скачать книгу бесплатно
Может, он тогда уже решил лететь на Риту, населённую дикими первобытными племенами? Потому и ушёл к историкам?..
Вообще-то я тоже ещё в седьмом классе решил для себя этот вопрос. Решил твёрдо: надо лететь. Потому-то и изучал целый год материалы об этой планете и делал потом о ней большущий доклад на трёх уроках по истории космонавтики.
Но из киберлаборатории я не ушёл. Понял, что без электроники не обойтись и там, на Рите. Ни нам, ни ритянам не обойтись без неё. И ритян ведь надо чему-то учить. И ритянам надо дать умные машины.
Да и немыслимо для меня: уйти из киберлаборатории! Тогда и жизнь не в жизнь!..
Зимой нам говорили на уроках истории об успехах Марата Амирова. Кажется, он нашёл во время экспедиций какие-то необычные кости и какие-то оригинальные черепки, и сделал из этого смелые необычные выводы. Меня никогда не тянуло к древним костям и черепкам, и потому я пропустил эти смелые выводы мимо ушей. Но запомнил, что наша учительница истории говорила о Марате с уважением. Даже с почтением. Видимо, ей самой отыскать такие черепки не посчастливилось.
А компания у Марата большая: трое парней, пять девушек. И все незнакомые. То есть лица-то мне знакомы. Всё-таки соседние школы! Десятки раз видел этих ребят и на улицах, и в магазинах. Но имён не знал.
Впрочем, мне и сейчас их не запомнить. Слишком много имён сыплется сразу. Но одно задерживается: Лина. И потому, что имя – не частое, и потому, что девушка смотрит на меня как-то особенно. Будто давно знает.
Она маленькая и пухленькая, Лина. Как колобок. И ручки пухленькие, и щёчки пухленькие, и ямочки на щёчках. Но колобок – симпатичный. И красиво улыбается. Просто глаз не отведёшь, так улыбается эта девчонка. Какая-то сказочная улыбка. И очень добрая. И очень бойкая.
Она вообще не из робких, эта Лина. Она не отстаёт от меня в воде, и, когда мы, наплававшись, ложимся на спину отдыхать, говорит:
– А я давно хотела с тобой познакомиться, Сандро.
– Разве ты меня знала?
– Тебя многие девчонки знают. Даже в нашей школе.
– Я просто потрясён такой известностью! И чем заслужил?
– Говорят, ты выполняешь все свои обещания.
– Бывает.
– Говорят – всегда.
– Ну, в общем-то, не помню, чтобы кого-то обманул.
– И другие не помнят. Вот этим и заслужил. Но ведь к тебе не подступиться, – продолжает Лина. – Сегодня впервые вижу тебя одного. Если, конечно, не говорить о магазинах…
– Теперь всегда буду один!
Даже не знаю, как это вырвалось. И вроде горько вырвалось.
Она молчит. Видно, думает: всерьёз я или нет. Потом её пальцы ловят в воде мою руку и сжимают. И только после этого Лина произносит:
– Ты не будешь один. Если, конечно, сам не захочешь…
«Вот это да! – думаю я. – Как всё, оказывается, просто! Неужели они все такие?»
Невольно вспоминаются слова из сегодняшнего Таниного письма: «Ты пройдёшь через это и ещё будешь счастлив».
А вот с такой буду счастлив?
А впрочем, чем она хуже других?
Мы ещё долго плаваем рядом, но о главном больше не говорим. Ни слова. А когда выбираемся из воды, невольно держимся так, словно что-то уже решено. Держимся вместе. И, кажется, все замечают это и, удивившись, перестают замечать. Будто так и было всегда. Будто так и надо.
Когда мы уезжаем с озера, Лина всё ждёт, пока остальные рассядутся по биолётам.
– Уедем последними! – шепчет она. – Ладно?
Я вначале машинально киваю, и только потом доходит до меня, что она просто хочет остаться в машине со мной вдвоём.
Она всё рассчитала правильно: мы едем вдвоём. И, когда выбираемся на шоссе и передние биолёты с ребятами, разогнавшись, уносятся по воздуху вперёд, Лина трётся круглой мягкой щекой о моё плечо и закидывает голову, подставляя полуоткрытый, невероятно красивый рот.
«Что я делаю?!» – проносится в моём мозгу, но уже тогда, когда я целую этот рот.
Мы оба едем на вечерние собрания в свои школы. Мы оба выходим завтра в жизнь – и Лина, и я. Неужели мы выйдем вместе? Вот так просто, так невероятно быстро – и вместе? Но ведь я же ещё не люблю её! И не могу ещё любить! И вообще никого не могу! Зачем же – вместе?
Я гляжу вперёд на дорогу сквозь смотровое стекло, как будто от моей внимательности что-то зависит. Гляжу вперёд и думаю о Тане: где она сейчас, что делает, с кем она?
Лина отодвигается от меня и молчит.
Мне жалко её. Мне самому становится больно от того, что я причинил ей боль. Она же всё понимает!
– Куда ты собираешься после школы? – спрашиваю я.
– В училище промышленной эстетики. – Она отвечает спокойно, ровно, даже холодно. Потом, как бы что-то решив, улыбается и спрашивает: – А ты, конечно, записался на Риту?
– Конечно. А ты разве нет?
– Это не для меня. – Она вздыхает. – Там нужны спортивные девчонки. А с моей-то комплекцией…
– Неужели это важно?
– А ты думал!.. Туда девчонок как на конкурс красоты отбирают.
– Вот уж глупо!
– Мало ли глупостей делается на нашей старенькой Земле? Земля без глупостей – это вроде даже и не Земля. Но тебе, Сандро, эти «малахитские» красавицы не достанутся! Надеюсь, тебя не возьмут.
– Почему надеешься?
– Не хочу, чтобы тебя взяли! – Она глядит в мои глаза так откровенно, как никто и никогда не глядел на меня. – Ты очень давно нужен мне, Сандро! Ещё с тех пор, когда ты всюду ходил один. Без… своей Тани…
– Почему же ты тогда молчала?
– Тогда я считала, что девушка не должна… первая… Все мы в детстве так считаем.
– А теперь?
– Теперь мне всё равно! Теперь важно, что ты – рядом. Я так долго ждала! Я уже почти смирилась с мыслью, что этого никогда не будет…
«Чёрт знает что! – думаю я. – И вовсе не так всё просто. И вовсе она не такая… Что же у нас будет? Может, лучше бы нам и не встречаться? По крайней мере, для неё лучше…»
– Я позвоню тебе вечером, – говорит Лина, когда биолёт останавливается возле её школы. – Нам есть о чём поговорить, Сандро.
– А ты знаешь мой номер?
– Давно! – Она заливисто, звонко хохочет. – А мой – вот! – И вынимает из кармана узенькую, как мизинец, карточку с личным номером. – Звони в любое время! Всегда рада! Когда кончишь свой тедробраслет – запиши мой номер первым. Могу я просить о такой малости?
– Откуда ты знаешь о тедре, Лина?
– Я много чего о тебе знаю! Не думай, что всё это так… легко….
«Ну разве можно обидеть её? – спрашиваю я себя, глядя из биолёта, как Лина бежит к подъезду школы, будто катится. – Если она о тедре знает… И ещё много чего…»
Это наш рыжий Юлий Кубов, руководитель киберлаборатории, окрестил так браслетный радиофон, который я начал собирать ещё в седьмом классе, потом забросил из-за коробочек эмоциональной памяти и продолжил уже в десятом.
Очень уж неудобны наши карманные радиофоны, которые в двадцатом веке назвали уродливым словом «мобильники». Носят их в карманах, в дамских сумочках, вешают на пояс, даже на шею. И всюду мешаются… Много в них наворочено – фотоаппарат, часы, телевизор, интернет… А чаще всего нужна только радиосвязь. Сколько аварий было из-за разговоров по радиофону при движении автотранспорта! Руль железно требовал двух рук! А одна из них часто держала радиофон…
С появлением биолётов стало полегче. Но и биолёт нередко требует двух рук на руле. И радиофон мешает.
И вот мне подумалось, что если надеть радиофон на руку – как часы! – и ограничить его только радиосвязью, можно решить много проблем сразу.
Юлий Кубов поначалу отнёсся к идее скептически.
– Часы человеку обязательны? – спросил он.
Я согласился.
– Не много ли на одну руку?
Я опять согласился.
– Подумаешь? – спросил Кубов.
– Подумаю, – пообещал я.
Решение пришло быстро. Полностью отказаться от часов в радиофоне. Переключить время на слуховые сигналы с ближней радиостанции. Один крошечный чип. Одна крошечная клавиша… Нажал – и слушай!
Кубов одобрил:
– Теперь у тебя может получиться. – Он задумчиво почесал за ухом – любимый жест. – Начинай сразу с крупных часовых корпусов. А потом постепенно ужимайся. Учитывай общую тенденцию к миниатюрности.
Анализируя наши идеи, Кубов обычно чесал за ухом. Словно там располагался его аналитический центр. Пока были мы малышами – посмеивалась и передразнивали его за спиной. Потом привыкли. Анализы его были точными, советы – практичными.
Внешне Юлий Кубов соответствовал своей фамилии: широкоплечий, невысокий, с мощными руками и как бы квадратным корпусом. Шагал он тяжело, монументально и делал всё основательно. Не любил переделывать то, что сделал сам. Однако нас учил переделывать изобретённое, не жалея времени. И каждый раз искать новые решения.
Как-то он спросил меня:
– Какую память собираешься ты подарить своему дитяти?
– Вообще-то у радиофона память на сто номеров.
– И записная книжка в придачу! – Юлий усмехнулся. – Иначе в них запутаешься. А практически сколько ты используешь? Ну, сколько у тебя друзей?
– Немного, – признался я.
– Вот и посчитай! Да папа с мамой. Да тройка интересующих тебя девочек… Сколько наберётся?
– Чуть больше десяти.
– Допустим – двадцать. Это с головкой. Телефоны друзей – и точка. Тедр!
Так родилось название.
Однако наручный радиофон долго вылезал из часового корпуса. Я вынес антенну в браслет, менял батарейки, дошёл до самых миниатюрных – слуховых, и тут надвинулись выпускные экзамены.
Теперь решалось главное в моей жизни.
Стало не до тедра.
Как уж Лина о нём узнала? Может, от Марата? Хоть и редко, но в киберлабораторию он заглядывал. По давней привычке. В отличие от Женьки Верхова, который вдруг утонул в истории живописи и про лабораторию вроде забыл. А вот доклад для старшеклассников сделал приличный. О русских «передвижниках» девятнадцатого века. Про которых я, со своим техническим уклоном, ничего раньше не знал.
Впрочем, славе талантливого изобретателя Верхова этот гуманитарный доклад не повредил.
…Исчезла Лина за дверями своей школы. У них тоже сегодня собрание выпускников.
Я подключаю клеммы к вискам, и биолёт медленно выруливает из границ квартала, поворачивает к моей школе.
8. Мы – счастливчики
…На собрание Таня приходит спокойная, медлительная и, как ни в чём не бывало, по-прежнему садится рядом со мной.
– Здравствуй, Шур!
– Здорово!
Хочется куда-нибудь пересесть. Она сразу понимает это.
– Потерпи, милый! Не надо никому ничего показывать.
Конечно, она права. Начнут мирить… Хуже не придумаешь…
Только почему в глазах её слёзы? Жалко?
А вот этого мне не нужно!
И деваться некуда!
Результаты проверочных бесед я слушаю не очень внимательно. Мы с Таней всегда учились хорошо, и у нас просто не может быть плохих результатов. А будет у нас баллом выше или баллом ниже, какая разница? В институты нынче принимают не по баллам. В институты принимают по самостоятельным работам, которые выполняются в первый месяц учёбы. Сделаешь хорошую работу – примут. Не сделаешь – отложат на год.
