Гость

скачать книгу бесплатно

– Вот там живут твои настоящие родственники, но они не любят тебя. Никто не любит тебя. Даже мама. И уж, конечно, не я. Ты злое, бездушное существо, и я мечтаю навсегда избавиться от тебя.

Мне не следовало говорить такие вещи Гостю, но какое это имело значение? Ведь он всё равно не понял, что я сказала. Он был скорее животным, чем человеком – этакий беспородный пёс, выродок, которого следовало утопить ещё при рождении.

Жёлтые глаза Гостя блеснули, но что таилось в их глубине, я никак не могла понять. Скорее всего, он ненавидел меня так же сильно, как и я его. Повернув голову, он посмотрел через поля на Мирквуд, казавшийся отсюда синей тенью, и издал несколько странных гортанных звуков.

– Послушай себя, – сказала я. – Щёлк-щёлк, щёлк-щёлк. И это всё, что ты можешь сказать? Зверёныш – вот кто ты такой.

Меня так и подмывало придушить его. Или выбить из его головы мозги – если они есть. Утопить в корыте с водой. Оставить на перекрёстке дорог. Бабуля ошиблась. Как бы мы ни относились к подменышу, Добрый Народец не вернёт нам Томаса.

Мои мысли прервал звон лошадиной сбруи. Я перегнулась через калитку и увидела, как в мою сторону по дорожке трусит лошадь бродячего торговца, таща за собой повозку с кучей разных вещей, о которых никогда не знаешь, что они вам нужны, пока не увидишь их, а потом не можешь их забыть. Новые блестящие кастрюли и сковородки, рулоны яркой ткани, туфли, сапоги, шляпы, пилы, молотки, бочонки с гвоздями, мешки с сахаром и всякие мелкие вещицы, такие как перья, пуговицы, ленты всех цветов, катушки с нитками, расчёски и красивые бусы, которые ярко сверкали на солнце.

Торговец устроился на высоком облучке позади лошади и, увидев меня, помахал рукой. Он знал меня с детства, а задолго до этого и моих родителей. Даже если у него и было имя, мы его знали исключительно как торговца. Он приезжал примерно раз в месяц и знал по именам всех жителей деревни и окрестных ферм.

На нём было всё то же старое синее пальто, длинное, выбеленное на солнце и залатанное тут и там лоскутками самой разной формы и цвета.

На голове у него была бесформенная жёлтая шляпа с вороньим пером, засунутым за ленту. Нос его размером и формой напоминал морковку, но, был скорее, красным, чем оранжевым, и торчал вперёд, а густая седая борода и вислые усы скрывали рот.

Остановившись у нашей калитки, старик улыбнулся мне.

– А вот и хорошенькая Молли Кловеролл, которой нужны шёлковые ленты для волос, и, возможно, нитка зелёных бус, подходящих к её глазам, или, может быть, букет цветов в подарок маме.

Гость наклонился к торговцу и принюхался, как будто удивлённый его запахом. Я не поняла, понравился ему этот запах или нет. Но это был тот редкий случай, когда Гость проявил интерес к чему-то, кроме молока.

Торговец рассмеялся.

– Ну и ну, какой у тебя уродливый крошечный братик! Он нюхает меня совсем, как щенок, а не как человеческий ребёнок.

Я нахмурилась. Его слова задели меня за живое. Он наверняка с первого взгляда понял, что Гость не имеет ко мне никакого отношения.

– Он мне не брат.

– Ну ладно… Если он тебе не брат, так кто же он?

Не желая признаваться в том, кто такой на самом деле Гость, я сказала:

– Какие-то бродяги оставили его в нашем саду.

Торговец принялся внимательно разглядывать Гостя. При этом он наклонился так низко, что Молли подумала, что сейчас он начнет обнюхивать подменыша.

– Он не похож на бродяжьего ребёнка.

– Возможно, поэтому они и бросили его здесь. – Высказывания торговца уже начинали меня злить. – Он такой уродливый, злой и противный, что они не захотели оставить его у себя, да и я тоже не хочу.

Гость посмотрел на меня жёлтыми глазами, как то за ним водилось, и тогда старик сказал:

– Похоже, он любит тебя больше, чем ты его.

– Он никого не любит, да и вам что до этого? – Фыркнув, я зашагала обратно в дом и даже не оглянулась на торговца.

– Значит ли это, что тебе не нужны ленты, бусы или цветы? – бросил торговец мне вслед.

Вместо ответа я захлопнула за собой дверь. Кинув Гостя в колыбель, я подбежала к окну и выглянула наружу. И увидела лишь спину уезжавшего прочь торговца. Я хотела купить ленты и бусы и букетик для мамы, но торговец был слишком любопытен, и сам он, и его перо в шляпе, и его хитрые глаза. И, если честно, у мамы не было денег, чтобы тратить их на безделушки.

В тот день к нам пришла бабуля Хеджпат. Прежде чем она переступила порог и вошла в дом, я юркнула наверх и спряталась на чердаке. Я не желала видеть её или слышать, что она мне скажет, но хотела подслушать, что она поведает маме. Я лежала плашмя на полу, прижавшись ухом к отверстию в доске от выпавшего сучка.

– Я принесла ещё целебного эликсира, чтобы укрепить твои силы, – сказала бабуля. – Он ведь помогает тебе, Агнес?

– Мне поможет только одно, – ответила мама, – я хочу снова взять на руки Томаса.

Бабуля пробормотала что-то невнятное, а мама сказала:

– Видишь, как он вырос? Разве я не была добра к нему? Разве не была ласкова?

– Ты была более чем ласкова, более чем добра, – заверила её бабуля.

– Тогда скажи мне, почему они не приходят за ним? Моё молоко нарастило жирку на его кости и сняло его с моих костей. Сейчас он почти не плачет. Он спит всю ночь и просыпается лишь на рассвете.

– Но он не говорит, не ходит и даже не встаёт сам, как то положено подросшему ребёнку. Зачем он им такой, когда у них есть твой ребёнок?

– Но ты говорила, что если я стану к нему хорошо относиться…

– Я сказала, возможно, Агнес Кловеролл. Возможно, они возьмут его обратно и вернут тебе твоего сына.

Внезапно Гость так громко заплакал, что я заткнула уши.

– Возможно? – прошипела мама. – Я посвятила себя этому существу, я больше года ухаживаю за ним, я потеряла мужа и все свои силы, а ты говоришь мне возможно?

– Я с самого начала сказала возможно. И по-прежнему говорю это. Мы не знаем, как поступит Добрый Народец. Их невозможно понять. Они не такие, как мы.

– Если это всё, чем ты можешь меня утешить, то лучше оставь меня безнадёжно страдать.

Последовало короткое молчание. Затем бабуля Хеджпат сказала:

– Пусть так и будет, Агнес. Воистину, я сделала всё, что в моих силах. Но я призываю тебя и дальше заботиться о подменыше. Никогда не знаешь, что может случиться. Всегда есть надежда.

– Я устала ждать и надеяться. Просто уходи и оставь меня в покое.

– Тогда хорошего тебе дня, – сказала бабуля Хеджпат и вышла вон.

Как только дверь за бабулей закрылась, мама разрыдалась.

Я не сдвинулась с места – вдруг она не хочет, чтобы я видела, как она плачет. Солнечный свет проникал через маленькое окошко чердака, принося с собой запах сена, птичьи трели и летний зной.

Я смотрела, как пылинки пляшут в солнечных лучах, и думала о том, как мама жаждет вновь увидеть Томаса. Что, если, что, если… что, если я возьму Гостя и отправлюсь на поиски Томаса? Предположим, я найду Добрый Народец и смогу убедить их взять обратно Гостя и отдать мне моего брата. Они наверняка увидят, что мама хорошо относилась к Гостю. Может, в их сердцах осталась хоть капелька доброты?

Но как мне найти Добрый Народец? Вдруг они живут за морем и даже дальше? С другой стороны, они вполне могут быть где-нибудь за соседним холмом. Такие создания странствовали туда-сюда по Тёмным Землям, останавливаясь то в одном месте, то в другом. Жители деревни говорили, что Добрый Народец не хочет, чтобы мы их нашли. Но хватило ли кому-нибудь смелости отыскать их?

Возможно, в старых сказках кто-то это делал, но только не в нашей обычной жизни. И уж точно не такие девчонки, как я. Если честно, мне было страшно даже подумать о том, чтобы уйти из дома.

Я никогда не бывала дальше Нижнего Хексэма, что всего в миле от нас по дороге. По другую сторону от деревни был лес Мирквуд, куда не осмеливались ходить даже самые отчаянные мальчишки. А за Мирквудом лежали Тёмные Земли.

Если бы не я, мой брат был бы на руках у мамы, а папа курил бы свою трубку в саду. А подменыш был бы… ну, где бы он ни был, только не здесь. А значит, как бы ни было мне страшно, я понимала: я должна всё исправить. Я, Молли Кловеролл, совсем одна, без посторонней помощи спасу моего младшего брата.

Я нашла маму внизу, где она кормила Гостя. Слишком грустная и усталая, чтобы повернуть голову, она даже не заметила меня, но подменыш посмотрел на меня жёлтыми глазами, настороженными, как у кошки.

– Скоро тебя не будет, – беззвучно, одними губами, сказала я ему. – Ты – отвратительное создание.

Он закрыл глаза и переключил всё своё внимание на маму и её молоко.

– Я приготовлю ужин, мама, – сказала я. – Может быть, тебе хочется чего-то особенного?

Не поворачиваясь ко мне, мама покачала головой:

– У меня нет аппетита.

Однако она всё же съела немного хлеба, полтарелки супа и легла на кровать. В кои веки Гость спал, и я была рада видеть, что мама тоже может отдохнуть.

После ужина я принесла воды из колодца и вымыла посуду. Наведя в кухне чистоту и порядок, я вышла на улицу и остановилась у калитки. На дальней стороне полей, погружённый в тень, был виден Мирквуд. В живых изгородях щебетали птицы, высокие стебли пурпурной наперстянки мягко покачивались на лёгком ветру, а последние пчёлы тихо жужжали свою вечернюю песню. Луна уже взошла, круглая и бледная. Воздух был напоён сладковатым запахом влажной травы.

Вдали работники брели с ферм домой, но их голоса и смех были едва слышны. Папа мог бы сейчас идти вместе с ними, но он был далеко, работал в неведомых краях с незнакомыми людьми.

Вцепившись в калитку, я вознесла мольбу первой ночной звезде:

Прошу тебя, помоги мне найти Добрый Народец, пусть они заберут Гостя и вернут нам Томаса, прошу тебя, сделай так, чтобы я благополучно привела его домой, чтобы папа вернулся, а мама пусть всегда улыбается и будет счастлива. Прошу тебя, о, пожалуйста, тысячу раз, прошу, пусть всё будет так, как было раньше!

Глава 4

На следующее утро мама вынесла Гостя на улицу и положила его на одеяло Томаса. На этот раз он лежал тихо, наблюдая за плывущими в небе облаками, похожими на бесконечные стада кудрявых овечек.

Присев за кустом, я пропалывала грядки и исподтишка поглядывала на Гостя. Я была уверена, что он не знает, что я рядом. Мне казалось, что если подождать достаточно долго, Гость наверняка мне что-то откроет. У него явно имелись секреты. Вдруг он знает, где найти Добрый Народец? Что, если они общались с ним, а он с ними?

Мне на нос села муха, я отмахнулась от неё, чтобы не чихнуть. Муравьи шествовали по моей ноге, щекоча пальцы. По спине стекали капли пота. Солнце припекало, воздух был густым и липким. Пчёлы монотонно гудели среди цветков наперстянки, как будто пытались усыпить меня.

Гость тихонько заплакал, не закричал, не завопил, но начал издавать печальный звук, который звучал то громче, то тише, то выше, то ниже. Не совсем рыдание, но и не мелодия. Сливаясь с шумом ветра и шелестом листьев, песня поплыла по саду и через ограду; помчалась с горным потоком по скалам, сливалась с пением птиц и жужжанием пчёл.

Печальная и красивая. Я ни разу не слышала ничего подобного, и уж тем более от Гостя.

Песня оборвалась так же внезапно, как и началась. Гость повернул голову в сторону моего укрытия. Его жёлтые глаза нашли и впились в меня. Притихший и хитрый, он смотрел на меня так, словно ждал, когда я появлюсь из-за куста и подойду к нему.

Я поднялась на ноги и удивлённо посмотрела на него.

– Где ты научился этой песне?

Он продолжал смотреть на меня. Выражение его лица не изменилось. Он ничего не ответил. Впрочем, иного я и не ожидала.

– С тем же успехом я могла спросить кошку, – сказала я, склонившись над Гостем. Моё лицо было всего в нескольких дюймах от его лица. – Я не знаю, что ты видишь, когда смотришь на меня так. А ты знаешь, что вижу я, когда смотрю на тебя?

Его лицо сделалось непроницаемым.

– Я вижу уродливое, злобное существо. – Я выплюнула слова, как будто они были отравой. – Дьявольское отродье, чудовище. Наш Томас был красив. Красив настолько, насколько ты омерзителен.

Сидевшая на живой изгороди сорока склонила голову и, поглядев на меня, захлопала крыльями, как будто приготовилась улететь к Доброму Народцу. Нет, пока Томас остаётся пленником Доброго Народца, я не должна грубо разговаривать с Гостем и не должна причинять ему никакого вреда.

Мама подошла к двери и выглянула наружу.

– У вас там всё в порядке? – спросила она, имея в виду: Гость в безопасности?

– Всё хорошо, – солгала я.

При звуке маминого голоса Гость начал визжать, лягаться и махать кулачками. Склонившись над ним, мама с трудом взяла его на руки, как будто он стал для неё слишком тяжёл.

– Неужели снова проголодался?

В ответ он ударил её кулачками и разорвал ей на груди платье.

* * *

Тем вечером маме едва хватало сил, чтобы съесть ужин. Её глаза запали в глазницах, став почти такими же, как у бабули Хеджпат, а под ними залегли синие круги. Её волосы, когда-то густые и блестящие, висели безжизненными, нечёсаными прядями вокруг бледного лица. Платье теперь болталось на ней как на вешалке.

Поздно вечером я написала маме письмо:

Я взяла Гостя и отправилась искать Томаса. Не волнуйся, со мной ничего не случится. Я приведу Томаса домой и оставлю Гостя там, где ему место.

Пожалуйста, ешь и отдыхай, пока меня не будет, и набирайся сил.

Твоя любящая дочь Молли.

Я тихонько положила в холщовую сумку каравай хлеба, кувшин молока и кувшин воды, ломоть жёлтого сыра и шесть яблок. Я не осмелилась взять больше, потому что у нас и без того было мало еды.

Я потрогала медальон, спрятанный у меня под платьем. Возможно, я смогу обменять его на что-нибудь с Добрым Народцем. Как сороки и вороны, они наверняка обожают блестящие вещи.

Я на цыпочках подошла к колыбели. Гость лежал неподвижно, но его глаза были открыты и светились в темноте, как у кошки. Опасаясь, что он закричит и разбудит маму, я плотно завернула подменыша в одеяло и перебросила свёрток через спину. Он даже не пискнул. Без единого звука он позволил мне вынести его из дома.

Грунтовая дорога в лунном свете казалась белой, а заросли наперстянки по обеим сторонам – чёрными. Всё остальное как будто растворилось в оттенках серого – поля, словно лоскутные одеяла, устилающие склоны холмов, каменные ограды, трава. Единственным звуком, доносившимся до моего слуха, было уханье совы где-то вдалеке.

На вершине Холма Кошкиного Хвоста я обернулась и бросила взгляд на наш дом у его подножия: отсюда дом показался мне совсем крошечным. За всю свою жизнь я не провела ни единой ночи без мамы. Теперь же я собралась отправиться в странствие, не имея ни малейшего представления о том, куда я пойду. Или когда вернусь назад.

Если вообще вернусь.

Но я побрела дальше вниз по склону в сторону деревни. Лунный свет серебрил соломенные крыши домов. В окнах было темно. Ни в одном я не заметила горящей свечи. Я чувствовала себя грабителем, крадущимся от дома к дому, выбирая, кого бы обокрасть.

Где-то в узком переулке залаяла собака. С высокой каменной стены на меня блестящими глазами посмотрела кошка. В одном из домов кто-то храпел так громко, что это было слышно даже на улице.

Я на минутку остановилась, чтобы удобнее закинуть на спину свёрток с Гостем. Он по-прежнему не издал ни единого звука, лишь сжал пальцы и впился ногтями мне в плечи. Ощутив его дикий нрав, я ускорила шаг. Чем раньше я найду Добрый Народец, тем скорее избавлюсь от этого существа на моей спине.

Вскоре мы приблизились к старому каменному мосту, перекинутому через реку, и я увидела на нём лошадь и повозку, причём прямо посередине. Торговец сидел, прислонившись к стене, и что-то наигрывал на грошовой свистульке.

Сидевший у меня за спиной Гость поёрзал, пытаясь заглянуть мне через плечо.