скачать книгу бесплатно
Харрекс взглянул на меня и улыбнулся.
– Знаешь, малыш? Вероятно, поверил бы. Но ты никогда не дашь такое слово, верно?
– Я…
Харрекс выдернул нож из плеча Парсуса. Тот издал резкий надсадный звук, заставивший меня восхититься мужеством младшего маршала. Потом Харрекс полил рану вязкой жидкостью из медной фляги. Жидкость имела цвет под стать самой фляге и, падая на глубокую рану в плече Парсуса, искрилась.
– Это настоящая?…
Харрекс кивнул.
– Аква сулфекс. Действует сильнее, чем олеус регия и стоит вдвое дороже.
Он вздохнул, подошёл к Элите Забана и полил жидкостью рану на животе, прежде чем вытащить арбалетный болт.
– Вы тратите снадобье на этого парня? Он же пытался вас убить.
Старик пожал плечами.
– Теперь он мой пленник, и маршал Колфакс снимет с меня голову, если мы не привезём пленника живым на королевский суд.
Колфакс был легендарным главой службы маршалов. Насколько легендарным? Даже я слышал о нём, а я никогда не бывал в дароменской столице. Но я сомневался, что Колфакса сильно заботит забанский налётчик.
– Вашего пленника просто повесят после самого короткого в мире суда, – сказал я.
– Да, вероятно. Но это не моя проблема. Я – страж закона, сынок. Моя работа – поставить этого человека перед магистратом, целым и невредимым.
Я услышал шарканье в нескольких шагах в стороне, повернул голову и увидел, что Рейчис тащится к нам.
– Вели маршалу пойти прогуляться, Келлен. Я уберегу его от уплаты штрафа магистрату.
Харрекс вернул пробку в медную фляжку. Убрал её и медленно вытащил из-за пояса нож.
– Твой маленький дружок рычит, сынок. Отзови его, чтобы мне не пришлось его ранить.
Я услышал стон: Парсус кое-как поднялся на ноги и принялся перезаряжать арбалет.
Рейчис оскалил зубы.
– Я одолею их всех.
– Не глупи, Рейчис, – сказал я.
Маленький монстр становится особенно злобным, когда проигрывает в драке.
– Он действительно тебя понимает? – спросил Парсус, шагнув к нам, но продолжая целиться из арбалета в Рейчиса.
Время щекотания пузика и вкусных угощений прошло – теперь, когда они увидели Рейчиса таким, каков тот был на самом деле: монстр, втиснутый в два фута грязного меха.
Харрекс встал и пошёл к Парсусу.
– Отдай мне арбалет и сними ловушку для кроликов с вьючной лошади.
Спустя мгновение Парсус вернулся с квадратной металлической клеткой такого размера, что Рейчис едва бы в ней поместился. Молодой маршал поставил клетку на землю с открытой навострённой дверцей. Рейчис зарычал. Метки Чёрной Тени вокруг его левого глаза начали извиваться и вращаться.
– Послушай, Келлен, – сказал маршал Харрекс. – Есть два, всего лишь два способа это сделать. Ты уговоришь своего дружка войти в клетку и сам ведёшь себя хорошо. Тогда, клянусь, что бы ни случилось, я освобожу его, когда всё закончится. Я вовсе не хочу его ранить, но и не могу позволить ему нынче ночью содрать кожу с моего лица. Второй вариант: я устраняю проблему, прежде чем она становится проблемой.
– Я ни за что, будь прокляты боги, не войду в эту клетку, Келлен, – просвистел Рейчис.
Палец Харрекса, похоже, подёргивался на спусковом крючке арбалета.
– Я не шучу, Келлен. Он попадёт в клетку живым или мёртвым, но так или иначе он туда попадёт.
– Рейчис, – медленно сказал я. – Послушай, мы должны с умом разыграть наши карты. Тебе надо…
Белкокот зарычал на меня, и я задумался, не овладевает ли им Чёрная Тень, заставляя сердиться. Злиться.
– Трус! – прорычал он более низким голосом, чем обычно. – С умом разыграть. Бежать. Прятаться. Находить оправдания. Это всё, что ты делаешь. Я не должен был вытаскивать тебя из родительского дома в тот день, когда тебя связывали контрмагией, Келлен. Всё равно по-настоящему ты так оттуда и не ушёл.
– Рейчис, он тебя пристрелит!
Глазки-бусинки белкокота замерцали, шерсть сделалась бело-красной, чтобы слиться с окровавленным снегом вокруг.
– Может быть. А может быть, нет. Он старый и испуганный. Бьюсь об заклад, он промахнётся. А я не промахнусь! И уж точно, преисподняя, не буду сидеть в клетке!
– Маршал, пожалуйста, давайте придумаем что-нибудь ещё! – взмолился я.
Харрекс покачал головой.
– Прости, малыш.
– Рейчис, залезай в проклятую клетку! Они тебя убьют!
Глазки белкокота были прикованы к Харрексу; Рейчис искривил губы – это почти походило на улыбку.
Парсус шагнул к Харрексу.
– У меня есть идея. Может, мы сумеем справиться, если только…
Рейчис сделал три быстрых шага, а потом прыгнул вверх, на лицо Харрекса. Мохнатые перепонки между передними и задними лапами поймали ветер в тот миг, когда маршал нажал на спусковой крючок арбалета.
Я увидел, как болт ударил в Рейчиса, на мгновение остановив его, прежде чем белкокот упал на землю.
Глава 7
Кровь и вода
Мы полночи ехали вниз по горным перевалам, пока снег и лёд не уступили место мощёным дорогам, отмечавшим конец приграничного района и начало истинного Дарома. Теперь, когда нам не грозили остальные налётчики забанского отряда, Харрекс объявил остановку, снял меня с лошади, а потом поступил точно так же с Элитой.
Парсус развёл огонь и раздал нам всем сушёное мясо и серый хлеб из непросеянной муки, прежде чем подвесить над костром котелок и вскипятить воду для кофе.
Мы почти не разговаривали. Харрекс сидел поодаль на таком расстоянии, чтобы ему с лихвой хватило времени взять перезаряженный арбалет и покончить со мной и Элитой, если мы попытаемся напасть. Забанец не ел; он то медитировал, то сердито таращился по очереди на каждого из нас. Харрексу неплохо удавалось не обращать ни на кого внимания, пока он чистил и проверял своё оружие. Парсус сидел рядом с клеткой, в которой лежало обмякшее тело Рейчиса, и время от времени просовывал палец между прутьями, чтобы слегка погладить влажный мех белкокота.
– Ты лишишься пальца, если эта тварь очнётся, – предупредил Харрекс, всё ещё не сводя глаз со своего ножа. Маршал покачал головой, будто найдя на клинке щербину. – Глупейший поступок, о каком я когда-либо слышал – лечить аква сулфексом чёртову животину.
Парсус вытащил палец из клетки.
– Малыш не виноват. Он просто вёл себя храбро, пытаясь защитить своего хозяина.
– Делового партнёра, – машинально поправил я.
– Что?
– Неважно.
Харрекс фыркнул.
– Вы двое стоите друг друга.
Я наблюдал за комком меха в клетке. Он дышал. Это уже что-то.
– Спасибо, – сказал я.
Потрескивал костёр, и я посмотрел на сушёное мясо на поставленной передо мной тарелке. Я умирал с голоду. Маршалы услужливо перестегнули мои наручники так, чтобы руки были передо мной, но пустить в ход пальцы, чтобы взять мясо, означало потерять козырь, который всё ещё у меня был. На моих пальцах оставалось достаточно порошка, и, если я сумею придумать, как освободиться от наручников, я смогу устроить один последний взрыв.
– Джен-теп, – окликнул меня Элита Забана так тихо, чтобы его голос почти утонул в потрескивании огня.
– Что? – спросил я.
– Ты джен-теп?
Он произнёс это слово, как оскорбление.
Я кивнул.
– Нагхрам, а? – ухмыляясь, спросил он.
Последнее слово не требовало особых интонаций, чтобы понять: это оскорбление. По правде говоря, столетия назад многие джен-теп были скопцами. Они считали, что кастрация освобождает разум от возбуждения, присущего желанию, и, следовательно, позволяет лучше сосредоточиться на магии. Оказалось, это просто освобождало их от половых органов. А поскольку осталось немного магов джен-теп, воспроизводство вроде как важная вещь для моего народа.
Маршалы заковали забанца в такие же наручники, какие были на мне, поэтому я не беспокоился, что он освободится и убьёт меня, но всё равно он выглядел устрашающе. Он пристально глядел на меня так, как любят глядеть забанцы – как будто они способны взвесить и оценить человека, только таращась на него. Может, он и вправду такое может. Но я тоже мог таращиться, хотя то, что я видел, ничуть не придавало мне спокойствия.
Он был бритоголовым, рубашка без рукавов обнажала мускулы, которые гарантировали: я не смогу противостоять ему в кулачном бою. Шрамы на руках говорили, что он солдат. Но, хотя его руки до самых запястий покрывал загар, как и лицо, кисти остались гладкими и бледными. Харрекс снял с него перчатки и сжёг. Алая Элита носит перчатки, позволяющие не касаться «нечистых», а нечистый для них почти каждый, кто не забанец.
Убийца перевёл взгляд с меня на некую точку в воздухе прямо перед собой и сложил скованные руки так, будто душил кого-то за горло. В такой позе он оставался несколько минут, потея всем телом.
– Дехбру хабат, – невольно прошептал я.
Вгляд забанца переметнулся на меня, прежде чем вернуться к воображаемой жертве. Интересно, маршалы всё ещё ничего не чувствуют? Ходили истории, гласящие, что Алая Элита может раздавить трахею врага на расстоянии. Я никогда не бывал свидетелем такого, никогда даже не видел, чтобы кто-то предпринял подобные попытки. Похоже, для этого требовались огромные усилия, ведь маршалы были здесь, рядом; если Элита и вправду хотел рискнуть, с тем же успехом он мог бы прыгнуть на одного из них и схватить за горло. Потом я понял, что его руки слишком близко друг к другу и слишком низко опущены. Он воображал не горло мужчины, а горло ребёнка.
– Слишком далеко, – наконец сказал он. – Маленькая паршивка слишком далеко отсюда.
– Кто? – спросил я.
Он кивнул на маршалов.
– Высокомерный ребёнок, которого они зовут королевой. Мы слишком далеко, и моё дехбру хабат слишком слабое.
– Да? Что ж, сожалею. Не могли бы вы убить маршалов? А потом мы освободимся и пойдём каждый своей дорогой.
Он покачал головой и поднял руки, повернув ладони наружу. Они были покрыты сложными символами.
– Дехбру хабат – высокая магия, дарованная нам ангелами второй плеяды. Имя цели запечатляют на нашей плоти мастера-астрономы. Смертный приговор, который я приведу в исполнение, сработает только для девчонки. – На его лице отразилось разочарование. – Но я должен быть к ней ближе, намного ближе.
Большинство культур континента сочли бы веру в ангелов разновидностью религии, но забанцы возражают, что не поклоняются богам, что они атеисты, чьё мировоззрение философское и чисто научное. Вообще-то, они относятся к религии (то есть ко всему, отличающемуся от того, во что верят сами), как к детским суевериям. Если вы никогда не сталкивались с забанской Алой Элитой, рекомендую не объяснять им изъян этой логики.
– Полагаю, вы должны были махнуть рукой на попытки убить нас и вместо этого проскользнуть в столицу, – заметил я.
Он покачал головой.
– Глупый нагхрам. Я никогда бы не приблизился к ней и на тысячу шагов. Если только не…
– Если только вас не приведут к ней после того, как магистрат приговорит вас к смерти. – Я покачал головой. – Вы хотели, чтобы вас схватили…
Он улыбнулся.
– Думаешь, эти два кретина смогли бы остановить меня, если бы я им не позволил?
– Итак, всё идёт согласно плану?
– Нет. Я был дураком. Я думал, он попытается подобраться ко мне и ударить своей палицей. Но он пошёл путём труса.
Губы здоровяка скривились, когда он с рычанием опустил взгляд на перевязанную рану, оставшуюся от арбалетного болта.
– Но аква сулфекс…
Он покачал головой.
– У них сильное лекарство, но внутри меня что-то разорвалось. Я приду на свою казнь слишком слабым, чтобы проделать дехбру хабат.
– Думаю, у вас как раз хватит сил, чтобы задушить её старомодным способом, – сказал я.
Он сплюнул и поднял руки.
– У меня нет перчаток. Элита не может прикоснуться к плоти непосвящённой даже ради того, чтобы её убить.
– Уверен, если вы вежливо попросите, кто-нибудь одолжит вам перчатки. А может, даже варежки. Вы сможете задушить человека в варежках?
– Ты насмехаешься надо мной, нагхрам. Перчатки, которые мы носим, чтобы убивать непосвящённых, должна благословить сама Небесный Астроном. Дела душ не касаются ткачей.
