скачать книгу бесплатно
–Ты вернешься домой, когда Саид этого захочет сам, а будешь слишком много говорить о женщинах, Доган, то полетишь, как твои двое друзей, что решили посетить шлюху в том городе, в целлофановом пакете.
О чем он говорит?
Какие пакеты?
Они мертвы?
Но после слов Юсуфа все замолчали. Хоть бы они не захотели подняться и проверить меня. Но как только я об этом подумала, перила лестницы зашатались, а я кинулась наверх и, открыв первую попавшуюся дверь, спряталась за ней.
Вцепилась одной рукой в ручку, задержала дыхание, позвоночник прошиб озноб, а внутри все горело огнем от страха. Шаги, но мимо, нужно меньше минуты, чтобы понять, что пленницы нет в комнате, и поднять панику. А у меня еще меньше времени, чтобы что-то придумать.
Мозг соображал лихорадочно, осмотрелась по сторонам, это была практически такая же комната. Но другого цвета стены и мебель, подбежала к окну, из него открывался вид на двор и троих мужчин, что убирали снег лопатами.
У закрытых ворот стояла черная машина, открыла раму, выглянула, прыгать – не вариант. Чиркнув зажигалкой, подожгла светлый тюль, ткань вспыхнула за секунду, а из-за притока воздуха пламя поднялось уже на плотную штору и карниз.
Пусть здесь все горит синим пламенем вместе с турками и гребаным чертовым Саидом и его противным стариком Юсуфом. Пусть они все сгорят в аду, твари.
А если меня не убьют, и я не сгорю сама заживо, то выберусь из этого логова. Вышла в коридор, преодолевая страх и надеясь, что внизу никого нет, бегом спустилась с лестницы, просторный холл, сразу кухня, на столе не разобранные пакеты из магазина, а за окнами к входной двери шли двое мужчин.
–Господи, господи…
Шкаф-купе, в нем вешалки, обувь, забралась в него и как только задвинула дрожащими руками створку двери, на весь дом раздался истошный вой пожарной сигнализации. У нас такая же система, Димка, младший брат, как-то решил развести костер два года назад у себя в комнате. Хорошо, что датчики сработали вовремя, и мы все остались живы, так бы задохнулись во сне.
Немного сдвинув дверь, вижу, как мимо меня пробежали двое мужчин, затем еще один, буду надеяться, что они наверх, а во дворе никого нет. До какой степени там успел разгореться огонь, не знаю. И как долго они его будут тушить, а в том, что будут, я уверена. Взгляд упал на мужские сапоги на меху, сунула в них ноги, вышла из своего укрытия и, выбежав на крыльцо, кинулась к воротам.
Легкие обжигало холодом, но я не чувствовала кожей мороз, было одно желание – выбраться отсюда как можно скорее. Я совсем не думала, что здесь могут быть еще люди, что буду поймана моментально, отключились все инстинкты, даже самосохранения, я хотела домой любыми путями и способами.
Ноги путались в пододеяльнике, в сапогах огромного размера было неудобно, лучше бы босиком бежала. Толкнула ворота – закрыты, чуть дальше была калитка, с ней повезло больше. Обернулась лишь на секунду, в окне второго этажа полыхал огонь, и он так грел душу, что я даже улыбнулась. Меня никто не хватился, и никто не заметил, а значит, все получилось.
Но как же сильно было мое разочарование, когда, выскочив за ворота, я наткнулась на белый «порше», практически упав на его капот. За рулем сидел мой похититель, даже через стекло я видела его надменный взгляд. В нем мелькнуло удивление, а потом глаза засверкали гневом.
Саид оскалился, словно улыбаясь, провел кончиком языка по белым ровным зубам. Мотор машины зарычал, мужчина газовал, «порше» дернулся в мою сторону, я сделала шаг назад. Он вполне мог впечатать меня в забор, переломав кости, но не делал этого.
–Скотина! Да чего тебе от меня надо? Я ничего тебе не должна! Ничего!
Кричала, ударяя кулаками по капоту, меня трясло от ярости и гнева, от несправедливости и чудовищного отношения. Слезы потекли по щекам, эмоции не давали вздохнуть, я начала чувствовать холод, затряслась.
Саид вышел, стоял в нескольких шагах от меня, широко расставив ноги, высокий, мощный, черные джинсы, водолазка, укороченная облегченная дубленка, руки в карманах. Из открытой двери «порше» звучала восточная мелодия.
–Хочешь побегать по снегу? А давай! Но побежишь голая!
Голая?
Он совсем рехнулся?
До какой степени нужно быть чудовищем, чтобы такое предложить всерьез?
А он не шутил точно.
Глава 6
Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведешь. Я должна была встретить его в Дубае, с мужем, наслаждаясь отдыхом на горячем песке, пить коктейли, кушать вкусную еду.
Не судьба.
Сижу на подоконнике, всматриваясь в черноту ночи, лишь на углу участка фонарь освещает высокие ворота и часть дороги. Не знаю, сколько сейчас времени, шум с первого этажа говорил о том, что совсем скоро полночь. Должны бить куранты, по бокалам разливаться шампанское, а празднующие – загадывать желания.
У меня всего этого не будет, а вот у охраны Саида, троих турок, что говорят на русском языке, ломая слова, все как раз свершится. Странно, насколько мне известно, алкоголь у мусульман под запретом, а эти, судя по полным пакетам алкоголя, которые я видела на кухне, нажрутся точно.
Саида нет дома.
Да и какой ему смысл праздновать в кругу слуг и подчиненных, а уж тем более с украденной дочерью губернатора? Он уехал с щуплым стариком Юсуфом сразу после моей экзекуции за побег, охране, конечно, досталось тоже, но не так сильно.
Кутаюсь в банный халат, он, как и все в доме, пропах гарью и дымом, пожар быстро потушили, а вот его последствия пришлось убирать мне. Но перед этим хотелось лично всадить в сердце турка тупой нож и прокрутить его несколько раз, наблюдая, как тот будет корчиться от боли и истекать кровью.
–Хочешь побегать? Побежишь, только голая!
Три шага, Саид оказывается рядом, одним движением срывает с меня ткань, прикрывающую тело, отшвыривает в сторону. Мороз обжигает кожу, никогда не испытывала ничего подобного, не знаю, что прикрывать и стоит ли, какой в этом смысл? Глотаю воздух, он замерзает в горле, дышать трудно, слезы сами бегут по щекам, но они такие же холодные.
–Пошла в дом!
Короткий приказ, как строптивой кобыле, которая стоит и не понимает, что от нее хотят. Прикрыла глаза, вскинула подбородок, он хочет унизить меня еще больше, растоптать, раздавить, мстя за что-то отцу, но у него это не выйдет.
Думал, я начну падать к его ногам и умолять не делать этого, пощадить, обещать сделать что угодно, как угодно, исполнить любую прихоть и каприз?
Не выйдет у него ничего подобного.
Да, он может сделать со мной все что угодно, есть и более страшные вещи, чем секс с ним. И я бы должна сглаживать углы, так бы в большинстве случаев на моем месте и поступил бы человек, но я – не все.
Кажется, я уже тогда перестала чувствовать холод, вскинула подбородок, смотря в глаза мужчины и не отводя взгляда. Да пусть подавится, пусть потешит свое извращенное внутреннее эго. Развернулась и пошла в чем мать родила до крыльца дома через калитку.
Встретила лишь Юсуфа, старик проводил странным взглядом, вышел на улицу, что-то крикнул, ему ответили на турецком, Саид был зол. На втором этаже наткнулась на охрану, те вовсе впали в ступор. Ушла в комнату, сразу в душ, под горячую воду.
Такого унижения я не переживала никогда, да вообще ничего из того, что сейчас происходит, со мною не случалось. Хорошая семья, определенный круг друзей, я никогда не была изгоем и не подвергалась нападкам сверстников. Частная школа, потом университет, но дочке губернатора никто не делал поблажек, я всегда хорошо училась.
Мое будущее виделось счастливым и обеспеченным, престижная работа, квартира в центре, машина, красивый и сильный муж, которого я, естественно, люблю, и он любит меня. И это все я считала нормой. Но все, что происходит сейчас, не вписывалось в мою модель жизни.
И как вообще жить – жить после такого, и выживу ли я?
В ванной, как ни странно, появились вещи, халат и свежие полотенца. Но, выйдя из душа, столкнулась с колким взглядом Юсуфа.
–Ты очень опрометчиво себя повела.
–И что дальше? Он убьет меня за это? Так пусть убивает сейчас.
Не было сил даже бояться, сказала все устало, хотела лечь и заснуть, отключиться хоть так от реальности, но старик не дал:
–Пойдешь и уберешь после своего поджога все. Тряпка и ведро в кладовке.
–С чего это?
–С того, что ты в этом виновата и должна отвечать за свои поступки.
–Находясь здесь, я отвечаю за чужие поступки, вы не находите это верхом несправедливости?
–Уберешь, получишь еды.
При этом слове желудок заурчал, уже сутки, как я ничего не ела, лишь пила воду.
–И не советую объявлять голодовку, Саиду это не понравится. Если ты хочешь облегчить свое положение, советую быть прилежной и послушной.
Но как только я хотела возразить, в комнату вошел Саид, Юсуф что-то сказал ему, тот лишь шикнул, я вжалась в стену, понимая, что сейчас последует наказание за мою выходку.
Пальцы мужчины впиваются в шею, но не больно, лишь для того, чтобы зафиксировать меня, от него пахнет морозом, терпким парфюмом и вишней. Я только сейчас смогла увидеть его глаза так близко, при свете дня, они у него не черные, как казалось, а светло-карие, с черным ободком. Еще черные ресницы, густые брови, но вот отросшая борода придавала ему суровости.
Полы халата разошлись, что-то холодное коснулась бедра, а потом обожгло резкой болью. Закричала, дернулась, но не смогла даже сдвинуться с места.
–За каждое твое неповиновение и проступок ты будешь наказана. А твое тело будет напоминать тебе об этом.
Жмурюсь от боли, по левому бедру течет что-то теплое, понимаю, что это моя кровь.
–А чем больше на твоем теле отметин, тем дешевле оно будет стоить в притонах Стамбула.
Отпускает, падаю на колени, зажимая рукой рану. Он порезал меня специально, в наказание, поставил клеймо, как непослушной шлюхе.
Скотина. Чудовище. Тварь.
Ушел, хлопнув дверью, а я еще полчаса приходила в себя, рвала на лоскуты простыню и перематывала рану. Нет, мне не так было больно физически, как морально, что какой-то посторонний мужик смеет так обращаться со мной за то, что я лично ничего ему не сделала плохого.
Юсуф еще раз напомнил о том, что нужно убрать после пожара комнату, нашла швабру и ведро в кладовке, прихрамывая, пошла выполнять. Мыть пол за еду – какая мерзость.
Она появилась, целая тарелка тушенной с овощами говядины и лепешка хлеба. Забравшись на подоконник, ела прямо руками, прибор никто не соизволил дать, но от нервов и голода мне казалось, что ничего вкуснее в своей жизни не ела.
Потом долго смотрела то в темноту, то на фонарь во дворе. Никита, наверное, места себе не находит, ищет меня, да и мама, она должна вразумить отца. Напряглась, вспоминая маму, ее лицо, глаза. Она была взволнована, но не напугана, не кричала и не требовала меня отпустить, как это делала бы любая мать, заступаясь за своего ребенка.
Нет. Нет. Нет, не может быть.
Открылась дверь, зажегся верхний свет, ослепляя, сощурилась.
–Эй, эй, сука!
Двое охранников уже вошли в комнату, сукой она называли меня. Не отреагировала, отвернулась, мне не о чем с ними разговаривать.
–Эй! Ты оглохла?
–Я не хочу вас видеть и уж тем более разговаривать.
Чувствую движение, они подходят ближе, прижимаю колени к груди, обхватив их руками.
–Ты хочешь домой?
Обернулась, короткие стрижки, бороды, глубоко посаженные глаза, они были похожи, но все же разные. Запах перегара и пота, но я жду, что они скажут дальше.
–Хочешь домой?
–Хочу.
Переглядываются, улыбаются, мерзко так, один даже чешет пах.
–Возьмешь в рот.
–Что?
–В рот, мой член. И его.
Все это время говорит лишь один – на отвратительном русском, коверкая слова, но смысл я поняла.
–Как вы меня отпустите? Просто в лес за ворота, ночью? – показываю за окно.
Нет, я не торгуюсь и не соглашусь на это, мне тошно от одной мысли, но теоретически мне интересно. Они, кажется, плохо меня понимают, а то, что я не сказала «нет», уловили. Тот, что молчал все это время, уже расстегивает ширинку, второй делает шаг ближе.
А мне даже некуда бежать, если вот сейчас они захотят меня трахнуть, а потом просто выкинут за забор, присыпав снежком. До весны никто не найдет тела, если, конечно, здесь весной бывают люди.
Страх прошибает тело, парализует, давит.
Их ведь правда никто и ничто не остановит.
Глава 7
Когда мы с Ником были в десятом классе, в середине учебного года к нам пришла новенькая. Милана. Рыжая, с непослушными, как и ее нрав, кудрявыми волосами и дерзким взглядом зеленых глаз.
Она была странная, нелюдимая, практически ни с кем не общалась, а когда обращались к ней, не всегда отвечала адекватно. Но мы как-то подружились.
Никита был против, говорил, что она не нашего круга, что попала сюда случайно. Оказалось, умерла ее мать, а отец, которого она не знала все пятнадцать лет, вдруг объявился и оказался очень богатым человеком.
Милка росла на улице, умела смачно материться, курила, хотя с первого взгляда производила впечатление девочки-ромашки. Но Милка была сорняком, чисто случайно попавшим на главную городскую клумбу. Хотя это, как посмотреть, может, это все мы как раз и были ложными сортами цветов, а она самая настоящая.
Я не пойму, почему именно сейчас, когда рядом стояли два пьяных турка, и один из них уже спустил штаны, показывая свой огрызок, я вспомнила одноклассницу. Милана умела бороться, столько невероятных историй рассказывала про выживание на улице, что мне казалось, все это было выдумкой, ее не совсем здоровой фантазией.
Но одно я запомнила: если ты понимаешь, что не справишься с противником, – беги. А если не получается, заставь отступить его самого, угрожай, а если надо, то делай больно себе.
Тянусь рукой за пустой тарелкой, разбиваю ее одним движением, вложив в него все силы. Турки смотрят с интересом, но все еще продолжают улыбаться, не понимая моих действий. Приставила к своему горлу острый конец осколка, страх уступает место безумию, вообще не ожидала от себя такого.
–Если вы еще хоть шаг сделаете в мою сторону, я проткну артерию, залью кровью все вокруг.
–Эй, ты чего, совсем больная?!
–Отойди, Саиду не понравится, что сломалась его кукла.
