скачать книгу бесплатно
– Она мертва. Слишком поздно.
«Слишком поздно для чего? Для того чтобы дать по морде этому бестолковому фельдшеру?!» – подумал про себя майор.
– Мама, мама, мама, – завопил Лёвка.
Майор не стал его успокаивать. Ему дико захотелось на свежий воздух. Он чуть не сорвал занавеску на двери, когда направился во двор. Ярко светило солнце. Оно явно не разделяло его несчастья. Оно словно насмехалось над ним. Легкий ветерок, птички поют, всё зелено. Он столько лет был домашним тираном, избалованным ребёнком, а сейчас его королевство рухнуло, и природе, похоже, на это наплевать. Он подошёл к колодцу, набрал ведро холодной воды и облил себя.
Мокрый, покинутый, несчастный он присел на крыльцо. Рыжий кот пристроился с ним рядом. Майор погладил своего питомца. Тот в ответ лизнул ему руку. Гришин заплакал – наверное, впервые в жизни. Нет, в последний раз он плакал года в четыре, когда соседский мальчик забрал у него трехколесный велосипед.
Новорождённый умер через час.
* * *
Утром он проснулся и увидел, что оба его ребёнка смотрят на него.
– Мы есть хотим.
На печи стоял только чугунный утюг. Майор вспомнил о супе, который ему всегда варила бабка – с галушками. Нужно было сделать небольшой кусок теста из муки и воды, потом разорвать его на мелкие куски и покидать в кипящую воду. Добавить картошки, в конце разбить в суп яйцо.
Гришин десять минут искал муку, кастрюлю ему помог найти сын. Тесто прилипало к столу и к пальцам. В этот момент он снова хотел заплакать, но с него не сводили глаз дети. Картошку, однако, он почистил мастерски, гарнизонная жизнь и не такому научит. Скоро суп был готов.
Голодные дети с жадностью принялись его поглощать. Умяли всю кастрюлю.
– Вкусно?
Они лишь утвердительно покачали головами.
Он вспомнил, что в соседней комнате два трупа. Майор понял, что маленького гробика у могильных дел мастера он не найдёт. Гришин с тоской посмотрел на несколько крупинок чайной заварки в своей алюминиевой чашке. «Жаль, что люди не воют, как волки», – досадовал он.
– Батя, а мамка почему всё время молчит и не двигается? – поинтересовалась его дочь.
– Аська, я ж тебе вчера сказал, что она умерла! – шикнул на неё старший брат.
– А что это значит?
– Это значит, что она никогда не вернётся, и её закопают в земле. И братика тоже.
Аська забыла про остатки супа и завыла.
– Смотри, что ты наделал! Твоя сестра теперь будет реветь весь день.
– Скоро всё равно война скоро. Она так и так узнает, что такое смерть.
В дом бесцеремонно вошёл Попадейкин. Он снял фуражку. Его коротко стриженные темные волосы были похожи на погоревшее пшеничное поле. Лейтенант потоптался на маленьком коврике кирзовыми сапогами, хотя обувь была безупречно чистой.
– Здоровенько булы. Черевички не буду снимать. Как вы? Трошки получше? А шо мелкая воет?
– Лева сказал, что маму и братика закопают в земле.
– Это мы Левку закопаем в землю, если буде такие пакости балакать.
Попадейкин заехал ему по затылку. Аська показала брату язык и принялась за чай.
– Аська, твоя мама отправилась в ту страну, куда улетела на ласточке Дюймовочка. И братик тоже.
– А почему тела остались, дядя Валера?
– А без тел проще. В стране, где живёт Дюймовочка, живут без тел – и им не нужно мыться, в туалет ходить, вещи стирать.
– Я тоже туда хочу!
– Все там буде, любонька. А сейчас мы с твоим батей пойде дилать плот для твоего братика. Постолярничаем.
– Да, только хотел тебя просить. Левка, за старшего!
– Так точно.
– Смотри у меня!
Майор отвесил Левке подзатыльник.
– За что?
– Чтобы не расслаблялся.
Они нашли во дворе какие-то доски. Взяли пилы, струганок, гвозди, молоток.
– Ты умеешь то ящики делать, командир?
– Ничего я не умею. Только воевать. Даже жить один не умею.
– О, кручина, беда, хвороба. Тибе тридцать три. Вся жизнь впереди. Новую жену найдёшь.
– Легко тебе говорить. Ты по поварихам до сих пор бегаешь, хотя тебе за тридцать. Как кот мой в марте по кошкам.
– Люблю дивчин. Все хороши. Хочешь познакомлю с одной?
– Ты рехнулся? Я второй день вдовец.
– Я просто пытаюсь поднять тебе настроение.
– Стругай доски давай!
– Немцы напали на Крит. Сволота! Как вообще государство, которое проиграло в Первой мировой, может иметь такую армию?! Эти англичане долибиреральничались.
– Да, напиши претензии английскому правительству. Заодно попроси Черчилля прислать нам бренди, а то твоя горилка на дубовой коре и малиновых ветках уже поперёк горла.
– Я в райком всегда писал, и до английского правительства доберусь. Раскормили Гитлера.
– Не произноси его имени!
– Тот, чьё имя не нельзя называть, скоро и до нас доберётся.
– И мы покажем ему кузькину мать!
* * *
Устройство похорон, изготовление гробика для младенца, домашние хлопоты как-то отвлекали майора от грусти. Но, проснувшись на рассвете после похорон, он будто только что вспомнил – его жены больше нет.
«Надо же, несколько минут я думал, что у меня третий ребёнок, что моя жена будет воспитывать его со мной. Я уже почти поверил, что так оно и есть… Несколько минут я был так счастлив!»
Он не мог снова уснуть. Тогда он вспомнил армейскую игру – солдаты подвешивали бутылку на дерево за верёвку, раскачивали её, словно маятник, и потом пытались попасть в неё камнем (иногда выстрелом). Они называли эту игру «Движущийся объект». Говорят, развивает координацию и точность.
Майор взял верёвку, бутыль, нож – сегодня он хотел попасть в цель ножом, фуражку и отправился к реке.
Гришин не поленился залезть на дерево, привязать верёвку. Он подумал, как нелепо это сейчас, наверное, смотрится. «Проще было выпить снотворное», – решил он. Когда он завязывал узел для бутылки, раздался крик:
– Царица небесная! Майор, что же вы делаете?!
Это была связистка Лидочка, которая этим утром шла окольными путями от Попадейкина. Так как Лидочка была весьма общительной особой, и у неё были средства связи, к восьми утра уже вся дивизия была уверена, что майор Гришин хотел повеситься.
Утром все замолкали, как только он приближался к какой-нибудь группе военных. Все таращили на него глаза и шептались за его спиной.
– Бедняга, такое несчастье! Его можно понять.
После полудня его вызвали к командиру дивизии. Генерал-лейтенант встретил его крайне дружелюбно. Налил ему выпить, усадил в кресло, предложил папиросу.
– Курсанты Фрунзе академии врага скосят получше эпидемии!
– Да, да, товарищ командир, помню такую кричалку. Так чем обязан?
– Ты вообще как? Держишься?
– Советского офицера могут сломит только злые языки. Товарищ командир, я не собирался вешаться. Лидочка не так всё поняла.
– То есть ты не стоял на берегу под деревом с верёвкой? На портрет вождя смотри, не ври мне!
Дородный генерал указал папиросой на портрет Сталина и ударил кулаком по столу.
Гришин понял, что дела его плохи.
– Вы знаете, есть такая игра «Движущийся объект». Подвязываешь бутылку на верёвку, раскачиваешь, пытаешься попасть.
– Помню такую забаву. И ты решил на рассвете в одиночестве поиграть?
– Мне не спалось.
– Советский офицер засыпает, как только склонит голову на подушку!
– Да, но иногда у советского офицера случаются несчастья, он беспокоится, хочет пострелять в бутылочку.
Генерал-лейтенант насупился. Налил еще по стопочке.
– Толковый ты мужик, Гришин, но с нервами у тебя сейчас явно не в порядке. Вот что я предлагаю. Ты поедешь в Новинки, подлечишься, затем вернешься в строй.
Майор аж подскочил на стуле.
– Новинки?! Это тот дурдом?! Вы хотите, чтобы я совсем с ума сошёл?! Чтобы мне лоботомию сделали, пытали электроразрядами?!
– Не кипятись, не кипятись! Твои представления о психиатрии слишком поверхностны. Наука шагает вперёд. И это не дурдом, как ты изволил выразиться. Республиканская психиатрическая больница. РПБ.
– Вы хотите сказать, что она стала похожа на санаторий?!
– Не совсем.
– Командир, родненький, война скоро, а меня в дурдом. Не поступайте так со мной! Лучше сразу под расстрел.
– Майор, я не консультироваться с тобой надумал. Решение о твоём отъезде принято. Это приказ. Будешь паинькой – через месяц вернёшься. А война – она никуда от тебя денется. Сейчас время, как раз, для таких, как мы, вояк.
– А дети?
– Поедут в Киев в бабке с дедом. Сопровождать их будет Попадейкин. Пусть глаза мне не мозолит! И Христа ради, проследи, чтобы он уничтожил самогонный аппарат! А то и его отправлю в Новинки – лечиться от страсти к горилке.
– То есть выбора у меня нет?
– Так точно.
– Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант! Разрешите идти?
– Разрешаю. Едешь завтра.
Это было двадцать второе мая сорок первого.
ГЛАВА II
Женщина со скальпелем
* * *
Верочка была очень даже симпатичной девушкой, но это трудно было заметить – за очками с «черепашьей» оправой, белым халатом, больничным чепчиком. И у неё всегда было такое выражение лица, будто тяжесть всего мира легла ей на плечи, или гримаса «я всех ненавижу». Работа была у неё тяжелая. Вера не искала лёгких путей. Она была хирургом в городской больнице имени Сергея Петровича Боткина.
Она каждые десять минут хваталась за голову: «И как меня угораздило?!» Но призвание есть призвание. Постоянный стресс, кровь, крики, насмешки, стремление доказать, что она не хуже мужчин. И так с утра до ночи. Но Вера, насупив черные брови, продолжала заниматься любимым делом. Высокая, статная, крепкая, стройная, но вечно замученная. Красивая, но уставшая. Остроумная, но агрессивная. В общем, сплошной клубок противоречий.
В этот вечер она была на дежурстве. Две медсестры устроили в ординаторской чаепитие. Верочка тоже не отказалась от сушек с маком. Разговоры пошли на обычные темы.
– Вот странно, – негодовала медсестра Катюша, – этот артист Малого драматического такой здоровенный лоб, а сами видели, какого размера его мужское достоинство. Я думала, что после операции он к нам подойдёт и скажет: «Только никому не говорите».
Верочка и вторая медсестра Таня засмеялись во весь голос и чуть не поперхнулись чаем.
