрашиваю я, подавляя подступающее раздражение. – Любая встреча завершается тем, что остаюсь должен. Вы на что-то надеетесь, я не оправдываю надежды. Примите как данность, что я не хочу и не нуждаюсь. У каждого своя зона комфорта. Хватит, чёрт возьми, капать на мозги.
Отодвигаю кресло и поднимаюсь на ноги, потому что начинаю закипать. Ещё немного – и взорвусь. Необходимо остыть, желательно, подальше от родителей.
Я вспыльчивый, и когда кто-то решает дать совет или сказать, как лучше для меня, данная черта характера вылезает наружу. Напрочь не переношу мнение, которое не спрашивали. И родители чаще всего являются раздражителями. Это первая причина редких встреч и разладов. Обычно всё идёт по одному сценарию: мы не желаем принять позиции друг друга. Я ухожу, они, вероятно, злятся или перемывают мои кости. Порочный круг, в котором мы живём всю сознательную жизнь. Я не нуждаюсь в чьём-то обществе и внимании, чтобы чувствовать себя лучше. Счастье не зависит от постороннего человека. Все почему-то думают, что навязывать свою точку зрения и мировоззрение – это правильно. К всеобщему сожалению, как правильно для меня – выбираю я. То, что правильно для меня, может быть неправильно для других.
Сегодня смена, и я не планирую ничего менять кроме того, что прихожу задолго до открытия ресторана.
На кухне пусто, тишину разбавляет жужжание холодильника. Отсутствует суматоха, болтовня, вопросы, нет любопытных, подставляющих длинный нос под нож. Я неторопливо подготавливаю рабочее место и испытываю наслаждение, находясь одиночестве. На работе от привычного Джейка не остаётся следа, но есть тот, кто, не раздумывая, метнёт нож чётко между глаз. Фигурально, конечно, нож представляет собой словесную форму. Тут не терплю разгильдяйство. Не припоминаю, чтобы шутил на рабочем месте и дурачился с подчинёнными. Обычно они приходят к пониманию благодаря одному взгляду. Кое-что всё же не собираюсь менять.
Глава 6. Бекка
Чувствую себя прежней. Только возвращаясь в Нью-Йорк, ощущаю дежавю. Это всё та же я, но уже не я. За год удалось поменяться, как в отрицательную, так и в положительную сторону. Прилёт в Нью-Йорк представляет собой что-то вроде перезагрузки, которая стала необходимостью. Я настолько заведена предстоящей встречей, что подпрыгиваю, когда натягиваю платье и дрожащими пальцами застёгиваю ремешки на туфлях.
Свобода.
Бескрайняя свобода от всего.
Дом Картера виднеется вдали, когда таксист сворачивает на нужную улицу, и по коже пробегают мурашки. Подобную радость и предвкушение испытываю только когда возвращаюсь к друзьям. Только видя их, понимаю, как сильно скучаю, как сильно закрылась, не позволяя новым лицам войти в жизнь.
– Ваша заключительная алкоголичка прибыла, – громко сообщает Джаред, как только открывает входную дверь.
Я бросаюсь на его шею и сжимаю так крепко, что парень закашливается, но не отталкивает.
– Ты просто душка, Картер.
– Я женат, у меня детей, так что отвали, – язвит он, обнажая ямочки на щеках.
Отпускаю парня и замечаю девочек на заднем дворе, куда бросаюсь сломя голову. Я, оказывается, великолепно бегаю на каблуках. В ответ получаю взаимность.
Лизи и Алекс бегут навстречу. Мы похожи на боулинговые шары, которые летят лоб в лоб и сталкиваются. Тройные объятия похожи на женскую групповуху, из-за чего фыркает Джаред.
– Мерзость.
– Если бы тут были близняшки, ты бы уже снимал трусишки, – подшучиваю я.
– Я женатый человек, – наигранно оскорбляется Джаред. – У меня двое детей.
– Забери свои камушки из моего огорода, Картер, – Лизи прогоняет его рукой, как назойливую муху.
– Я люблю тебя, малышка, даже если тут соберутся самые отпадные близняшки мира, никто не будет лучше тебя.
– Фу, – в унисон выпаливаю я и Алекс, после чего спрашиваю: – А где Мэйс и Мэди?
Джаред лукаво улыбается.
– Они уже второй день у родителей.
– Сегодня твоя участь смотреть телек и лечь спать в одиночестве, – сообщаю я. – Можешь порадовать себя порнушкой перед сладким сном.
– В двенадцать карета превратится в тыкву, – он поворачивается спиной и заходит в дом. – С ней исчезнет одна принцесса.
– Сомневаюсь, – Алекс хлебом не корми, найдёт повод поиздеваться.
– Вы вернёте мою жену в первоначальном виде.
– В этом тоже сомневаюсь.
Джаред смотрит на нас через плечо и скользит ладонью по лицу.
– Хотя бы вернись целой, – завершает он. – Не устраивай квест по городу.
Мы провожаем его взглядом до тех пор, пока парень не скрывается на втором этаже.
– Это будут лучшие выходные за прошедший год, – широко улыбается Алекс, обращая озорные зелёные глаза к нам.
Правда на её стороне.
К двум часам ночи забываю собственное имя, а голосовые связки держатся на тонком волоске. Итого: два клуба и бар за спиной. Три заведения, которые выбирали, ткнув пальцем в карту.
Музыка долбит по барабанным перепонкам, Алекс и Лизи продолжают безумные танцы, над чем хохочу, растекаясь по диванчику, словно шоколад. Представить страшно, как выглядим со стороны, но это явно последнее, о чём думаем. Под конец отрыва-на-полную-катушку, Том забирает Алекс из такси и несёт на руках, пока она кричит, что вечер удался и размахивает руками, заливисто хохоча. Следом черёд Лизи. Она чудом держится на ногах и даже больше: может бегать. Подруга несётся в объятия мужа, повисает на его шее, в ответ Джаред закатывает глаза и поднимает руку на прощанье. Моя участь выползать из такси самостоятельно. Надеюсь, после пробуждения ничего не вспомню.
Чудо не происходит.
Я всё помню.
Вибрация вырывает из мертвецкого сна. Я рыскаю по постели рукой, не в состоянии разомкнуть веки и мучаясь от адской головной боли.
– Ты совсем заработалась, – с толикой хрипотцы звучит мягкий голос мамы, когда, не глядя, принимаю вызов.
– Я совсем заотдыхалась, мам, – вымученно улыбаюсь и зарываюсь под одеялом. – Я в Нью-Йорке.
– Ого!
– Да, – продолжаю, чтобы она не разговаривала много, хотя чем дальше, тем дольше хочется слышать её мелодичный голос. – Решила оставить всё и вырваться.
– Не трать молодость на работу, Ри, ты можешь…
– Знаю, мам, не надо. Всё хорошо. Ты же говорила, что любимое дело должно приносить удовольствие, а не только прибыль. Мне нравится, столько всего происходит.
– У других… – печально завершает она. – Ты не хочешь возвращаться домой, где ждут?
– Я хочу знать, что у тебя всё хорошо. Это всё, что хочу знать. Как проходит терапия?
– Ри, ты слишком много думаешь об этом. Я не хочу…
– Чтобы ты волновалась, да, знаю. Ты всегда это говоришь.
– Мне отведено столько, сколько потребуется, нет необходимости держать меня.
– Ты говоришь глупости. Я хочу, могу и буду стараться для того, чтобы ты не сдавалась!
– Но это же не конец.
– Я хочу набирать твой номер и знать, что услышу твой голос.
– Рано или поздно кто-то не возьмёт трубку.
Настроение мрачнеет, а в горле саднит, словно засыпали битое стекло. Я изо всех сил стараюсь не терять силу духа
– Не говори так.
– Это жизнь, рано или поздно все уходят.
– В моих возможностях сделать всё, чтобы было поздно. Ты нужна мне. Я не могу тебя потерять. Это… это не честно!
– У тебя есть папа, ты не останешься одна.
– Но это не то, мам! Ты же знаешь, что это не то, он не понимает. Никогда не поймёт.
– Он понимает, просто по-своему.
– И считает меня маленькой девочкой, которой ещё нужно сделать хвостики, повесить на плечи рюкзак и отправить в школу.
– Каким бы возрастом не была дочь, отцы всегда будут считать её своей маленькой девочкой.
– А наш ещё может посадить меня под домашний арест.
– Только ради благих целей, – с улыбкой в голосе, доносит мама.
– Мам, мне двадцать пять. Я не маленькая девочка, у меня… Господи, у меня было четверо мужчин, а он всё ещё думает, что на меня можно надеть нимб и ангельские крылышки с пыльцой, как было в третьем классе.
– Пусть думает, что было только два.
– Ты говорила, что врать не хорошо, – хихикаю я, испытав слабый прилив радости.
– Ради благих целей можно.
– И как тебе не стыдно? Папа, наверное, думает, что я заклятая девственница, а с Йеном и Райном не было ничего, кроме поцелуев в щёчку.
– С твоим папой шутки плохи.
